— Мне тоже, — прошептала Вэл, медленно отодвигаясь от Шейна. Пальцы скользнули по талии, чувствуя крепкие напряженные мышцы. Последний штрих — касание по кромке мягких штанов, легкое сожаление, и она, отстраненная и опустошенная, опустила руки вдоль тела, поднимая голову и осторожно заглядывая Шейну в побледневшее лицо.
— Мне очень жаль, что я обманывала тебя. Но я не врала, когда…
Шейн резко повернулся к ней, глаза его сверкнули синей бурей. Неожиданная перемена ударила глубоко внутри, рождая ураган, вихрем закрутивший едва осевшие в глубине эмоции, вздергивая и одновременно разрушая.
— Когда — что, Вэл? Когда играла со мной в любовь? Ах да! Ты же так и сказала мне — любви нет. — Волк, бледный как полотно, с горящими гневом глазами поднял руку ко лбу, рассеянно вытирая выступившие капельки пота. — Тогда в чем ты не обманывала, а? Может, в том, когда прекрасно изображала страдание? — Едкая дрожащая ухмылка на красивом лице отдалась тоскливой болью. Шейн поморщился, отводя взгляд от Вэл, точно ему было неприятно смотреть на нее. — Или когда делала вид, что тебе плохо с Раза? А может быть, когда предлагала помочь убить его?
У нее на миг перехватило горло. Она поперхнулась, закашлялась. Грудь сдавило, Вэл еле смогла сделать вдох, ощущая, как вспыхивает знакомое пламя, так часто и с удовольствием пожирающее ее внутренности.
— Шейн! Я бросила его и пошла за тобой! — Вэл рывком ступила к волку, вскидывая вверх руки и обхватывая его голову ладонями, разворачивая к себе, заставляя взглянуть в глаза. — Бросила Раза! Бросила все, что он давал мне — ради тебя! Я не могла позволить тебе умереть!
Пальцы мелко дрожали, Вэл чувствовала мягкие волосы под своими руками, ощущала напряжение волка, передавшееся ей, окатившее волной лихорадки.
— И что это значит, мать твою, Вэл? — Частое дыхание выдавало волнение Шейна. Он облизнул нижнюю губу, не моргая смотря в ее безумные влажные глаза. — Что это значит?
Неуверенный, с еле заметной хрипотцой голос перевернул все внутри.
Вэл стиснула пальцы, чувствуя, как скользят волосы под ее руками.
— То, что ты дорог мне. А что это, по-твоему, должно значить? — прошептала она, с трудом разлепляя губы, почти не слыша свой голос.
Шейн молчал, смотря ей прямо в душу. Синие глаза казались погруженными во мрак, из которого не было пути назад. Вэл моргнула, чувствуя, как обреченность показывает свои клыки.
Молчание затянулось, становясь болезненным. Оно ощущалось кожей, оседало в горле, гулко шумело в голове.
Удар сердца, болезненно отдающийся внутри. Еще один.
А потом волк принял Вэл в свои объятия неожиданно, порывисто, словно сбросив невидимые оковы, крепко сжав ее плечи сильными руками.
Она застонала от тихой боли в стиснутых ребрах. Пальцы Шейна нашли ее голову, зарылись в густые волосы, сжимая каштановые пряди, заставляя запрокинуть голову. Вэл заскулила, кусая губы, прикрывая веки, чувствуя, как катятся жаркие, душащие ее слезы.
— Чувство вины, да? — прерывисто, явно с трудом совладав с собой, шепнул волк, пряча лицо за ее ухом, шумно вдыхая аромат волос. Мягкие губы скользнули по виску, касаясь кожи.
— А разве это не сильнее всего остального? — Вэл смотрела невидящим взглядом куда-то вверх, руки ее обхватили его шею.
Тихие горькие слезы текли из глаз, теряясь под подбородком. Дрожащие неуверенные пальцы перебирали светлые длинные пряди. Волосы играли в ладонях, и она чувствовала, как еще немного, и сердце не выдержит, разрываясь от наполнявших его эмоций.
Все смешалось: едкая вина, удушающая боль, горькое предательство, опаляющий жар потери и долгие, скрываемые, невыплаканные слезы.
Вэл больше не могла различить одно от другого.
