– Правда, я была красивой, Роберт?
– Да, мама, правда. Ты здесь самая красивая девушка, какую мне доводилось видеть!
– Ты действительно так считаешь?
Она кокетливо улыбнулась и погладила его по волосам. Он помог ей усесться обратно на стул.
– Да, я так считаю. Честное слово.
Вскоре все было собрано, и Сольвейг опять в полном счастье возилась с альбомами. Юхан кивком пригласил Роберта выйти. Они сели на лестнице перед домом и закурили.
– Черт, Роберт, сейчас нельзя так слетать с катушек.
Роберт молча скреб ногой по гравию. Что ему было говорить?
Юхан глубоко затянулся и с удовольствием медленно выпустил дым изо рта.
– Нам нельзя играть им на руку. Я говорил на полном серьезе. Мы должны держаться вместе.
Роберт по-прежнему молчал. Ему было стыдно. Там, где он водил ногой туда-сюда, в гравии уже образовалась солидная яма. Он бросил в нее сигарету и засыпал песком, что было, по сути, довольно бессмысленным – вокруг на земле валялось множество старых окурков. Через несколько минут он перевел взгляд на Юхана.
– Послушай, ты вот сказал, что видел ту девушку в Вестергордене. – Он посомневался. – Это правда?
Юхан сделал последнюю затяжку и тоже бросил окурок на землю. Потом встал, не глядя на брата.
– Ясен перец, правда, – ответил он и сразу ушел в дом.
Роберт остался сидеть. Впервые в жизни он почувствовал, что между ним и братом образуется пропасть. Это его безумно напугало.
⁂
Вторая половина дня проходила в обманчивом спокойствии. Пока они не узнали дополнительных подробностей об останках Юханнеса, Патрик не хотел предпринимать никаких поспешных шагов, поэтому он просто ожидал телефонного звонка. Но на месте ему не сиделось, и он пошел немного поговорить с Анникой.
– Как у вас идут дела? – Она, как всегда, посмотрела на него поверх края очков.
– Эта жара ситуацию не облегчает. – Произнеся это, он отметил приятный ветерок в комнате Анники. У нее на письменном столе жужжал большой вентилятор, и Патрик от удовольствия прикрыл глаза. – Почему я об этом не подумал? Я ведь покупал Эрике вентилятор для дома, почему же я не купил сюда тоже? Завтра первым делом куплю его, это уж точно.
– Кстати об Эрике, как она там с животом? В такую жару должно быть тяжело.
– Да, пока я не купил вентилятор, она пребывала на грани срыва. К тому же она плохо спит: сводит ноги, невозможно лежать на животе, и все такое, ну, ты сама знаешь.
– Вообще-то я не могу утверждать, что знаю, – произнесла Анника.
Патрик с испугом сообразил, что сказал. У Анники с мужем детей не было, и он никогда не решался выяснять почему. Возможно, они не могли иметь детей, и в таком случае он здорово опростоволосился своим необдуманным замечанием. Она увидела его смущение.
– Не беспокойся. В нашем случае это собственный выбор. Мы никогда особенно не мечтали о детях и прекрасно себя чувствуем, тратя любовь на собак.
Патрик почувствовал, как на лицо вернулась краска.
– Я немного испугался, что оскандалился. В любом случае нам сейчас обоим приходится нелегко, хотя ей, разумеется, труднее. Больше всего хочется, чтобы все это каким-то образом уже осталось позади. К тому же нас в последнее время несколько засидели.
– Засидели? – Анника вопросительно подняла бровь.
– Родственники и знакомые, которые считают, что посетить в июле Фьельбаку отличная идея.
– И они хотят воспользоваться случаем и проявить к вам внимание… – иронично проговорила Анника. – Да-да, знакомо. У нас поначалу была та же проблема с летним домом, пока нам не надоело и мы не сказали всем дармоедам, чтобы они убирались на все четыре стороны. С тех пор они никак не проявлялись, но довольно быстро становится заметно, что ты без них не скучаешь. Настоящие друзья, те приезжают и в ноябре. Остальных можно хоть иметь, хоть не иметь.
