Ирби внутренне вздохнул, впрочем, понимая, что от Томаса больше ничего не добиться. Согласно закивал, одобряя выбор собеседника.
Мози опустил подрагивающий палец в самый низ списка, где цены выстраивались в серьезную сумму, легонько ткнул в графу «Диктерион».
Следующие два часа превратились в полунаркотический трип, наполненный самыми смелыми фантазиями и самыми острыми наслаждениями. Бьющие прямо сквозь инбу образы, изменяющие восприятие и, казалось, саму реальность, облака феромонов и энергетика, синтетические фигуры, отвечающие желаниям гостей.
Ирби, не настроенный на развлечения, поставил блок между своим сознанием и остатками сознания Жака, погрузился в раздумья и аналитику.
Что ж, Феликс Майерс станет новым членом Квинта. Новость одновременно хорошая и тревожная. С одной стороны, это безусловная удача — сенатор до сих пор проявлял лояльность к деятельности Ирби, а добившись такого положения, мог принести неоценимую помощь Содружеству. С другой стороны, и Ирби это ощущал, Майерс будто бы начал тяготиться связями с разведкой Рхеи. Давно прошли времена, когда молодой, зубастый, но не имеющий связей и влияния политик остро нуждался в ресурсах Куба. Нынешний Феликс Майерс мог сам финансировать небольшие армии, не подавившись, сжирал конкурентов, и решал вопросы всеимперского масштаба. Сейчас единственное, что связывало сенатора с агентами Содружества, так это скользкий, грязный и местами кровавый совместный путь. А также, до определенной степени, общие интересы.
Но что, если Майерс решил пересмотреть их отношения? Пост в Квинте — это очень серьезное продвижение, это выход в лигу небожителей. А в свете последних событий, когда власть Суратова многим уже не казалась непременной и естественной, велик был шанс этой власти ухватить. Уже ходили разговоры о наделении Квинта особыми полномочиями в плане принятия решений. А что, если у кого-то из Квинта этих полномочий станет чуть больше? У кого-то — почему бы и не у Майерса? Тем более, если на то будет воля Дуглугара, Феликс может «неожиданно» стать человеком, единолично «принесшим мир» между Империей и Содружеством Рхеи?
Но вопрос в другом — получив такую власть, захочет ли Майерс вспоминать о своих тайных «благодетелях»? Захочет ли действовать и дальше с оглядкой на требования Рхеи?
Проработав с сенатором несколько лет, Ирби мог сказать со всей уверенностью — Феликс Майерс всегда верен исключительно себе. И тот факт, что он не сообщил Ирби о своем выдвижении в Квинт, говорил о многом. Не стоит считать, будто бы для самого Майерса это решение стало неожиданностью — Ирби прекрасно знал протоколы имперского госаппарата, никто не назначал на подобные должности не получив хотя бы формального согласия.
Конечно, Феликс мог сослаться на занятость, на забывчивость, на несвоевременность заявлений. Тем более, что уже через несколько дней о его назначении и так объявят всенародно. Однако, Ирби видел в поступке сенатора нечто иное — пренебрежение. И вот это уже давало пищу к размышлениям.
Тревожило то, что уже не в первый раз.
Следовало посоветоваться с кураторами из Куба. Чем быстрее, тем лучше.
Сверившись с часами, Ирби снял блокировку сознания и успел захватить несколько минут экстаза, громко смеясь и закатывая глаза от удовольствия.
* * *
Ночью, уже в оболочке Жени, Ирби расположился в дорогом гостиничном номере, решив некоторое время пожить вне резиденции Майерса. Он лежал на длинной плетеной тахте, опустив одну ногу в мерцающий бирюзовым бассейн, и рассеянно просматривал новостную ленту. Мысли в его голове бродили самые невеселые.
