– Ладно, ладно, но не пытайся меня переделать. Знаешь, старого учить, что мертвого лечить.

– Ты не старая, мама, ты по-прежнему прямо девочка.

Она покраснела от удовольствия. Подобными репликами они обменивались далеко не впервые, и Якоб знал, что она любит слышать такие комплименты. И с удовольствием потакал. Ей, видимо, не слишком весело жилось с отцом все эти годы, да и комплименты едва ли были сильной стороной Габриэля.

Габриэль, нетерпеливо фыркнув в кресле, встал.

– Ну вот, полиция поговорила с твоими кузенами-бездельниками, так что можно надеяться, что они на какое-то время уймутся. – Он двинулся в сторону кабинета. – Ты успеешь взглянуть со мной на цифры?

Якоб поцеловал матери руку, кивнул и последовал за отцом. Габриэль уже несколько лет назад начал вводить сына в курс дел, связанных с поместьем, и обучение постоянно продолжалось. Отец хотел убедиться в том, что Якоб будет способен однажды полностью заменить его. К счастью, Якоб имел природную склонность к управлению поместьем и блестяще справлялся как с цифровой стороной, так и с более практическими делами.

Они немного посидели над книгами, голова к голове, после чего Якоб потянулся.

– Я собирался подняться и заглянуть к дедушке, – сказал он. – Я давно туда не заходил.

– Хм, что? Да, сходи. – Габриэль был глубоко погружен в мир цифр.

Якоб поднялся на верхний этаж и медленно направился к двери, ведущей в левый флигель господского дома. Там доживал свои дни, вплоть до смерти, дедушка Эфраим, и Якоб в детстве провел там много часов.

Он вошел. Все на месте. Якоб в свое время попросил родителей ничего не перемещать и не менять во флигеле, и те отнеслись к его просьбе с уважением, прекрасно зная об уникальных узах, связывавших его с Эфраимом.

Комнаты свидетельствовали о силе – были отделаны по-мужски, в приглушенной палитре. Их отделка резко отличалась от интерьеров остальной части дома, выдержанных в светлых тонах, и Якоб всегда чувствовал, что попадал будто бы в другой мир.

Он сел в кожаное кресло, стоявшее возле одного из окон, и положил ноги на скамеечку. Именно так сидел Эфраим, когда Якоб его навещал. Сам он лежал перед ним на полу, свернувшись, точно щенок, и с благоговением слушал истории из прошлого.

Рассказы о собраниях для пробуждения религиозного чувства вызывали у него трепет. Эфраим ярко описывал экстаз на лицах людей и их полную сосредоточенность на Проповеднике и его сыновьях. Эфраим обладал громогласным голосом, и Якоб не сомневался в том, что его голос мог завораживать людей. Больше всего он любил те части историй, где говорилось о чудесах, которые совершали Габриэль и Юханнес. Каждый день приносил новое диво, и Якобу это представлялось чем-то великолепным. Он не понимал, почему отец не хочет и даже вроде стыдится говорить о том времени. Подумать только, обладать даром целителя! Лечить больных и помогать увечным. Как они, должно быть, горевали, когда дар исчез. По словам Эфраима, это произошло в одночасье. Габриэль только пожал плечами, а Юханнес пришел в отчаяние. Он по вечерам молил Бога вернуть ему дар, и, едва завидев раненое животное, подбегал и пытался вызвать силу, которой когда-то обладал.

Якоб не понимал, почему Эфраим, рассказывая о том времени, весело смеялся. Юханнес наверняка испытывал большое горе, и человеку, стоявшему так близко к Богу, как Проповедник, следовало бы это понимать. Но Якоб очень любил дедушку и не ставил под сомнение что-либо из его слов и то, как он их говорил. В его глазах дедушка не мог допускать ошибок. Ведь он спас его. Пусть не прикладыванием рук, а тем, что подарил Якобу частицу своего тела и таким образом снова вдохнул в него жизнь. За это он его боготворил.

Однако самым лучшим было то, чем Эфраим всегда завершал свои истории. Он обычно театрально замолкал, смотрел внуку глубоко в глаза и произносил:

«И ты, Якоб, ты тоже обладаешь даром. Где-то глубоко внутри он ожидает, чтобы его вызвали».

Якоб обожал эти слова.

У него никак не получалось, но ему было достаточно знать, что дедушка сказал, что сила есть. Заболевая, он пробовал закрывать глаза и вызывать ее, чтобы суметь исцелить самого себя, но видел лишь темноту, ту же темноту, что сейчас держала его железной хваткой.

Возможно, он сумел бы добраться до силы, проживи дедушка подольше. Ведь он научил Габриэля и Юханнеса, так почему бы он не мог научить его?

