- Я их не знаю.
Раздражение забулькало внутри, словно забродившее вино, а потом зашипело, подкатываясь к горлу.
- Достаточно того, что их знаю я! - холодно и спокойно отчеканила, глядя на мужа.
Он повернул голову, пригвоздив меня уничтожающим взглядом к стулу. В синих глазах полыхнули недобрые огоньки, грозящие перекинуться гневным пламенем.
- Я сказал «нет», женщина! Привыкай к тому, что твоими друзьями теперь будут мои, - дикарь указал кивком головы на своих жутких сородичей, а потом добавил: - И только мне решать с кем из них тебе будет позволено разговаривать!
Я опешила. То есть мне теперь ещё и рот без разрешения нельзя открыть?!
- Разговаривать... с ними? Увольте! - едко выцеживая из себя каждое слово, насмешливо взглянула на кайгенов я. - Да я лучше пойду в лесу с волками повою. И то быстрее с ними общий язык и взаимопонимание найду!
Руки супруга, лежащие на столе, сжались в кулаки, и я с вызовом посмотрела ему в лицо, теряя чувство меры и страха.
- Хочется меня ударить? - верно истолковав его жест и скрытое желание, усмехнулась я. - И что останавливает? Давай, бей! Начну привыкать к своим новым правам прямо сейчас.
Шрамы на щеке и переносице кайгена побелели от ярости, а губы искривились так, словно мужчина еле сдерживался от злобного рычания. Клянусь, не будь в этом зале так много посторонних - он бы меня прибил.
Было бы здорово, если бы он сделал это до того как затащит меня в постель, потому что по своей воле я с ним не лягу.
Словно почувствовав, что между нами что-то происходит, Горд Четвёртый встал со своего места и, высоко подняв наполненный вином кубок, произнёс тост, пожелав новобрачным долгой и счастливой жизни.
По залу понеслись одобрительные возгласы. Эуреза кивнула, посылая мне тёплую улыбку, а мне вдруг так гадко стало - хоть плач. Зачем весь этот балаган, лишь оттягивающий мою агонию? С чем они меня поздравляют? С кошмаром, который теперь стал моей реальностью? Я даже согласна на несчастливую жизнь, только чтобы недолго...
Горько усмехнувшись, я поднесла к губам бокал, жадно хлебнув кисло-сладкий напиток с пряностями. По пустому желудку сразу разлилось успокаивающее тепло, и я, намереваясь усилить этот эффект, сделала ещё один глоток, чувствуя как ноги тяжелеют, а голова становится лёгкой и пустой. То, что нужно! Напиться и забыться!
- Хватит! - резко и грозно прозвучало у моего уха, а затем у меня на запястье сомкнулись крепкие пальцы мужа.
Хотелось взбрыкнуть и послать его бешеному коню под хвост, но если бы я дёрнулась, вино вылилось бы на платье, а позора мне на сегодня и так хватило с головой.
- Не нравятся пьяные женщины? - не удержавшись от шпильки, поддела я кайгена, ожидая выслушать от него очередную пещерную мудрость про дурных и непослушных жён.
Несколько секунд он хмурился, разглядывая меня как потешную зверушку, и вдруг спокойно спросил:
- Думаешь, это тебе поможет ничего не чувствовать?
Я сглотнула и крепче сжала ножку бокала, чтобы не выдать предательскую дрожь рук.
- Ошибаешься, - не дождавшись моего ответа, нравоучительно хмыкнул муж. - Будет ещё хуже. Полночи ты будешь блевать в первый попавшийся угол, а утром умирать от жуткой головной боли. К тому же в это пойло добавлено столько сока мандрагоры, что для удачного зачатия достаточно было и одного глотка.
Бокал дрогнул в моей руке, и к горлу подкатила едкая тошнота.
Что?! Мандрагоры? Я не ослышалась? Кто-то добавил в наше вино вытяжку из корня растения, которым в Эринее лечили бесплодие? Здоровым супругам достаточно было выпить всего несколько капель перед возлежанием, чтобы через девять месяцев появился желанный ребёнок.