Шейн стиснул ее кожаный плащ, случайными, неосторожными, грубыми движениями задирая его вверх, сминая, вжимая ее в себя, делая больно, но Вэл была благодарна ему за эту боль.
Глухое биение крови в ушах, сердце, замирающее от прикосновений, тепло прижимающегося тела и ощущение дыхания в волосах — Вэл потеряла себя и никак не могла найти. Она предпринимала попытку за попыткой и каждый раз терпела крах, растворяясь в обнимающих ее руках.
— Уходи, — прошептал Шейн, невесомо касаясь губами ее уха, — просто уходи.
— Нет, — ощущая вкус соли на губах, чуть слышно ответила она.
— Ты не понимаешь, в какие игры ввязалась. — Ладони Шейна гладили ее спину, несмело касаясь поясницы. — Уходи. Прошу тебя.
Вэл упрямо мотнула головой и тут же тихо заскулила, ощущая, как Шейн крепче сжимает ее, не понимая, что причиняет боль.
— Уходи, — шепнул волк, зарываясь лицом в густые, потерявшие длину волосы, глубоко вдыхая, — уходи, пожалуйста.
Она молчала, прикрывая веки с замершими на ресницах каплями слез.
Тихое, не нужное ей слово кружилось вокруг, как маленькая птичка.
Уходи.
Вэл открыла ясные голубые глаза, и оно исчезло, растаяв в воздухе.
— Что это, Дэни? — Вэл остановилась посреди комнаты, удивленно рассматривая большой, крепко сколоченный деревянный ящик, водруженный на стол.
Дэни улыбнулась и небрежно махнула рукой.
— Это? Персики. Только что принесли. Тебе. — Дэни сделала ударение на последнем слове, поймала ошарашенный взгляд Вэл и, явно с большим трудом сдерживая смешок, продолжила: — Наместник прислал. Я передала через стражника большое спасибо от твоего имени.
Вэл сдвинула брови и подошла к столу, заглядывая в ящик. Действительно персики. Волшебный аромат заполнил легкие, пробираясь сладостью в голову, дурманя и опутывая, вызывая только одно желание — взять в руку нежный плод и впиться в него зубами.
— Ну, чего молчишь? Забирай. — Дэни все же не сдержалась, посмеиваясь над остолбеневшей Вэл.
— Почему он… — Вэл растерянно посмотрела на Дэни, сглатывая заполнившую рот слюну.
— Думаю, ты умело погладила Раза по шерсти. Я же говорила, он хороший парень, — пожала плечами золотоволосая девушка, а потом с легкой издевкой в голосе добавила: — И даже не буду спрашивать, как это выглядело.
Дэни кратко засмеялась, наблюдая за тем, как меняется лицо Вэл вместе с тем, как сказанное доходило до нее.
— Да я вообще ничего не делала! Иди ты! — возмущенно воскликнула она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем смущения.
Не делала, как же.
Вэл прекрасно помнила свою горячую несдержанную речь, которая, возможно, в корне поменяла решение Раза.
Я никогда не признаю то, что изменяла тебе хоть раз! И я никогда и никому не позволяла трахать меня, кроме тебя!
Вэл издала неопределенный звук, поморщилась и мотнула головой. Сыграть на чувстве собственности зверя было прекрасной идеей. Только вся загвоздка была в том, что идеей это не было. Она была совершенно искренна, когда произносила жаркие гневные слова.
Хотелось думать, что именно это Дэни и называла «погладить по шерсти». Или она полагала, что Вэл встала на колени, открыла рот и отблагодарила Раза, как было бы логичнее всего?
Когда-то их отношения уже начинались с подобного, и ничего хорошего из этого не вышло.
— Давай не стой столбом, — фыркнула Дэни, с улыбкой наблюдая за выразительным лицом Вэл, — ешь и не вздумай рассказать об этом Раму и Кену. Они каждую неделю ходят в ратушу под любым предлогом, лишь бы дорваться до заветных корзинок на столе Ра.
— О чем ты? — Вэл покосилась на ящик, доверху наполненный желто-красными плодами.
Еще немного, и она истечет слюной, как дворовая псина, увидевшая свежий кусок мяса.
Дэни со вздохом опустила плечи, с укором смотря на нее.
