– But Bertil, honey, Irina not steal, OK?[21]
Затем, бросив на Эрнста последний злобно торжествующий взгляд, она горделиво удалилась на своих высоких каблуках. Эрнст, в свою очередь, по-прежнему неотрывно смотрел на ковер, не решаясь встретиться взглядом с Мелльбергом.
– Лундгрен! Ко мне в кабинет!
Для Эрнста это прозвучало, как трубы Судного дня. Он послушно потрусил следом за Мелльбергом. В коридор по-прежнему высовывались головы с разинутыми ртами. Теперь они, по крайней мере, знали, с чем связаны у шефа перепады в настроении…
– Будь добр, расскажи, что произошло, – сказал Мелльберг.
Эрнст слабо кивнул. Его лоб заливал пот – на этот раз не из-за жары.
Он рассказал о шуме в торговом центре и как он увидел женщину, боровшуюся с продавщицей за сумку. Дрожащим голосом он сообщил, как вытряхнул из сумки содержимое и что там лежали неоплаченные товары. Умолкнув, он стал ждать приговора. К его удивлению, Мелльберг откинулся на спинку кресла с глубоким вздохом.
– Да, я влип в жуткий переплет. – Немного поколебавшись, он наклонился, выдвинул ящик и достал нечто, что он бросил на стол в сторону Эрнста. – Вот чего я ожидал. Страница три.
Эрнст с любопытством взял нечто напоминавшее классный альбом, и пролистал до третьей страницы. Страницы были заполнены фотографиями женщин с краткими сведениями о росте, весе, цвете глаз и интересах. Он внезапно сообразил, кто такая Ирина – «жена по почте». Правда, сходства между реальной Ириной и ее портретом и имеющейся о ней в каталоге информацией было немного. На картинке она сбросила минимум десять лет, десять килограммов веса и килограмм краски. Выглядела красивой и невинной и с широкой улыбкой смотрела в объектив. Эрнст посмотрел на портрет, а потом на Мелльберга, который развел руками.
– ВОТ ЧЕГО я ожидал. Мы год переписывались, и я едва мог дождаться, когда заполучу домой ее. – Он кивнул на лежащий на коленях у Эрнста каталог. – А потом она приехала. – Он вздохнул. – Проклятье, меня точно холодным душем окатило. И сразу началось: «Бертиль, дорогой, купи это, купи то». Даже застал ее за тем, что она копалась в моем бумажнике, когда думала, что я не вижу. Да, черт возьми, какой переплет!
Он похлопал себя по тщательно прикрытой волосами лысине, и Эрнст отметил, что Мелльберга, который еще недавно заботился о своей внешности, больше нет. Рубашка опять в пятнах, а следы пота под мышками напоминают по размеру небольшие тарелки. Это в каком-то смысле внушало уверенность. Все возвращается на круги своя.
– Я полагаюсь на то, что ты не станешь об этом трепаться.
Мелльберг погрозил Эрнсту пальцем, и тот рьяно замотал головой. Он не скажет ни слова. На него нахлынуло облегчение – его все-таки не выгонят.
– Тогда забудем об этом маленьком инциденте? Я уж как-нибудь разберусь. Она улетит домой первым же самолетом.
Эрнст встал и, кланяясь, попятился к двери.
– И скажи там народу, чтобы они кончали шушукаться и занялись лучше каким-нибудь нормальным делом.
Услышав суровый тон Мелльберга, Эрнст широко улыбнулся. Шеф снова на коне.
⁂
Если у него и имелись сомнения относительно справедливости утверждений Анники, то они рассеялись, едва он переступил порог дома. Эрика просто рухнула к нему в объятия, и он увидел пелену усталости на ее лице. Он вновь ощутил угрызения совести. Ему следовало проявлять больше чуткости, больше внимания к душевному состоянию Эрики. Вместо этого он, как всегда, зарылся в работу и позволил ей бродить в четырех стенах без какого-нибудь разумного занятия.
– Где они? – прошептал он.
– В саду, – шепотом ответила Эрика. – О, Патрик, я не вынесу, если они останутся еще на день. Они весь день просидели на заднице в ожидании, что я буду их обслуживать. У меня больше нет сил.
Она обмякла в его руках, и он погладил ее по голове.
– Не беспокойся, я с этим разберусь. Я сожалею, мне не следовало так много работать в последнюю неделю.
– Ты же спрашивал, и я отказалась. И потом, у тебя ведь не было выбора, – пробормотала Эрика ему в рубашку.
