Кахир никак не отреагировал на фразу норвежца, являя собой образец невозмутимости, обратился к Баччану:
— Пунктом рейтарского устава, господин рэй-рядовой, указано выносить своих раненых, а, по возможности, и погибших, с поля боя.
— Но в попытке спасти одного могут погибнуть все остальные!
— Брамма, — Юрий чуть повысил голос, обращая на себя внимание. — Рано или поздно нам всем придется идти в бой. И, уж поверь, тебе захочется чувствовать рядом локоть товарища, в котором ты уверен как в себе самом, а то и больше. Но о какой уверенности может идти речь, если твой товарищ не готов драться за тебя до последнего? Как можно идти в бой с тем, кто ради спасения собственной шкуры оставит тебя на милость врагу?
— Хотя, порой, и такое случается, — поморщился каким-то своим воспоминаниям Одегард.
— Случается, — не стал спорить с другом Юрий, по-прежнему заглядывая в глаза Браммы. — Именно поэтому необходимо уяснить для себя, чтобы потом не было сомнений — мы своих не бросаем. Ясно?
Баччан заворожено кивнул.
Гарин выпрямился, окинул взглядом замерших «блох».
— Здесь мы все — разные, — произнес он, и слова разнеслись эхом по коридору. — Здесь мы можем ругаться, спорить, обижаться друг на друга. Быть каждый сам за себя. Но во время боя все это должно оставаться за бортом, потому что там мы — единая команда. Только так мы воюем, только так побеждаем. И именно по этой причине не бросаем своих. Верно?
«Блохи» одобрительно закивали, зашумели.
— Хорошая речь, — без тени иронии заметил вполголоса Кахир.
— Юрий, ты точно не служил в десанте? — с ухмылкой спросил подошедший Зарыга. — Задвинул так, что у меня аж встал от ностальгии.
* * *
В один из дней бхут попросил проверить уровень подачи гелегаза, и Гарину направился на нижнюю палубу за матросом-наладчиком.
Сгрудившиеся над раскрытым сервисным люком технари напоминали оживших каменных истуканов, пыльных и серых. Среди них Юрий разглядел квадратную фигуру Григория Бекетова, главного человека на инженерной палубе.
— Бек, — помахал он издали. — Добрый день.
Старый мастер поднял бугристую лысую голову, мохнатые седые брови шевельнулись, приоткрывая выцветшие голубые глаза.
— Гарин, — проскрипел инженер по-русски. — Заблудился?
— Мне нужен наладчик газового оборудования для бхута, — Юрий заглянул в люк, в котором оказался еще один технарь, скрючившийся над толстым мотков проводов. — Там что-то с напором не то.
— Сейчас-ма всюду не того, — отозвался один из матросов, гоняя в желтых зубах мятую зубочистку. — Токма нам бы кто помог…
Бек недовольно зыркнул на него, мотнул Юрию головой в сторону, мол «отойдем».
— На парней дурного не думай, они просто устали, — прогудел мастер, когда они остановились в дальнем конце коридора. — Какой день словно жабы в кипятке.
— У вас какая-то авария? — Гарин ткнул себе пальцем за спину. — Там лужи, пятна на стенах. Возле лестницы чуть в какое-то мочало не влетел.
— Вот-вот, — процедил Бек сквозь зубы. — Лужи, пятна. А знаешь в чем главная засада, «блоха»? Мы нихрена не знаем в чем причина. Понимаешь? Я, который тут каждый винтик вот через эти пальцы пропустил…
Он поднял заскорузлые руки, больше похожие погрузочные манипуляторы.
— …Я не могу понять, откуда вся эта херь лезет, — эмоционально прошипел старик. — Вот место пробоя находишь, и стоишь как дурачок с фигой, пытаясь сообразить, почему из-под оплетки силовых кабелей вытекает какая-то серая дрянь. Отрубаешь участок, разбираешь «косу». Предполагаешь совсем уж дичь, типа того, что оплетка по какой-то причине поплыла. Ан нет!
Старик с досадой хлопнул себя ладонью по ноге.
— Нормальная оплетка! Грязная, но целая, будто со склада. А сигнал херово проходит, понимаешь?