– Совершенно справедливо, – согласился Патрик, – но легче сказать, чем сделать. Вообще-то первую компанию Эрика выставила, но теперь мы заполучили следующую порцию гостей и стараемся проявлять гостеприимство. Бедная Эрика целыми днями дома, поэтому ей приходится бегать и их обслуживать. – Он вздохнул.
– Тогда, наверное, тебе нужно немного проявить мужской характер и разобраться с ситуацией.
– Мне? – Патрик обиженно посмотрел на Аннику.
– Да, если пока ты отсиживаешься тут в надежном месте, Эрика до смерти издергивается, тебе, видимо, надо стукнуть кулаком по столу и обеспечить ей немного тишины и покоя. Ей наверняка нелегко. Она ведь привыкла заниматься собственной карьерой, а теперь вдруг оказалась вынужденной целыми днями сидеть дома и предаваться самокопанию, в то время как твоя жизнь продолжает идти по накатанным рельсам.
– Я под таким углом это не рассматривал, – сконфуженно признался Патрик.
– Подозревала, что не рассматривал. Поэтому сегодня вечером ты должен вышвырнуть гостей, что бы там ни шептал тебе на ухо Лютер. А потом как следует поухаживать за будущей мамой. Ты хоть спрашивал ее о том, каково ей целыми днями сидеть дома одной? Думаю, она едва ли в силах выходить куда-нибудь в такую жару и практически привязана к дому.
– Да, – уже прошептал Патрик.
Ему казалось, будто его переехали катком. Горло перехватило от страха. Не требовалось быть гением, чтобы понять, что Анника права. Смесь недальновидного эгоизма и привычки с головой уходить в работу привела к тому, что он даже не задумывался над тем, каково приходится Эрике. Он принимал как данное, что ей приятно находиться в отпуске и иметь возможность полностью отдаваться беременности. Особенно его смущало то, что он ведь хорошо знает Эрику. Знает, как важно для нее заниматься чем-нибудь существенным и что слоняться без дела – это не по ней. Однако самообман его очень устраивал.
– Ну, не поехать ли тебе домой пораньше, чтобы позаботиться об Эрике?
– Но я должен ждать звонка, – вырвалось у него автоматически, и взгляд Анники тотчас показал ему, что ответ совершенно неправильный.
– Ты хочешь сказать, что твой мобильный телефон работает только в стенах отделения? Несколько ограниченный радиус действия для мобильного телефона, ты не находишь?
– Да, – измученно простонал Патрик. Он вскочил со стула. – Тогда я, пожалуй, поеду домой. Если позвонят, ты переключишь на мобильный…
Анника смотрела на него, как на умственно отсталого, и он попятился к двери. Будь у него шапка, он держал бы ее в руках и кланялся…
Но из-за непредвиденных событий отправиться домой ему удалось только через час.
⁂
Эрнст стоял в торговом центре, выбирая булочки к кофе. Вначале он собирался в пекарню, но длинная очередь заставила его поменять планы.
В процессе выбора между булочками с корицей и шоколадными пирожными его внимание привлек страшный шум на верхнем этаже. Он отложил пирожные и пошел посмотреть. Торговый центр располагался на трех этажах. На нижнем этаже находились ресторан, газетный киоск и книжный магазин, на втором – бакалейные товары, а на третьем – одежда, обувь и подарки. Возле кассы стояли две женщины и вырывали друг у друга сумку. У одной женщины на груди имелся бейджик, показывавший, что она принадлежит к персоналу, а вторая женщина походила на персонаж из русского низкобюджетного фильма. Мини-юбка, носки в сеточку, майка, которая подошла бы двенадцатилетней девочке, и достаточно краски на лице, чтобы выглядеть как цветовая палитра фирмы «Beckers»[17].
– Нет, нет, моя сумка! – истошно кричала женщина на ломаном английском.
– Я видела, вы что-то взяли, – отвечала продавщица, тоже по-английски, но с типичной для шведского языка интонацией. Увидев Эрнста, она явно испытала облегчение.
– Слава богу, арестуйте эту женщину. Я видела, как она ходила по магазину и клала вещи в сумку, а потом нагло попыталась их просто вынести отсюда.