Несмотря на угрызения совести, он все-таки был склонен согласиться. Как он мог поступить иначе, когда пропала девушка, и ее, возможно, держат в плену. Впрочем, он должен ставить на первое место Эрику, ее здоровье и здоровье ребенка.
– Вообще-то я в отделении не один. Могу кое-что перепоручать другим. Но сперва нам надо решить более срочную проблему.
Он освободился от Эрики, сделал глубокий вдох и вышел в сад.
– Привет. Хорошо провели время?
Йорген и Мадде повернули к нему неонового цвета носы и радостно закивали. «Черт бы вас побрал, хорошо им тут, видите ли, – подумал он, – с полным-то обслуживанием, похоже, они думают, что здесь какая-то долбаная гостиница».
– Послушайте, я разрешил вашу дилемму. Я сегодня обзвонил разные места. В «Гранд-отеле» имеются свободные номера в связи с тем, что многие покинули Фьельбаку, но поскольку вы, похоже, путешествуете с довольно скромным бюджетом, это, возможно, неактуально?
Йорген и Мадде, которые на мгновение, казалось, заволновались, поспешно согласились. Да, это неактуально.
– Но, – произнес Патрик и с удовлетворением увидел, как у них на лбах появились озабоченные морщины, – я позвонил также в хостел на острове Вальё, и, представляете, у них тоже есть места! Здорово, правда? Дешево, чисто и красиво. Лучше и быть не может!
Он сложил ладони в преувеличенном восхищении и предупредил возражения, которые, он видел, уже формировались на губах у гостей.
– Учитывая, что катер отходит от площади Ингрид Бергман через час, будет лучше, если вы сразу начнете собирать вещи.
Йорген начал что-то говорить, но Патрик протестующее поднял руки.
– Нет-нет, не стоит благодарности. Никаких особых хлопот мне это не доставило. Потребовалась всего пара звонков.
Он с ухмылкой ушел на кухню, где через окно подслушивала Эрика. Они хлопнули друг друга по ладоням, с трудом удерживаясь от того, чтобы не захихикать.
– Изящно, – с восхищением прошептала Эрика. – Я не знала, что живу с мыслителем масштаба Макиавелли!
– Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогая, – сказал он. – Я, понимаешь ли, очень сложный человек…
– Вот как. А я-то всегда считала тебя довольно ограниченным, – задиристо улыбнулась она.
– Не будь у меня на пути этого шара, ты бы сразу увидела, насколько я ограниченный, – игриво ответил Патрик, почувствовав, как от их любовной пикировки стало отпускать напряжение.
Он вновь обрел серьезность.
– Ты ничего больше не слышала от Анны?
Улыбка исчезла с лица Эрики.
– Нет, ни звука. Я сходила проверить на пристань, и их там больше нет.
– Думаешь, она уехала домой?
– Не знаю. Либо уехала, либо они двинулись дальше вдоль берега. Но знаешь, у меня больше нет сил проявлять интерес. Мне чертовски надоели ее обидчивость и привычка дуться, как только я скажу что-нибудь не так.
Она вздохнула и начала говорить что-то еще, но их прервали Йорген и Мадде, которые с мрачным видом пронеслись мимо них, чтобы идти собирать свои принадлежности.
Немного позже, когда Патрик отвез недовольных отпускников к катеру, они уселись на веранде, наслаждаясь тишиной. Стремясь угодить Эрике и по-прежнему сознавая, что нужно многое компенсировать, Патрик массировал ее опухшие ноги, а она вздыхала от удовольствия. Мысли об убитых девушках и исчезнувшей Йенни Мёллер он задвинул далеко-далеко в подкорку. Душе необходимо иногда давать отдых.
⁂
Телефонный звонок раздался утром. В качестве части плана по лучшей заботе об Эрике Патрик решил задержаться дома подольше, и, когда позвонил Педерсен, они спокойно завтракали в саду. Посмотрев на Эрику извиняющимся взглядом, Патрик встал из-за стола, но она лишь с улыбкой махнула ему рукой. Она выглядела уже гораздо более довольной.
– У тебя есть что-нибудь интересное? – спросил Патрик.
– Пожалуй, можно смело сказать, что да. Если мы начнем с причины смерти Юханнеса Хульта, то мое первое наблюдение оказалось полностью корректным. Юханнес не повесился. Если ты возразишь, что его нашли на полу с удавкой вокруг шеи, то я отвечу: удавку поместили туда уже после наступления смерти. Причиной смерти на самом деле явился сильный удар по затылку жестким предметом, правда, не тупым, а с острым краем. У него также имеется рубленая рана на челюсти, что может указывать на удар спереди тоже.
– Значит, нет никаких сомнений в том, что речь идет об убийстве? – Патрик крепко сжал трубку.
