— Жалеете, молодой человек? Правильно, хоть и зря, тупиковая ветвь. Их жизнь — мучение и пытка для них самих… Да и жизнь ли это, по большому счету?
— Ничего, пусть мучаются. Они никому не мешают, живут себе в Городе-призраке и пусть живут, — огрызнулся Леша. — Их вины тут нет.
— Как это нет? — искренне удивился далим. — Еще как есть! Да будет вам известно, в последнее время нами, далимами, отдан приказ коллекционерам совершать отбор только на добровольной основе и толедцы как раз и…
— Что-что? — подался вперед Ненароков. — На добровольной основе? Вы шутите, Сухов?
— Упаси Боже, какие тут шутки! Когда эксперимент стал давать сбои, мы подумали, что ментальный луч, или мнемослепок каждого индивида станет… как бы это проще сказать, чище, что ли, если отдающие его будут делать это добровольно. Пришлось коллекционерам подготовить целую армию вербовщиков, которые обещали каждому, с кем работали, свое. Кому деньги, кому вечную загробную жизнь. В общем, как вы тут говорите — индивидуальный подход, иначе «jedem das seine» или «каждому свое».
— Фашисты! Вы обманывали несчастных людей?! — опять возмутился Алексей. — Лгали тем, кому и надеяться-то было не на что!
— Господи, при чем тут фашисты? Какие ярлыки, обвинения и параллели! Ничего подобного, Алексей Иванович, вот те крест! Всем говорили, что душа будет отделена от тела, так понятнее. Проще работалось с людьми верующими, или, как вы верно заметили, находящимися в затруднительном положении. Много в наше поле зрения попадало неизлечимо больных. Вы, гуманисты, эвтаназию запрещаете, а они, пообщавшись с нашими эмиссарами, обретали последнюю надежду. Кто-то продавал свою душу за деньги, которые велел выплатить родственникам, кто-то просил какие-то конкретные вещи — помочь детям, родителям, сделать что-то, а кто-то реально верил в жизнь после жизни. И, как теперь выясняется, под этим есть весьма веские основания, хе-хе… Бартоломео и его народ тому пример…
Сифферт оглянулся на сабспейсеров и встал. Потом посмотрел на Олафа и Верлора. Глаза его сверкнули темным огнем:
— Эксперимент под кодовым названием «Коллекция» завершен, все работы по нему свернуты. Вам достаточно моего слова, апостолы?
Олаф и Велор некоторое время молча смотрели на Сифферта. Потом заговорил Олаф:
— Хорошо, Сифферт, мы поверим тебе, хотя ты и не заслуживаешь этого. Наблюдатель, — теперь Олаф обращался к Алексею. — У вас есть выбор. Вы можете пойти с нами, а можете остаться здесь, в этом мире, в этой Галактике. Решайте, но имейте в виду, что предложение касается исключительно вас и больше никого из присутствующих.
Алексей почувствовал, что в желудке у него мгновенно похолодело. Он растерялся:
— А вы, Эдуард Семенович, тоже… того… туда?..
— Эх, Ненароков, хороший ты парень, и работник хороший, твердый, надежный, несмотря на ветер в голове. И, видит Иегова — тьфу, вот вжился в роль — я к тебе хорошо отношусь. Заметили мы тебя чуть раньше сабспейсеров и тоже сопровождали, даже плотнее, чем они. Помнишь взрыв в метро, и как ты один в вагоне жив остался? Да-да, это наша работа!
Алексей немного справился с оторопью:
— Так это благодаря вам… Спасибо. А остальные, кто ехал тогда?
— Ну, дорогой ты мой, мы же не можем так вмешиваться в ход событий. У нас есть на это специальные инструкции… — развел руками Кирштейн.
— Вы только посмотрите на этих моралистов! Апостолы они! Ха! Значит, предлагать людям добровольно продать душу… э-э-э… мне, Сифферту, за эквивалентный, равноценный продукт — это преступление. А оставлять людей в заведомо безвыходной, гибельной ситуации — это нормально, это — правильно. Инструкции, видите ли у них! Ну, конечно, мы же тут ни при чём — они сами вляпались! Тьфу, на все ваши рассуждения о справедливости, после такого.
Сифферт заложил трость под мышку и засунул руки в карманы брюк. Велор и Олаф, выслушав эту тираду, вновь повернули головы к сабспейсерам.
— Ты, Наблюдатель, можешь стать одним из нас, — Велор слегка наклонил голову и улыбнулся. — Решай. Тебя ждет вся бесконечная Вселенная с неисчислимыми пространственно-временными континуумами.
— Эдуард Семенович… Велор…
— Зови, как тебе самому больше нравится. Но твой невысказанный вопрос я понял. Отвечаю. Да, я тоже ухожу отсюда, моя миссия выполнена.