Эрнст не колебался. В два больших шага он оказался рядом и взял подозреваемую воровку за руку. Поскольку английского он не знал, он даже не озаботился тем, чтобы задавать вопросы. Он резко вырвал вместительную сумку из рук женщины и просто-напросто вывалил содержимое на пол. Из сумки выпали фен, электробритва, электрическая зубная щетка и, по какой-то необъяснимой причине, керамический поросенок с венком на голове.
– Ну, что вы об этом скажете? – проговорил Эрнст по-шведски. Продавщица перевела.
Женщина лишь качала головой, пытаясь сделать вид, будто ничего не произошло.
– I know nothing. Speak to my boyfriend, he will fix this. He is boss of the police!
– Что говорит эта баба? – прошипел Эрнст. Его задевала необходимость полагаться на женщин, чтобы ему помогли с языком.
– Говорит, что ничего не знает. И что вам надо связаться с ее мужчиной. Мол, он начальник полиции…
Продавщица растерянно смотрела то на Эрнста, то на женщину, которая теперь стояла с улыбкой превосходства на лице.
– О да, ей представится возможность поговорить с полицией. Тогда посмотрим, будет ли она продолжать трепаться насчет «начальника». Такие шутки, может, проходят в России, или откуда там вы, дамочка, черт возьми, приехали, но вот увидите, здесь этот номер не пройдет! – закричал он, придвинув лицо почти вплотную к лицу женщины. Она ничего не понимала, но впервые выглядела несколько неуверенной.
Эрнст грубо потащил ее из магазина, через улицу, в сторону здания полиции. Женщина, чуть не падая, волоклась за ним на высоких каблуках, и проезжавшие машины притормаживали, чтобы понаблюдать за этим спектаклем. Анника смотрела с выпученными глазами, когда он несся мимо приемной.
– Мелльберг! – заорал Эрнст так, что эхо разнеслось по всему коридору.
Патрик, Мартин и Йоста высунули головы, чтобы посмотреть, что происходит.
– Мелльберг, иди сюда, у меня тут твоя невеста! – снова прокричал Эрнст в сторону кабинета Мелльберга. Он мысленно посмеивался. Сейчас она влипнет по полной. Однако отсутствие реакции из кабинета Бертиля настораживало, и Эрнст начал думать, не успел ли тот уйти, пока он ходил в магазин. – Мелльберг? – прокричал он в третий раз, уже с несколько меньшим энтузиазмом по поводу плана заставить женщину поплатиться за свое вранье.
По прошествии очень долгой минуты, когда Эрнст стоял посреди коридора, крепко держа женщину, а все смотрели на него выпученными глазами, из своего кабинета показался Мелльберг. Упершись взглядом в пол, Эрнст с ощущением нарастающего волнения в животе осознал, что история, пожалуй, будет развиваться не так изумительно, как он рассчитывал.
– Бертиль! – Женщина вырвалась и побежала к Мелльбергу, который застыл, точно косуля под прожектором. Поскольку женщина была сантиметров на двадцать выше его, выглядело, мягко говоря, забавно, когда она заключила его в объятия. Эрнст лишь разинул рот. Чувствуя, что готов провалиться сквозь землю, он решил сразу начать составлять заявление об уходе – пока его не выгнали. Он с ужасом понял, что многолетнее целенаправленное заискивание перед шефом свелось на нет одним-единственным злосчастным поступком.
Женщина выпустила Мелльберга из объятий и развернулась, чтобы обвиняюще указать на Эрнста, который сконфуженно стоял, держа ее сумку.
– This brutal man put his hand on me! He say I steal! Oh, Bertil, you must help your poor Irina![18]
Мелльберг неловко похлопал ее по плечу, для чего ему потребовалось поднять руку примерно до уровня собственного носа.
– You go home, Irina, OK? To house. I come later. OK?[19]
Английский в лучшем случае можно было назвать сбивчивым, но она поняла, что он сказал, и ее это не удовлетворило.
– No, Bertil. I stay here. You talk to that man, and I stay here and see you work, OK?[20]
Он решительно помотал головой и мягко, но твердой рукой отодвинул ее от себя. Она беспокойно обернулась и проговорила:
– Да, мама, правда. Ты здесь самая красивая девушка, какую мне доводилось видеть!