С тех пор, как Империя выдворила дипломатов Содружества из страны, общаться с далекими кураторами стало труднее и опаснее. Но не это беспокоило Ирби, к трудностям он привык. Он не видел в получаемых указаниях какой-то генеральной линии, словно руководство Куба понятия не имело что делать дальше. Безусловно, его работа, а также работа других агентов, приносили свои плоды. Рушились планы имперского командования, путалась логистика, при «невыясненных» обстоятельствах погибали важные ученые и военные чиновники. Поставляемые бхутами двигатели также внесли серьезные коррективы на поля сражений. Но о коренном переломе в войне судить было рано — слишком велики расстояния, слишком удаленны друг от друга точки соприкосновения. У Империи явные преимущества в обороне, они почти полностью блокировали Арки, вывесив возле них тяжелые боевые платформы. Флоту Содружества приходилось преодолевать огромные пространства «по-старинке», прокалывая пространство в режиме гибернации. Этим пользовались легкие диверсионные отряды врага, расстреливая идущие маршем конвои.
Конечно, каждый рхеец знал, что окончательная победа над гнусными ки-барами лишь дело времени. Однако, Ирби привык читать аналитику и делать выводы самостоятельно. И сейчас он ясно видел, что командование Содружества отчего-то затормозило наступление, причем, даже на тех участках, где сопротивление имперцев можно было легко подавить. Забуксовавшие армии переходили в режим затяжной позиционной войны, что играло на руку врагу. Рхейские ударные группы, в отличие от сидящих на своих базах имперцев, оказывались вдали от баз снабжения. И время теперь играло против «священных воинов Хурсага».
Ирби несколько раз пытался узнать у кураторов, что происходит, но те оставляли его вопросы без внимания. А спустя время, он сам все понял.
Дело было в Язве. Какой бы фантастической не казалась эта межгалактическая аномалия, она начинала представлять настоящую угрозу для обитаемых миров. Что-то происходило с пространством в зоне поражения, Язва легко поглощала планеты, звезды и, даже, «черные дыры». Ученые били тревогу, демонстрируя скорость распространения аномалия, а религиозные лидеры всех мастей предрекали надвигающийся конец Света. Поговаривали, что даже среди Высших дистантов наблюдалась заметная обеспокоенность.
А не так давно один из очагов Язвы был обнаружен в относительной близости к мирам Содружества. И Ирби готов был дать руку на отсечение, что именно по этой причине Дуглугар остановил наступление. Должно быть, усмотрели в том некий знак свыше, но пока не знали, как его интерпретировать. Либо поддались доводам светских советников, не желающим перед лицом такой опасности распылять ресурсы на войну.
Ирби поднял ногу, наблюдая, как с холеных пальцев оболочки стекает вода. Откинулся на спинку, уставился в разрисованный причудливым орнаментом потолок.
Эта война с самого начала казалась чьей-то политической авантюрой. Прав был секретарь дипмиссии Тиус Кибеод, для победы над Империей военная агрессия была совсем не нужна, следовало лишь методично расшатывать ситуацию изнутри. Ах, сколько времени и сил потрачено впустую!
И вот сейчас, когда войска вынуждены погибать на позициях в ожидании приказов, когда колеблется Куб, не понимая на что конкретно бросить внедренных агентов, когда даже Дуглугар в замешательстве, что может изменить ситуацию?
Вернее спросить, кто?
Ирби нахмурился, гуляя взглядом по рисунку на потолке.
Он шунтирует Майерса и добьется встречи с Суратовым через виртуальную приемную. Когда установится контакт, он атакует сознание Императора. И либо захватит его, либо уничтожит.
На краю зрения возникла «снежинка» входящего сообщения. Ирби с трудом отвлекся от раздумий, движением глаз раскрыл пакет.
Чем больше он изучал содержимое, тем больше не верил своим глазам. Таких совпадений попросту не бывает!
Письмо было от его информатора с рейтарского корвета «Полынь», выполняющего для бхутов какую-то экскурсионную миссию. Помимо сухого отчета о пути следования корвета, в пакете содержались некоторые сведения о членах экипажа, а также краткий дневник полета. В одной из последних записях значилось, что на борту звездолета неким неустановленным образом появился незарегистрированный пассажир. Точнее, девушка.
