Но у него было лишь сознание, информационный импульс, рассыпающийся без нейронов и мозговых узлов. Все, что оно могло — заходиться в немом ужасе и бесконечно сильно желать жить.
Будь на месте Ирби кто другой, все закончилось бы здесь же. Но у Ирби был опыт, было мастерство, были свои хитрости.
А, самое главное, он уже бывал в подобной ситуации!
Раздирая самого себя, Ирби чуть продвинулся вперед, безразлично осознавая, что стремительно перестает существовать. Сконцентрировался на одной единственной мысли — увидеть выход, разглядеть канал связи.
Как только ему показалось, что среди сыпучей темноты блеснула маленькая яркая точка, он прыгнул.
— Рэка! Рэка! Рэка! — гудело вслед.
* * *
Он сидел на теплом пластике душевой комнаты, прижавшись худой спиной к стене, и невидящим взором наблюдал, как в слив вместе с водой уходят кровь, желчь и жидкие испражнения. Вокруг валялись пустые «карандаши» боевых коктейлей, от сочетания которых у любого военного медика округлились бы глаза. Но Ирби было плевать, эта оболочка ему больше не понадобится. Сейчас важнее всего было заставить себя соображать, собрав мысли воедино.
И постараться не запутаться в ложных воспоминаниях и фантомах, которыми подсознание пыталось заполнить образовавшиеся пробелы.
Оболочка дернулась, вновь обмочилась. Но уже не так обильно — начинали действовать препараты и микронаниты.
На сей раз, он приходил в себя больше суток. Жилая капсула советника Жени Матиус на орбитальной станции «Кашмир» обладала всеми системами шумоизоляции, поэтому никто не слышал, как худая, обнаженная женщина часами билась в припадках, воя и хрипя, как, срывая голос орал в потолок, разбрызгивая кровь из прокусанных и разбитых губ. На исходе десятого часа, когда Ирби впервые пришел в себя, началась его борьба за контроль над телом. Оболочка ощущалась бруском толстой резины, а плывущее сознание напрочь отказывалась идентифицировать конечности, то и дело пытаясь соскользнуть в приятную мглу, забыться.
Под конец дня, чуть было не захлебнувшись в собственной рвоте, Ирби смог доползти до тайника. Потратив еще час на вскрытие замка, добыл инъекторы с боевыми смесями. Тут силы покинули его, и он несколько часов проспал, хотя сном эту влажную холодную кому назвать было сложно. Тем более, что отдыха она не принесла.
Зато после первого же укола Ирби смог подняться на колени, и доползти до душа, где, наконец, напился воды.
И вот теперь, спустя пять инъекций и несколько обмороков, он мог считать себя готовым действовать дальше.
Но вместо этого сидел и смотрел на бьющуюся в сливе воду. Пытался осознать, что именно произошло.
Силясь понять, как такое вообще возможно!
Внутри Суратова его встретил Хурсаг, древняя сущность, которой поклонялись на Рхее. Когда-то это божество уже пыталось поглотить молодого Ирби Юст Кааба, проходящего инициацию в кааборы. Тогда чудом удалось вырваться, но память о пережитом ужасе до сих пор будила по ночам самого опасного агента Куба, заставляя сжиматься в комок и скулить, исходя липким потом.
И вот, спустя столько лет, Ирби вновь стал добычей Хурсага. И вновь чудом спасся, понеся невосполнимые потери психики и памяти.
Его тошнило каждый раз, когда он вспоминал этот прыжок. Он каждый раз гадил под себя, пытаясь продраться сквозь паникующий разум и уловить детали произошедшего. Вновь и вновь, раз за разом, не обращая ни на что больше внимание.
Потому что это была самая важная информация из всех, что он когда-либо добывал.
К полудню он пришел в себя настолько, что смог встать на ноги, набросить на дрожащее тело теплый халат и добрести до кухонного синтезатора. Выбрал какой-то напиток, что-то теплое и витаминное. Вкус показался незнакомым, но Ирби не обратил внимания — должно быть, просто память о нем стерлась.
