Я молчала, глядя, какими глазами смотрят на меня «заботливые родители», в один момент потерявшие дар речи. Оркестр пришел в себя раньше, поэтому выдал первые ноты. Вместо того чтобы танцевать, все смотрели на меня. Музыка снова стихла.

– Это откуда у тебя такое платье? – послышался нервный голос. – Да как ты смеешь, простолюдинка, носить такой наряд! Чтобы какая-то простолюдинка нацепила на себя…

По залу прокатилась буря негодования. Негодовали даже слуги, расхваливая платья своих господ, уверяя, что по сравнению с их платьями мое – половая тряпка.

– Кто дал тебе право носить платья, не подобающие твоему положению! – разразилась криками толстая королева, скривившись так, словно только что глотнула уксуса. Она швырнула мне под ноги кубок с вином.

Крича и топая ногами, они не заметили, как одна за другой стали гаснуть свечи. Огромные двери с золотыми вензелями аккуратно прикрылись. Я видела, как по лицу Винсента поползла странная улыбка. Мадемуазель Шарман тихо рассмеялась, пряча улыбку под облетевшим веером. Арден вскинул голову, однобоко улыбаясь, Лючио кивал, пряча глаза и улыбку, а Робер прикрыл улыбку рукой. Дракон закатил глаза и скрестил руки на груди.

– Я так и знал, – послышалось со стороны преподавателей, которые смотрели на меня странными взглядами.

В абсолютной тишине и полумраке я услышала шаги. Гости оборачивались, глядя на высокую фигуру в усыпанном драгоценностями камзоле и черной кружевной маске, спокойно идущую в мою сторону.

Мне молча подали руку в черной перчатке, на которую я смотрела с изумлением, осторожно, недоверчиво положив поверх нее свою. В зале царила тишина. Я видела золотистые волосы, которые ложились на черный камзол. Даже сквозь перчатку чувствовала холод чужой руки, пока меня медленно вели в центр зала. Оркестр выдул первую режущую ноту, а потом стал медленно входить в ритм. Музыка становилась все мягче и мягче. Я растерялась… Я не умею танцевать… Я не знаю, куда девать руки и…

Мои пальцы дрожали, а их молча успокаивали в своей руке. Я сглотнула и вцепилась в чужое плечо, лихорадочно семеня ногами… А еще мне совсем не нравились эти взгляды… И платье было хоть и невероятно красивым, но таким неудобным! И туфли тоже были неудобными… И паркет скользким… И атмосфера недоброжелательной… Наверное, так оправдываются футболисты, не умеющие играть в футбол… Я запаздывала, чувствуя себя бревном, которое таскают за собой по паркету… Иногда, чтобы войти в ритм, я спешила, сжимая чужую руку изо всех сил… Но потом отвлекалась и понимала, что снова опаздываю. Мои ноги меня не слушались, двигаясь слишком медленно и как-то неуклюже. Я случайно наступила на чужую ногу, но меня погладили по руке пальцами, а потом стали осторожно гладить мою талию, успокаивая… Через мгновение я почувствовала себя очень приближенной к его хозяйской персоне. Глубоко дыша, сопя от усердия и стиснув зубы, я продолжала семенить по паркету под нежную и чертовски грустную музыку, которую писал неизвестный композитор, вдохновленный скачками валютных рынков. Она то поднималась в игривый мажор надежды, то резко опускалась в тоскливый минор разочарования, минуя зловещие переходы, во время которых меня прижимали к себе, ведя по залу.

Я не чувствовала его дыхания, но чувствовала, как бережно держат мою руку, как молчаливой улыбкой прощают мои ошибки. «Давай, посмотри на него!» – убеждала себя, незаметно кусая губы. У меня не хватало смелости поднять глаза, чтобы встретиться взглядами. «Ну чего ты боишься?» – шептала я самой себе, чувствуя, как меня качает в чужих руках. Пуговицы, отделанные драгоценностями, воротник-стоечка с черным узором и черными сверкающими камнями, светло-русые волосы, лежащие на плечах, красивый подбородок, красиво очерченные губы и черное, глухое кружево маски, скрывающей даже цвет глаз… Пока я пыталась присмотреться получше, мне подарили насмешливую улыбку.