Девушка по имени Элли.
Ирби моргнул, убирая отчет.
Он только что явственно, с пугающей обреченностью, ощутил себя жертвой чьего-то грандиозного розыгрыша. С трудом сдержал нервный смешок, зябко поводя плечами.
Отчего ему так страшно?
Глава 3. Юрий Гарин
— Вы утверждаете, господин рэй-мичман, что знакомы с ней? — Кимура повернул голову к Гарину, жестом указывая на карантинный бокс.
Там, в ярко освещенной комнатке с узкой тахтой и зависшим под потолком реанимационным роботом, сидела Элли. Миниатюрная, в непомерно большом рейтарском комбинезоне, но совсем не испуганная, а сосредоточенная, терпеливо разглядывающая собравшихся по ту сторону толстого стекла.
— Так точно, — выдохнул Юрий. — Я ее знаю.
Помимо него и капитана, в предбаннике также переминался с ноги на ногу задумчивый корабельный врач Тэ Иревиа, его ассистент, молодой матрос, отвечающий за карантин, и Си Ифмари, с интересом изучающий девушку.
— Господин Гарин, — проскрипел пожилой аджай. — Если вы будете чуть более красноречивым, то это сильно сэкономит нам всем время.
Юрий нервно прочистил горло. Ему было неловко перед Элли, находясь по эту сторону преграды. И он совсем не был готов к подобному разговору с капитаном. Что именно ему сказать? Гарин десятки раз прокручивал в голове подобную беседу, однако, даже в мыслях не получалось объяснить Кимуре хоть что-то внятное. А тут, без подготовки…
— Ее зовут Элли Берг, — решился Юрий, упрямо подняв подбородок и глядя поверх девушки. — Она — приемная дочь влиятельных коммерсантов из Метрополии. Родители погибли во время налета радиан на Канкри-55 и Элли пришлось самой управлять большой корпорацией.
Он говорил так громко, насколько это было прилично, надеясь, что девушка слышит его.
Взгляд капитана на миг подернулся пеленой — он обратился за информацией к инбе. Но, поскольку, Кимура не остановил Юрия, тот мрачно продолжил:
— В Метрополии у нее возникли серьезные проблемы, что-то с переделкой сфер влияния. Была угроза жизни. По старой памяти Элли обратилась ко мне, попросила помочь «исчезнуть» на время. Я помог. Так она оказалась на «Полыни».
Гарин сам от себя не ожидал такого сочинительства. Но, отцы-духовники, что он должен был сказать? Что понятия не имеет, как Элли перемещается в пространстве? Что у нее раздвоение личности, и во сне она — Полина Ильина, дочь погибшего члена экспедиции под руководством Виктора Суратова, Императора Млечного пути?
Нет уж. Пусть лучше так. А решат ссадить на первой же станции, так пусть ссаживают обоих.
— Это все, господин Гарин? — по тону капитана было непонятно, поверил ли он услышанному.
— Так точно, господин капитан, — твердо отчеканил Юрий.
Рядом скучающе вздохнул Тэ Иревиа.
— Уточните, рэй-мичман, — Кимура заложил руки за спину и повернулся к Гарину, снизу вверх заглядывая в лицо. — Где именно вы посадили на борт госпожу Берг?
Юрий лихорадочно прикинул, потом ответил, сам кривясь от сказанного:
— На месте последней стоянки, господин капитан.
— На Ула-290? — казалось, даже невозмутимый Кимура удивился.
Гарин хмуро ответил:
— Так точно, на Ула-290.
— На военной станции? — уточнил капитан.
Юрия хватило на короткий кивок.
Кимура склонил голову на бок, словно размышляя как поступить с Гариным. Смотрела на Юрия и Элли, приподняв тонкие брови.
— И где же вы прятали все это время госпожу Берг? — продолжил допытывать капитан, прищурившись.