Я перевела взгляд с невозмутимо взирающего на меня супруга на Эурезу и Горда Четвёртого, о чём-то оживлённо и любезно беседующих между собой, поставила на стол вино и обречённо опустила плечи.
Не имеет значения, кто из них это сделал и какие преследовал цели. По сути, им всем на меня наплевать, но только у моего медведя-мужа хватило совести сказать об этом честно.
Ну что ж... Придётся научиться жить и с этим.
ГЛАВА 6
Время тянулось невыносимо медленно. Играла музыка, слагали свои стихи трубадуры, публику развлекали нанятые акробаты, танцоры и фокусники, но я на этом празднике чувствовала себя покойницей, по которой справляют достойную её тризну.
То и дело поднимались тосты, с каждым выпитым кубком становившиеся всё веселей, и притворяться, что я пью, отпала необходимость, поскольку все перестали обращать на меня внимание и замечать, что я ничего не ем и отставляю бокал лишь пригубив его содержимое.
За окнами темнело, и в моей душе разливался точно такой же холодный безысходный мрак. Поэтому, когда мой супруг поднялся с места и протянул мне ладонь, собираясь увести в спальню для совершения действия которым по традиции должен был закончиться свадебный обряд, я была морально к этому голова. Мне казалось, ничто в моём равнодушном облике не выдаёт моих истинных чувств и... страха.
Если сохранять видимость хладнокровия меня учили с детства, то со страхом договориться было сложнее.
Он вился тонким чёрным язычком пламени где-то в глубине моего сердца и с каждым шагом приближающим нас с мужем к спальне, разгорался всё сильнее. Обжигал лёгкие, лизал горячим языком пустой желудок, подбирался к горлу и гудел в голове.
Муж замер перед самым порогом моих покоев, пропуская вперёд сопровождавших нас кайгенов, и я вздрогнула, услышав сдавленный крик Лютей, не ожидавшей появления вместо меня и мужа группы дикарей.
- Не трогайте её, пожалуйста! - наплевав на гордость, взмолилась я, резко поворачивая лицо к мужу. - Она всего лишь служанка, которой приказали ждать свою госпожу.
Из дверей моих покоев в этот момент высунулся один из провожатых и тихо сообщил:
- Всё чисто, оэн.
Молча ему кивнув, муж втянул меня внутрь апартаментов за руку, и я первым делом заметалась взглядом по сторонам, выискивая свою перепуганную служанку.
Несмотря на то, что Лютея забилась в самый дальний угол я всё равно видела её полные ужаса широко распахнутые глаза, сверкающие в полумраке, как у кошки.
Стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости, я фальшиво улыбнулась девушке и спокойно произнесла:
- Ступай на кухню, Лютея. Поужинай. Ты мне сегодня больше не понадобишься.
Служанка затравленно взглянула на меня, потом на здоровенных кайгенов, стоящих на её пути к выходу, и срывающимся голоском пролепетала:
- Слушаюсь, госпожа.
Муж бесцеремонно подтолкнул меня к открытой спальне, не дав больше и словом обмолвиться с Лютеей, и когда, войдя за мной следом, закрыл за нами дверь, я почувствовала себя пойманной в ловушку мышью.
На голову обрушилась пугающая тишина. Сердце забилось в горле, отсчитывая, как секунды, шаги приближающегося ко мне мужа.
Он замер, нависая надо мной словно каменная глыба, щурясь, втягивая носом воздух, и сверкая своими невероятными глазами. В них вихрями закручивалось что-то непонятное и пугающее, не дающее мне и малейшего представления как на это реагировать.
Рука кайгена совершила медленное движение, на миг зависнув у меня над головой. Пальцы его вдруг ухватились за бриллиантовую шпильку, ловко выдернули её из причёски, а затем потянули одну из фальшивых кос, безнадёжно уничтожая созданную служанками красоту.
На пол посыпались разорванные нити жемчуга, подпрыгивая по паркету будто горох. А следом за ними мне под ноги стали падать шпильки и чужие волосы, искусно и заботливо вплетённые в мои.
Я словно впала в транс, пока кайген потрошил мою причёску. Лишь изредка вздрагивала, когда муж тянул за косы слишком сильно.