Музыка набирала обороты, заставляя нас кружиться еще быстрее, а потом резко стихла, завершаясь тяжелым аккордом. Улыбка, адресованная мне и…

Я дернулась, глядя, как мои руки обнимают тьму, как она рассыпается черным прахом, окутывая меня с ног до головы, а на пол падает черная маска…

Синие… У него синие глаза…





Глава пятнадцатая

В лесу что-то сдохло…




Хорошо, когда девушка умеет готовить.

Особенно покушение!



Приятно, когда нежеланные гости вылетают пулей из твоего дома с криками: «Быстрей отсюда!», «Ноги нашей здесь не будет!», «Карету! Срочно подавайте карету!». Карету «Скорой помощи», желательно. Видимо, план эвакуации был отработан заранее, поэтому негодующие гости столпились у входа.

– Мы еще родительское собрание будем проводить ежемесячно! – Я всеми силами пыталась подбодрить пока еще присутствующих родителей. – Поверьте, это – не последний наш праздник! Как насчет бала через месяц?

Не знаю почему, но в эти моменты шаги эпично ускорялись. Я пыталась глазами ревнивой парикмахерши найти ту самую миниатюрную блондинку, которая оставляла заявку на стрижку «под ноль», а мимо меня с гордым видом прошла четырехногая королева в сопровождении фрейлин. Она явно спешила к выходу, но дверь была закрыта. Понимаю, что, возможно, это – первый кентавр, которого я видела в этом мире, но что-то меня смущало. Не хочу показаться нетолерантной к представителям четвероногих меньшинств, но иметь передние ноги тридцать шестого, а задние сорок третьего – не так-то легко для самооценки. Я мало что понимаю в моде кентавров, однако, как начинающий кутюрье, проявивший себя и смекалку в выборе маскарадного костюма, могу смело заметить, что сапоги на задние копыта и туфельки на передние – моветон!

Сердце сжималось от жалости, когда королева одергивала юбку, подозрительно оглядываясь по сторонам. А вдруг кто-то заметил? Ай-я-яй! Я бы тоже слегка стеснялась, если бы на задних ногах у меня было ярко выраженное плоскостопие.

– Простите, – сладенько улыбнулась я, подходя поближе. – А вы где такие сапоги красивые купили? Не подскажете адресочек?

– Да как ты смеешь! – занервничала королева, звонко чихнув местом, явно для этого не предназначенным.

– Мама! – послышался мужской шепот. – Мы там скоро, а то мне неудобно!

Это было так трогательно, что я чуть не пустила скупую слезу.

– Не подходи! – орала королева, а к моей груди сопровождающая ее охрана приставила мечи.

Мечи тут же вылетели из рук и со звоном упали на паркет. Я-то понимаю, почему она нервничает. Мне как почетной акушерке предстояло принять роды прямо в зале.

– Вылезай, – холодно заметила я, глядя, как нетерпеливо переминаются задние ноги. Несмотря на протесты, угрозы казни и санкции в мою сторону, которые касались моего въезда на территорию королевства, куда я вообще не собиралась, мне удалось приподнять ее юбку.

– Поздравляю! – наигранно-радостно сообщила я, глядя на ее бледное лицо с поджатыми губами. – У вас – мальчик! И по-моему, он – идиот! Интересно, в кого он такой? А?

– Я не хочу, чтобы мой сын оставался в Академии! – протестовала мать, покуда из-под юбки у нее вылезал помятый и явно недоношенный до выхода сынок.

– И мне кажется, что его зовут Фердинандом! Вам нравится это имя? Давайте его так назовем! – заметила я, краем глаза отслеживая еще одну редкую представительницу парнокопытных меньшинств, одергивающую платье. Так, одного коня на скаку мы остановили!

Мимо меня проплыла походкой кавалериста странная дама в маске, прикрывая лицо веером. Я все понимаю, но на таких плечах можно вынести не только тяготы бытовухи, но и среднестатистического мужика из горящей избы вместе с диваном! Легкой джазовой походкой кавалерист-девица собиралась уйти от меня в осень, но я была очень настойчивым кавалером.