— Будь ты проклят, Хурсаг, — прошептал он, впервые не побоявшись своего богохульства.
Дотянулся до пульта медиакомбайна, включил голопроектор. Зашипел от яркого света, возникшего в темной комнате.
Сеть привычно гудела новостями. И на сей раз даже война отошла на второй план.
Претендент на членство в Квинте Феликс Майерс обнаружен мертвым в своих марсианских апартаментах. По сообщениям из неназываемых источников, в черепе бывшего сенатора обнаружен рхейский нейроблокатор.
Администрация Императора сообщила о срочной рабочей командировке Суратова, в связи с чем отменены плановые мероприятия и церемонии. Но некоторые неправительственные ресурсы утверждали о прогрессирующей болезни Императора, связывая это с его странным поведением в последнее время, а также с исчезновением некоторых Арок, что повергло в панику отдаленные провинции.
Язва поглотила еще одну колонию, уже третью за неделю. Проблема принимает катстрофический характер.
Ирби раздраженно поморщился, мысленно выбрал нужный канал — дешевый портал частных объявлений, отталкивающий истерично мерцающим дизайном. Выбрал категорию «Колониальное цветоводство», нашел объявления о продаже крупных партий растений. Среди прочих выделил «Фермер Лапшин предлагает единый опт — двадцать три тонны семян млечной настурции». Послал запрос. Откинулся на диване, приготовившись ждать.
Ответ был получен ровно через тринадцать минут — из проектора в комнату шагнул пузатый улыбающийся мужчина в полосатом фермерском скафандре. Он улыбнулся из-под густой кудрявой бороды, громогласно объявил:
— Вас приветствует фермерское…
— Двадцать три и две тонны, — перебил голограмму Ирби.
Полупрозрачная фигура подернулась рябью, словно на ходу переключилась на другую программу поведения, спросила:
— Двадцать пять?
— Двадцать три и две тонны, — настойчиво повторил Ирби. — Доставка на Минерву за ваш счет.
Фермер застыл в воздухе с глуповатой улыбкой, в комнате раздался настороженный женский голос:
— Назовитесь.
— Воонк, — оперативный псевдоним прозвучал непривычно, уж очень редко Ирби пользовался им в последнее время.
— Воонк Ирби?
— Юст Кааб, — пришлось уточнить.
— Юстар Хурсаг, — наконец пусть натянуто, но поприветствовали его, представились в ответ. — Этта[2].
— Юстар… Этта, — Ирби сглотнул, умышленно пропустив упоминание «божества». — Есть сверхсрочная информация, не терпящая отлагательства.
И добавил, вспомнив:
— Допуск черный.
Этта на миг пропала, потом в ее голосе появились чужие интонации, словно ее голосом говорил другой человек, властный и резкий:
— Приоритет получен — куратор слушает, докладывайте.
Ирби откашлялся, начал свой рассказ.
Про его замысел внедриться в сознание Суратова Куб был осведомлен, но не более. Теперь же Ирби докладывал обо всех деталях операции, опуская некоторые имена и события. С трудом сдерживая тремор оболочки, со всеми подробностями описал события в виртуальной приемной, особенно детально — встречу с Хурсагом.
— Готов предоставить сознание для снятия образов, — хрипло подытожил он. — Доклад закончил.
В комнате повисла тишина. Ирби молча смотрел на голограмму, ожидая ответ. «Фермер» пойманным призраком мерцал в полумраке, уставившись в пустоту. Стало слышно, как пощелкивает, остывая, кухонный синтезатор.
Куб молчал долгих полтора часа. Ирби терпеливо ждал, он понимал, какую бурю поднял в оперативном штабе.
Он как раз возвращался из санитарного бокса, где омывал лицо и шею тоником, когда вновь ожил динамик визора.
— Продолжайте выполнение магистральной задачи, — безапелляционно объявила Этта. — Приоритеты прежние. Комментарии?
Ирби нахмурился. Переспросил:
— Это все?
— У вас есть еще что-то добавить? — переспросил куратор.
Ирби показалось, что он ослышался.
— Каково решение по Суратову? — напомнил он. — Требуется согласованность моих дальнейших шагов…
— Выполняйте магистральное задание, — ответила Этта. — Иных задач перед вами не стоит.
При всем своем хладнокровии, Ирби еле сдержал возмущенный вскрик. Принялся жестикулировать, словно его могли видеть на удаленной станции связи.
— Я предоставил такую информацию, а вы мне говорите, заниматься… Чем? Ликвидацией никому не нужных генералов и инженеров? Мелким саботажем?
— Таково решение Куба…
— Мне нужна связь с куратором Даайдором, — не стал дослушивать Ирби. — Я подожду сколько необходимо.
— Связь с Даайдором невозможна, — ответила Этта.
Ирби покачал головой, вспомнил оперативный псевдоним другого высшего чиновника Куба.
— Тогда свяжите с Кулантом.
— Связь невозможна…
— Прекратите впустую тратить мое время! — Ирби яростно треснул кулаком по высокому серповидному столу. — Соедините с тем, кто принимает решения!
— Ирби, — голос Этты вновь сменился, интонации стали более тягучими и спокойными. — Я — Поварри. Можешь говорить со мной.
Ирби не сразу, но вспомнил старшего инструктора из учебного центра Куба — опытного «клеща», участвовавшего еще в подготовке к вторжению на Цалузи. Его настоящего имени он никогда не знал, но перед глазами всплыло лицо — словно собранное из валунов, с изогнутыми дугами седыми бровями и спокойным взглядом холодных глаз. Вряд ли это было лицо оболочки.
— Поварри, — Ирби тут же успокоило присутствие того, чьим словам он мог доверять. — Что происходит?
Куратор глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Ответил:
— Пусть это против правил, но я скажу как есть, — он сделал паузу, будто перед прыжком. — Воонк, никто не знает, что делать с твоей информацией.
У Ирби словно льдом провели по позвоночнику, разгоняя в разные стороны едкие мурашки.
— Личность земного Императора уничтожена, — он постарался говорить размеренно, спокойно. — Я был в его голове и не увидел там даже следа сознания Виктора Суратова. Там — измерение дома Зи, проекция божественного Хурсага.
Будь на месте Ирби кто другой, все закончилось бы здесь же. Но у Ирби был опыт, было мастерство, были свои хитрости.
А, самое главное, он уже бывал в подобной ситуации!
Раздирая самого себя, Ирби чуть продвинулся вперед, безразлично осознавая, что стремительно перестает существовать. Сконцентрировался на одной единственной мысли — увидеть выход, разглядеть канал связи.
Как только ему показалось, что среди сыпучей темноты блеснула маленькая яркая точка, он прыгнул.
— Рэка! Рэка! Рэка! — гудело вслед.
* * *
Он сидел на теплом пластике душевой комнаты, прижавшись худой спиной к стене, и невидящим взором наблюдал, как в слив вместе с водой уходят кровь, желчь и жидкие испражнения. Вокруг валялись пустые «карандаши» боевых коктейлей, от сочетания которых у любого военного медика округлились бы глаза. Но Ирби было плевать, эта оболочка ему больше не понадобится. Сейчас важнее всего было заставить себя соображать, собрав мысли воедино.
И постараться не запутаться в ложных воспоминаниях и фантомах, которыми подсознание пыталось заполнить образовавшиеся пробелы.
Оболочка дернулась, вновь обмочилась. Но уже не так обильно — начинали действовать препараты и микронаниты.
На сей раз, он приходил в себя больше суток. Жилая капсула советника Жени Матиус на орбитальной станции «Кашмир» обладала всеми системами шумоизоляции, поэтому никто не слышал, как худая, обнаженная женщина часами билась в припадках, воя и хрипя, как, срывая голос орал в потолок, разбрызгивая кровь из прокусанных и разбитых губ. На исходе десятого часа, когда Ирби впервые пришел в себя, началась его борьба за контроль над телом. Оболочка ощущалась бруском толстой резины, а плывущее сознание напрочь отказывалась идентифицировать конечности, то и дело пытаясь соскользнуть в приятную мглу, забыться.
