Чёрный считал эту игру самой интеллектуальной. К тому же имелись маленькие секреты, которые позволяли ему частенько побеждать. Он мог бы поделиться тайной со своим рыжим другом, но промолчал. Потому счёт был разгромный — 13:1 в пользу Шмаля.
— Часы там с бриллиантами. Документы там в ящике. А в этом миллиард и ещё сто миллиардов… — издевался над творческими хряками чёрный, рисуя Барсу цену истинного доверия. — Никому верить нельзя, братуха — особенно кабанам с куском липкой глины. Они наврут, что поделки разные лепят, а сами кинут в тебя грязью и перепачкают. Будешь ходить весь в пятнах и пахнуть, как козёл деревенский.
— Точно, босс. Язык поэта — помело в натуре. Тьфу прямо! — поддержал друга рыжий.
— Да пошутили мы, — похрюкивал Рубин. Ему уже надоело бесконечное кошачье ворчание.
— Про деньги ведь не наврали, — весело произнёс Алмаз, постучав лапой по крышке ящика. — Золото-то настоящее!
— А знаешь зёма, почему они правду не говорят? — продолжать стенать Шмаль.
— Почему босс?
— А потому что водку от нас прячут, будто мы с тобой алкаши какие-то. Смекаешь?
— Алчные они, босс, — кивал усами рыжий.
— Кто о чём, а коты всё о водке, — вздохнул Федот. Затем он задумался, подошёл к ящику с бутылями «княжеской» и откинул крышку. — А чего?.. давайте выпьем, что ли? Одну на всех. Пару глотков. Есть стаканы?
— Из горлышка будем пить: по-братски! — суетно отложив карты, обрадовался Шмаль и тут же обратился к громадному Алмазу: — Эй, красавчик, как тебя?.. Изумруд, принеси-ка мне бутылочку.
Рубин злобно шевельнул бивнями. Коты были неугомонными, дерзкими — настоящие бандиты. А с бандитами спорить себе дороже. Проще промолчать и отыграться позже. Сполна отыграться.
— Я сам открою. Не спорьте, — откупорил пробку Алмаз и, сделав маленький глоток, передал бутылку брату.
— Выпью за то, чтобы домой вернуться живыми, — тихо сказал Рубин, пригубив напиток.
Бутылка перешла к Гомвулю. Волк обнюхал её, вытер лапой горлышко и перед тем, как хлебнуть «княжеской», произнёс:
— Парни, Родина у нас одна. За Сибирь!
Наконец-то, бутыль дошла до кошачьих лап. Шмаль уступил другу, разрешив ему выпить первому.
— За нашу победу, ребятушки! — торжественно произнёс Барс; выпил и передал водку чёрному.
— Вот что я думаю, пацаны, — хитро щурился Шмаль. — Всё это добро зря мы отдаём китайским. Заберут они и дракона со сломанной палкой, и шахматы из кости, и золотишко алданское. Вернёмся мы домой порожняком… если вернёмся. Но я выпью за другое. Есть у меня мечта. Хочу я добраться до Крыма. Хочу купаться в море, ловить рыбу, лежать на солнышке и радоваться каждому лучику… каждому облачку. За мечту, пацаны! За Крым!
Последним взял слово человек. Пить он не стал. Закрутил пробку на место и озвучил то, о чём каждый думал в эту минуту.
— Служба и долг перед нашей страной привели нас в далёкий Китай. У нас разные судьбы, но мы ближе, чем может показаться на первый взгляд. Так давайте докажем нашему врагу, что сибиряки народ слова, чести и мужества! — Федот спрятал бутылку за пазуху и, пройдя мимо гибридов, пожал каждому крепко лапу. Остановившись возле Шмаля, он снова вздохнул и улыбнулся: — Не подведи нас, котейка.
Чёрный расправил усы, повернул голову, бросив взгляд куда-то вдаль, словно не было стен и прочих препятствий, а затем жалобно попросил об услуге.
— Начальник, может, ещё по глоточку?.. а?