— Вэл, это стоит баснословных денег. Мало кто может позволить себе даже одну штуку. Так что я, пользуясь своим положением хозяйки этого дома, возьму у тебя парочку, — она помедлила, заглядываясь на ящик, — ну или половину.
Вэл оторопело сглотнула.
Что это все значит, демон побери? Как понимать такой неожиданный подарок?
Жест примирения или извинение за «причиненные неудобства»? Вэл была готова поклясться, что произнесенные ею слова сыграли в этом немаловажную роль.
Вызвать чувство вины у наместника города — восхитительно.
Раза всегда был исключительно милым после того, как делал ей больно.
Сердце слабо колыхнулось в груди, рождая воспоминания. Вэл рассердилась на саму себя и поспешно сказала:
— Дєни, бери сколько хочешь! Мне ничего от него не нужно!
Дэни улыбнулась и, продолжая улыбаться, произнесла, смотря ей в глаза:
— Вэл. Ты дура.
ГЛАВА 13
— Нет, спасибо, я не буду. — Вэл поспешно мотнула головой, вызывая на лице Зеффа расстроенное выражение, граничащее с очевидным разочарованием.
— Трезвой тебе не идет, — буркнул бородач, наливая себе полную кружку пенного пива. Он покрутил краник небольшого, принесенного из закромов бочонка, вздохнул и пожал плечами. — Ну как знаешь.
— Ты тоже мог бы не пить, — сдержанно сказала Якова, меряя Зеффа уничижительным взглядом.
Погладив одной рукой огромный, выдающийся вперед живот, она вздохнула и продолжила нарезать длинным ножом запеченное мясо.
Зефф пробормотал что-то нечленораздельное, опустил глаза, но кружку не отставил.
Нож стукнул по деревянной доске, Якова покосилась на Зеффа, руки ее напряглись, будто она резала не сочное домашнее мясо, а небольшое полено.
Вэл была готова поклясться, что еще немного, и нож в ее руках станет опасным оружием.
Она наклонила голову, скрывая усмешку. Было удивительно наблюдать за присмиревшим Зеффом, сжимающимся от одного только взгляда своей Второй.
Вот что значит женщина. Одно емкое слово, которое объясняло все. Красивая, любимая, в чреве своем носящая малыша, — средоточие семьи, сама ее суть.
— Мне очень жаль, что я обманывала тебя. Но я не врала, когда…
Шейн резко повернулся к ней, глаза его сверкнули синей бурей. Неожиданная перемена ударила глубоко внутри, рождая ураган, вихрем закрутивший едва осевшие в глубине эмоции, вздергивая и одновременно разрушая.
— Когда — что, Вэл? Когда играла со мной в любовь? Ах да! Ты же так и сказала мне — любви нет. — Волк, бледный как полотно, с горящими гневом глазами поднял руку ко лбу, рассеянно вытирая выступившие капельки пота. — Тогда в чем ты не обманывала, а? Может, в том, когда прекрасно изображала страдание? — Едкая дрожащая ухмылка на красивом лице отдалась тоскливой болью. Шейн поморщился, отводя взгляд от Вэл, точно ему было неприятно смотреть на нее. — Или когда делала вид, что тебе плохо с Раза? А может быть, когда предлагала помочь убить его?
У нее на миг перехватило горло. Она поперхнулась, закашлялась. Грудь сдавило, Вэл еле смогла сделать вдох, ощущая, как вспыхивает знакомое пламя, так часто и с удовольствием пожирающее ее внутренности.
— Шейн! Я бросила его и пошла за тобой! — Вэл рывком ступила к волку, вскидывая вверх руки и обхватывая его голову ладонями, разворачивая к себе, заставляя взглянуть в глаза. — Бросила Раза! Бросила все, что он давал мне — ради тебя! Я не могла позволить тебе умереть!
Пальцы мелко дрожали, Вэл чувствовала мягкие волосы под своими руками, ощущала напряжение волка, передавшееся ей, окатившее волной лихорадки.
— И что это значит, мать твою, Вэл? — Частое дыхание выдавало волнение Шейна. Он облизнул нижнюю губу, не моргая смотря в ее безумные влажные глаза. — Что это значит?
Неуверенный, с еле заметной хрипотцой голос перевернул все внутри.