Мои короткие и чуть волнистые из-за укладки пряди, наконец, свободно рассыпались по лбу и щекам, щекоча кожу на висках затылке, и кайген, сделав шаг назад, впился в меня взглядом, рассматривая мой настоящий облик то ли с осуждением, то ли со злостью.
Кажется, сейчас я ему не нравилась ещё больше, чем раньше. Знать бы ещё почему.
Он вдруг начал развязывать свой пояс, и все мои мысли тут же вытеснила паника.
Я оглянулась назад, ища спасения в привычном уюте своей спальни, а натолкнулась взглядом на устланную белым вышитым бельём кровать, и сердце стало колотиться в груди так сильно, что стук его отдавался в голове и ушах.
С ужасом и отчаянием я ждала, что мужчина начнёт раздеваться. А потому, когда вместо этого он задрал свою стёганку и начал быстро разматывать длинную верёвку, умело намотанную вокруг его талии наподобие корсета, впала в ступор, не понимая, что вообще происходит.
В отличие от меня муж мой очень хорошо понимал, что он делает. Шагнув к окну, он ловко повернул щеколду и распахнул деревянную створку, впуская в обогретую камином комнату морозный холод ночи.
Перегнувшись через подоконник, мужчина поднёс к губам как-то по- особенному сложенные ладони и в темноту полетел звук, похожий на крик белой совы. Прошло несколько секунд, и с улицы вернулся точно такой же отрывистый пронзительный клёкот ночной птицы.
Я попятилась, начиная догадываться, что задумал супруг. А он, поймав на себе мой тревожный взгляд, ловко завязал петлю на конце верёвки и, вымораживающе спокойно глядя мне в глаза, пообещал:
- Позовёшь на помощь, подашь сигнал или применишь магию - твоей служанке свернут шею. Понятно?
Чего уж тут непонятного? Сейчас кайген разговаривал со мной на давно знакомом мне языке силы. Сделав глубокий вдох, я взяла себя в руки и хрипло ответила:
- Понятно. Я буду нема как рыба. Но если с головы Лютей упадёт хотя бы волос - твои мордовороты пожалеют, что на свет родились.
Моя угроза была пустым сотрясанием воздуха, поскольку без магии я могла разве что мелко напакостить кайгенам, насыпав им за шиворот семян почесухи или засунув в их длинные густые гривы горсть репейников. Но мой новоиспечённый муж не догадывался, что ему подсунули бракованную невесту, а потому словам моим поверил.
Недовольно дёрнув щекой, он набросил на меня петлю и, затянув её на моей талии, подтолкнул меня к окну.
- Будешь вести себя хорошо, служанку скоро отпустят.
Рывком подняв меня с пола, кайген водрузил меня на подоконник, взобравшись туда следом. Свободный конец верёвки он сначала перекинул себе через шею и пропустил подмышкой, а затем привязал его к торсу.
- Держись крепко за канат, пока я буду тебя спускать, - буркнул он.
Какое дельное замечание! А то я без него не знала! Я - боевой маг и спуститься вниз по канату могу вообще без его страховки!
Нагло глядя в глаза мужа, я стянула петлю со своей талии на бедра и, держась за верёвку, уселась на подоконник, свесив на улицу ноги.
Ветер мгновенно ударил в лицо, играя с моими короткими волосами, но я не чувствовала мороза. Злость бурлила в крови, била по вискам и подстёгивала к безумству.
- Упустишь, твои проблемы, - усмехнулась я, беспечно соскальзывая с подоконника вниз.
Над головой раздалась глухая брань, похожая на звериное рычание, а затем канат натянулся, надёжно удерживая меня на высоте.
В сноровке «медведя» я даже не сомневалась. Упустит такой... как же! Но до чего же сильно хотелось хоть чем-то ему досадить, увидеть в холодных синих глазах что-то похожее на страх или растерянность.
Отталкиваясь ногами от стены, я помогала ему спускать меня быстрее. Но как только ступни, обутые в тонкие, совершенно не греющие туфли, провалились в снег, на меня сзади вероломно набросили что-то тяжёлое, лохматое и тёплое, спеленав, словно младенца.