Улыбнулся даже Гомвуль. Хряки задорно хрюкнули, потирая ладони, но весёлое настроение остановили китайские кабаны во главе с чёрно-белым медведем, зашедшие в комнату.
— Поступил приказ, — говорил переговорщиками панда, — немедленно покинуть секретную базу. Берите с собой скульптуру дракона и шахматы. Остальное остаётся здесь. Команда понятна? Исполнять!
Алмаз нежно прижал к груди золотого дракона. Гомвуль извлёк коробку с шахматами.
— А теперь следуйте за мной, — приказал китайский медведь.
***
В покрытом брезентом кузове было холодно, словно на улице мороз далеко за сорок. Пронизывающий ветер проник в ботинки, под куртку, в штаны и прямо в душу. Кабаны распустили шапки-ушанки, подвязав верёвочки. Всего за час езды Гомвуль превратился в ледышку. Лапы ломило, нос остыл, хвост упрямо прятался между ног, словно волк дрожал не от холода, а от страха. Если бы Федот не прихватил с собой водочку, то делегация могла запросто околеть.
Шмаль и Барс сносили мороз, как настоящие герои. Не проронив ни слова, они не ныли, ничего не просили, лишь прижимались друг к другу, чтобы согреться и вздремнуть от безделья. Лагерный опыт помогал им адаптироваться к трудностям ловчее своих новых товарищей.
Машина остановилась. Задний борт с грохотом открылся. Показался ровный строй китайских кабанов. Взвод солдат в парадных мундирах, приветствовал делегацию из Сибири. Командовал почётным караулом вепрь с кривым мечом из древних времён. Он что-то на китайском крикнул солдатам и те замерли по стойке смирно, прижимая длинные деревянные шесты к животам.
— Айда, парни, — предложил покинуть машину Федот.
Он еле шевелил ногами. Спрыгнув с огромным трудом, советник князя помог спуститься Гомвулю. Кабаны, словно замороженные глыбы льда, выкатились из кузова, приземлившись на пятые точки. Коты вышли сами. Причём грациозно.
К Федоту подошёл панда, со сломанным ухом.
— Следуйте мимо строя почётного караула. Далее, откроются стеклянные двери, за которыми вас встретят и приведут к Хеи Мау. Доброго пути, сибиряки.
Мокрицин в ответ лишь кивнул китайскому офицеру. Не было сил открыть рот.
— За мной, — прохрипел он сибирскому посольству.
Федот шёл впереди. Сзади с шахматами в подмышке покачивался Гомвуль. Передвигался волк на полусогнутых лапах, но голову, с дрожащей челюстью, держал высоко. За ним плелись кабаны. Алмаз обнимал золотого дракона, словно грелку. Очумелый Рубин, не открывая глаз, шёл следом за братом. Он так задубел, что не замечал тридцати пёстро-одетых солдат и командира с мечом в вытянутой вперёд лапе. Последними вышагивали Шмаль и Барс. Кошачьи хвосты распушились, уши стояли торчком. Усы, как тонкие, упругие проволочки, кричали всем в китайском строю: мы прибыли из Сибири — расступитесь, бусурмани! В зубах антропоморфных котов дымились сигареты.
Вся делегация проковыляла мимо строя, а когда стеклянные двери отворились и рыла, морды и лицо Федота почувствовали тепло, то слёзы радости хлынули из глаз.
Это был спортивный комплекс, построенный давным-давно. Здесь когда-то проводились соревнования по шорт треку, хоккею с шайбой и фигурному катанию — всё для людей. Сегодня же спортивные площадки переоборудовали в нечто несвязанное с соревнованиями на льду. Одно из помещений перестроили в зал встречи иностранной делегации, уже несколько десятилетий безжалостно воющей со Страной Китай.