Вэл стиснула пальцы, чувствуя, как скользят волосы под ее руками.
— То, что ты дорог мне. А что это, по-твоему, должно значить? — прошептала она, с трудом разлепляя губы, почти не слыша свой голос.
Шейн молчал, смотря ей прямо в душу. Синие глаза казались погруженными во мрак, из которого не было пути назад. Вэл моргнула, чувствуя, как обреченность показывает свои клыки.
Молчание затянулось, становясь болезненным. Оно ощущалось кожей, оседало в горле, гулко шумело в голове.
Удар сердца, болезненно отдающийся внутри. Еще один.
А потом волк принял Вэл в свои объятия неожиданно, порывисто, словно сбросив невидимые оковы, крепко сжав ее плечи сильными руками.
Она застонала от тихой боли в стиснутых ребрах. Пальцы Шейна нашли ее голову, зарылись в густые волосы, сжимая каштановые пряди, заставляя запрокинуть голову. Вэл заскулила, кусая губы, прикрывая веки, чувствуя, как катятся жаркие, душащие ее слезы.
— Чувство вины, да? — прерывисто, явно с трудом совладав с собой, шепнул волк, пряча лицо за ее ухом, шумно вдыхая аромат волос. Мягкие губы скользнули по виску, касаясь кожи.
— А разве это не сильнее всего остального? — Вэл смотрела невидящим взглядом куда-то вверх, руки ее обхватили его шею.
Тихие горькие слезы текли из глаз, теряясь под подбородком. Дрожащие неуверенные пальцы перебирали светлые длинные пряди. Волосы играли в ладонях, и она чувствовала, как еще немного, и сердце не выдержит, разрываясь от наполнявших его эмоций.
Все смешалось: едкая вина, удушающая боль, горькое предательство, опаляющий жар потери и долгие, скрываемые, невыплаканные слезы.
Вэл больше не могла различить одно от другого.
Шейн стиснул ее кожаный плащ, случайными, неосторожными, грубыми движениями задирая его вверх, сминая, вжимая ее в себя, делая больно, но Вэл была благодарна ему за эту боль.
Глухое биение крови в ушах, сердце, замирающее от прикосновений, тепло прижимающегося тела и ощущение дыхания в волосах — Вэл потеряла себя и никак не могла найти. Она предпринимала попытку за попыткой и каждый раз терпела крах, растворяясь в обнимающих ее руках.
— Уходи, — прошептал Шейн, невесомо касаясь губами ее уха, — просто уходи.
— Нет, — ощущая вкус соли на губах, чуть слышно ответила она.
— Ты не понимаешь, в какие игры ввязалась. — Ладони Шейна гладили ее спину, несмело касаясь поясницы. — Уходи. Прошу тебя.
Вэл упрямо мотнула головой и тут же тихо заскулила, ощущая, как Шейн крепче сжимает ее, не понимая, что причиняет боль.
— Уходи, — шепнул волк, зарываясь лицом в густые, потерявшие длину волосы, глубоко вдыхая, — уходи, пожалуйста.
Она молчала, прикрывая веки с замершими на ресницах каплями слез.
Тихое, не нужное ей слово кружилось вокруг, как маленькая птичка.
Уходи.
Вэл открыла ясные голубые глаза, и оно исчезло, растаяв в воздухе.
— Что это, Дэни? — Вэл остановилась посреди комнаты, удивленно рассматривая большой, крепко сколоченный деревянный ящик, водруженный на стол.
Дэни улыбнулась и небрежно махнула рукой.
— Это? Персики. Только что принесли. Тебе. — Дэни сделала ударение на последнем слове, поймала ошарашенный взгляд Вэл и, явно с большим трудом сдерживая смешок, продолжила: — Наместник прислал. Я передала через стражника большое спасибо от твоего имени.
Вэл сдвинула брови и подошла к столу, заглядывая в ящик. Действительно персики. Волшебный аромат заполнил легкие, пробираясь сладостью в голову, дурманя и опутывая, вызывая только одно желание — взять в руку нежный плод и впиться в него зубами.
— Ну, чего молчишь? Забирай. — Дэни все же не сдержалась, посмеиваясь над остолбеневшей Вэл.