Раздражение забулькало внутри, словно забродившее вино, а потом зашипело, подкатываясь к горлу.
- Достаточно того, что их знаю я! - холодно и спокойно отчеканила, глядя на мужа.
Он повернул голову, пригвоздив меня уничтожающим взглядом к стулу. В синих глазах полыхнули недобрые огоньки, грозящие перекинуться гневным пламенем.
- Я сказал «нет», женщина! Привыкай к тому, что твоими друзьями теперь будут мои, - дикарь указал кивком головы на своих жутких сородичей, а потом добавил: - И только мне решать с кем из них тебе будет позволено разговаривать!
Я опешила. То есть мне теперь ещё и рот без разрешения нельзя открыть?!
- Разговаривать... с ними? Увольте! - едко выцеживая из себя каждое слово, насмешливо взглянула на кайгенов я. - Да я лучше пойду в лесу с волками повою. И то быстрее с ними общий язык и взаимопонимание найду!
Руки супруга, лежащие на столе, сжались в кулаки, и я с вызовом посмотрела ему в лицо, теряя чувство меры и страха.
- Хочется меня ударить? - верно истолковав его жест и скрытое желание, усмехнулась я. - И что останавливает? Давай, бей! Начну привыкать к своим новым правам прямо сейчас.
Шрамы на щеке и переносице кайгена побелели от ярости, а губы искривились так, словно мужчина еле сдерживался от злобного рычания. Клянусь, не будь в этом зале так много посторонних - он бы меня прибил.
Было бы здорово, если бы он сделал это до того как затащит меня в постель, потому что по своей воле я с ним не лягу.
Словно почувствовав, что между нами что-то происходит, Горд Четвёртый встал со своего места и, высоко подняв наполненный вином кубок, произнёс тост, пожелав новобрачным долгой и счастливой жизни.
По залу понеслись одобрительные возгласы. Эуреза кивнула, посылая мне тёплую улыбку, а мне вдруг так гадко стало - хоть плач. Зачем весь этот балаган, лишь оттягивающий мою агонию? С чем они меня поздравляют? С кошмаром, который теперь стал моей реальностью? Я даже согласна на несчастливую жизнь, только чтобы недолго...
Горько усмехнувшись, я поднесла к губам бокал, жадно хлебнув кисло-сладкий напиток с пряностями. По пустому желудку сразу разлилось успокаивающее тепло, и я, намереваясь усилить этот эффект, сделала ещё один глоток, чувствуя как ноги тяжелеют, а голова становится лёгкой и пустой. То, что нужно! Напиться и забыться!
- Хватит! - резко и грозно прозвучало у моего уха, а затем у меня на запястье сомкнулись крепкие пальцы мужа.
Хотелось взбрыкнуть и послать его бешеному коню под хвост, но если бы я дёрнулась, вино вылилось бы на платье, а позора мне на сегодня и так хватило с головой.
- Не нравятся пьяные женщины? - не удержавшись от шпильки, поддела я кайгена, ожидая выслушать от него очередную пещерную мудрость про дурных и непослушных жён.
Несколько секунд он хмурился, разглядывая меня как потешную зверушку, и вдруг спокойно спросил:
- Думаешь, это тебе поможет ничего не чувствовать?
Я сглотнула и крепче сжала ножку бокала, чтобы не выдать предательскую дрожь рук.
- Ошибаешься, - не дождавшись моего ответа, нравоучительно хмыкнул муж. - Будет ещё хуже. Полночи ты будешь блевать в первый попавшийся угол, а утром умирать от жуткой головной боли. К тому же в это пойло добавлено столько сока мандрагоры, что для удачного зачатия достаточно было и одного глотка.
Бокал дрогнул в моей руке, и к горлу подкатила едкая тошнота.
Что?! Мандрагоры? Я не ослышалась? Кто-то добавил в наше вино вытяжку из корня растения, которым в Эринее лечили бесплодие? Здоровым супругам достаточно было выпить всего несколько капель перед возлежанием, чтобы через девять месяцев появился желанный ребёнок.