Из размышлений его вырвал громкий крик птицы снаружи. Темнота внутри его опять судорожно обволокла сердце, и он заинтересовался, не сможет ли она обрести такую силу, что заставит сердце перестать биться. В последнее время темнота подступала все чаще и сгущалась, как никогда прежде.

Он подтянул ноги в кресло и обхватил руками колени. Если бы только Эфраим был здесь. Тогда он смог бы помочь ему отыскать целительный свет.





⁂


– На данной стадии мы исходим из того, что Йенни Мёллер не скрывается добровольно. Мы хотели бы также получить помощь от общественности и просим всех сообщить, если они ее видели, особенно если они видели ее в машине или поблизости от машины. По имеющимся у нас сведениям, она собиралась добираться до Фьельбаки автостопом, и любые наблюдения, связанные с этим, представляют особый интерес.

Патрик серьезно посмотрел каждому из собравшихся журналистов в глаза. Одновременно с этим Анника послала по кругу фотографию Йенни Мёллер. Ей предстояло также проследить за тем, чтобы все газеты получили доступ к снимку для публикации. Так бывает не всегда, но на этой стадии они могли извлечь из прессы пользу.

К большому удивлению Патрика, Мелльберг предложил вести поспешно организованную пресс-конференцию ему. Сам Мелльберг сидел в самом конце их маленького конференц-зала и наблюдал за стоявшим впереди Патриком.

В воздух взметнулось несколько рук.

– Имеет ли исчезновение Йенни какую-то связь с убийством Тани Шмидт? И нашли ли вы что-нибудь, объединяющее это убийство с обнаружением Моны Тернблад и Сив Лантин?

Патрик откашлялся.

– Во-первых, мы еще не получили точной идентификации Сив, поэтому я был бы очень признателен, если бы вы этого не писали. В остальном же в интересах следствия я бы не хотел комментировать, что у нас есть или к чему мы пришли.

Журналисты завздыхали по поводу того, что им постоянно отказывают, ссылаясь на «интересы следствия», но все равно упорно продолжали тянуть руки.

– Туристы начали покидать Фьельбаку. Они правы, беспокоясь за свою безопасность?

– Никаких оснований для беспокойства нет. Мы упорно работаем над раскрытием этого дела, но в данный момент нам необходимо сосредоточиться на поисках Йенни Мёллер. Больше мне сказать нечего. Спасибо за внимание.

Под протесты журналистов он покинул комнату, но угловым зрением заметил, что Мелльберг остался на месте. Только бы начальничек не наговорил каких-нибудь глупостей!

Он подошел к Мартину и сел на край его письменного стола.


– Это, черт возьми, как добровольно сунуть руку в осиное гнездо.

– Да. Правда, сейчас мы все-таки можем извлечь из подобного некоторую пользу.

– Кто-нибудь наверняка видел, как Йенни садилась в машину, если она голосовала, как утверждает парень. При таком движении, как на дороге из Греббестада, было бы чудом, если бы никто ничего не видел.

– Случаются и более странные вещи, – вздохнул Мартин.

– Ты по-прежнему не дозвонился до отца Тани?

– Я даже не пытался. Решил подождать до вечера. Он, видимо, на работе.

– Да, ты прав. Ты не знаешь, Йоста проверил тюрьмы?

– Да, причем с невероятной тщательностью. Ничего. Нет никого, кто просидел бы все это время вплоть до настоящего момента. Ты сам, наверное, едва ли в это верил. Я хочу сказать, что у нас, черт возьми, можно застрелить короля и все равно выйти через пару лет на свободу за хорошее поведение. А отпускать тебя на несколько дней домой, вероятно, начнут уже через пару недель. – Он с раздражением бросил карандаш на стол.

– Ну-ну, не будь таким циником. Ты для этого слишком молод. После десяти лет в профессии ты можешь начать ожесточаться, а до этого тебе следует быть наивным и верить в систему.

– Слушаюсь, старикан. – Мартин понарошку вяло отдал честь, и Патрик со смехом встал.

– Кстати, – продолжил Патрик, – мы не можем исходить из того, что исчезновение Йенни имеет связь с убийствами во Фьельбаке, поэтому попроси Йосту на всякий случай проверить, нет ли у нас какого-нибудь известного насильника или тому подобного, кого опять выпустили из тюрьмы. Попроси его проверить всех, кто сидел за изнасилования, тяжкие преступления против женщин и всякое такое и обычно орудует именно в наших краях.

– Хорошая мысль, но это с таким же успехом может оказаться кто-то из туристов.

– Верно, но с чего-то ведь надо начинать, а такое начало ничуть не хуже любого другого.

В дверь заглянула Анника.

