Репутации конец, кто поверит, тот – подлец!

– Я кому сказала! – Я дернула дверь и высунулась в коридор. Еще не хватало, чтобы одно недопривидение, горячо любимое и чертовски вредное, надумало ставить мне условия. – Быстро-быстро-быстро! Живей!

В коридоре было тихо и спокойно. Я шла мимо портретов, которые бледными и очень одухотворенными лицами следили за нашим триумфальным шествием. Женская логика против мужской психики – один – ноль. На меня с портрета смотрела развратная девица, оголив почти все, что можно было оголить, сжимая в руках голубую розу. Вот не могу понять, она сейчас завидует мне или осуждает? Ей, бедняжке, принц не достался, а у меня их целых двенадцать!

– Не отстаем! Возьмитесь за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке! – Я чувствовала себя воспитательницей детского сада, решившей вывести не только группу на прогулку, но и одного призрака из себя. Он даже иногда «молчал» от негодования, долго и тщательно подбирая слова, пока наша вереница дошла до поворота. Я прислонилась к стене, выглянула, внимательно вглядываясь в коридор.

– Все чисто! – голосом уборщицы заметила я, опасливо минуя темные углы. Мой «принцеп» старался не отставать, а кто-то даже слегка воспрянул духом, мужественно размахивая мечом. Я дошла до кабинета, приоткрыла дверь, стараясь не читать то, что мне пишут на стенах. Ода моей сообразительности уже не вмещала в себя обычные слова, срочно требуя подкрепления в виде слов, которые стыдливо стирают уборщицы с туалетного кафеля. Когда человек говорит, что идет до конца, я уже не сомневаюсь, на что конкретно его посылали…

– Так! – по-хозяйски прокашлялась я, прикидывая, как бы расположить принцев в кабинете. Утоптанная ковровая дорожка пока что вполне походила на матрас. – Документы не трогать! По ящикам не лазить – руки оторву! Располагайтесь!

– А подушки и одеяла? – грустно заметила какая-то венценосная непосредственность. Я вспомнила, что у меня две подушки и два одеяла, но мысли о сквозняках и отсутствии отопления разбудили во мне такого Доктора Жмо, что даже Доктор Зло отказался бы здороваться со мной за руку.

– Если что – кричите! – инструктировала я, зевая и глядя на то, как принцы неохотно размещаются на полу. Я даже закрыла дверь на засов, чтобы слухи и сплетни о том, что любвеобильная ректорша завела себе гарем, расползлись еще быстрее.

– Поставь на место! – возмутилась я, глядя на мою чернильницу в руках Эриха. – Я же сказала – ничего не трогать! Иначе будете ночевать в коридоре! Спокойной ночи, Брендон, Эрих, Фредерик, Фредерик, Фредерик, Фердинанд, Айрон, Юстиниан, Феордан, Элиан, Гарольд и Флориан!

Я открыла дверь в свои покои, закрыла ее на засов, доползла до кровати и с размаху упала в альковы мягкой перины. Усталость свидетельствовала о том, что если какая-то веселая реликтовая живность все-таки отважится откусить от меня кусочек, то отвес обнаружится только ближе к полудню.

– Вот скажи мне, – послышался хриплый голос, а по моим волосам скользнула холодная рука. – У тебя совесть природой заложена?

– Да-а-а, – зевнула я, накрываясь одеялом и пряча улыбку в подушке. – Природа сразу отнесла ее в ломбард.

Через пять минут я примостилась поудобней на чужом плече, чувствуя, как рука легла мне на талию и прижала меня к себе так, словно на меня уже кто-то облизывается в темноте.

Я проснулась от того, что в соседней комнате что-то упало, кто-то на кого-то зашикал, а через пару мгновений послышались приглушенные голоса.

– …мне кормилица рассказывала историю… – отчетливо прошептал кто-то. – Я так понимаю, что это про призрака… Говорят, что раньше было тринадцать королевств и он правил тринадцатым…

Я навострила уши, делая вид, что сплю.

– Так вот, – заявил неизвестный рассказчик, но тут же что-то грюкнуло и все зашипели: «Тише!» – У него была фаворитка… Красавица… Однажды ему донесли, что из ее покоев тайком, под покровом ночи, пробирались трое любовников…

Я сглотнула, чувствуя, как грудь призрака дернулась от непроизвольного смешка.

