— А европейские художники стали рисовать более понятное людям яблоко, — откликнулась Насралла и добавила: — Тебе не стоило звать меня сюда, Светлана.
— Мне очень нужны мои документы, — пояснила девушка. — Иди за мной!
Они прошли в пустующий первый этаж недостроенного трехэтажного дома из самана и палок. В просторном помещении для скота Антуанетта сдвинула платок со лба. Ее лицо показалось Светлане очень родным, ведь они вместе пережили тревожное время в Маалюле. К тому же напряжение, накопившееся в путешествии из Хан-аль-Руса до Эль-Кутейфы, требовало эмоционального выхода. Светлана бросилась к Антуанетте и крепко ее обняла. Сирийка поняла, что с девушкой что-то неладно. На глаза ее навернулись слезы, она легонько похлопала чужестранку по спине. Светлана откинула с лица сетку чадры и взглянула в лицо Антуанетте. Сирийка обвела глазами окружающее пространство.
Светлана напряглась, давая взглядом понять, что сообразила: за ними кто-то следит. По всей видимости, Антуанетту вели от самого отеля, а может, и не вели, а привезли сюда в надежде поймать Лаврова и Соломину на живца.
Выхватив сумку из рук сирийки, девушка отбежала к опорной колонне и вынула планшет с документами.
— Вас всюду ищут, — пробормотала Антуанетта.
— Знаю, — спокойно ответила Светлана, проверяя документы в планшете.
— Хотят вас убить, — еще тише произнесла сирийка.
— Я знаю, — повторила Светлана, все еще перебирая документы.
— «Ан-Нусра» все переворачивает вверх дном в Маалюле, ищут химическое оружие…
— Химическое оружие — это ложь, — возразила девушка, застегивая планшет. — Им нужно кое-что другое…
Над головой Соломиной послышался тихий скрип. Девушка бросила взгляд вверх. В проеме недостроенного потолка на втором этаже стоял мужчина.
Быстрым движением девушка скинула чадру, оставшись в облегающем черном трико, натянула на голову тонкий капюшон и набросила через него на плечо длинный ремень планшета с документами.
— В общем, так, Антуанетта. Спасибо тебе. — Светлана взяла сирийку за руку и еще раз обняла ее. — Мы ни в чем не виноваты! Помни это!
Она резко выскочила из больших двустворчатых ворот хлева, увернулась от мужчины с автоматом и лягнула его в рыхлый живот. Подбежал второй боевик и схватил ее за плечо. Соломина не стала вырываться, а напротив, еще сильнее прижала правой рукой его кисть к себе и подалась ему навстречу. Мужчина скорчился от боли, попытался отпрянуть, но девушка повторила это движение и швырнула захватчика на другого боевика. Воины Аллаха повалились наземь, сбивая корзины с фруктами.
Светлана метнулась в толпу, легко проскальзывая в трико между неловкими в своих долгополых одеяниях сирийскими женщинами. По пирамиде ящиков она взбежала на уровень второго этажа и вытянулась, держась руками за один шест навеса, а ногами за другой. Внизу в ее направлении продвигались сквозь толпу пять боевиков с автоматами, с виду воины «Ан-Нусры», но кто же их теперь мог различить?
Девушка подождала, когда мужчины пройдут под ней, соскользнула с навеса и побежала в обратную сторону, но оказалось, что она поспешила покинуть свое убежище. Шестой боевик попался ей навстречу. Она схватилась руками за ближайший столб, подпрыгнула и изо всех сил ударила преследователя двумя ногами в грудь. Тот опрокинулся, не успев вскрикнуть, но хлипкий столб не выдержал такой нагрузки и тоже рухнул, накрывая окружающих брезентовым тентом, который был на нем закреплен. Возникла свалка, громкие возгласы и ругательства привлекли уже ушедших боевиков «Ан-Нусры» обратно.
Выскользнув из-под брезента, Светлана, не поднимаясь, ударила снизу под колено первого, кто подбежал к ней слишком близко. Она успела заметить пистолет в руке второго и укрылась за падающим мужчиной. Грянул выстрел, пуля впилась в грудь боевика, тот захрипел и затих навсегда. Кто-то попытался поймать беглянку, перегнувшись через перила крыльца, под которым произошла стычка, но Светлана вскинула руки, вцепилась в перила, ногами захватила его за голову и резко дернула вниз. Падающий моджахед поймал спиной следующую пулю.
Выстрелы еще сильнее взбудоражили базар. Продавцы спрятались за прилавками, покупатели с визгом бросились кто куда. На бегу Светлана отчетливо различила топот солдатских берцев у себя за спиной. Мирные же сирийцы ходили в шлепанцах на босу ногу.
Светлана, не сбавляя скорости, направилась к дверному проему одного из каменных строений рынка, затем развернулась и подняла руки вверх. Бегущий боевик налетел на нее всем телом. Вдруг девушка сделала шаг в сторону и, схватив нападавшего за руку, продолжила его движение вперед.
Солдат гулко ударился головой о косяк двери. Да так сильно, что его отбросило назад. Чалма съехала, и девушка узнала одного из тех, кто был на верблюжьих бегах «Шабихи».
Взбудораженная еще с утра, девушка выхватила из ножен солдата его же кинжал, занесла руку, но остановилась.
— Сказано — не убий. Живи, мерзавец.
Забросив кинжал неизвестно куда, она стремглав помчалась к выходу с базара.
Метров через двадцать ее все-таки сбили с ног. Светлана кубарем покатилась в сторону, перпендикулярную своему движению, и затихла.
Это был начальник безопасности «Ан-Нусры», молодой и резвый сириец Ахмад аль-Гизаи.
— Добегалась, сучка, — улыбнулся он, подойдя к потерявшей сознание девушке, и нагнулся, чтобы обрезать планшет, висящий у нее на груди. Но тут же получил мощный удар снизу в лицо обеими ногами и опрокинулся на подбежавших подручных.
— Не стрелять! — услышала сзади рык аль-Гизаи убегавшая девушка.
Она снова взмыла вверх на горизонтальные шесты, удерживающие тряпичные тенты, и легкими прыжками с одного на другой значительно опередила боевиков «Ан-Нусры», которым пришлось расталкивать лавочников и пробираться через их коробы с товаром. Снизу краснело разбитое лицо аль-Гизаи: он смотрел преимущественно вверх, на беглянку, поэтому в конце концов споткнулся о мешки с орехами и упал. Рассыпавшиеся орехи хрустели под солдатскими ботинками, и пространство вокруг них сделалось труднопреодолимым.
Светлана поднялась на уровень выше, под глинобитный купол с большим слуховым окном посередине. Сверху оттуда высунулся ополченец национальной обороны Сирии и выстрелил в девушку из пистолета, не особенно целясь. Та увернулась за опорным столбом, пробежала по несущей балке, как цирковой акробат по шесту, с силой дернула ополченца за руку и вырвала у падающего пистолет. Боец «Шабихи» рухнул вниз головой под ноги аль-Гизаи.
Тем временем Светлана выбралась на купол глинобитной крыши и выстрелила в ногу еще одному ополченцу «Шабихи». Тяжелораненый упал за спиной недоумевающего начальника безопасности «Ан-Нусры». Аль-Гизаи жестом остановил своих моджахедов.
— Стоять! Здесь бандиты «Шабихи». Искать и выявить! Быстро!
Светлана метнулась по плоским крышам прочь от базара, но оказавшиеся здесь же на крышах ополченцы национального сопротивления открыли по ней огонь. Светлана старалась двигаться навстречу солнцу, которое слепило стрелков. Попасть по мечущейся фигуре, похожей на тень, было очень непросто. Каждый выстрел обнаруживал стрелка, и в него летели автоматные очереди с земли — то боевики «Ан-Нусры» уничтожали конкурентов.
Перепрыгивая с крыши на крышу, Светлана добралась до большого дома с палаткой-сукка.
Такое сооружение строят евреи каждую осень для Праздника кущей, чтобы напоминать себе о сорокалетнем путешествии их предков по пустыне и жизни в шатрах.
Во время праздника Суккот (Праздника кущей) можно увидеть сотни палаток, которые украшают балконы и крыши домов евреев. Палатка-сукка никогда не предназначалась для того, чтобы быть постоянным жильем. Ежегодно осенью еврейские семьи проводят время в таких палатках, в них они поют, едят и спят. Но когда Светлана убегала по крышам от ополченцев «Шабихи», палатка давно уже опустела. Девушка подхватила толстую веревку, свернутую кольцами и висевшую на опорном столбе сукки, и побежала к противоположному краю крыши.
На пути ее возник невесть откуда взявшийся ополченец. Не останавливаясь, Светлана бросилась ему в объятия и с крыши одновременно. Боец «Шабихи» оторвался от нее в полете и упал вниз, а девушка удержалась за веревку, намотанную на запястье, и больно стукнулась о стену. К неподвижному телу грянувшегося оземь ополченца подбежали шесть моджахедов с направленными к небу стволами автоматов Калашникова.
Соломина посмотрела вверх. К краю крыши подскочили пятеро бойцов «Шабихи», но тут же отпрянули обратно — снизу в них стреляли боевики «Ан-Нусры». Светлана дернула за веревку, опорный столб сукки подломился, и деревянная конструкция обрушилась сзади на ополченцев. Те полетели вниз на расправу моджахедам. Девушка же успела зацепиться рукой за деревянный выступ окошка-машрабии. Пока внизу боевики «Ан-Нусры» добивали бойцов «Шабихи», беглянка ловким акробатическим броском снова перебралась на освобожденную крышу. Ее преследователи увидели только тень, которая пробежала по парапету плоской крыши и солдатиком нырнула во внутренний дворик.
В черном запыленном трико, плотно обтягивающем голову и тело, со сбитыми окровавленными пальцами, Светлана выглядела инопланетянкой среди восьми разодетых девиц, которые слушали музыку за богатым достарханом — восточные сладости, разнообразные фрукты, высокий позолоченный кальян… Девицы вскрикнули от испуга, но, заметив женскую фигуру, весело рассмеялись над нелепым видом неожиданной гостьи. Светлана замерла на мгновение, учтиво улыбнулась праздным девушкам, взяла с подноса рахат-лукум и положила себе в рот.
— Вкусно…
В этот момент ворота двора с грохотом распахнулись, а Соломина бросилась внутрь дома.
— Где она?! — прорычал ворвавшийся аль-Гизаи.
Девицы, от испуга отпрянувшие к стенам, потеряли дар речи. Сириец забежал в дом, но опоздал: беглянка уже выбиралась из окна, выходящего в маленький тесный проулок. Стоявший внизу моджахед ничего не успел сообразить, когда черная молния обрушилась на него из окна — в полете Светлана ударила его ногой в голову, приземлилась на каменную мостовую, схватила двумя руками боевика за воротник и еще раз ударила его затылком о стену. Мужчина без чувств сполз наземь. Но возня с ним задержала беглянку, и выход из тупикового проулка перекрыл подоспевший аль-Гизаи.
Сириец несколько раз попытался схватить ее, но она была в буквальном смысле неуловимой. После нескольких безуспешных попыток аль-Гизаи сделал обманный финт и с силой пнул акробатку в грудь. Девушка отлетела к наружной лестнице, ведущей в другой дом, и упала спиной на ее ступени. Не переворачиваясь, она отползла вверх по лестнице, но мужчина был проворнее. Он с остервенелым криком бросился на поверженную Светлану и… получил сильнейший удар в солнечное сплетение выставленным вперед локтем. Аль-Гизаи открыл рот, силясь вдохнуть, а Светлана резко хлопнула его по ушам ладонями, сложенными в «лодочки». Что-то лопнуло в голове начальника безопасности «Ан-Нусры», он скатился вниз головой с лестницы, пытаясь скрюченными пальцами схватить нечто невидимое в наступившей ослепительной тьме.
— Будь здоров, Али-Баба, — тяжело дыша, произнесла Светлана.
Через несколько минут из ворот, ведущих во двор с праздными девицами, выскользнула женская фигура, с головы до пят закутанная в глухую темно-коричневую бурку, которую удерживали изнутри окровавленные пальцы со сломанными ногтями.
5
Черная тень на стене была неподвижна. Виктор все всматривался и всматривался в нее. Нет, это не походило на оптический обман.
— Кто ты? — крикнул он.
Только пещерное эхо ответило множеством голосов: «Кто ты… Кто ты… Кто ты… Кто ты?..»
Но тень продолжала наблюдать за ним.
— Кто ты? Выйди на свет, если не боишься!
— Ты сам боишься, — был ответ.
— Я никого не боюсь, — засмеялся Виктор. — Я же не ребенок.
— Меня боятся все. Все, кто приходит сюда, — ответил все тот же надтреснутый старческий голос.
Виктор заметил, что раскатистое эхо почему-то пропало.
— Ну, я — не все, — продолжил он вслух. — Я цивилизованный человек и знаю физику. Большую тень может отбрасывать даже мой ботинок, смотря куда его поставить. Выходи и покажись.
Тень на стене стала увеличиваться, заливая собой все бугристое пространство, а потом вдруг исчезла. На середину подземного зала вышел старик, по виду лет восьмидесяти. Его бронзовый загар никак не подходил подземному жителю. Облаченный в серый хитон старец неопределенной национальности, со всклокоченными седыми кудрями и длинной белой бородой, имел на удивление белые и ровные зубы.
«Ишь ты! Наверное, к дантисту ходит каждый месяц», — подумал Виктор.
— О каких глупостях ты думаешь, чужестранец? — гневно молвил старик и вдруг добавил: — Исследуйте писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют обо мне. Но вы не хотите прийти ко мне, чтобы иметь жизнь.
— Не юродствуй, старец, — парировал Виктор, — это ведь не твои слова. Это говорил Иисус своим ученикам.
Яркие карие глаза старика смотрели будто бы сквозь журналиста. Только тут Лавров увидел, что лицо этого человека совершенно не старческое. Подумалось, что если бы сам Виктор отпустил такую шевелюру и бородищу, неизвестно, кто из них выглядел бы старше.
— Да-да, — засмеялся странный хозяин пещеры, словно прочитав мысли Виктора, — когда со мной это случилось, я тебе в сыновья годился.
— Не понял. Что случилось? Кто ты, старик?
Седовласый улыбнулся:
— Я тот, кто ждет прихода равви, но никак не дождется.
— Отлично, кто же твой равви? — продолжал Виктор, даже не понимая, что владеет арамейским языком не хуже родного.
— Я тот, что однажды упрекнул его за медлительность, и теперь мне трудно медлить, дожидаясь его.
— Что за бред? — Виктор вдруг подумал, что имеет дело с сумасшедшим. Сколько таких украинский журналист встречал в своих путешествиях — не сосчитать.
— Я тот, кто вечно идет, не зная ни покоя, ни смерти, ибо сказано: я пойду, но и ты пойдешь и будешь меня ждать…
Виктор слушал этого человека, говорящего загадками, и пытался вызвать из памяти все, что знал об этой стране. «О, ужас! Неужели?»
— Ты… Агасфер? — нерешительно спросил он.
До сих пор Виктор не верил в легенду о ремесленнике-иудее, оттолкнувшем Иисуса от своего дома, когда тот нес крест на Голгофу и прислонился отдохнуть. За черствость он был наказан вечной жизнью. В простонародье ремесленника Агасфера прозвали Вечным Жидом. По легенде, он ходит по миру до сих пор и не знает покоя, ожидая второго пришествия Христа.
— Мне очень нужны мои документы, — пояснила девушка. — Иди за мной!
Они прошли в пустующий первый этаж недостроенного трехэтажного дома из самана и палок. В просторном помещении для скота Антуанетта сдвинула платок со лба. Ее лицо показалось Светлане очень родным, ведь они вместе пережили тревожное время в Маалюле. К тому же напряжение, накопившееся в путешествии из Хан-аль-Руса до Эль-Кутейфы, требовало эмоционального выхода. Светлана бросилась к Антуанетте и крепко ее обняла. Сирийка поняла, что с девушкой что-то неладно. На глаза ее навернулись слезы, она легонько похлопала чужестранку по спине. Светлана откинула с лица сетку чадры и взглянула в лицо Антуанетте. Сирийка обвела глазами окружающее пространство.
Светлана напряглась, давая взглядом понять, что сообразила: за ними кто-то следит. По всей видимости, Антуанетту вели от самого отеля, а может, и не вели, а привезли сюда в надежде поймать Лаврова и Соломину на живца.
Выхватив сумку из рук сирийки, девушка отбежала к опорной колонне и вынула планшет с документами.
— Вас всюду ищут, — пробормотала Антуанетта.
— Знаю, — спокойно ответила Светлана, проверяя документы в планшете.
— Хотят вас убить, — еще тише произнесла сирийка.
— Я знаю, — повторила Светлана, все еще перебирая документы.
— «Ан-Нусра» все переворачивает вверх дном в Маалюле, ищут химическое оружие…
— Химическое оружие — это ложь, — возразила девушка, застегивая планшет. — Им нужно кое-что другое…
Над головой Соломиной послышался тихий скрип. Девушка бросила взгляд вверх. В проеме недостроенного потолка на втором этаже стоял мужчина.
Быстрым движением девушка скинула чадру, оставшись в облегающем черном трико, натянула на голову тонкий капюшон и набросила через него на плечо длинный ремень планшета с документами.
— В общем, так, Антуанетта. Спасибо тебе. — Светлана взяла сирийку за руку и еще раз обняла ее. — Мы ни в чем не виноваты! Помни это!
Она резко выскочила из больших двустворчатых ворот хлева, увернулась от мужчины с автоматом и лягнула его в рыхлый живот. Подбежал второй боевик и схватил ее за плечо. Соломина не стала вырываться, а напротив, еще сильнее прижала правой рукой его кисть к себе и подалась ему навстречу. Мужчина скорчился от боли, попытался отпрянуть, но девушка повторила это движение и швырнула захватчика на другого боевика. Воины Аллаха повалились наземь, сбивая корзины с фруктами.
Светлана метнулась в толпу, легко проскальзывая в трико между неловкими в своих долгополых одеяниях сирийскими женщинами. По пирамиде ящиков она взбежала на уровень второго этажа и вытянулась, держась руками за один шест навеса, а ногами за другой. Внизу в ее направлении продвигались сквозь толпу пять боевиков с автоматами, с виду воины «Ан-Нусры», но кто же их теперь мог различить?
Девушка подождала, когда мужчины пройдут под ней, соскользнула с навеса и побежала в обратную сторону, но оказалось, что она поспешила покинуть свое убежище. Шестой боевик попался ей навстречу. Она схватилась руками за ближайший столб, подпрыгнула и изо всех сил ударила преследователя двумя ногами в грудь. Тот опрокинулся, не успев вскрикнуть, но хлипкий столб не выдержал такой нагрузки и тоже рухнул, накрывая окружающих брезентовым тентом, который был на нем закреплен. Возникла свалка, громкие возгласы и ругательства привлекли уже ушедших боевиков «Ан-Нусры» обратно.
Выскользнув из-под брезента, Светлана, не поднимаясь, ударила снизу под колено первого, кто подбежал к ней слишком близко. Она успела заметить пистолет в руке второго и укрылась за падающим мужчиной. Грянул выстрел, пуля впилась в грудь боевика, тот захрипел и затих навсегда. Кто-то попытался поймать беглянку, перегнувшись через перила крыльца, под которым произошла стычка, но Светлана вскинула руки, вцепилась в перила, ногами захватила его за голову и резко дернула вниз. Падающий моджахед поймал спиной следующую пулю.
Выстрелы еще сильнее взбудоражили базар. Продавцы спрятались за прилавками, покупатели с визгом бросились кто куда. На бегу Светлана отчетливо различила топот солдатских берцев у себя за спиной. Мирные же сирийцы ходили в шлепанцах на босу ногу.
Светлана, не сбавляя скорости, направилась к дверному проему одного из каменных строений рынка, затем развернулась и подняла руки вверх. Бегущий боевик налетел на нее всем телом. Вдруг девушка сделала шаг в сторону и, схватив нападавшего за руку, продолжила его движение вперед.
Солдат гулко ударился головой о косяк двери. Да так сильно, что его отбросило назад. Чалма съехала, и девушка узнала одного из тех, кто был на верблюжьих бегах «Шабихи».
Взбудораженная еще с утра, девушка выхватила из ножен солдата его же кинжал, занесла руку, но остановилась.
— Сказано — не убий. Живи, мерзавец.
Забросив кинжал неизвестно куда, она стремглав помчалась к выходу с базара.
Метров через двадцать ее все-таки сбили с ног. Светлана кубарем покатилась в сторону, перпендикулярную своему движению, и затихла.
Это был начальник безопасности «Ан-Нусры», молодой и резвый сириец Ахмад аль-Гизаи.
— Добегалась, сучка, — улыбнулся он, подойдя к потерявшей сознание девушке, и нагнулся, чтобы обрезать планшет, висящий у нее на груди. Но тут же получил мощный удар снизу в лицо обеими ногами и опрокинулся на подбежавших подручных.
— Не стрелять! — услышала сзади рык аль-Гизаи убегавшая девушка.
Она снова взмыла вверх на горизонтальные шесты, удерживающие тряпичные тенты, и легкими прыжками с одного на другой значительно опередила боевиков «Ан-Нусры», которым пришлось расталкивать лавочников и пробираться через их коробы с товаром. Снизу краснело разбитое лицо аль-Гизаи: он смотрел преимущественно вверх, на беглянку, поэтому в конце концов споткнулся о мешки с орехами и упал. Рассыпавшиеся орехи хрустели под солдатскими ботинками, и пространство вокруг них сделалось труднопреодолимым.
Светлана поднялась на уровень выше, под глинобитный купол с большим слуховым окном посередине. Сверху оттуда высунулся ополченец национальной обороны Сирии и выстрелил в девушку из пистолета, не особенно целясь. Та увернулась за опорным столбом, пробежала по несущей балке, как цирковой акробат по шесту, с силой дернула ополченца за руку и вырвала у падающего пистолет. Боец «Шабихи» рухнул вниз головой под ноги аль-Гизаи.
Тем временем Светлана выбралась на купол глинобитной крыши и выстрелила в ногу еще одному ополченцу «Шабихи». Тяжелораненый упал за спиной недоумевающего начальника безопасности «Ан-Нусры». Аль-Гизаи жестом остановил своих моджахедов.
— Стоять! Здесь бандиты «Шабихи». Искать и выявить! Быстро!
Светлана метнулась по плоским крышам прочь от базара, но оказавшиеся здесь же на крышах ополченцы национального сопротивления открыли по ней огонь. Светлана старалась двигаться навстречу солнцу, которое слепило стрелков. Попасть по мечущейся фигуре, похожей на тень, было очень непросто. Каждый выстрел обнаруживал стрелка, и в него летели автоматные очереди с земли — то боевики «Ан-Нусры» уничтожали конкурентов.
Перепрыгивая с крыши на крышу, Светлана добралась до большого дома с палаткой-сукка.
Такое сооружение строят евреи каждую осень для Праздника кущей, чтобы напоминать себе о сорокалетнем путешествии их предков по пустыне и жизни в шатрах.
Во время праздника Суккот (Праздника кущей) можно увидеть сотни палаток, которые украшают балконы и крыши домов евреев. Палатка-сукка никогда не предназначалась для того, чтобы быть постоянным жильем. Ежегодно осенью еврейские семьи проводят время в таких палатках, в них они поют, едят и спят. Но когда Светлана убегала по крышам от ополченцев «Шабихи», палатка давно уже опустела. Девушка подхватила толстую веревку, свернутую кольцами и висевшую на опорном столбе сукки, и побежала к противоположному краю крыши.
На пути ее возник невесть откуда взявшийся ополченец. Не останавливаясь, Светлана бросилась ему в объятия и с крыши одновременно. Боец «Шабихи» оторвался от нее в полете и упал вниз, а девушка удержалась за веревку, намотанную на запястье, и больно стукнулась о стену. К неподвижному телу грянувшегося оземь ополченца подбежали шесть моджахедов с направленными к небу стволами автоматов Калашникова.
Соломина посмотрела вверх. К краю крыши подскочили пятеро бойцов «Шабихи», но тут же отпрянули обратно — снизу в них стреляли боевики «Ан-Нусры». Светлана дернула за веревку, опорный столб сукки подломился, и деревянная конструкция обрушилась сзади на ополченцев. Те полетели вниз на расправу моджахедам. Девушка же успела зацепиться рукой за деревянный выступ окошка-машрабии. Пока внизу боевики «Ан-Нусры» добивали бойцов «Шабихи», беглянка ловким акробатическим броском снова перебралась на освобожденную крышу. Ее преследователи увидели только тень, которая пробежала по парапету плоской крыши и солдатиком нырнула во внутренний дворик.
В черном запыленном трико, плотно обтягивающем голову и тело, со сбитыми окровавленными пальцами, Светлана выглядела инопланетянкой среди восьми разодетых девиц, которые слушали музыку за богатым достарханом — восточные сладости, разнообразные фрукты, высокий позолоченный кальян… Девицы вскрикнули от испуга, но, заметив женскую фигуру, весело рассмеялись над нелепым видом неожиданной гостьи. Светлана замерла на мгновение, учтиво улыбнулась праздным девушкам, взяла с подноса рахат-лукум и положила себе в рот.
— Вкусно…
В этот момент ворота двора с грохотом распахнулись, а Соломина бросилась внутрь дома.
— Где она?! — прорычал ворвавшийся аль-Гизаи.
Девицы, от испуга отпрянувшие к стенам, потеряли дар речи. Сириец забежал в дом, но опоздал: беглянка уже выбиралась из окна, выходящего в маленький тесный проулок. Стоявший внизу моджахед ничего не успел сообразить, когда черная молния обрушилась на него из окна — в полете Светлана ударила его ногой в голову, приземлилась на каменную мостовую, схватила двумя руками боевика за воротник и еще раз ударила его затылком о стену. Мужчина без чувств сполз наземь. Но возня с ним задержала беглянку, и выход из тупикового проулка перекрыл подоспевший аль-Гизаи.
Сириец несколько раз попытался схватить ее, но она была в буквальном смысле неуловимой. После нескольких безуспешных попыток аль-Гизаи сделал обманный финт и с силой пнул акробатку в грудь. Девушка отлетела к наружной лестнице, ведущей в другой дом, и упала спиной на ее ступени. Не переворачиваясь, она отползла вверх по лестнице, но мужчина был проворнее. Он с остервенелым криком бросился на поверженную Светлану и… получил сильнейший удар в солнечное сплетение выставленным вперед локтем. Аль-Гизаи открыл рот, силясь вдохнуть, а Светлана резко хлопнула его по ушам ладонями, сложенными в «лодочки». Что-то лопнуло в голове начальника безопасности «Ан-Нусры», он скатился вниз головой с лестницы, пытаясь скрюченными пальцами схватить нечто невидимое в наступившей ослепительной тьме.
— Будь здоров, Али-Баба, — тяжело дыша, произнесла Светлана.
Через несколько минут из ворот, ведущих во двор с праздными девицами, выскользнула женская фигура, с головы до пят закутанная в глухую темно-коричневую бурку, которую удерживали изнутри окровавленные пальцы со сломанными ногтями.
5
Черная тень на стене была неподвижна. Виктор все всматривался и всматривался в нее. Нет, это не походило на оптический обман.
— Кто ты? — крикнул он.
Только пещерное эхо ответило множеством голосов: «Кто ты… Кто ты… Кто ты… Кто ты?..»
Но тень продолжала наблюдать за ним.
— Кто ты? Выйди на свет, если не боишься!
— Ты сам боишься, — был ответ.
— Я никого не боюсь, — засмеялся Виктор. — Я же не ребенок.
— Меня боятся все. Все, кто приходит сюда, — ответил все тот же надтреснутый старческий голос.
Виктор заметил, что раскатистое эхо почему-то пропало.
— Ну, я — не все, — продолжил он вслух. — Я цивилизованный человек и знаю физику. Большую тень может отбрасывать даже мой ботинок, смотря куда его поставить. Выходи и покажись.
Тень на стене стала увеличиваться, заливая собой все бугристое пространство, а потом вдруг исчезла. На середину подземного зала вышел старик, по виду лет восьмидесяти. Его бронзовый загар никак не подходил подземному жителю. Облаченный в серый хитон старец неопределенной национальности, со всклокоченными седыми кудрями и длинной белой бородой, имел на удивление белые и ровные зубы.
«Ишь ты! Наверное, к дантисту ходит каждый месяц», — подумал Виктор.
— О каких глупостях ты думаешь, чужестранец? — гневно молвил старик и вдруг добавил: — Исследуйте писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную, а они свидетельствуют обо мне. Но вы не хотите прийти ко мне, чтобы иметь жизнь.
— Не юродствуй, старец, — парировал Виктор, — это ведь не твои слова. Это говорил Иисус своим ученикам.
Яркие карие глаза старика смотрели будто бы сквозь журналиста. Только тут Лавров увидел, что лицо этого человека совершенно не старческое. Подумалось, что если бы сам Виктор отпустил такую шевелюру и бородищу, неизвестно, кто из них выглядел бы старше.
— Да-да, — засмеялся странный хозяин пещеры, словно прочитав мысли Виктора, — когда со мной это случилось, я тебе в сыновья годился.
— Не понял. Что случилось? Кто ты, старик?
Седовласый улыбнулся:
— Я тот, кто ждет прихода равви, но никак не дождется.
— Отлично, кто же твой равви? — продолжал Виктор, даже не понимая, что владеет арамейским языком не хуже родного.
— Я тот, что однажды упрекнул его за медлительность, и теперь мне трудно медлить, дожидаясь его.
— Что за бред? — Виктор вдруг подумал, что имеет дело с сумасшедшим. Сколько таких украинский журналист встречал в своих путешествиях — не сосчитать.
— Я тот, кто вечно идет, не зная ни покоя, ни смерти, ибо сказано: я пойду, но и ты пойдешь и будешь меня ждать…
Виктор слушал этого человека, говорящего загадками, и пытался вызвать из памяти все, что знал об этой стране. «О, ужас! Неужели?»
— Ты… Агасфер? — нерешительно спросил он.
До сих пор Виктор не верил в легенду о ремесленнике-иудее, оттолкнувшем Иисуса от своего дома, когда тот нес крест на Голгофу и прислонился отдохнуть. За черствость он был наказан вечной жизнью. В простонародье ремесленника Агасфера прозвали Вечным Жидом. По легенде, он ходит по миру до сих пор и не знает покоя, ожидая второго пришествия Христа.