— А «ЮНИВОКС»?
— Небеса Иеговы! Ты о себе думай, а не о фирме!
— А если я откажусь?..
— Я те откажусь… — начал было Велор, но осекся, увидев укор во взгляде Олафа. — Мы примем любое твое решение. Но имей в виду, что за всю нашу почти бесконечную историю отказ был всего один.
Алексей обернулся. Сзади стояла Лу, опустив руки, и широко раскрытыми глазами смотрела то на Алексея, то на апостолов, то на Сифферта. За ней немым атлантом возвышался Пантелей и мял в руках шапку ушанку. Обе фигуры выражали растерянность и нерешительность. Ненароков снова посмотрел на Сифферта и апостолов. Аристократ, будто подчеркивая, что он не желает вмешиваться в процесс принятия решения, отошел в сторону, повернулся к Наблюдателю спиной и слегка приподнялся над полом, поигрывая тростью.
Алексей перевел взгляд на спокойно ожидавших ответа Олафа и Велора, зачем-то застегнул молнию на куртке и набрал в легкие воздух…
Глава 7
Принцип бабочки
В небольшом современном камине в центре просторной гостиной с широкими, прикрытыми воздушными занавесками окнами, весело потрескивали березовые поленья, периодически ярко вспыхивая дымно сгорающей берестой. Дымоход опускался квадратным раструбом с потолка и нависал в метре над стальным поддоном с переливающимися алым огнем углями. Вокруг камина, нарочито беспорядочно были расставлены кресла и журнальные столики. Два кресла были заняты: в одном сидела, по привычке подобрав под себя ноги, Лу, во втором устроился Пантелей и с удовольствием потягивал пиво. На столиках в тарелках была разложена закуска: бутерброды с икрой и сёмгой, расстегаи, крабовый салат, суши, крекеры и многое другое. Минибар на колесиках стоял тут же, уставленный всевозможными бутылками с яркими этикетками.
За спиной Пантелея и Эмо открылась дверь и в гостиную заглянула миловидная женщина средних лет в белом фартуке:
— Евгений Петрович, горячее как, нести?
— Неси, Глафира, минут через пятнадцать, — отозвался Сухов-Сифферт, помешивая изящными каминными щипцами красные угли.
На нем были одеты светлый теплый жакет на меху и бежевые брюки. Поставив щипцы на специальную подставку среди других каминных приспособлений, он выпрямился, взял одной рукой со столика стаканы, плеснул виски «Димпл», после чего направился к Алексею, стоявшему у окна и наблюдавшему за снегопадом на улице.
Вечерело, и зыбкие ранние сумерки окутали своим синим призрачным светом высокие сугробы и припорошенные снегом ели. Кое-где, рассыпанные умелой рукой, лили желтые лучи фонарики садовой подсветки. Дорожки в аккуратном саду были чисто подметены. Весь заоконный пейзаж, будто списанный с новогодней открытки, источал спокойствие и умиротворение. Но, невзирая на живописные зимние убаюкивающие пейзажи, окружавшие дом Евгения Петровича, на душе у Леши было муторно и тоскливо. Как-то бездарно и ничем закончилась вся эпопея с поиском и ликвидацией коллекционеров… Хотя, как на это посмотреть. Стан Коваль и Порфирий Емельянович погибли, убили Трувора, ранили Лу и его самого. А сколько людей на Зее погибло! Кстати, а на Земле-то сколько!
Сифферт сегодня рассказал всё, или почти всё. Получалось, что и без них крайне неудачный и жестокий (по мнению Леши, но не Сифферта) проект свернут без всякого вмешательства Станции. А они нагородили такого! Жуть. Теперь всё выяснилось. Сифферт со товарищи просто проводили эксперимент. Просто проводили, просто эксперимент… Кошмар! Столько разумных существ погибло! Хотя, Сифферт утверждает, что реально погибли лишь те, кем занимался Трувор. Главным образом на Зее, да и то не все. Часть превратилась в толедский народ, часть — в потустороннего монстра в подземелье.
Алексей повернулся — к нему подошел Сифферт и протянул стакан:
— Что грустите, Алексей Иванович? Какие думы томят вас, какие мысли гнетут?
Алексей машинально взял бокал и сделал несколько мелких глотков. Виски был отменным, с «дымком».
— В правительстве все так живут?
Сифферт удивленно посмотрел на Алексея:
— Да вы что, Алексей Иванович? Так, как живу я, никто здесь не живет!
— Шикуете…
— Вы не поняли, — засмеялся Евгений Петрович. — Так скромно, как я, никто не живет, если вы имеете ввиду ваше…хм… наше правительство! Если хотите, мы можем с вами прогуляться по поселку и вы поймете, что средиземноморский Лазурный берег с его виллами меркнет по сравнению с тем, что можно увидеть здесь.