– Король усмехнулся и наутро повелел сшить для нее самое красивое и дорогое платье из всех, которые только можно себе представить. На ее шею надели самые роскошные драгоценности. Король взял ее за руку и сказал ей, что отныне они будут вместе навсегда, что он принял решение о том, что действительно любит ее и готов идти на жертвы… – продолжал рассказчик с театральными паузами под нетерпеливое «нуканье».

Я едва слышно прокашлялась.

– Тише! Мне уже самому интересно! – прошептали мне на ухо. Я скептически подняла бровь, а меня прижали к себе, поправляя одеяло.

– Она была уверена, что король решил сделать ее своей королевой и сейчас объявит при всем народе, что женится. Люди были празднично одеты, бросали цветы и улыбались. Стоило королю и его возлюбленной взойти на украшенный розами пьедестал, как король сжал ее руку и улыбнулся. «Позовите палача!» – крикнул он, а охрана уже оцепила площадь. Девушка сразу все поняла, заметалась, стала умолять пощадить ее… Красавица упала на колени, целовала ему руку, заглядывала в глаза и клялась, что невиновна. Она уверяла, что это больше никогда не повторится. В ее дрожащие руки вложили букет из голубых роз, которые росли в королевском саду, а потом нежно поцеловали в висок, – зловещим голосом повествовал рассказчик, а потом снова что-то звякнуло. – Да брось ты меч! Сейчас всех разбудишь!

– А вдруг сейчас на нас что-то выскочит? – послышался другой голос. – Надо быть наготове. Мы же… как бы… караульные…

– На чем я остановился? Ах, да! – спохватился рассказчик, смакуя подробности. – Девушка до последнего верила, что он передумает, но король собственноручно накинул ей на шею веревку, целуя ее мокрые от щек слезы. «Прошу тебя! Пощади! Прости меня…» – шептала она, заглядывая прекрасными глазами в глаза короля. «Да, любимая, я тебя прощаю!» – произнес король, целуя ее в губы. Сколько радости было в ее глазах, сколько счастья, но тут же люк под ней распахнулся, она забилась в конвульсиях и умерла… Король дождался ее кончины, снял ее тело и поцеловал ее, прижимая к себе, а потом повелел сделать для нее под замком роскошную гробницу… Через два часа после похорон он спустился в подземелье к своей возлюбленной, и больше никто никогда его не видел…

По губам призрака ползла такая улыбка, словно пять минут назад он перевешал весь неверный гарем. Я нехорошо прищурилась, чувствуя, как по моей шее ползет его холодная рука.

– Да, любимая, я тебя прощаю, – зловеще прошептал призрак, а потом поцеловал в висок, тихо смеясь и натягивая на меня одеяло. А мне было как-то не смешно, пока я сопоставляла легенды и понимала, что если хоть одна из них содержит толику правды, то я имею дело с личностью разносторонней и очень занимательной.

– Я слышал другую историю. Мне ее рассказала старая служанка маменьки… Она рассказывала, что его задушила одна красавица за то, что он приказал казнить всю ее семью… Заговор плели… – философски заметил второй голос, подавляя зевок. Я с интересом посмотрела на призрака, тихонько подкрадываясь пальцами к его горлу. На меня взглянули так сурово, что я чуть не передумала, а потом поймали мою «удушающую» руку и поцеловали.

– Они теперь всегда будут за тобой таскаться? – прошептали мне. – Знаешь, мне проще их поубивать, чтобы не мучились!

– Не вздумай! – заметила я, снова осуществляя поползновения, но уже совсем с другой целью. Вот чем его не устраивает девушка с «принцепом»? У Белоснежки было семь гномов, но принц ей и слова не сказал! Понимаю, когда над принцем нависают, глядя хмуро и многообещающе семь богатырей, как бы намекая на то, что пойманный на акте некрофилии принц просто обязан жениться на объекте вожделения. В рейтинге «принцессы с прицепом» я застряла где-то между Элизой и ее одиннадцатью лебедями и Али-Бабой с его разбойниками, гипотетически понимая, почему большинство сказок про принца начинаются со слов: «Жила-была бедная сиротка, и не было у нее никого-никого!»

– Ложись спать. – Меня поймали, а потом улеглись головой на мою грудь. – Почему-то мне очень хочется поцеловать то место, каким ты думаешь!