– Да, такую рану он нанести себе сам не мог.
– И как давно он был убит?
– Трудно сказать. Но он долго пролежал в земле. Я предполагаю, что время смерти довольно хорошо совпадает с датой, когда считалось, что он повесился. Так что его положили туда не задним числом, если тебя интересует это, – проговорил Педерсен веселым тоном.
Последовало недолгое молчание, пока Патрик обдумывал слова Педерсена. Потом его вдруг осенило.
– Ты намекнул, что, обследуя Юханнеса, обнаружил что-то еще. Что же?
– Да, это вам понравится. У нас тут на лето взята временная сотрудница, которая проявляет излишнее усердие, и ей взбрело в голову взять у Юханнеса пробу ДНК, раз уж его все равно выкопали, и сравнить с анализом спермы, которую обнаружили на Тане Шмидт.
– И? – Патрик слышал собственное тяжелое дыхание, полное надежды.
– Черт побери, ты не поверишь, но там присутствует родство! Убивший Таню Шмидт совершенно точно приходится Юханнесу Хульту родственником.
Патрик никогда прежде не слышал, чтобы корректный Педерсен ругался, но сейчас он готов был согласиться с его крепким выражением. Действительно, черт побери. Он секунду собирался с мыслями, потом спросил:
– А вы можете увидеть, в каком родстве они состоят? – Сердце тяжело ухало у него в груди.
– Да, мы сейчас этим занимаемся. Но требуется больше материала для сравнения, поэтому сейчас твоя задача взять образцы крови у всех известных членов семьи Хульт.
– У всех? – произнес Патрик, почувствовав дрожь в коленях при одной мысли, как отнесется к такому вторжению в их частную жизнь клан.
Поблагодарив за информацию, он вернулся к столу, за которым Эрика сидела, точно мадонна, с колышущимися под белой ночной рубашкой формами и распущенными светлыми волосами. От нее у него по-прежнему захватывало дух.
– Поезжай. – Она снова помахала ему рукой, и он благодарно поцеловал ее в щеку.
– У тебя сегодня есть чем заняться? – спросил он.
– Преимущество требовательных гостей состоит в том, что я мечтаю провести день в лени. Иными словами, я решила сегодня вообще ничего не делать. Буду лежать в саду, читать и есть что-нибудь вкусное.
Затем, бросив на Эрнста последний злобно торжествующий взгляд, она горделиво удалилась на своих высоких каблуках. Эрнст, в свою очередь, по-прежнему неотрывно смотрел на ковер, не решаясь встретиться взглядом с Мелльбергом.
– Лундгрен! Ко мне в кабинет!
Для Эрнста это прозвучало, как трубы Судного дня. Он послушно потрусил следом за Мелльбергом. В коридор по-прежнему высовывались головы с разинутыми ртами. Теперь они, по крайней мере, знали, с чем связаны у шефа перепады в настроении…
– Будь добр, расскажи, что произошло, – сказал Мелльберг.
Эрнст слабо кивнул. Его лоб заливал пот – на этот раз не из-за жары.
Он рассказал о шуме в торговом центре и как он увидел женщину, боровшуюся с продавщицей за сумку. Дрожащим голосом он сообщил, как вытряхнул из сумки содержимое и что там лежали неоплаченные товары. Умолкнув, он стал ждать приговора. К его удивлению, Мелльберг откинулся на спинку кресла с глубоким вздохом.
– Да, я влип в жуткий переплет. – Немного поколебавшись, он наклонился, выдвинул ящик и достал нечто, что он бросил на стол в сторону Эрнста. – Вот чего я ожидал. Страница три.
Эрнст с любопытством взял нечто напоминавшее классный альбом, и пролистал до третьей страницы. Страницы были заполнены фотографиями женщин с краткими сведениями о росте, весе, цвете глаз и интересах. Он внезапно сообразил, кто такая Ирина – «жена по почте». Правда, сходства между реальной Ириной и ее портретом и имеющейся о ней в каталоге информацией было немного. На картинке она сбросила минимум десять лет, десять килограммов веса и килограмм краски. Выглядела красивой и невинной и с широкой улыбкой смотрела в объектив. Эрнст посмотрел на портрет, а потом на Мелльберга, который развел руками.
– ВОТ ЧЕГО я ожидал. Мы год переписывались, и я едва мог дождаться, когда заполучу домой ее. – Он кивнул на лежащий на коленях у Эрнста каталог. – А потом она приехала. – Он вздохнул. – Проклятье, меня точно холодным душем окатило. И сразу началось: «Бертиль, дорогой, купи это, купи то». Даже застал ее за тем, что она копалась в моем бумажнике, когда думала, что я не вижу. Да, черт возьми, какой переплет!