— В своей каюте, — здесь Юрию даже не пришлось врать. — Должно быть, ей стало скучно, и она залезла в шаттл. А потом… Вылезла.
— Действительно, от скуки чего не сделаешь, — неожиданно прошелестел Тэ Иревиа. — У торпедистов от скуки один себе челюсть сломал, упражняясь в акробатике. На камбузе поваренок заскучал, и гениталии себе обжег в попытке соития с выпечкой. А тут, эка ерунда, решила женская особь от скуки испытать на себе вакуум, перегрузки и азотно-углекислую атмосферу.
Он скривил тонкий безгубый рот в подобии улыбки, добавил:
— Ну, хотя бы мне заскучать не дают.
— Вы врете, рэй-мичман, — голос Кимура приобрел знакомые ледяные нотки. — Я пока еще не знаю зачем, но обязательно узнаю. И накажу всех причастных…
— Никто из команды не в курсе, господин капитан! — Юрий даже повысил голос, торопясь защитить остальных. — Это лишь моя вина!
— На этом корабле моя привилегия решать, кто и в чем виноват! — срезал его капитан. — У вас был шанс объясниться, господин Гарин, вы им воспользовались, как посчитали нужным.
Элли соскочила с койки, выпрямилась во весь рост возле стекла, стараясь казаться внушительнее.
— Простите, а меня вы не хотите ни о чем спросить? — ее голос даже сквозь толстую преграду звучал возмущенно-звонко.
По лицу капитана было видно, что он меньше всего сейчас хотел о чем-то разговаривать с девушкой. Они некоторое время играли в гляделки — маленькая, рассерженная Элли и подтянутый, суровый Кимура. Наконец, капитан ровным голосом произнес:
— Я очень внимательно слушаю вас, госпожа Берг.
Элли бросила гордый взгляд на Юрия, который, наоборот, напрягся еще сильнее. Если она сейчас начнет говорить о том, что является пропавшей без вести несколько сотен лет назад Полиной Ильиной, что может перемещаться в пространстве, что каким-то образом связана с тварью в трюме…
Мози опустил подрагивающий палец в самый низ списка, где цены выстраивались в серьезную сумму, легонько ткнул в графу «Диктерион».
Следующие два часа превратились в полунаркотический трип, наполненный самыми смелыми фантазиями и самыми острыми наслаждениями. Бьющие прямо сквозь инбу образы, изменяющие восприятие и, казалось, саму реальность, облака феромонов и энергетика, синтетические фигуры, отвечающие желаниям гостей.
Ирби, не настроенный на развлечения, поставил блок между своим сознанием и остатками сознания Жака, погрузился в раздумья и аналитику.
Что ж, Феликс Майерс станет новым членом Квинта. Новость одновременно хорошая и тревожная. С одной стороны, это безусловная удача — сенатор до сих пор проявлял лояльность к деятельности Ирби, а добившись такого положения, мог принести неоценимую помощь Содружеству. С другой стороны, и Ирби это ощущал, Майерс будто бы начал тяготиться связями с разведкой Рхеи. Давно прошли времена, когда молодой, зубастый, но не имеющий связей и влияния политик остро нуждался в ресурсах Куба. Нынешний Феликс Майерс мог сам финансировать небольшие армии, не подавившись, сжирал конкурентов, и решал вопросы всеимперского масштаба. Сейчас единственное, что связывало сенатора с агентами Содружества, так это скользкий, грязный и местами кровавый совместный путь. А также, до определенной степени, общие интересы.
Но что, если Майерс решил пересмотреть их отношения? Пост в Квинте — это очень серьезное продвижение, это выход в лигу небожителей. А в свете последних событий, когда власть Суратова многим уже не казалась непременной и естественной, велик был шанс этой власти ухватить. Уже ходили разговоры о наделении Квинта особыми полномочиями в плане принятия решений. А что, если у кого-то из Квинта этих полномочий станет чуть больше? У кого-то — почему бы и не у Майерса? Тем более, если на то будет воля Дуглугара, Феликс может «неожиданно» стать человеком, единолично «принесшим мир» между Империей и Содружеством Рхеи?