– Ты действительно так считаешь?
Она кокетливо улыбнулась и погладила его по волосам. Он помог ей усесться обратно на стул.
– Да, я так считаю. Честное слово.
Вскоре все было собрано, и Сольвейг опять в полном счастье возилась с альбомами. Юхан кивком пригласил Роберта выйти. Они сели на лестнице перед домом и закурили.
– Черт, Роберт, сейчас нельзя так слетать с катушек.
Роберт молча скреб ногой по гравию. Что ему было говорить?
Юхан глубоко затянулся и с удовольствием медленно выпустил дым изо рта.
– Нам нельзя играть им на руку. Я говорил на полном серьезе. Мы должны держаться вместе.
Роберт по-прежнему молчал. Ему было стыдно. Там, где он водил ногой туда-сюда, в гравии уже образовалась солидная яма. Он бросил в нее сигарету и засыпал песком, что было, по сути, довольно бессмысленным – вокруг на земле валялось множество старых окурков. Через несколько минут он перевел взгляд на Юхана.
– Послушай, ты вот сказал, что видел ту девушку в Вестергордене. – Он посомневался. – Это правда?
Юхан сделал последнюю затяжку и тоже бросил окурок на землю. Потом встал, не глядя на брата.
– Ясен перец, правда, – ответил он и сразу ушел в дом.
Роберт остался сидеть. Впервые в жизни он почувствовал, что между ним и братом образуется пропасть. Это его безумно напугало.
⁂
Вторая половина дня проходила в обманчивом спокойствии. Пока они не узнали дополнительных подробностей об останках Юханнеса, Патрик не хотел предпринимать никаких поспешных шагов, поэтому он просто ожидал телефонного звонка. Но на месте ему не сиделось, и он пошел немного поговорить с Анникой.
– Как у вас идут дела? – Она, как всегда, посмотрела на него поверх края очков.
– Эта жара ситуацию не облегчает. – Произнеся это, он отметил приятный ветерок в комнате Анники. У нее на письменном столе жужжал большой вентилятор, и Патрик от удовольствия прикрыл глаза. – Почему я об этом не подумал? Я ведь покупал Эрике вентилятор для дома, почему же я не купил сюда тоже? Завтра первым делом куплю его, это уж точно.
– Кстати об Эрике, как она там с животом? В такую жару должно быть тяжело.
– Да, пока я не купил вентилятор, она пребывала на грани срыва. К тому же она плохо спит: сводит ноги, невозможно лежать на животе, и все такое, ну, ты сама знаешь.
– Вообще-то я не могу утверждать, что знаю, – произнесла Анника.
Патрик с испугом сообразил, что сказал. У Анники с мужем детей не было, и он никогда не решался выяснять почему. Возможно, они не могли иметь детей, и в таком случае он здорово опростоволосился своим необдуманным замечанием. Она увидела его смущение.
– Не беспокойся. В нашем случае это собственный выбор. Мы никогда особенно не мечтали о детях и прекрасно себя чувствуем, тратя любовь на собак.
Патрик почувствовал, как на лицо вернулась краска.
– Я немного испугался, что оскандалился. В любом случае нам сейчас обоим приходится нелегко, хотя ей, разумеется, труднее. Больше всего хочется, чтобы все это каким-то образом уже осталось позади. К тому же нас в последнее время несколько засидели.
– Засидели? – Анника вопросительно подняла бровь.
– Родственники и знакомые, которые считают, что посетить в июле Фьельбаку отличная идея.
– И они хотят воспользоваться случаем и проявить к вам внимание… – иронично проговорила Анника. – Да-да, знакомо. У нас поначалу была та же проблема с летним домом, пока нам не надоело и мы не сказали всем дармоедам, чтобы они убирались на все четыре стороны. С тех пор они никак не проявлялись, но довольно быстро становится заметно, что ты без них не скучаешь. Настоящие друзья, те приезжают и в ноябре. Остальных можно хоть иметь, хоть не иметь.