Я перевела взгляд с невозмутимо взирающего на меня супруга на Эурезу и Горда Четвёртого, о чём-то оживлённо и любезно беседующих между собой, поставила на стол вино и обречённо опустила плечи.
Не имеет значения, кто из них это сделал и какие преследовал цели. По сути, им всем на меня наплевать, но только у моего медведя-мужа хватило совести сказать об этом честно.
Ну что ж... Придётся научиться жить и с этим.
ГЛАВА 6
Время тянулось невыносимо медленно. Играла музыка, слагали свои стихи трубадуры, публику развлекали нанятые акробаты, танцоры и фокусники, но я на этом празднике чувствовала себя покойницей, по которой справляют достойную её тризну.
То и дело поднимались тосты, с каждым выпитым кубком становившиеся всё веселей, и притворяться, что я пью, отпала необходимость, поскольку все перестали обращать на меня внимание и замечать, что я ничего не ем и отставляю бокал лишь пригубив его содержимое.
За окнами темнело, и в моей душе разливался точно такой же холодный безысходный мрак. Поэтому, когда мой супруг поднялся с места и протянул мне ладонь, собираясь увести в спальню для совершения действия которым по традиции должен был закончиться свадебный обряд, я была морально к этому голова. Мне казалось, ничто в моём равнодушном облике не выдаёт моих истинных чувств и... страха.
Если сохранять видимость хладнокровия меня учили с детства, то со страхом договориться было сложнее.
Он вился тонким чёрным язычком пламени где-то в глубине моего сердца и с каждым шагом приближающим нас с мужем к спальне, разгорался всё сильнее. Обжигал лёгкие, лизал горячим языком пустой желудок, подбирался к горлу и гудел в голове.
Муж замер перед самым порогом моих покоев, пропуская вперёд сопровождавших нас кайгенов, и я вздрогнула, услышав сдавленный крик Лютей, не ожидавшей появления вместо меня и мужа группы дикарей.
- Не трогайте её, пожалуйста! - наплевав на гордость, взмолилась я, резко поворачивая лицо к мужу. - Она всего лишь служанка, которой приказали ждать свою госпожу.
Из дверей моих покоев в этот момент высунулся один из провожатых и тихо сообщил:
- Всё чисто, оэн.
Молча ему кивнув, муж втянул меня внутрь апартаментов за руку, и я первым делом заметалась взглядом по сторонам, выискивая свою перепуганную служанку.
Несмотря на то, что Лютея забилась в самый дальний угол я всё равно видела её полные ужаса широко распахнутые глаза, сверкающие в полумраке, как у кошки.
Стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости, я фальшиво улыбнулась девушке и спокойно произнесла:
- Ступай на кухню, Лютея. Поужинай. Ты мне сегодня больше не понадобишься.
Служанка затравленно взглянула на меня, потом на здоровенных кайгенов, стоящих на её пути к выходу, и срывающимся голоском пролепетала:
- Слушаюсь, госпожа.
Муж бесцеремонно подтолкнул меня к открытой спальне, не дав больше и словом обмолвиться с Лютеей, и когда, войдя за мной следом, закрыл за нами дверь, я почувствовала себя пойманной в ловушку мышью.
На голову обрушилась пугающая тишина. Сердце забилось в горле, отсчитывая, как секунды, шаги приближающегося ко мне мужа.
Он замер, нависая надо мной словно каменная глыба, щурясь, втягивая носом воздух, и сверкая своими невероятными глазами. В них вихрями закручивалось что-то непонятное и пугающее, не дающее мне и малейшего представления как на это реагировать.
Рука кайгена совершила медленное движение, на миг зависнув у меня над головой. Пальцы его вдруг ухватились за бриллиантовую шпильку, ловко выдернули её из причёски, а затем потянули одну из фальшивых кос, безнадёжно уничтожая созданную служанками красоту.
На пол посыпались разорванные нити жемчуга, подпрыгивая по паркету будто горох. А следом за ними мне под ноги стали падать шпильки и чужие волосы, искусно и заботливо вплетённые в мои.
Я словно впала в транс, пока кайген потрошил мою причёску. Лишь изредка вздрагивала, когда муж тянул за косы слишком сильно.