Это был тот самый случай, когда голова твердо решила снять с себя всю ответственность за мыслительный процесс и последствия принятых решений. «Я здесь вообще ни при чем!» – твердила она, открещиваясь от любой мозговой активности и показывая приказ о делегировании полномочий другим полушариям.

– Так чем же ты думала, когда притащила в кабинет своих принцев? – прошептали мне, приподнимаясь и заглядывая в глаза.

– Сердцем, – прошептала я, тяжело вздохнув. Но призрак так не думал… Он придерживался другой мысли, которая мне почему-то очень понравилась! Мыши по сравнению с нами казались топающими слонами, а я молча кусала губы, понимая, что двенадцать принцев и стоны дадут не просто почву, а целую плантацию для сплетен.

Я глубоко вздохнула, обняла его голову, вплетая пальцы в волосы, а сама лежала, глядя, как ночь за окном сменяется туманным и промозглым утром, и думала. Туманная серость навевала странные мысли о том, что легенды просто так не появляются… Неужели правда настолько ужасна, что может заставить меня бежать без оглядки, пытаясь забыть все, как страшный сон? Я нащупала в кармане висящей на спинке кровати хламиды записку, поглядывая в сторону верхушек деревьев, на которых клоками висел туман. «Ка-а-ар!» – разносилось раздражающее на лесом, а я лежала и смотрела на старинный портрет какого-то косоглазого ректора в напыщенном парике и в знакомой хламиде, чувствуя, как слипаются от усталости мои глаза… Многоуважаемый волчок, если будете посягать на мой бочок, будьте так любезны – не будите!



В лесу было зябко и прохладно, над верхушками деревьев кружились черные силуэты ворон, хрипло и радостно возвещающие о том, что заколдованный замок наконец-то стал проклятым.

Знакомая тропинка вела меня сквозь промозглый туман, а мокрые веточки норовили выколоть мне глазик. «Присмотрю за принцами одним глазком!» – ехидничал инстинкт самосохранения. «Неправда! За ними глаз да глаз нужен!» – бухтела я, чувствуя, как ноги скользят по мокрой опавшей листве к знакомому шалашу.


Я осторожно постучала по соседнему дереву три раза и даже суеверно сплюнула через левое плечо, как бы отгоняя от себя мысли о карьерном росте до лесного сумасшедшего.

– Ка-а-ар! – раздалось сиплое сверху, а я подняла голову и увидела сидящего на ветке бывшего ректора. – Ка-а-ар!

Он попытался взлететь, раскинув руки, но тут же чебурахнулся прямо на траву, благо было невысоко.

– Кр-р-рыло! – ворчал он, поднимаясь и пытаясь натянуть обратно свои порванные ветками лохмотья. – Ка-а-ар!

На тощей немытой груди была цепочка с красивым старинным ключом.

– Ка-а-ар! Кто ты? – на меня подозрительно прищурились.

– Почтовый голубь! – фыркнула я, доставая записку. – Итак, у нас тут снова любовное послание, но на этот раз вас любовно посылают!

Я пробежала глазами строки, чувствуя, как щемит сердце: «Любимый, пусть счастье взаимности было недолгим, но я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя… Улетай отсюда как можно скорее… Прошу тебя, умоляю. Улетай… И чем дальше, тем лучше! Когда будешь делать круг над замком, знай, я смотрю в окно!»

Я краем глаза взглянула на местного Икара, который по-птичьи вертел головой, как бы внимательно слушая о воздушном коридоре.

«Знай, любимый, что мое сердце улетает вместе с тобой. А если у меня не останется сердца, то смерть мне будет не страшна! Легкого крыла тебе! Помни, что однажды я сгорела в твоем пламени и стала отблеском в твоей чешуе! Шарман».



Я еще раз перечитала последнее предложение, пока мозг прикидывал, где бы раздобыть хоть капельку женской интуиции.

– Где живет дракон? – сглотнула я, глядя на сумасшедшего, который пытался взлететь обратно на дерево, подпрыгивая на месте, но в ответ мне послышалось лишь раздраженное неудачей: «Ка-а-ар!»

– Дракон где?!!! – заорала я, сменив наигранно-доброжелательный тон вежливой кассирши на вопль разъяренного покупателя. – Отвечай!!!