Но вопрос в другом — получив такую власть, захочет ли Майерс вспоминать о своих тайных «благодетелях»? Захочет ли действовать и дальше с оглядкой на требования Рхеи?
Проработав с сенатором несколько лет, Ирби мог сказать со всей уверенностью — Феликс Майерс всегда верен исключительно себе. И тот факт, что он не сообщил Ирби о своем выдвижении в Квинт, говорил о многом. Не стоит считать, будто бы для самого Майерса это решение стало неожиданностью — Ирби прекрасно знал протоколы имперского госаппарата, никто не назначал на подобные должности не получив хотя бы формального согласия.
Конечно, Феликс мог сослаться на занятость, на забывчивость, на несвоевременность заявлений. Тем более, что уже через несколько дней о его назначении и так объявят всенародно. Однако, Ирби видел в поступке сенатора нечто иное — пренебрежение. И вот это уже давало пищу к размышлениям.
Тревожило то, что уже не в первый раз.
Следовало посоветоваться с кураторами из Куба. Чем быстрее, тем лучше.
Сверившись с часами, Ирби снял блокировку сознания и успел захватить несколько минут экстаза, громко смеясь и закатывая глаза от удовольствия.
* * *
Ночью, уже в оболочке Жени, Ирби расположился в дорогом гостиничном номере, решив некоторое время пожить вне резиденции Майерса. Он лежал на длинной плетеной тахте, опустив одну ногу в мерцающий бирюзовым бассейн, и рассеянно просматривал новостную ленту. Мысли в его голове бродили самые невеселые.
С тех пор, как Империя выдворила дипломатов Содружества из страны, общаться с далекими кураторами стало труднее и опаснее. Но не это беспокоило Ирби, к трудностям он привык. Он не видел в получаемых указаниях какой-то генеральной линии, словно руководство Куба понятия не имело что делать дальше. Безусловно, его работа, а также работа других агентов, приносили свои плоды. Рушились планы имперского командования, путалась логистика, при «невыясненных» обстоятельствах погибали важные ученые и военные чиновники. Поставляемые бхутами двигатели также внесли серьезные коррективы на поля сражений. Но о коренном переломе в войне судить было рано — слишком велики расстояния, слишком удаленны друг от друга точки соприкосновения. У Империи явные преимущества в обороне, они почти полностью блокировали Арки, вывесив возле них тяжелые боевые платформы. Флоту Содружества приходилось преодолевать огромные пространства «по-старинке», прокалывая пространство в режиме гибернации. Этим пользовались легкие диверсионные отряды врага, расстреливая идущие маршем конвои.
Конечно, каждый рхеец знал, что окончательная победа над гнусными ки-барами лишь дело времени. Однако, Ирби привык читать аналитику и делать выводы самостоятельно. И сейчас он ясно видел, что командование Содружества отчего-то затормозило наступление, причем, даже на тех участках, где сопротивление имперцев можно было легко подавить. Забуксовавшие армии переходили в режим затяжной позиционной войны, что играло на руку врагу. Рхейские ударные группы, в отличие от сидящих на своих базах имперцев, оказывались вдали от баз снабжения. И время теперь играло против «священных воинов Хурсага».
Ирби несколько раз пытался узнать у кураторов, что происходит, но те оставляли его вопросы без внимания. А спустя время, он сам все понял.
Дело было в Язве. Какой бы фантастической не казалась эта межгалактическая аномалия, она начинала представлять настоящую угрозу для обитаемых миров. Что-то происходило с пространством в зоне поражения, Язва легко поглощала планеты, звезды и, даже, «черные дыры». Ученые били тревогу, демонстрируя скорость распространения аномалия, а религиозные лидеры всех мастей предрекали надвигающийся конец Света. Поговаривали, что даже среди Высших дистантов наблюдалась заметная обеспокоенность.