Он похлопал себя по тщательно прикрытой волосами лысине, и Эрнст отметил, что Мелльберга, который еще недавно заботился о своей внешности, больше нет. Рубашка опять в пятнах, а следы пота под мышками напоминают по размеру небольшие тарелки. Это в каком-то смысле внушало уверенность. Все возвращается на круги своя.
– Я полагаюсь на то, что ты не станешь об этом трепаться.
Мелльберг погрозил Эрнсту пальцем, и тот рьяно замотал головой. Он не скажет ни слова. На него нахлынуло облегчение – его все-таки не выгонят.
– Тогда забудем об этом маленьком инциденте? Я уж как-нибудь разберусь. Она улетит домой первым же самолетом.
Эрнст встал и, кланяясь, попятился к двери.
– И скажи там народу, чтобы они кончали шушукаться и занялись лучше каким-нибудь нормальным делом.
Услышав суровый тон Мелльберга, Эрнст широко улыбнулся. Шеф снова на коне.
⁂
Если у него и имелись сомнения относительно справедливости утверждений Анники, то они рассеялись, едва он переступил порог дома. Эрика просто рухнула к нему в объятия, и он увидел пелену усталости на ее лице. Он вновь ощутил угрызения совести. Ему следовало проявлять больше чуткости, больше внимания к душевному состоянию Эрики. Вместо этого он, как всегда, зарылся в работу и позволил ей бродить в четырех стенах без какого-нибудь разумного занятия.
– Где они? – прошептал он.
– В саду, – шепотом ответила Эрика. – О, Патрик, я не вынесу, если они останутся еще на день. Они весь день просидели на заднице в ожидании, что я буду их обслуживать. У меня больше нет сил.
Она обмякла в его руках, и он погладил ее по голове.
– Не беспокойся, я с этим разберусь. Я сожалею, мне не следовало так много работать в последнюю неделю.
– Ты же спрашивал, и я отказалась. И потом, у тебя ведь не было выбора, – пробормотала Эрика ему в рубашку.
Несмотря на угрызения совести, он все-таки был склонен согласиться. Как он мог поступить иначе, когда пропала девушка, и ее, возможно, держат в плену. Впрочем, он должен ставить на первое место Эрику, ее здоровье и здоровье ребенка.
– Вообще-то я в отделении не один. Могу кое-что перепоручать другим. Но сперва нам надо решить более срочную проблему.
Он освободился от Эрики, сделал глубокий вдох и вышел в сад.
– Привет. Хорошо провели время?
Йорген и Мадде повернули к нему неонового цвета носы и радостно закивали. «Черт бы вас побрал, хорошо им тут, видите ли, – подумал он, – с полным-то обслуживанием, похоже, они думают, что здесь какая-то долбаная гостиница».
– Послушайте, я разрешил вашу дилемму. Я сегодня обзвонил разные места. В «Гранд-отеле» имеются свободные номера в связи с тем, что многие покинули Фьельбаку, но поскольку вы, похоже, путешествуете с довольно скромным бюджетом, это, возможно, неактуально?
Йорген и Мадде, которые на мгновение, казалось, заволновались, поспешно согласились. Да, это неактуально.
– Но, – произнес Патрик и с удовлетворением увидел, как у них на лбах появились озабоченные морщины, – я позвонил также в хостел на острове Вальё, и, представляете, у них тоже есть места! Здорово, правда? Дешево, чисто и красиво. Лучше и быть не может!
Он сложил ладони в преувеличенном восхищении и предупредил возражения, которые, он видел, уже формировались на губах у гостей.
– Учитывая, что катер отходит от площади Ингрид Бергман через час, будет лучше, если вы сразу начнете собирать вещи.
Йорген начал что-то говорить, но Патрик протестующее поднял руки.
– Нет-нет, не стоит благодарности. Никаких особых хлопот мне это не доставило. Потребовалась всего пара звонков.
Он с ухмылкой ушел на кухню, где через окно подслушивала Эрика. Они хлопнули друг друга по ладоням, с трудом удерживаясь от того, чтобы не захихикать.
– Изящно, – с восхищением прошептала Эрика. – Я не знала, что живу с мыслителем масштаба Макиавелли!
– Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогая, – сказал он. – Я, понимаешь ли, очень сложный человек…
– Вот как. А я-то всегда считала тебя довольно ограниченным, – задиристо улыбнулась она.