Гарин хмуро выслушал тираду, сочувственно покачал головой.
— Я думаю, Гарин, это диверсия, — просипел Бек, чуть наклонившись к Юрию. — И это — не мои оглоеды, за них ручаюсь.
Он цокнул зубом, быстро посмотрел по сторонам, словно их мог кто-то подслушивать.
— Я днями хотел к Кимуре идти, — сказал он угрюмо. — Чтобы охрану возле реакторного выставили. А то, не ровен час, превратимся в свет, и поминай, как звали. Может, того, подсобишь, «блоха»?
Гарин пожал плечами.
— Ты отстал от жизни, Бек. Я больше не командир мобильной группы.
— Да? — прогудел мастер, подняв бровь. — Кто там сейчас? Этот, лейтенантик чернявый?
— Кахир Джаббар, — кивнул Юрий. — Толковый, можно иметь дело.
— Услышал. Сам теперь кем?
— На Высшего работаю. Вроде посредника.
— Типа как посыльный?
— Типа того, — усмехнулся Гарин. — Долгая история.
Старик понимающе кивнул, оглянулся на своих технарей.
— При случае попробую переговорить с кем надо, — пообещал Юрий. — Если все так сложно, как говоришь.
— Не сложно, — уточнил мастер. — Непонятно.
И добавил мрачно:
— Еще какая-то хворь пошла, неприятная, паническая. Кто перхает, кто гадит под себя, кто видит, чего нет. В общем, одно к другому. Народ звереть начинает. Обсуждает всякое.
Вздрогнул, словно прогоняя мысли, спросил, громко:
— Чего приходил-то?
Прежде, чем Юрий ответил, махнул рукой:
— А, точно — наладчика искал. Сейчас.
Он повернул голову к матросам, грубно рявкнул:
— Гаро!
Одна из фигур выпрямилась, в полумраке блеснули глаза:
— Тута!
— Вон, сходи с мужчиной, посмотри чего как.
Гаро, переваливаясь с боку на бок, поторопился в их сторону.
— Знаешь, что меня настораживает? — вдруг спросил Бек.
— Что?
— Такрикас пропал. Не видно, не слышно. С этого здесь все и началось. И вот боюсь я, Гарин, что мы лишь на краю болота. Самая трясина еще впереди.
* * *
Пропустив проход Арки, Юрий вдоволь насмотрелся видами космоса, вовсю использую проектор Рубин. Ему нравилось завалиться на тахту, прихватив с собой кружку кофе, погасить свет и смотреть, как по каюте проплывают звезды, разноцветные туманности и далекие галактики. К нему иногда присоединялась Элли, забираясь с ногами в овальное кресло, тогда они болтали о всяком, хотя в основном говорил Гарин, рассказывая про экипаж, про «блох», или про свою жизнь на «Пилигриме». Как-то Элли конкретно спросила про Аоки, выделяя ее из числа остальных контракторов. Стало ясно, что девушка в курсе их с Гариным отношений.
— Кира — моя коллега, — Юрия было неловко обсуждать такие вещи с Элли. — Хороший солдат. Умная, сильная.
— И все? — Элли хитро прищурилась, улыбаясь.
Гарин замялся, принялся разглядывать свои ладони.
— Ну, мы с ней, как бы… Друзья.
— Юра, — Элли звонко рассмеялась. — Здоровый бородатый мужик, весь в шрамах, а ведешь себя как ребенок!
— Отцы-духовники! — вконец смущенный Гарин ощутил, что глупо краснеет. — Элли, ну право слово! Что ты хочешь от меня услышать?
— Не хочешь рассказывать?
— Ну, чего тут рассказывать… Она моя подруга, — Гарин развел руками, смотря в сторону. — Мы это… Того…
— Ясно, — сказала Элли. — Видишь, совсем не страшно.
Она все еще улыбалась, но Юрий четко услышал в ее голосе странные нотки, словно девушка ожидала совсем иного ответа. Но врать ей он не собирался.
— Кира — хорошая, — осторожно сказал он. — Она может показаться резкой и грубой, но на самом деле она добрая и внимательная. Просто у нее такая манера общения, такой стиль.
— Я знаю, — кивнула Элли. — Мы общались.