— Почему он… — Вэл растерянно посмотрела на Дэни, сглатывая заполнившую рот слюну.
— Думаю, ты умело погладила Раза по шерсти. Я же говорила, он хороший парень, — пожала плечами золотоволосая девушка, а потом с легкой издевкой в голосе добавила: — И даже не буду спрашивать, как это выглядело.
Дэни кратко засмеялась, наблюдая за тем, как меняется лицо Вэл вместе с тем, как сказанное доходило до нее.
— Да я вообще ничего не делала! Иди ты! — возмущенно воскликнула она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем смущения.
Не делала, как же.
Вэл прекрасно помнила свою горячую несдержанную речь, которая, возможно, в корне поменяла решение Раза.
Я никогда не признаю то, что изменяла тебе хоть раз! И я никогда и никому не позволяла трахать меня, кроме тебя!
Вэл издала неопределенный звук, поморщилась и мотнула головой. Сыграть на чувстве собственности зверя было прекрасной идеей. Только вся загвоздка была в том, что идеей это не было. Она была совершенно искренна, когда произносила жаркие гневные слова.
Хотелось думать, что именно это Дэни и называла «погладить по шерсти». Или она полагала, что Вэл встала на колени, открыла рот и отблагодарила Раза, как было бы логичнее всего?
Когда-то их отношения уже начинались с подобного, и ничего хорошего из этого не вышло.
— Давай не стой столбом, — фыркнула Дэни, с улыбкой наблюдая за выразительным лицом Вэл, — ешь и не вздумай рассказать об этом Раму и Кену. Они каждую неделю ходят в ратушу под любым предлогом, лишь бы дорваться до заветных корзинок на столе Ра.
— О чем ты? — Вэл покосилась на ящик, доверху наполненный желто-красными плодами.
Еще немного, и она истечет слюной, как дворовая псина, увидевшая свежий кусок мяса.
Дэни со вздохом опустила плечи, с укором смотря на нее.
— Вэл, это стоит баснословных денег. Мало кто может позволить себе даже одну штуку. Так что я, пользуясь своим положением хозяйки этого дома, возьму у тебя парочку, — она помедлила, заглядываясь на ящик, — ну или половину.
Вэл оторопело сглотнула.
Что это все значит, демон побери? Как понимать такой неожиданный подарок?
Жест примирения или извинение за «причиненные неудобства»? Вэл была готова поклясться, что произнесенные ею слова сыграли в этом немаловажную роль.
Вызвать чувство вины у наместника города — восхитительно.
Раза всегда был исключительно милым после того, как делал ей больно.
Сердце слабо колыхнулось в груди, рождая воспоминания. Вэл рассердилась на саму себя и поспешно сказала:
— Дєни, бери сколько хочешь! Мне ничего от него не нужно!
Дэни улыбнулась и, продолжая улыбаться, произнесла, смотря ей в глаза:
— Вэл. Ты дура.
ГЛАВА 13
— Нет, спасибо, я не буду. — Вэл поспешно мотнула головой, вызывая на лице Зеффа расстроенное выражение, граничащее с очевидным разочарованием.
— Трезвой тебе не идет, — буркнул бородач, наливая себе полную кружку пенного пива. Он покрутил краник небольшого, принесенного из закромов бочонка, вздохнул и пожал плечами. — Ну как знаешь.
— Ты тоже мог бы не пить, — сдержанно сказала Якова, меряя Зеффа уничижительным взглядом.
Погладив одной рукой огромный, выдающийся вперед живот, она вздохнула и продолжила нарезать длинным ножом запеченное мясо.
Зефф пробормотал что-то нечленораздельное, опустил глаза, но кружку не отставил.
Нож стукнул по деревянной доске, Якова покосилась на Зеффа, руки ее напряглись, будто она резала не сочное домашнее мясо, а небольшое полено.
Вэл была готова поклясться, что еще немного, и нож в ее руках станет опасным оружием.
Она наклонила голову, скрывая усмешку. Было удивительно наблюдать за присмиревшим Зеффом, сжимающимся от одного только взгляда своей Второй.
Вот что значит женщина. Одно емкое слово, которое объясняло все. Красивая, любимая, в чреве своем носящая малыша, — средоточие семьи, сама ее суть.