Гигантский холл уменьшили в размерах раза в три, сократив его занавесом сочно-красного цвета, с хаотично разбросанными жёлтыми лепестками роз на тканом холсте. Огромная штора превращала сиротливый стадион в помпезный тронный зал. Справа и слева стены завешаны тканью под цвет лепестков с багровыми вставками по краям. У стены, придавая пафоса, выстроились позолоченные балюстрады и невнятные белые арки, с намёком на античную старину. На полу расстелены шерстяные ковры с многоцветием красок и узоров. Посередине зала алая дорожка, ведущая к самому трону, стоящему на специальном возвышении, высотой в десять ступеней. Вдоль дорожки с одной и другой стороны охраняли подступы к китайскому вану двенадцать вооружённых панд с острыми пиками, устремлёнными ввысь.
На троне восседал азиат небольшого роста с длинными волосами, собранными сзади в шишку: ни худой, ни толстый. Ему было чуть за тридцать. Хеи Мау правил Страной Китай всего весну, лето и кусочек осени. За те недолгие годы, что Витольд княжил в Сибири, на китайской стороне сменилось четыре вана или даже восемь.
Хеи Мау считал, что пришёл к власти неслучайно. Он был уверен, что его правление станет счастливым для Поднебесной, принеся окончание войны, а также подъём самосознания людей и гибридов всех мастей. Носил китайский вождь длинные платья, отдавая должное моде прошлого. Он мечтал стать императором ближних и дальних земель. Ближними китайские ваны называли территории от Амура вниз до Южно-Китайского моря. Дальние земли — всё, что выше реки Хейхе, вплоть до холодного океана, где бродят дикие белые медведи. Земли правее и левее считались спорными, но вполне пригодными для империи. В общем, желание править миром никуда не сбежало. Желание только увеличилось. И если бы на севере, где больше семи месяцев лежал холодным одеялом снег, не проживали отчаянно-мужественные гибридные кабаны, то Поднебесная держава давно бы смяла сопротивление, и никакого сибирского посольства на бывшем стадионе не было и в помине.
Главный дворец правителя находился в Пекине. Там китайский ван жил и работал. Оттуда Хеи Мау привёз с собой пушистых любимцев. Он обожал общество антропоморфных кошек, считая их существами мистическими, наделёнными неземной красотой, исключительным разумом и вселенской интуицией, которую не провести лживым интриганам. Недоброжелатели покушались на Хеи Мау больше двадцати раз, но благодаря своим кошечкам убийства так и не состоялись. Его верные спутницы ощущали опасность за несколько дней до исполнения кровавого замысла. Потому три прелестных девочки: с гладкой шёрсткой, в коротких юбочках-пачках и просвечивающихся блузках — сегодня рядом с Хеи Мау. Они расположились на мягких подушках у ног правителя. Одна была беленькой, словно якутская снежинка, вторая — пёстрой, будто у матери было много мужей, а третья кошечка была черна, точно как Шмаль. Когда Шмаль увидел её, то подумал: «Ядрёный ты перец!.. не моя ли это судьба?».
Федот подошёл близко к трону и молвил слово:
— Мы пришли с холодного севера, о великий Хеи Мау. Князь Витольд первый приветствует тебя. Прими дары государевы, о несравненный китайский ванн…
Алмаз с драконом наперевес, с поклоном установил золотую статую на нижнюю ступень. Гомвуль приблизился к возвышению, и шахматная коробка оказалась рядом с драконом.
— Князь Витольд хорошо управляет фигурами в умной игре? — спросил Хеи Мау, не вставая с трона.
Говорил он по-русски, будто рождён, где-то в верховье Иртыша или на реке Волге. Произношение было идеальным. Федот изумился, услышав, как прекрасно китайский ван изъясняется на русском.
— В нашей стране глубокие традиции чёрно-белых баталий. Князь берёт уроки у лучших мастеров шахматной игры. Государь Сибири достойный соперник. Он честный партнёр. О великий ван! — Мокрицин склонился в низком поклоне, будто вручал челобитную. Ему почему-то хотелось прибавить титул «хан» и упасть прямо к ногам Хеи Мау — а потом смачно поцеловать загнутый кончик носка его туфель.