– Девушка, а можно с вами познакомиться? – игриво заметила я, чувствуя, что театр абсурда решил приехать на гастроли в подведомственное мне учебное заведение прямо сегодня и прямо сейчас, давая прощальный концерт с полным аншлагом. Мне было крайне интересно, где красавица взяла ноги сорок пятого размера. Просто это место я буду обходить стороной!


– Ну что же вы стесняетесь? – ласково заметила я, глядя, как красавицу выискивает глазами целая делегация. – Вы разбиваете мне сердце!

Красавица зыркнула на меня так, словно хочет помимо сердца разбить что-то еще. Платье сползло на груди, обнажая меховой коврик. Я как раз хотела поговорить с ней о женском одиночестве… Красавица, которая шагала метровыми шагами, как «аристократки» в отечественных исторических фильмах, прорывалась к выходу, не желая проходить мой фейс-контроль. Одно неосторожное движение, и сапог наступил на платье, заставив бедняжечку растянуться на полу. Орала она мужским басом, покуда ожидавшая ее делегация заметно нервничала.

– Тут девушке плохо. – Я пребывала в том состоянии уставшего пофигизма, в котором мне можно спокойно сообщать очень плохие новости с каменным лицом. – Неужели здесь нет настоящих мужчин, которые помогут бедняжечке? Смотрите, что бывает с женщинами, лишенными любви и ласки!

Красавица встала, чертыхаясь, пытаясь снова натянуть платье на волосатую грудь. Веер валялся на полу, а на ее лице со съехавшей маской проклевывалась щетина.

– Мы хотим забрать отсюда наших детей! – заорал толстый король, подлетая ко мне и пытаясь помочь подняться «девице». – И никто не имеет права нам мешать!

В зале слегка потемнело. Вот почему-то мне совсем не хочется думать, что где-то в местном мавзолее лежит тот, кто завещал: «учиться, учиться и еще раз учиться».

– Принцы – сюда! Родители – отсюда! – произнесла я, показывая на то место, где уже толпилось «родильное отделение» и одна Мисс Выселенная из женского платья, отставшая от театра кабуки. Три, четыре… пять… Так, где-то еще парочка.

Я снова пробежала глазами в поисках той самой блондинки. Она меня беспокоила куда больше, чем… Так, а это у нас кто? Слуги таскали сундуки, которые я требовала открыть немедленно, разворошив все вещи. Родители протестовали, требовали, чтобы охрана обеспечила мне секир-башка немедленно, но охрана как-то не очень торопилась выполнять приказ. Еще бы! Те, кто очень хотел выслужиться перед начальством, со сломанными руками и выбитыми зубами были весьма неубедительны в своих угрозах.

– Открывайте! – потребовала я, глядя на вылезшие из орбит глаза слуг, нервно поглядывающих в сторону хозяев.

– Мы ключик потеряли! – голосом Буратино заметил лакей, ставя сундук на пол. – Там просто специи, посуда, одежда… Там нет принцев!

– Хорошо, – вздохнула я. – Сбрось сундук с башни. Он прочный, закрыт, поэтому…

– Нет! – На сундук грудью легли родственники, глядя на меня как на маньяка. Тут же нашелся не только ключик, но и Айрон, прикрытый маминым платьем.

Я пересчитала принцев, отмечая, что не все решили сбежать их замка. Двенадцать. Кажется, все. Да, все!

– Да как вы смеете! – зарыдала толстая королева, отмахиваясь от руки служанки, которая тут же подсовывала ей под нос флакон. – Мало того что мы привезли их сюда не по доброй воле! Если бы не угроза проклятия, мы бы никогда не отдали бы наших деток в эту ужасную Академию!

– Считайте это объявлением войны! – раздул ноздри тощий король, глядя на меня сурово. Брутальней его мог быть только чупа-чупс с нарисованными фломастером бровями!

– Объявление войны не прошло модерацию и было отклонено, – устало выдохнула я, глядя на девушек. Нет, ее среди гостей я не видела! У входа стоят Арден и Лючио. Робер и Винсент прочесывают замок. Мы должны найти эту девчонку. – Как вы не понимаете! Я хочу, чтобы они действительно стали теми самыми принцами, о которых слагают легенды! Чтобы они могли удержать власть в руках! Чтобы… Да, впрочем, что я вам рассказываю! Дверь – там!