– Совершенно справедливо, – согласился Патрик, – но легче сказать, чем сделать. Вообще-то первую компанию Эрика выставила, но теперь мы заполучили следующую порцию гостей и стараемся проявлять гостеприимство. Бедная Эрика целыми днями дома, поэтому ей приходится бегать и их обслуживать. – Он вздохнул.
– Тогда, наверное, тебе нужно немного проявить мужской характер и разобраться с ситуацией.
– Мне? – Патрик обиженно посмотрел на Аннику.
– Да, если пока ты отсиживаешься тут в надежном месте, Эрика до смерти издергивается, тебе, видимо, надо стукнуть кулаком по столу и обеспечить ей немного тишины и покоя. Ей наверняка нелегко. Она ведь привыкла заниматься собственной карьерой, а теперь вдруг оказалась вынужденной целыми днями сидеть дома и предаваться самокопанию, в то время как твоя жизнь продолжает идти по накатанным рельсам.
– Я под таким углом это не рассматривал, – сконфуженно признался Патрик.
– Подозревала, что не рассматривал. Поэтому сегодня вечером ты должен вышвырнуть гостей, что бы там ни шептал тебе на ухо Лютер. А потом как следует поухаживать за будущей мамой. Ты хоть спрашивал ее о том, каково ей целыми днями сидеть дома одной? Думаю, она едва ли в силах выходить куда-нибудь в такую жару и практически привязана к дому.
– Да, – уже прошептал Патрик.
Ему казалось, будто его переехали катком. Горло перехватило от страха. Не требовалось быть гением, чтобы понять, что Анника права. Смесь недальновидного эгоизма и привычки с головой уходить в работу привела к тому, что он даже не задумывался над тем, каково приходится Эрике. Он принимал как данное, что ей приятно находиться в отпуске и иметь возможность полностью отдаваться беременности. Особенно его смущало то, что он ведь хорошо знает Эрику. Знает, как важно для нее заниматься чем-нибудь существенным и что слоняться без дела – это не по ней. Однако самообман его очень устраивал.
– Ну, не поехать ли тебе домой пораньше, чтобы позаботиться об Эрике?
– Но я должен ждать звонка, – вырвалось у него автоматически, и взгляд Анники тотчас показал ему, что ответ совершенно неправильный.
– Ты хочешь сказать, что твой мобильный телефон работает только в стенах отделения? Несколько ограниченный радиус действия для мобильного телефона, ты не находишь?
– Да, – измученно простонал Патрик. Он вскочил со стула. – Тогда я, пожалуй, поеду домой. Если позвонят, ты переключишь на мобильный…
Анника смотрела на него, как на умственно отсталого, и он попятился к двери. Будь у него шапка, он держал бы ее в руках и кланялся…
Но из-за непредвиденных событий отправиться домой ему удалось только через час.
⁂
Эрнст стоял в торговом центре, выбирая булочки к кофе. Вначале он собирался в пекарню, но длинная очередь заставила его поменять планы.
В процессе выбора между булочками с корицей и шоколадными пирожными его внимание привлек страшный шум на верхнем этаже. Он отложил пирожные и пошел посмотреть. Торговый центр располагался на трех этажах. На нижнем этаже находились ресторан, газетный киоск и книжный магазин, на втором – бакалейные товары, а на третьем – одежда, обувь и подарки. Возле кассы стояли две женщины и вырывали друг у друга сумку. У одной женщины на груди имелся бейджик, показывавший, что она принадлежит к персоналу, а вторая женщина походила на персонаж из русского низкобюджетного фильма. Мини-юбка, носки в сеточку, майка, которая подошла бы двенадцатилетней девочке, и достаточно краски на лице, чтобы выглядеть как цветовая палитра фирмы «Beckers»[17].
– Нет, нет, моя сумка! – истошно кричала женщина на ломаном английском.
– Я видела, вы что-то взяли, – отвечала продавщица, тоже по-английски, но с типичной для шведского языка интонацией. Увидев Эрнста, она явно испытала облегчение.
– Слава богу, арестуйте эту женщину. Я видела, как она ходила по магазину и клала вещи в сумку, а потом нагло попыталась их просто вынести отсюда.