Ректор дернул головой так, словно в шею его укусила пчела, удивленно заморгал и…

– Здороваться не учили? – сурово спросил он, хмуря брови. – Ты как себя ведешь в присутствии ректора?

– Уважаемый ректор, – я изобразила самую провинившуюся ученицу, мысленно посылая сумасшедшего туда, где бы он стал «глубокоуважаемым», – не подскажете ли вы мне дорогу к дракону?

– Хм?.. – Ректор вскинул голову. – К тому дракону, который терроризирует окрестности?

– Да! – спешно ответила я так, словно отдаю честь. – Именно к нему!

– Сражаться? Ну-ну, – заметил ректор так, что я почти поверила в его нормальность. – А не мелковат ли ты для дракона, принц?

– Я – низкокалорийный принц! Диетический! – отозвалась я ну очень воинственно.

– А где твой меч, принц? – прищурился ректор, глядя на мой наряд от кутюр без купюр. – Без меча ты никуда не пойдешь. Что я скажу твоим родителям, если дракон тебя испепелит? А кто тебя тушить будет?

Меч – лучшее средство для борьбы с огнем! А тушить, если что, меня будет дракон. С луком и морковкой! Я подняла какую-то палку, сделала грозный вид, словно только что этой палкой разогнала темное воинство и прицельными ударами спасла мир от размножения главгадов. Нет, главгад, конечно, остался в живых, но империю зла в наследство он уже никогда и никому не оставит.

– Совсем другое дело! – обрадовался ректор, пока я потрясала палкой на зависть неандертальцам. – Дракон живет там!

Он показал мне рукой на горный хребет, застывший в молочном мареве тумана. Ничего, не так уж и далеко. Километров десять.

– Эм, а номер пещеры? Индекс? Отличительные знаки? – уныло поинтересовалась я, понимая, что искать придется долго. Дракон – единственный, кто может мне рассказать о проклятии. Сегодня с утра должен был быть его урок, но он не пришел. Так что если дракон не идет к рыцарю, то рыцарь идет к дракону.

Ректор дернулся и снова попытался улететь, проклиная тот день, когда ему перебили крыло. Все с ним понятно!

Я поплелась в сторону гор. Вот не просто так все молчат! Там явно что-то нечисто!

Лес становился все гуще, а я уже миновала башню, откуда торчали лохмы принцессы, миновала чарусу, обходя ее вдоль деревьев и на всякий случай цепляясь за сучья. Я добрела до руин, на которых сидели угрюмые вороны, нехорошими взглядами глядя на меня.

– Кар-р-р! – хрипло каркнула птица, сидевшая на фрагменте уцелевшей кладки. – Кар-р-р!

– Слушайте, обиженки! – заявила я, сжимая в руках палку. – Вас никто в постель к Вороньей Королеве не толкал, если легенды не врут! И не надо на меня так смотреть! Кыш! Кыш отсюда! Я не шучу!

Один особо наглый представитель заколдованного мужского пола спикировал на меня, но тут же отхватил. Видимо, где-то есть духи «Мужская солидарность», потому что на меня тут же бросились остальные. Я, награждая их ударами палкой, бросилась бежать по полю, преследуемая огромной стаей. Под конец резвого «тык-дык» я споткнулась об корягу и почувствовала, как кубарем лечу вниз, падая на сухую листву. Сердце бешено колотилось, а я лежала, чувствуя, как она подо мной зашевелилась.

– Элберт! – обрадовалась я, задыхаясь и пытаясь прийти в себя после падения. – Ну наконец-то! А я-то думала, что ты уже улетел!

– А, это ты… – сумрачно отозвался дракон убитым голосом. – Зачем пришла?

– Академия проклята! – выпалила я, слезая вниз и глядя в глаза дракона.

– Что мне до вашей Академии… Она умерла… Это было сто тридцать четыре года назад. Я точно все посчитал, – вздохнул дракон, глядя в небо. – Люди столько не живут… Я узнавал… А я-то думал, что всегда успею ее найти…

– Послушай, – я поджала губы и сжала кулаки, – мне действительно очень жаль…

– Нет, ну как так можно было. Я вот думаю, что если бы нашел ее, взял в жены, то она бы прожила столько же, сколько и я. – Элберт снова прилег мордой на листву, а она разлетелась от его дыхания. – Вот скажи мне, ректорша… Почему вы так мало живете?