— А почему? — повернулся к нему Ненароков.
— Что — почему? — не понял Сифферт.
— Почему и зачем они строят себе такие хоромы? Это, мягко говоря, неэтично по отношению к остальным.
— Вы это серьезно сейчас говорите, Алексей Иванович?
— А вы считаете мой вопрос глупым?
Евгений Петрович немного отпил из своего бокала:
— Нет, не глупым. Более того — законным и обоснованным, но… по-детски наивным. Вы уж простите.
Леша сокрушенно кивнул головой:
— Да, вы, наверное, правы. Глупо всё это.
— Глупо? — прищурился Сухов. — Как бы не так! Все предельно разумно, прагматично и логично и ни в коем случае не глупо. Вот смотрите. Вы, то есть народ, страна, играете последние десятилетия в демократические игры… Да и не только вы — весь мир. Выбираете президентов, парламенты, правительства. Ругаете, ненавидите и проклинаете жестоких диктаторов, проходимцев и всякую мерзость во власти. Гордитесь теми, очень редкими, из них, кто имеет смелость отстаивать интересы простого народа невзирая ни на что. Идеализируете погибшего Альенде, убитую Индиру Ганди, Мартина Лютера Кинга и некоторых других, кто, по вашему мнению, честно и достойно проводил свою линию. Да, здесь вы правы. Но только в случае этих и еще десятка-двух примеров. Потому что таких людей, таких пассионариев и бессребреников в политике и власти не то что подавляющее меньшинство, а просто исчезающе малая величина. Исчезающе! Вся ваша политика — это конгломерат алчности, гордыни, извращений и самых разных маний и фобий.
— В чем, в чем, а ихнего Сталина в алчности не упрекнешь. Довольствовался минимумом, подарков не брал, — подал голос Пантелей.
— Согласен. Кстати, французский Робеспьер, апологет террора, тоже отличался личной скромностью. Но многие другие фобии этим персонажам были присущи. Обратите внимание: вы, люди, построили такое общество, управлять которым могут только диктаторы и мегаломаньяки. Заметьте — те редкие честные люди, которые попадают в мутный котел высшей политики, либо гибнут, либо уходят по собственной воле, убедившись в собственном бессилии и невозможности что-либо изменить. Те, кто остается, уподобляются основной элитной биомассе. В государственном строительстве вы избрали самую кривую и, в конечном счете, тупиковую схему. Вы говорите о демократии, подразумевая, что это есть верховенство большинства над меньшинством и глубоко заблуждаетесь. А это ведь основа основ!
— А что же такое тогда «демократия»? — искренне удивился Алексей.
— В переводе — власть народа. Но не на практике. И особенно у вас… в вашей стране. На Западе еще получается сохранять хорошую мину при плохой игре, хотя в последнее время и их политика близка к банкротству. А вот здесь, в России, которой вы сами приписываете чуть ли не уникальную божественную чистоту и духовность, государство является выразителем как раз воли меньшинства и диктует эту волю большинству. Некоторые верят, очень многие смирились, единицы возмущаются. А всё предельно просто. И это касается большинства развитых государств. Достаточно поработать опытным социопсихологам и политтехнологам, подтасовать пару-тройку фактов, подретушировать, и уже практически невозможно понять, что же было на самом деле. Еще пара мазков, и всё — картинка полностью перевернута. Черное стало белым. А сейчас, особенно в последнее время, перестали и элементарную ретушь делать — подумаешь, народ будет там что-то себе думать! Наплевать и растереть! Государство — это машина, управляемая подавляющим меньшинством в интересах этого же меньшинства за счет большинства. Это агрегат для подавления всех инакомыслящих, кто несет хоть малую угрозу политико-экономическому механизму. Я имею ввиду не тех, кто громко кричит на митингах, хотя, отчасти, и их тоже, но, главным образом тех, кто своими действиями, идеями и решениями ставит под угрозу доверие к власти. Ведь не случайно, например ваши земные скандалы, связанные с обнародованием секретных переписок внешнеполитических и других ведомств расценивались причастными государственными машинами, как тяжелейшее преступление, и люди, которые этим занимались, понесли несоразмерно суровое наказание. Они никого не убили, не оскорбили. Они просто опубликовали правду. И вот за эту правду их и гнобят, извините за сленг. А почему? Да потому что они мешают государственному меньшинству распоряжаться и делить то, что принадлежит большинству. Вот так, mon cher!