Эрнст не колебался. В два больших шага он оказался рядом и взял подозреваемую воровку за руку. Поскольку английского он не знал, он даже не озаботился тем, чтобы задавать вопросы. Он резко вырвал вместительную сумку из рук женщины и просто-напросто вывалил содержимое на пол. Из сумки выпали фен, электробритва, электрическая зубная щетка и, по какой-то необъяснимой причине, керамический поросенок с венком на голове.
– Ну, что вы об этом скажете? – проговорил Эрнст по-шведски. Продавщица перевела.
Женщина лишь качала головой, пытаясь сделать вид, будто ничего не произошло.
– I know nothing. Speak to my boyfriend, he will fix this. He is boss of the police!
– Что говорит эта баба? – прошипел Эрнст. Его задевала необходимость полагаться на женщин, чтобы ему помогли с языком.
– Говорит, что ничего не знает. И что вам надо связаться с ее мужчиной. Мол, он начальник полиции…
Продавщица растерянно смотрела то на Эрнста, то на женщину, которая теперь стояла с улыбкой превосходства на лице.
– О да, ей представится возможность поговорить с полицией. Тогда посмотрим, будет ли она продолжать трепаться насчет «начальника». Такие шутки, может, проходят в России, или откуда там вы, дамочка, черт возьми, приехали, но вот увидите, здесь этот номер не пройдет! – закричал он, придвинув лицо почти вплотную к лицу женщины. Она ничего не понимала, но впервые выглядела несколько неуверенной.
Эрнст грубо потащил ее из магазина, через улицу, в сторону здания полиции. Женщина, чуть не падая, волоклась за ним на высоких каблуках, и проезжавшие машины притормаживали, чтобы понаблюдать за этим спектаклем. Анника смотрела с выпученными глазами, когда он несся мимо приемной.
– Мелльберг! – заорал Эрнст так, что эхо разнеслось по всему коридору.
Патрик, Мартин и Йоста высунули головы, чтобы посмотреть, что происходит.
– Мелльберг, иди сюда, у меня тут твоя невеста! – снова прокричал Эрнст в сторону кабинета Мелльберга. Он мысленно посмеивался. Сейчас она влипнет по полной. Однако отсутствие реакции из кабинета Бертиля настораживало, и Эрнст начал думать, не успел ли тот уйти, пока он ходил в магазин. – Мелльберг? – прокричал он в третий раз, уже с несколько меньшим энтузиазмом по поводу плана заставить женщину поплатиться за свое вранье.
По прошествии очень долгой минуты, когда Эрнст стоял посреди коридора, крепко держа женщину, а все смотрели на него выпученными глазами, из своего кабинета показался Мелльберг. Упершись взглядом в пол, Эрнст с ощущением нарастающего волнения в животе осознал, что история, пожалуй, будет развиваться не так изумительно, как он рассчитывал.
– Бертиль! – Женщина вырвалась и побежала к Мелльбергу, который застыл, точно косуля под прожектором. Поскольку женщина была сантиметров на двадцать выше его, выглядело, мягко говоря, забавно, когда она заключила его в объятия. Эрнст лишь разинул рот. Чувствуя, что готов провалиться сквозь землю, он решил сразу начать составлять заявление об уходе – пока его не выгнали. Он с ужасом понял, что многолетнее целенаправленное заискивание перед шефом свелось на нет одним-единственным злосчастным поступком.
Женщина выпустила Мелльберга из объятий и развернулась, чтобы обвиняюще указать на Эрнста, который сконфуженно стоял, держа ее сумку.
– This brutal man put his hand on me! He say I steal! Oh, Bertil, you must help your poor Irina![18]
Мелльберг неловко похлопал ее по плечу, для чего ему потребовалось поднять руку примерно до уровня собственного носа.
– You go home, Irina, OK? To house. I come later. OK?[19]
Английский в лучшем случае можно было назвать сбивчивым, но она поняла, что он сказал, и ее это не удовлетворило.
– No, Bertil. I stay here. You talk to that man, and I stay here and see you work, OK?[20]
Он решительно помотал головой и мягко, но твердой рукой отодвинул ее от себя. Она беспокойно обернулась и проговорила: