– Нам на юг идти нужно, высматривая проклятые корабли Константина, – пробормотал я.

– Но мы не можем, пока эти здесь, – заметил Эгил, потом повернулся и посмотрел на обрисовывающиеся в свете луны далекие силуэты. – Но долго они не продержатся, – с уверенностью в голосе продолжил он. – Как и ты, если не поспишь немного. Вид у тебя такой, словно ты только что из могилы выполз.

Я уснул, как и большая часть команды. Рассчитывал проснуться через пару часов, но, очнувшись, увидел поднимающееся солнце и услышал, как Гербрухт выкрикивает распоряжения с рулевой площадки. Какое-то время я не мог разобрать смысла его слов, потом сообразил, что он кричит на родном фризском наречии. Я встал, морщась от боли в затекших ногах:

– Что такое?

– «Купец», господин!

Я заметил, что Гербрухт обстенил парус и мы качаемся на волнах рядом с пузатым торговым судном.

– Они все ушли на север! – крикнул его рулевой, коренастый, заросший густой бородой детина. Язык фризов схож с нашим, и мне не составляло труда понять кормщика. – Их пятнадцать!

– Dankewol! – поблагодарил Гербрухт и приказал морякам снова брасопить парус.

Ветер дул нам в корму. Когда парус наполнился, «Сперхафок» рванулся с места и я покачнулся на ступеньках.

– Мы все еще идем на север?

– Все еще на север, господин! – бодро подтвердил Гербрухт.

Я поднялся на рулевую площадку, посмотрел на юг и не увидел кораблей.

– Они бросили погоню, – пояснил Гербрухт. – Видно, приняли нас за викингов и решили попросту отогнать подальше!

– Тогда почему мы идем на север?

– Флот Константина. – Гербрухт мотнул головой в сторону торгового судна, продолжившего путь на восток. – Они были в гавани и видели флот три дня назад. Пятнадцать больших кораблей!

– Ты им веришь?

– Да, господин! Это христиане.

Я коснулся молота. Три дельфина плыли рядом со «Сперхафоком», и я расценил их появление как добрый знак. Берега видно не было, хотя гора белых облаков на западе указывала местонахождение страны Константина. Так, значит, его флот ушел на север? Почему? Видимо, новости о вторжении Этельстана еще не достигли этих мест, иначе те пятнадцать кораблей направлялись бы на юг, чтобы досаждать флоту Кёнвульфа.

– Нам следует идти на юг, – произнес я.

– Лорд Эгил сказал, что нам нужно найти их корабли.

– Их чертовы корабли ушли на север – это твои собственные слова!

– Но куда именно на север? На Оркнейяр?

– С какой стати им туда идти? На тех островах правят норманны.

– Не знаю, господин, но вчера ночью лорд Эгил сказал, что нам нужно плыть на Оркнейяр.

В его голосе угадывалась просительная нотка. Гербрухт был фриз и прекрасный моряк: лучше всего он себя чувствовал, ощущая в руках дрожь рулевого весла. Ему явно хотелось продолжать идти дальше по ветру, а не лавировать на юг.

– Господин, ты бывал на островах Оркнейяр? – спросил он.

– Один раз, – признался я. – Но сейчас мы не можем идти туда.

– Лорд Эгил сказал, что нам следует побывать там.

– Еще бы ему не сказать! Он ведь чертов норманн и не прочь выпить со своими сородичами.

– Он говорит, нас там ждут новости!

А вот это истинная правда. Я сомневался, что те пятнадцать кораблей ушли на острова, если только не собираются вступить в бой с правящими там норманнами. Скорее всего, Константин перебрасывает корабли на западное побережье в расчете посеять еще большую смуту в Камбрии, и командир флота решил воспользоваться хорошей погодой, чтобы миновать коварную северную оконечность Шотландии. А это означало, что главной новостью с Оркнейяра будет отсутствие новостей. Если шотландских кораблей нет на островах, выходит, они ушли на запад.

– Где Эгил?

– Спит, господин.

Я знал, что Этельстан хочет видеть меня на юге, но зов ветра оказался сильнее. Беббанбург в безопасности под началом у Финана, сам я не горел желанием привязывать себя к флоту Кёнвульфа, который, если ему удалось вырваться из Фойрта, плетется теперь вдоль побережья. Можно присоединиться к нему и выказать себя преданным сторонником короля, а можно отправиться на север, к диким островам Оркнейяр и выяснить, что известно тамошним норманнам. Во время войны, убеждал я себя, новости дороже золота.

– Веди корабль тем же курсом. – Я тряхнул головой.

– Да, господин! – радостно отозвался Гербрухт.

Я позавтракал элем, сухарем и сыром. Море было пустынным, ни единого паруса на горизонте, только дельфины, которым нравилось, судя по всему, плыть рядом со «Сперхафоком». Редкие облака возвышались над скрытой от глаз землей, но в основном небо оставалось чистым. Где-то после полудня я заметил скалы далеко на западе, и немного погодя показались низкие острова, лежащие к северу от земли Константина.

– Знакомые у тебя тут есть? – поинтересовался я у Эгила. Тот уже проснулся и стоял на корме, а попутный ветер трепал гриву его белых волос.


– Ярл Торфинн. Мы с ним в Исландии встречались.

– Он нам будет рад?

– Ему дали прозвище Раскалыватель Черепов, – добавил Эгил с ухмылкой.

– Так это он?!

Я слышал про Раскалывателя Черепов, да и мало кто не слышал. Но я знал только, что это знаменитый вождь норманнов и он носит секиру на длинной ручке, которая называется Хаусаклюйфр, то есть «раскалыватель черепов».