— Но, подождите, ведь строятся квартиры для людей, прокладываются дороги и мосты…
— Квартиры для каких людей? Для тех, кто уже купил себе несколько квартир и вилл? Или для тех, кто ночует на улице? Дороги и мосты? Бросьте! Все ваши мегапроекты — не что иное, как повод для вытряхивания из государственного кармана — понимай из кошельков вашего большинства — колоссальных денег для дележа между представителями меньшинства. Это касается практически любого проекта, поверьте мне, Алексей Иванович, я-то знаю об этом не понаслышке, а конкретно. Так что, как ни крути, а демократия — это абсолютная власть меньшинства над большинством и никак иначе! Отсюда нелицеприятный для вас вывод, уж извините: вы — рабы. Рабы собственной успокоенности, бессилия и неверия. Вот так. А говорите — духовность, причастность к божественному, жертвенность… Очнитесь, оглянитесь вокруг! Посмотрите, кто управляет государствами? Мизерабли, которые получают удовольствие и упиваются властью и для которых один Бог — Маммона. Алчные, жадные извращенцы и психопаты в прямом медицинском смысле слова, почувствовавшие запах наживы. Плебеи, выползшие из подвалов и установившие свои законы, теперь правят вашим миром. В этом их несокрушимая сила и… детская слабость — ими легко управлять извне. Им бросили кость: обогащайтесь скорее, пока есть время, не отвлекайтесь ни на что другое. И они лезут и лезут вверх, карабкаясь друг по другу, топя своих, разрывая на куски тех, кто им мешает… В этом смысле ни вы, ни Европа не отличаетесь от самых одиозных режимов Африки. Просто у вас это закамуфлировано дымовой завесой пропаганды, прав человека, демократией…
— Но ведь в Америке… — попытался что-то возразить Алексей.
— Да плюньте вы на Америку! Далась она вам. Если уж на то пошло, то американцы вас действительно сильно боятся, и в этом виноваты вы сами. Ну да бог с ними! Не надо на них смотреть — гнусности, лицемерия и лжи там не меньше, чем у вас. Что ваша, что их история — это сплошная борьба за власть, за возможность управлять большинством в целях удовлетворения амбиций и психозов меньшинства. А в центре всего Маммона! Кстати, ваш… наш… неважно, исторический персонаж по имени Иисус Христос говорил очень правильные речи по этому поводу. Как ни странно, его сподвижники записали эти мысли, не сильно исковеркав. Но был и еще один мудрейший человек в вашей истории — Макьявелли. Он с предельным откровением писал о том, что я вам сейчас наговорил. Ничто не ново под Луной!
— Это Экклезиаст… — машинально откомментировал всезнайка Пантелей.
— Что? — не сразу понял увлекшийся Сифферт. — Ах да, верно, Экклезиаст. Один из редких незлобивых персонажей вашего Ветхого Завета…
Алексей промолчал, потом спросил:
— И что с нами будет?
— У меня нет машины времени, — пожал плечами Сифферт. — Но пока все дело идет к неприятной для вас развязке. Ваш мир пришел в непонятное движение. Большинство государств Старого света стремительно теряют свои национальные очертания в мутных потоках мигрантской темной крови. Арабская волна захлестнула Европу, азиатская и кавказская — Россию, желтая — Сибирь. Великий Повар невообразимой кухни уже поставил на огонь котел со всеми нациями и этносами и начал вселенское вращение, методично подсыпая в этострашное варево одному ему известные зелья. С недавних пор эта дьявольская свистопляска стала ускоряться. Гигантский черпак Повара вращается в котле все стремительнее. А «Plat du jour» у него, полагаю, получится смуглым, наглым субъектом без принципов и совести с луженой глоткой, сильными челюстями и с мозгами настроенными только и исключительно на прагматизм, понимай крайний эгоцентризм. Макропроцессами на Земле управляете не вы, не ваши президенты, премьеры и короли, им дано право решать только локальные вопросы максимум на региональном уровне. Вся глобалистика вершится не на Земле и даже не в Солнечной системе. Вы, Алексей Иванович, можете подумать, что это боги. Что ж, отчасти это так… отчасти. В том смысле, что могущество и цели поваров даже нам, далимам, совершенно непонятны. Пока. Я считаю, что над Землей проводится либо какой-то эксперимент, либо вы та культура, в химическом смысле слова, которую выращивают в пробирке для конкретного целевого использования. Может быть вы — прививка, вакцина для других цивилизаций, или наоборот — социокатализатор. Кто знает? Мы, к сожалению, можем только предполагать. Вы посмотрите: ваш мир накрывает сумрачная и грязная волна религиозного мракобесия и обскурантизма, в тени которой и притаились все шутки и фокусы дьявола. Это еще ваш Мишель Нострадамус предсказывал в своих центуриях…
— Чума и война, человечество вздыбив,
Столетья ведут к моровому концу,
И выплеснет пруд пресноводную рыбу,