Слева у массивного подлокотника трона стоял гибридный кот. На его носу висели круглые очки в золотой оправе, на плечах пиджачок, весь расшитый узорами в стиле китайских мастеров, на ногах красные кожаные сапожки. Кот внимательно наблюдал за делегацией, пришедшей с севера, особенно ему приглянулись два персонажа: Шмаль и рыжий Барс. Сам же китайский котейка был пегий, словно безродная бурёнка. Местами, казалось, что он болен какими-то лишаями или другой заразой, но присмотревшись, становится явственно понятно — это только окрас его шести, — он был здоров, деловит, собран, умён и важен.
Справа от трона Хеи Мау находился особенный гибрид. Никто из сибирских никогда не видывал такого антропоморфа. Он пленял статью и цветом шерсти. Его глаза были ярче летнего неба: голубые, завораживающие, невероятно чуткие. Незнакомец был из собачьей породы хаски. Говорят, что когда-то эти редкие красавцы жили в Стране Камчатка — и было их не больше десятка, а то и меньше.
— Подай мне шахматы, Фил Ли, — приказал ван антропоморфному псу.
Гибрид собаки лёгкой походкой спустился по ступеням, поднял коробку и вернулся к вану.
— Достойный подарок, — улыбнулся Хеи Мау, рассматривая резную кошачью мордочку на белой пешке. Он убрал фигурку обратно в коробку, повернулся к коту в очках и на русском языке обратился к нему: — Вау Сил, ты сможешь подать мне статую золотого дракона? Справишься?
Глава 27
Пекинская армия была велика. Двенадцать миллионов желтобоких кабанов, десятки отлично укомплектованных полков боевых панд, гибридных тигров в Поднебесной намного больше, чем во всей необъятной Сибири, включая Страну Урал, Омск и Барнаул. Но столкнувшись с войной в окопах, оказалось, что победить северные княжества совсем непросто, потому что в рядах сибиряков служили настоящие люди, а препарат Вар-250, бурлящий в венах командиров, прибавляет дивизиям секачей стойкости и патриотического духа, словно война — это весёлый аттракцион, а смерть героическая награда. Значит, нужно привлечь на свою сторону китайских и обучить военному искусству несколько тысяч обленившихся соотечественников и любая война, которая кажется бесконечной, очень быстро закончится. Чтобы победить в будущем, необходимо остановить конфликт в настоящем. Надо заключить мир со всеми странами, с кем сейчас шла война.
По приказу Хеи Мау китайские генералы начали наступление по всем фронтам. Нападение стало внезапным. Получив стратегическое преимущество, Хеи Мау вынудил враждующие державы вступить с ним в переговоры. Страна Сибирь, Сахалин, Камчатка, Красноярск, Тыва и Корея — после первых отчаянных дней боёв выходили на прямой контакт с китайскими военными и шли на уступки, договариваясь о мире. Каждая из сторон была уверена, что в промежутке, когда молчат орудия, она сумеет искусно воспользоваться передышкой.
В отличие от многих вождей у Хеи Мау был чёткий план. Пусть пройдёт год или, может быть, пять лет, но когда его армия пополнится настоящими командирами, тогда новый китайский ван закончит войну с раздробленными княжествами, чтобы начать последний поход на Москву.
***
В белых сорочках, бабочках и красных жилетах по ресторану расхаживали кабаны-официанты. Расставляли тарелки, натирали бокалы и скручивали конусом салфетки. В импровизированном баре в чёрных банданах колдовали с напитками два антропоморфных лиса. Чувствовался запах, просачивающийся из кухни, где кашеварили повара-еноты, прибывшие из столичного дворца. Взвод личной охраны прибывал в трепетном ожидании хозяина. Панды устало позёвывали. Панды даже не притрагивались к алкоголю. Китайские медведи не пили, не курили, не принимали стимуляторы. Сухой закон в медвежьих полках создал из них дисциплинированных бойцов, а в охране Хеи Мау служили лучшие из лучших.