Дверь открылась настежь, выпуская родителей и их свиты.

Через полчаса передо мной в кабинете стоял рыжеволосый Юстиниан, всем своим видом подчеркивая, показывая восторг от того, что его девушка умеет отлично готовить. Особенно покушение.

– Мы… познакомились с ней за месяц до моего отъезда в Академию… – вздохнул Юстиниан, пряча глаза. Арден стоял у окна, Лючио развалился в кресле, Робер откровенно зевал, а Винсент листал книгу. Элберт задумчиво сортировал любовные записки, вытаскивая их из карманов. Мадемуазель Шарман нервно расхаживала по комнате, подтягивая корсет.

– Как ее зовут? – поинтересовалась я, продолжая допрос с пристрастием.

– Не знаю, – растерянно пожал плечами Юстиниан, опустив глаза. – Я не спрашивал!

– Правильно! – похлопал Лючио. – А зачем? Зачем принцу звать девушек! Они и сами прилипнут к нему! Ну-ну, продолжай, дружок…

– Я сказал ей, что уезжаю в Академию. Родителям пришло письмо. Она плакала, а я объяснял ей, что если я не поеду учиться в Академию, то… то… наш род будет проклят! Все об этом знают… И тогда она сказала, что поедет со мной… И придумала идею с чемоданом!

– В те времена, когда твой дед был еще молод и энергичен, – проскрипела Шарман, мечтательно вздыхая, – придворным красавицам давали имена и титулы! Как сейчас помню: маркиза – четыре раза, графиня – десять раз, а герцогиня – двадцать раз. Правда, титул ничего не давал, но приятно! Твой дед вообще считал, что его должны окружать исключительно титулованные лица и морды. Кошкам давали титул маркизы. А собакам сразу графа…

– То есть ты о ней ничего не знаешь? – прокашлялась я, не обращая внимания на выдержки из чужой биографии. – Ни откуда она родом, ни кто ее родители, ни имени, ни того, где она была до того момента, пока вы с ней не познакомились?

– А зачем? – искренне удивился Юстиниан, глядя на меня так, словно я с луны свалилась, причем вниз головой!

– Браво! – заметил Лючио. – А девочка, между прочим, наемная убийца! Подосланная к тебе специально!

– Да какая она убийца! – скривилась Шарман, обмахиваясь остатками перьев и топча мышь, выпавшую из парика. – Она просто хотела всех отравить, а потом написать ему записочку, мол, женишься на мне – получишь противоядие и корону! Я сама однажды по молодости так пошутила, когда очень замуж захотелось! Королева как раз скончалась, а я подумала, что пора бы и замуж сходить! А вдруг возьмут? Так что я получила…

– Ну? – перебил Робер, а все присутствующие оживились.

– Девять лет ссылки. А могли бы и голову отрубить! – погрустнела Шарман. – Нечего в браке делать, я вам скажу!

– Никакая она не наемная убийца, – усмехнулся Робер. – Не говорите глупостей! Наверняка она просто позарилась на его корону, а потом, когда поняла, что на ней никто жениться не планирует, решила отравить его! И всех остальных заодно!

– Я даже не уверен, а была ли девочка… – вздохнул Винсент.

«Я не чувствую ее присутствия в замке!» – появилась надпись на стене.

– Либо ее нет, либо она воспользовалась какой-нибудь магической штукой, чтобы прикрыть себя! – постановил дракон, улыбаясь какой-то записке, а потом выбрасывая ее на пол.

– Будем искать твою любовь! – сардонически заметила я, чувствуя себя сотрудником службы знакомств с неприятностями.

Через полчаса над лесом кружил дракон, освещая пламенем небо, а замок, периодически отчитываясь о результатах, прочесывала делегация.

– У меня тут к тебе… – замялась Шарман, прокашлявшись, – просьбочка есть одна… Помощь мне нужна… Понимаю, что просьба очень деликатная, но… Нет, я в своей жизни очаровала столько мужчин, что ты себе и представить не можешь, но тут… Я… я… влюбилась.