А не так давно один из очагов Язвы был обнаружен в относительной близости к мирам Содружества. И Ирби готов был дать руку на отсечение, что именно по этой причине Дуглугар остановил наступление. Должно быть, усмотрели в том некий знак свыше, но пока не знали, как его интерпретировать. Либо поддались доводам светских советников, не желающим перед лицом такой опасности распылять ресурсы на войну.
Ирби поднял ногу, наблюдая, как с холеных пальцев оболочки стекает вода. Откинулся на спинку, уставился в разрисованный причудливым орнаментом потолок.
Эта война с самого начала казалась чьей-то политической авантюрой. Прав был секретарь дипмиссии Тиус Кибеод, для победы над Империей военная агрессия была совсем не нужна, следовало лишь методично расшатывать ситуацию изнутри. Ах, сколько времени и сил потрачено впустую!
И вот сейчас, когда войска вынуждены погибать на позициях в ожидании приказов, когда колеблется Куб, не понимая на что конкретно бросить внедренных агентов, когда даже Дуглугар в замешательстве, что может изменить ситуацию?
Вернее спросить, кто?
Ирби нахмурился, гуляя взглядом по рисунку на потолке.
Он шунтирует Майерса и добьется встречи с Суратовым через виртуальную приемную. Когда установится контакт, он атакует сознание Императора. И либо захватит его, либо уничтожит.
На краю зрения возникла «снежинка» входящего сообщения. Ирби с трудом отвлекся от раздумий, движением глаз раскрыл пакет.
Чем больше он изучал содержимое, тем больше не верил своим глазам. Таких совпадений попросту не бывает!
Письмо было от его информатора с рейтарского корвета «Полынь», выполняющего для бхутов какую-то экскурсионную миссию. Помимо сухого отчета о пути следования корвета, в пакете содержались некоторые сведения о членах экипажа, а также краткий дневник полета. В одной из последних записях значилось, что на борту звездолета неким неустановленным образом появился незарегистрированный пассажир. Точнее, девушка.
Девушка по имени Элли.
Ирби моргнул, убирая отчет.
Он только что явственно, с пугающей обреченностью, ощутил себя жертвой чьего-то грандиозного розыгрыша. С трудом сдержал нервный смешок, зябко поводя плечами.
Отчего ему так страшно?
Глава 3. Юрий Гарин
— Вы утверждаете, господин рэй-мичман, что знакомы с ней? — Кимура повернул голову к Гарину, жестом указывая на карантинный бокс.
Там, в ярко освещенной комнатке с узкой тахтой и зависшим под потолком реанимационным роботом, сидела Элли. Миниатюрная, в непомерно большом рейтарском комбинезоне, но совсем не испуганная, а сосредоточенная, терпеливо разглядывающая собравшихся по ту сторону толстого стекла.
— Так точно, — выдохнул Юрий. — Я ее знаю.
Помимо него и капитана, в предбаннике также переминался с ноги на ногу задумчивый корабельный врач Тэ Иревиа, его ассистент, молодой матрос, отвечающий за карантин, и Си Ифмари, с интересом изучающий девушку.
— Господин Гарин, — проскрипел пожилой аджай. — Если вы будете чуть более красноречивым, то это сильно сэкономит нам всем время.
Юрий нервно прочистил горло. Ему было неловко перед Элли, находясь по эту сторону преграды. И он совсем не был готов к подобному разговору с капитаном. Что именно ему сказать? Гарин десятки раз прокручивал в голове подобную беседу, однако, даже в мыслях не получалось объяснить Кимуре хоть что-то внятное. А тут, без подготовки…
— Ее зовут Элли Берг, — решился Юрий, упрямо подняв подбородок и глядя поверх девушки. — Она — приемная дочь влиятельных коммерсантов из Метрополии. Родители погибли во время налета радиан на Канкри-55 и Элли пришлось самой управлять большой корпорацией.