— Да? — удивился Юрий. — Когда?
— Пунктом рейтарского устава, господин рэй-рядовой, указано выносить своих раненых, а, по возможности, и погибших, с поля боя.
— Но в попытке спасти одного могут погибнуть все остальные!
— Брамма, — Юрий чуть повысил голос, обращая на себя внимание. — Рано или поздно нам всем придется идти в бой. И, уж поверь, тебе захочется чувствовать рядом локоть товарища, в котором ты уверен как в себе самом, а то и больше. Но о какой уверенности может идти речь, если твой товарищ не готов драться за тебя до последнего? Как можно идти в бой с тем, кто ради спасения собственной шкуры оставит тебя на милость врагу?
— Хотя, порой, и такое случается, — поморщился каким-то своим воспоминаниям Одегард.
— Случается, — не стал спорить с другом Юрий, по-прежнему заглядывая в глаза Браммы. — Именно поэтому необходимо уяснить для себя, чтобы потом не было сомнений — мы своих не бросаем. Ясно?
Баччан заворожено кивнул.
Гарин выпрямился, окинул взглядом замерших «блох».
— Здесь мы все — разные, — произнес он, и слова разнеслись эхом по коридору. — Здесь мы можем ругаться, спорить, обижаться друг на друга. Быть каждый сам за себя. Но во время боя все это должно оставаться за бортом, потому что там мы — единая команда. Только так мы воюем, только так побеждаем. И именно по этой причине не бросаем своих. Верно?
«Блохи» одобрительно закивали, зашумели.
— Хорошая речь, — без тени иронии заметил вполголоса Кахир.
— Юрий, ты точно не служил в десанте? — с ухмылкой спросил подошедший Зарыга. — Задвинул так, что у меня аж встал от ностальгии.
* * *
В один из дней бхут попросил проверить уровень подачи гелегаза, и Гарину направился на нижнюю палубу за матросом-наладчиком.
Сгрудившиеся над раскрытым сервисным люком технари напоминали оживших каменных истуканов, пыльных и серых. Среди них Юрий разглядел квадратную фигуру Григория Бекетова, главного человека на инженерной палубе.
— Бек, — помахал он издали. — Добрый день.
Старый мастер поднял бугристую лысую голову, мохнатые седые брови шевельнулись, приоткрывая выцветшие голубые глаза.
— Гарин, — проскрипел инженер по-русски. — Заблудился?
— Мне нужен наладчик газового оборудования для бхута, — Юрий заглянул в люк, в котором оказался еще один технарь, скрючившийся над толстым мотков проводов. — Там что-то с напором не то.
— Сейчас-ма всюду не того, — отозвался один из матросов, гоняя в желтых зубах мятую зубочистку. — Токма нам бы кто помог…
Бек недовольно зыркнул на него, мотнул Юрию головой в сторону, мол «отойдем».
— На парней дурного не думай, они просто устали, — прогудел мастер, когда они остановились в дальнем конце коридора. — Какой день словно жабы в кипятке.
— У вас какая-то авария? — Гарин ткнул себе пальцем за спину. — Там лужи, пятна на стенах. Возле лестницы чуть в какое-то мочало не влетел.
— Вот-вот, — процедил Бек сквозь зубы. — Лужи, пятна. А знаешь в чем главная засада, «блоха»? Мы нихрена не знаем в чем причина. Понимаешь? Я, который тут каждый винтик вот через эти пальцы пропустил…
Он поднял заскорузлые руки, больше похожие погрузочные манипуляторы.
— …Я не могу понять, откуда вся эта херь лезет, — эмоционально прошипел старик. — Вот место пробоя находишь, и стоишь как дурачок с фигой, пытаясь сообразить, почему из-под оплетки силовых кабелей вытекает какая-то серая дрянь. Отрубаешь участок, разбираешь «косу». Предполагаешь совсем уж дичь, типа того, что оплетка по какой-то причине поплыла. Ан нет!
Старик с досадой хлопнул себя ладонью по ноге.
— Нормальная оплетка! Грязная, но целая, будто со склада. А сигнал херово проходит, понимаешь?
Гарин хмуро выслушал тираду, сочувственно покачал головой.