Мои короткие и чуть волнистые из-за укладки пряди, наконец, свободно рассыпались по лбу и щекам, щекоча кожу на висках затылке, и кайген, сделав шаг назад, впился в меня взглядом, рассматривая мой настоящий облик то ли с осуждением, то ли со злостью.
Кажется, сейчас я ему не нравилась ещё больше, чем раньше. Знать бы ещё почему.
Он вдруг начал развязывать свой пояс, и все мои мысли тут же вытеснила паника.
Я оглянулась назад, ища спасения в привычном уюте своей спальни, а натолкнулась взглядом на устланную белым вышитым бельём кровать, и сердце стало колотиться в груди так сильно, что стук его отдавался в голове и ушах.
С ужасом и отчаянием я ждала, что мужчина начнёт раздеваться. А потому, когда вместо этого он задрал свою стёганку и начал быстро разматывать длинную верёвку, умело намотанную вокруг его талии наподобие корсета, впала в ступор, не понимая, что вообще происходит.
В отличие от меня муж мой очень хорошо понимал, что он делает. Шагнув к окну, он ловко повернул щеколду и распахнул деревянную створку, впуская в обогретую камином комнату морозный холод ночи.
Перегнувшись через подоконник, мужчина поднёс к губам как-то по- особенному сложенные ладони и в темноту полетел звук, похожий на крик белой совы. Прошло несколько секунд, и с улицы вернулся точно такой же отрывистый пронзительный клёкот ночной птицы.
Я попятилась, начиная догадываться, что задумал супруг. А он, поймав на себе мой тревожный взгляд, ловко завязал петлю на конце верёвки и, вымораживающе спокойно глядя мне в глаза, пообещал:
- Позовёшь на помощь, подашь сигнал или применишь магию - твоей служанке свернут шею. Понятно?
Чего уж тут непонятного? Сейчас кайген разговаривал со мной на давно знакомом мне языке силы. Сделав глубокий вдох, я взяла себя в руки и хрипло ответила:
- Понятно. Я буду нема как рыба. Но если с головы Лютей упадёт хотя бы волос - твои мордовороты пожалеют, что на свет родились.
Моя угроза была пустым сотрясанием воздуха, поскольку без магии я могла разве что мелко напакостить кайгенам, насыпав им за шиворот семян почесухи или засунув в их длинные густые гривы горсть репейников. Но мой новоиспечённый муж не догадывался, что ему подсунули бракованную невесту, а потому словам моим поверил.
Недовольно дёрнув щекой, он набросил на меня петлю и, затянув её на моей талии, подтолкнул меня к окну.
- Будешь вести себя хорошо, служанку скоро отпустят.
Рывком подняв меня с пола, кайген водрузил меня на подоконник, взобравшись туда следом. Свободный конец верёвки он сначала перекинул себе через шею и пропустил подмышкой, а затем привязал его к торсу.
- Держись крепко за канат, пока я буду тебя спускать, - буркнул он.
Какое дельное замечание! А то я без него не знала! Я - боевой маг и спуститься вниз по канату могу вообще без его страховки!
Нагло глядя в глаза мужа, я стянула петлю со своей талии на бедра и, держась за верёвку, уселась на подоконник, свесив на улицу ноги.
Ветер мгновенно ударил в лицо, играя с моими короткими волосами, но я не чувствовала мороза. Злость бурлила в крови, била по вискам и подстёгивала к безумству.
- Упустишь, твои проблемы, - усмехнулась я, беспечно соскальзывая с подоконника вниз.
Над головой раздалась глухая брань, похожая на звериное рычание, а затем канат натянулся, надёжно удерживая меня на высоте.
В сноровке «медведя» я даже не сомневалась. Упустит такой... как же! Но до чего же сильно хотелось хоть чем-то ему досадить, увидеть в холодных синих глазах что-то похожее на страх или растерянность.
Отталкиваясь ногами от стены, я помогала ему спускать меня быстрее. Но как только ступни, обутые в тонкие, совершенно не греющие туфли, провалились в снег, на меня сзади вероломно набросили что-то тяжёлое, лохматое и тёплое, спеленав, словно младенца.