Под конец дня, чуть было не захлебнувшись в собственной рвоте, Ирби смог доползти до тайника. Потратив еще час на вскрытие замка, добыл инъекторы с боевыми смесями. Тут силы покинули его, и он несколько часов проспал, хотя сном эту влажную холодную кому назвать было сложно. Тем более, что отдыха она не принесла.
Зато после первого же укола Ирби смог подняться на колени, и доползти до душа, где, наконец, напился воды.
И вот теперь, спустя пять инъекций и несколько обмороков, он мог считать себя готовым действовать дальше.
Но вместо этого сидел и смотрел на бьющуюся в сливе воду. Пытался осознать, что именно произошло.
Силясь понять, как такое вообще возможно!
Внутри Суратова его встретил Хурсаг, древняя сущность, которой поклонялись на Рхее. Когда-то это божество уже пыталось поглотить молодого Ирби Юст Кааба, проходящего инициацию в кааборы. Тогда чудом удалось вырваться, но память о пережитом ужасе до сих пор будила по ночам самого опасного агента Куба, заставляя сжиматься в комок и скулить, исходя липким потом.
И вот, спустя столько лет, Ирби вновь стал добычей Хурсага. И вновь чудом спасся, понеся невосполнимые потери психики и памяти.
Его тошнило каждый раз, когда он вспоминал этот прыжок. Он каждый раз гадил под себя, пытаясь продраться сквозь паникующий разум и уловить детали произошедшего. Вновь и вновь, раз за разом, не обращая ни на что больше внимание.
Потому что это была самая важная информация из всех, что он когда-либо добывал.
К полудню он пришел в себя настолько, что смог встать на ноги, набросить на дрожащее тело теплый халат и добрести до кухонного синтезатора. Выбрал какой-то напиток, что-то теплое и витаминное. Вкус показался незнакомым, но Ирби не обратил внимания — должно быть, просто память о нем стерлась.
— Будь ты проклят, Хурсаг, — прошептал он, впервые не побоявшись своего богохульства.
Дотянулся до пульта медиакомбайна, включил голопроектор. Зашипел от яркого света, возникшего в темной комнате.
Сеть привычно гудела новостями. И на сей раз даже война отошла на второй план.
Претендент на членство в Квинте Феликс Майерс обнаружен мертвым в своих марсианских апартаментах. По сообщениям из неназываемых источников, в черепе бывшего сенатора обнаружен рхейский нейроблокатор.
Администрация Императора сообщила о срочной рабочей командировке Суратова, в связи с чем отменены плановые мероприятия и церемонии. Но некоторые неправительственные ресурсы утверждали о прогрессирующей болезни Императора, связывая это с его странным поведением в последнее время, а также с исчезновением некоторых Арок, что повергло в панику отдаленные провинции.
Язва поглотила еще одну колонию, уже третью за неделю. Проблема принимает катстрофический характер.
Ирби раздраженно поморщился, мысленно выбрал нужный канал — дешевый портал частных объявлений, отталкивающий истерично мерцающим дизайном. Выбрал категорию «Колониальное цветоводство», нашел объявления о продаже крупных партий растений. Среди прочих выделил «Фермер Лапшин предлагает единый опт — двадцать три тонны семян млечной настурции». Послал запрос. Откинулся на диване, приготовившись ждать.
Ответ был получен ровно через тринадцать минут — из проектора в комнату шагнул пузатый улыбающийся мужчина в полосатом фермерском скафандре. Он улыбнулся из-под густой кудрявой бороды, громогласно объявил:
— Вас приветствует фермерское…
— Двадцать три и две тонны, — перебил голограмму Ирби.
Полупрозрачная фигура подернулась рябью, словно на ходу переключилась на другую программу поведения, спросила:
— Двадцать пять?
— Двадцать три и две тонны, — настойчиво повторил Ирби. — Доставка на Минерву за ваш счет.
Фермер застыл в воздухе с глуповатой улыбкой, в комнате раздался настороженный женский голос:
— Назовитесь.
— Воонк, — оперативный псевдоним прозвучал непривычно, уж очень редко Ирби пользовался им в последнее время.