— Я думаю, Гарин, это диверсия, — просипел Бек, чуть наклонившись к Юрию. — И это — не мои оглоеды, за них ручаюсь.
Он цокнул зубом, быстро посмотрел по сторонам, словно их мог кто-то подслушивать.
— Я днями хотел к Кимуре идти, — сказал он угрюмо. — Чтобы охрану возле реакторного выставили. А то, не ровен час, превратимся в свет, и поминай, как звали. Может, того, подсобишь, «блоха»?
Гарин пожал плечами.
— Ты отстал от жизни, Бек. Я больше не командир мобильной группы.
— Да? — прогудел мастер, подняв бровь. — Кто там сейчас? Этот, лейтенантик чернявый?
— Кахир Джаббар, — кивнул Юрий. — Толковый, можно иметь дело.
— Услышал. Сам теперь кем?
— На Высшего работаю. Вроде посредника.
— Типа как посыльный?
— Типа того, — усмехнулся Гарин. — Долгая история.
Старик понимающе кивнул, оглянулся на своих технарей.
— При случае попробую переговорить с кем надо, — пообещал Юрий. — Если все так сложно, как говоришь.
— Не сложно, — уточнил мастер. — Непонятно.
И добавил мрачно:
— Еще какая-то хворь пошла, неприятная, паническая. Кто перхает, кто гадит под себя, кто видит, чего нет. В общем, одно к другому. Народ звереть начинает. Обсуждает всякое.
Вздрогнул, словно прогоняя мысли, спросил, громко:
— Чего приходил-то?
Прежде, чем Юрий ответил, махнул рукой:
— А, точно — наладчика искал. Сейчас.
Он повернул голову к матросам, грубно рявкнул:
— Гаро!
Одна из фигур выпрямилась, в полумраке блеснули глаза:
— Тута!
— Вон, сходи с мужчиной, посмотри чего как.
Гаро, переваливаясь с боку на бок, поторопился в их сторону.
— Знаешь, что меня настораживает? — вдруг спросил Бек.
— Что?
— Такрикас пропал. Не видно, не слышно. С этого здесь все и началось. И вот боюсь я, Гарин, что мы лишь на краю болота. Самая трясина еще впереди.
* * *
Пропустив проход Арки, Юрий вдоволь насмотрелся видами космоса, вовсю использую проектор Рубин. Ему нравилось завалиться на тахту, прихватив с собой кружку кофе, погасить свет и смотреть, как по каюте проплывают звезды, разноцветные туманности и далекие галактики. К нему иногда присоединялась Элли, забираясь с ногами в овальное кресло, тогда они болтали о всяком, хотя в основном говорил Гарин, рассказывая про экипаж, про «блох», или про свою жизнь на «Пилигриме». Как-то Элли конкретно спросила про Аоки, выделяя ее из числа остальных контракторов. Стало ясно, что девушка в курсе их с Гариным отношений.
— Кира — моя коллега, — Юрия было неловко обсуждать такие вещи с Элли. — Хороший солдат. Умная, сильная.
— И все? — Элли хитро прищурилась, улыбаясь.
Гарин замялся, принялся разглядывать свои ладони.
— Ну, мы с ней, как бы… Друзья.
— Юра, — Элли звонко рассмеялась. — Здоровый бородатый мужик, весь в шрамах, а ведешь себя как ребенок!
— Отцы-духовники! — вконец смущенный Гарин ощутил, что глупо краснеет. — Элли, ну право слово! Что ты хочешь от меня услышать?
— Не хочешь рассказывать?
— Ну, чего тут рассказывать… Она моя подруга, — Гарин развел руками, смотря в сторону. — Мы это… Того…
— Ясно, — сказала Элли. — Видишь, совсем не страшно.
Она все еще улыбалась, но Юрий четко услышал в ее голосе странные нотки, словно девушка ожидала совсем иного ответа. Но врать ей он не собирался.
— Кира — хорошая, — осторожно сказал он. — Она может показаться резкой и грубой, но на самом деле она добрая и внимательная. Просто у нее такая манера общения, такой стиль.
— Я знаю, — кивнула Элли. — Мы общались.
— Да? — удивился Юрий. — Когда?