Прошёл всего час. Столы ломились от яств. Северные гости с удовольствием уплетали мясные блюда, различные салаты, фрукты, овощи, печёную рыбу и хрустящих кузнечиков. Пекинский ван удивил изобилием деликатесов даже Федота Мокрицина. Советник князя догрызал вторую порцию свиных рёбрышек и восхищался местной водкой, закусывая сопливыми медузами в соевом соусе.
Хеи Мау восседал во главе длинного стола. По одну сторону расположились послы из Сибири, с другой стороны — соотечественники правителя Поднебесной. Ближе всех к вану находился Федот. Он то и дело хвалил острую пищу, готовясь к непростому разговору.
Гомвуля усадили чуть поодаль. Волк впервые попробовал сочные свиные отбивные с рисом. Гарнир не произвёл впечатления, а вот пахучее мясо, которое в Сибири запрещено законом, оставило, как говорится, неизгладимый след сначала на языке, затем в желудке, а после вызвало желание съесть ещё и ещё.
Напротив полицейского сыщика сидел гибридный пёс. Звали его Фил Ли. Плечи тот держал ровно, почти не склонялся к столу, работая медленно ножом и вилкой. Аристократизмом Фил Ли обладал врождённым. Есть такие виды гибридов, которых не нужно учить быть породистыми. Достаточно один раз показать пример в раннем детстве и такие существа, будто сами обрастали благородством и становились, похожими на добропорядочных учителей. Фил Ли именно из такой породы. Пёс наблюдал за волком. Разговаривал уважительно, спокойно, непринуждённо — по-русски.
Шмаль и Барс подвязали на шее белоснежные салфетки. Зажав в лапах вилки, они дегустировали порционные кусочки жареной рыбы — то ли щуки, то ли налима, то ли сома. После того как Барсу на окраине Алдана врезали черенком лопаты по черепу, он перестал даже поддакивать, предпочитая, следовать за боссом по кривой дорожке судьбы и многозначительно молчать. Шмаль же не умолкал. Нашёл собеседника в пегом коте в очках. Вау Сил оказал милость и с удовольствием отвечал на вопросы чёрного посланника из холодной Сибири. Первое, что заинтересовало Шмаля — не евнух ли его оппонент. Китайский кот, не задумываясь, ответил, одарив улыбкой, что неравнодушен к женщинам и силой мужской обладает на зависть диким кролям из клеток, за которыми наблюдал на одной ферме близ города Ухань. Вау Сил утверждал, что он далеко не евнух, а скорее наоборот, заводной осеменитель. После откровений очкарика Шмаль громко смеялся, наливая очередную рюмочку из бутылки, в которой на дне заспиртовалась дохлая змея.
Рядом с пегим котом крутились красавицы гибридного гарема. Они то и дело приближались к Хеи Мау и забавно мурлыкали. Китайский ван поглаживал девочек между ушей. Кошки отвечали колдовским нашёптываньем. Склонившись над человеком, они о чём-то ему докладывали.
На дальнем от Хеи Мау краю стола, словно в наказание за внешний вид, обедали творческие кабаны. Напротив них пожирал куски мяса непонятный гибрид: пятнистый, как ягуар, размером больше Шмаля, но меньше тигров-снайперов. Антропоморф часто пил водку, жадно хрустел поросячьими костями из фарфорового блюда. Он представился именем Лео Пи и утверждал, что принадлежит к породе дальневосточного леопарда. Почему к сибирским кабанам подсадили хищного гибрида — неизвестно, но Алмаз и Рубин сразу почувствовали недоверие. Хеи Мау недобро косился в их сторону. Кошки проявляли явную неприязнь к секачам. Даже интеллигентный пёс-хаски водил злобно носом, словно голодный волк, когда Алмаз случайно выпустил газ — что для кабана дело привычное и незазорное.
— Интересуетесь моими кисками? — спросил Хеи Мау, видя, что Федот наблюдает за одной из красавиц.
— Обожаю кошечек. Ваши пушистики уж настолько милые, уж такие они ухоженные… — заискивающе бормотал Мокрицин.
— Во всём Китае лучше не найти, — подтвердил Хеи Мау, угостив Федота водочкой.