— Воонк Ирби?
— Юст Кааб, — пришлось уточнить.
— Юстар Хурсаг, — наконец пусть натянуто, но поприветствовали его, представились в ответ. — Этта[2].
— Юстар… Этта, — Ирби сглотнул, умышленно пропустив упоминание «божества». — Есть сверхсрочная информация, не терпящая отлагательства.
И добавил, вспомнив:
— Допуск черный.
Этта на миг пропала, потом в ее голосе появились чужие интонации, словно ее голосом говорил другой человек, властный и резкий:
— Приоритет получен — куратор слушает, докладывайте.
Ирби откашлялся, начал свой рассказ.
Про его замысел внедриться в сознание Суратова Куб был осведомлен, но не более. Теперь же Ирби докладывал обо всех деталях операции, опуская некоторые имена и события. С трудом сдерживая тремор оболочки, со всеми подробностями описал события в виртуальной приемной, особенно детально — встречу с Хурсагом.
— Готов предоставить сознание для снятия образов, — хрипло подытожил он. — Доклад закончил.
В комнате повисла тишина. Ирби молча смотрел на голограмму, ожидая ответ. «Фермер» пойманным призраком мерцал в полумраке, уставившись в пустоту. Стало слышно, как пощелкивает, остывая, кухонный синтезатор.
Куб молчал долгих полтора часа. Ирби терпеливо ждал, он понимал, какую бурю поднял в оперативном штабе.
Он как раз возвращался из санитарного бокса, где омывал лицо и шею тоником, когда вновь ожил динамик визора.
— Продолжайте выполнение магистральной задачи, — безапелляционно объявила Этта. — Приоритеты прежние. Комментарии?
Ирби нахмурился. Переспросил:
— Это все?
— У вас есть еще что-то добавить? — переспросил куратор.
Ирби показалось, что он ослышался.
— Каково решение по Суратову? — напомнил он. — Требуется согласованность моих дальнейших шагов…
— Выполняйте магистральное задание, — ответила Этта. — Иных задач перед вами не стоит.
При всем своем хладнокровии, Ирби еле сдержал возмущенный вскрик. Принялся жестикулировать, словно его могли видеть на удаленной станции связи.
— Я предоставил такую информацию, а вы мне говорите, заниматься… Чем? Ликвидацией никому не нужных генералов и инженеров? Мелким саботажем?
— Таково решение Куба…
— Мне нужна связь с куратором Даайдором, — не стал дослушивать Ирби. — Я подожду сколько необходимо.
— Связь с Даайдором невозможна, — ответила Этта.
Ирби покачал головой, вспомнил оперативный псевдоним другого высшего чиновника Куба.
— Тогда свяжите с Кулантом.
— Связь невозможна…
— Прекратите впустую тратить мое время! — Ирби яростно треснул кулаком по высокому серповидному столу. — Соедините с тем, кто принимает решения!
— Ирби, — голос Этты вновь сменился, интонации стали более тягучими и спокойными. — Я — Поварри. Можешь говорить со мной.
Ирби не сразу, но вспомнил старшего инструктора из учебного центра Куба — опытного «клеща», участвовавшего еще в подготовке к вторжению на Цалузи. Его настоящего имени он никогда не знал, но перед глазами всплыло лицо — словно собранное из валунов, с изогнутыми дугами седыми бровями и спокойным взглядом холодных глаз. Вряд ли это было лицо оболочки.
— Поварри, — Ирби тут же успокоило присутствие того, чьим словам он мог доверять. — Что происходит?
Куратор глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Ответил:
— Пусть это против правил, но я скажу как есть, — он сделал паузу, будто перед прыжком. — Воонк, никто не знает, что делать с твоей информацией.
У Ирби словно льдом провели по позвоночнику, разгоняя в разные стороны едкие мурашки.
— Личность земного Императора уничтожена, — он постарался говорить размеренно, спокойно. — Я был в его голове и не увидел там даже следа сознания Виктора Суратова. Там — измерение дома Зи, проекция божественного Хурсага.