– Извините, господа, что помешала, но, Патрик, тебе звонят из судебно-медицинской лаборатории. Соединить сюда или ты возьмешь трубку у себя?

– Переключай ко мне. Только дай мне полминуты.

У себя в кабинете он сел и стал ждать телефонного звонка. Сердце билось немного учащенно. Ожидание разговора с судебно-медицинской лабораторией слегка напоминало ожидание Деда Мороза – никогда не знаешь, какие в пакете окажутся сюрпризы.

Десятью минутами позже он вернулся к Мартину, но остался стоять в дверях.

– Мы получили подтверждение, что второй скелет принадлежит Сив Лантин, в точности как мы и думали. Анализ земли тоже готов. Возможно, там есть кое-что полезное.

Мартин с интересом наклонился над столом и сцепил руки.

– Ну, не томи. Что они обнаружили?

– Во-первых, на теле Тани, на одеяле, на котором она лежала, и на скелетах один и тот же тип земли. Это показывает, что они, по крайней мере в какой-то момент, находились в одном и том же месте. Далее, Государственная криминологическая лаборатория обнаружила в земле удобрения, которые используются только фермерами. Им удалось даже определить марку и название фирмы-производителя. Самое главное – удобрение не продается в магазинах, а покупается прямо у производителя и к тому же не принадлежит к самым распространенным маркам на рынке. Так что если ты прямо сейчас позвонишь им и попросишь поднять списки клиентов, купивших это удобрение, то мы, возможно, наконец сдвинемся с мертвой точки. Вот записка с названием удобрения и фирмы-производителя. Номер, наверное, есть в «Желтых страницах».

– Я это организую. Сообщу, как только получу списки.

– Отлично. – Патрик показал ему поднятый вверх большой палец и легонько постучал по дверному косяку, чтобы не сглазить.

– Слушай, кстати…

Уже направившийся в коридор Патрик развернулся на звук голоса Мартина.

– А?

– А они сказали что-нибудь про обнаруженные ДНК?

– Они еще продолжают над этим работать. Такими анализами тоже занимается криминологическая лаборатория, а там, судя по всему, чертова очередь. Знаешь, в такое время года происходит масса изнасилований.

Мартин мрачно кивнул. Конечно, он знал. Это одно из преимуществ зимней половины года. Многие насильники находят погоду слишком холодной, чтобы спускать штаны, а летом это им не мешает.

По пути к себе Патрик слегка напевал. Наконец у них появился маленький просвет. Немного, конечно, но теперь у них есть по крайней мере некая конкретная зацепка.





⁂


Эрнст позволил себе съесть сосиску с пюре на площади Фьельбаки. Он уселся на одну из обращенных к морю скамеек и с подозрением следил за кружащими над ним чайками. Появись у них шанс, они утащат у него сосиску, поэтому он ни на секунду не спускал с них глаз. Чертово птичье отродье. В детстве он развлекался тем, что крепко привязывал к одному концу веревки рыбку, а сам держал другой конец. В результате, когда ничего не подозревавшая чайка заглатывала рыбку, у него образовывался собственный живой змей, который беспомощно бил в панике крыльями в воздухе. Другим любимым развлечением было стащить у отца самогон и накапать им на кусочки хлеба, которые потом бросались чайкам. Вид того, как они, шатаясь, летали взад и вперед, всегда настолько смешил его, что ему приходилось ложиться на землю и держаться руками за живот. На подобные мальчишеские проделки он уже больше не решался, хотя ему очень хотелось. Проклятые стервятники!

Уголком глаза он заметил знакомое лицо. У тротуара, возле магазина, остановилась «БМВ» Габриэля Хульта. Эрнст выпрямился на скамейке. Он следил за ходом расследования убийств девушек – из чистой злости на то, что его отстранили, и поэтому хорошо знал показания Габриэля против брата. «Допустим, только допустим, – подумал Эрнст, – что из этого высокомерного гада можно выжать что-то еще». От одной только мысли об усадьбе и землях, которыми владел Габриэль Хульт, у Эрнста от зависти увлажнился рот. Было бы очень приятно немного надавить на этого Габриэля, а если имеется хоть маленький шанс добыть что-то новое для расследования и тем самым показать этому чертову Хедстрёму его место, это стало бы основательным бонусом.

Он выбросил остатки порции сосиски с пюре в ближайшую урну и не спеша побрел к машине Габриэля. Серебристая «БМВ» сверкала на солнце, и он, не удержавшись, мечтательно провел рукой по крыше. Черт возьми, ему бы такую машину! Он поспешно отдернул руку, как только из магазина показался Габриэль с газетой в руках. Габриэль с подозрением посмотрел на Эрнста, небрежно прислонившегося к пассажирской дверце.