– Не будь у меня на пути этого шара, ты бы сразу увидела, насколько я ограниченный, – игриво ответил Патрик, почувствовав, как от их любовной пикировки стало отпускать напряжение.
Он вновь обрел серьезность.
– Ты ничего больше не слышала от Анны?
Улыбка исчезла с лица Эрики.
– Нет, ни звука. Я сходила проверить на пристань, и их там больше нет.
– Думаешь, она уехала домой?
– Не знаю. Либо уехала, либо они двинулись дальше вдоль берега. Но знаешь, у меня больше нет сил проявлять интерес. Мне чертовски надоели ее обидчивость и привычка дуться, как только я скажу что-нибудь не так.
Она вздохнула и начала говорить что-то еще, но их прервали Йорген и Мадде, которые с мрачным видом пронеслись мимо них, чтобы идти собирать свои принадлежности.
Немного позже, когда Патрик отвез недовольных отпускников к катеру, они уселись на веранде, наслаждаясь тишиной. Стремясь угодить Эрике и по-прежнему сознавая, что нужно многое компенсировать, Патрик массировал ее опухшие ноги, а она вздыхала от удовольствия. Мысли об убитых девушках и исчезнувшей Йенни Мёллер он задвинул далеко-далеко в подкорку. Душе необходимо иногда давать отдых.
⁂
Телефонный звонок раздался утром. В качестве части плана по лучшей заботе об Эрике Патрик решил задержаться дома подольше, и, когда позвонил Педерсен, они спокойно завтракали в саду. Посмотрев на Эрику извиняющимся взглядом, Патрик встал из-за стола, но она лишь с улыбкой махнула ему рукой. Она выглядела уже гораздо более довольной.
– У тебя есть что-нибудь интересное? – спросил Патрик.
– Пожалуй, можно смело сказать, что да. Если мы начнем с причины смерти Юханнеса Хульта, то мое первое наблюдение оказалось полностью корректным. Юханнес не повесился. Если ты возразишь, что его нашли на полу с удавкой вокруг шеи, то я отвечу: удавку поместили туда уже после наступления смерти. Причиной смерти на самом деле явился сильный удар по затылку жестким предметом, правда, не тупым, а с острым краем. У него также имеется рубленая рана на челюсти, что может указывать на удар спереди тоже.
– Значит, нет никаких сомнений в том, что речь идет об убийстве? – Патрик крепко сжал трубку.
– Да, такую рану он нанести себе сам не мог.
– И как давно он был убит?
– Трудно сказать. Но он долго пролежал в земле. Я предполагаю, что время смерти довольно хорошо совпадает с датой, когда считалось, что он повесился. Так что его положили туда не задним числом, если тебя интересует это, – проговорил Педерсен веселым тоном.
Последовало недолгое молчание, пока Патрик обдумывал слова Педерсена. Потом его вдруг осенило.
– Ты намекнул, что, обследуя Юханнеса, обнаружил что-то еще. Что же?
– Да, это вам понравится. У нас тут на лето взята временная сотрудница, которая проявляет излишнее усердие, и ей взбрело в голову взять у Юханнеса пробу ДНК, раз уж его все равно выкопали, и сравнить с анализом спермы, которую обнаружили на Тане Шмидт.
– И? – Патрик слышал собственное тяжелое дыхание, полное надежды.
– Черт побери, ты не поверишь, но там присутствует родство! Убивший Таню Шмидт совершенно точно приходится Юханнесу Хульту родственником.
Патрик никогда прежде не слышал, чтобы корректный Педерсен ругался, но сейчас он готов был согласиться с его крепким выражением. Действительно, черт побери. Он секунду собирался с мыслями, потом спросил:
– А вы можете увидеть, в каком родстве они состоят? – Сердце тяжело ухало у него в груди.
– Да, мы сейчас этим занимаемся. Но требуется больше материала для сравнения, поэтому сейчас твоя задача взять образцы крови у всех известных членов семьи Хульт.
– У всех? – произнес Патрик, почувствовав дрожь в коленях при одной мысли, как отнесется к такому вторжению в их частную жизнь клан.
Поблагодарив за информацию, он вернулся к столу, за которым Эрика сидела, точно мадонна, с колышущимися под белой ночной рубашкой формами и распущенными светлыми волосами. От нее у него по-прежнему захватывало дух.
– Поезжай. – Она снова помахала ему рукой, и он благодарно поцеловал ее в щеку.
– У тебя сегодня есть чем заняться? – спросил он.
– Преимущество требовательных гостей состоит в том, что я мечтаю провести день в лени. Иными словами, я решила сегодня вообще ничего не делать. Буду лежать в саду, читать и есть что-нибудь вкусное.