– Он живет на Оркнейяре? – уточнил я.

– Он и два его брата правят островами.

– Тут и править особо нечем, – фыркнул я.

– И все же. Раскалыватель Черепов рад нам не будет, но, скорее всего, не убьет. Я ему нравлюсь.

– В этом случае он может меня убить, а тебя приветить.

– На то и надеюсь. – Эгил снова ухмыльнулся. – Ведь тогда мне достанется «Сперхафок». Если Раскалыватель Черепов не заберет его себе, конечно. – Он поглядел на потрепанный флюгер на верхушке мачты, подсказывавший направление ветра. – Но ты будешь жить. Ярл Торфинн – умный, и ума ему хватает, чтобы не заводить себе лишних врагов.

Положившись на это заверение, мы поплыли на север. Оркнейяр, подобно другим лежащим к северу островам, населен норманнами. Здешние обитатели ловили рыбу, выращивали тощих коров и неприхотливых овец, но в основном жили за счет набегов на побережье Британии, Фризии и Франкии. Константину наверняка не нравилось их присутствие, но его подпирали другие норманны на западном берегу, саксы Этельстана на юге, и ему хватало проблем без того, чтобы ворошить дикий народ Торфинна.

– Правда, они не все умные, – весело сообщил Эгил. – Эти парни ульфхеднар, понятное дело. Особенно Торфинн. Я видел, как однажды он сражался совсем голышом. Он был великолепен.

Про ульфхеднар я не просто знал, но даже дрался с ними под Хеабургом. Слово означало «воины-волки», и ульфхедин был страшным противником в битве. Эти люди верили, будто неуязвимы, умеют летать и одержимы духом Фенрира, волка богов. Ульфхедин шел в бой яростно, брызгая слюной и завывая под воздействием снадобья из белены, которое втиралось в кожу. Но пусть они и наводили ужас, их можно было победить. Воин-волк слишком дикий, слишком необузданный, чтобы стоять в «стене щитов». Эти парни считали, что способны выиграть любую битву сами по себе, а одинокий воин в бою между «стенами щитов» уязвим. Ульфхеднар наводили ужас, даже ранеными продолжали сражаться, как загнанный в угол хищник, но их можно убить.

– У меня есть череп ульфхедин на беббанбургских воротах, – сообщил я Эгилу. – Буду рад прибавить к нему еще один.

В ответ он улыбнулся:

– Говорят, Торфинн тоже собирает черепа.

К островам мы подошли на исходе дня. Знавший местные воды Эгил вел «Сперхафок». Я заметил, что мелкие рыбачьи лодки не шарахаются от нас. Креста на штевне у нас не было, и рыбаки приняли нас за норманнов, да и знали, что одинокий корабль не осмелится войти в просторную гавань на южном берегу самого крупного острова, если он не дружественный. Мы миновали мыс, с которого за нами наблюдали тюлени, потом подобрали парус и заскользили к якорной стоянке. По меньшей мере два десятка судов либо приткнулись к берегу, либо лежали на суше, их гордые штевни украшали змеиные или драконьи головы.

– Прилив растет, – заметил Эгил. – Вытащим корабль на берег?

– Это не опасно?

– Ярл Торфинн на нас не нападет.

Эгил говорил уверенно, поэтому мы приткнули «Сперхафок» к галечному пляжу. Киль заскрипел, корпус вздрогнул, и мы остановились. К берегу жались с дюжину крытых дерном хижин, у всех из отверстия в крыше поднимался дымок. Топили, видно, плавником или торфом, потому как деревья на низких холмах не росли. Другие костры горели неярким пламенем под деревянными решетками, на которых коптились тюленье мясо и рыба. Пара местных вышли из хижин, посмотрели на нас и, убедившись, что мы не представляем угрозы, нырнули обратно. Собака задрала лапу на наш волнорез, потом отправилась к куче тресковых голов, возвышающейся за линией прилива. Рыбачьи лодки лежали на берегу и казались крохотными по сравнению с драконоголовыми кораблями.

– В детстве, – сказал Эгил, – моей обязанностью было срезать щечки с тресковых голов.

– Самая вкуснятина, – заметил я, потом кивнул в сторону хижин. – Торфинн живет здесь? – спросил я, удивляясь малым размерам поселения.

– Его дом на противоположном берегу острова. – Эгил указал на север. – Но он скоро прознает о нашем прибытии. Нужно просто подождать.

Уже смеркалось, когда с севера появились два всадника. Приближались они осторожно, держа руки на эфесах мечей, пока не узнали Эгила, радушно поздоровавшегося с ними.

– Где твой корабль? – спросил один из конных, имея в виду «Банамадр», змееголовое судно Эгила.

– Дома, в безопасности, – ответил Эгил.

– Нам велели передать, что в господский дом может прийти только один человек.

– Один?

– У нас есть еще гости, и скамей не хватает. И эля маловато.

– Я возьму с собой друга, – заявил Эгил, указав на меня.

– Бери. – Посланец пожал плечами. – Против двоих ярл возражать не станет.

За старшего на «Сперхафоке» я оставил Гербрухта, строго запретив все кражи, драки и прочие неприятности.

– Мы тут гости, – сказал я команде. – Если вам понадобится еда – а она не понадобится, запасов у нас хватает, – то платите за нее!

Я отсыпал Гербрухту пригоршню рубленого серебра, потом перелез вслед за Эгилом через борт, прошлепал по отмели и вышел на берег.

– Вам придется идти пешком, – жизнерадостно сообщил один из всадников.