Он говорил так громко, насколько это было прилично, надеясь, что девушка слышит его.
Взгляд капитана на миг подернулся пеленой — он обратился за информацией к инбе. Но, поскольку, Кимура не остановил Юрия, тот мрачно продолжил:
— В Метрополии у нее возникли серьезные проблемы, что-то с переделкой сфер влияния. Была угроза жизни. По старой памяти Элли обратилась ко мне, попросила помочь «исчезнуть» на время. Я помог. Так она оказалась на «Полыни».
Гарин сам от себя не ожидал такого сочинительства. Но, отцы-духовники, что он должен был сказать? Что понятия не имеет, как Элли перемещается в пространстве? Что у нее раздвоение личности, и во сне она — Полина Ильина, дочь погибшего члена экспедиции под руководством Виктора Суратова, Императора Млечного пути?
Нет уж. Пусть лучше так. А решат ссадить на первой же станции, так пусть ссаживают обоих.
— Это все, господин Гарин? — по тону капитана было непонятно, поверил ли он услышанному.
— Так точно, господин капитан, — твердо отчеканил Юрий.
Рядом скучающе вздохнул Тэ Иревиа.
— Уточните, рэй-мичман, — Кимура заложил руки за спину и повернулся к Гарину, снизу вверх заглядывая в лицо. — Где именно вы посадили на борт госпожу Берг?
Юрий лихорадочно прикинул, потом ответил, сам кривясь от сказанного:
— На месте последней стоянки, господин капитан.
— На Ула-290? — казалось, даже невозмутимый Кимура удивился.
Гарин хмуро ответил:
— Так точно, на Ула-290.
— На военной станции? — уточнил капитан.
Юрия хватило на короткий кивок.
Кимура склонил голову на бок, словно размышляя как поступить с Гариным. Смотрела на Юрия и Элли, приподняв тонкие брови.
— И где же вы прятали все это время госпожу Берг? — продолжил допытывать капитан, прищурившись.
— В своей каюте, — здесь Юрию даже не пришлось врать. — Должно быть, ей стало скучно, и она залезла в шаттл. А потом… Вылезла.
— Действительно, от скуки чего не сделаешь, — неожиданно прошелестел Тэ Иревиа. — У торпедистов от скуки один себе челюсть сломал, упражняясь в акробатике. На камбузе поваренок заскучал, и гениталии себе обжег в попытке соития с выпечкой. А тут, эка ерунда, решила женская особь от скуки испытать на себе вакуум, перегрузки и азотно-углекислую атмосферу.
Он скривил тонкий безгубый рот в подобии улыбки, добавил:
— Ну, хотя бы мне заскучать не дают.
— Вы врете, рэй-мичман, — голос Кимура приобрел знакомые ледяные нотки. — Я пока еще не знаю зачем, но обязательно узнаю. И накажу всех причастных…
— Никто из команды не в курсе, господин капитан! — Юрий даже повысил голос, торопясь защитить остальных. — Это лишь моя вина!
— На этом корабле моя привилегия решать, кто и в чем виноват! — срезал его капитан. — У вас был шанс объясниться, господин Гарин, вы им воспользовались, как посчитали нужным.
Элли соскочила с койки, выпрямилась во весь рост возле стекла, стараясь казаться внушительнее.
— Простите, а меня вы не хотите ни о чем спросить? — ее голос даже сквозь толстую преграду звучал возмущенно-звонко.
По лицу капитана было видно, что он меньше всего сейчас хотел о чем-то разговаривать с девушкой. Они некоторое время играли в гляделки — маленькая, рассерженная Элли и подтянутый, суровый Кимура. Наконец, капитан ровным голосом произнес:
— Я очень внимательно слушаю вас, госпожа Берг.
Элли бросила гордый взгляд на Юрия, который, наоборот, напрягся еще сильнее. Если она сейчас начнет говорить о том, что является пропавшей без вести несколько сотен лет назад Полиной Ильиной, что может перемещаться в пространстве, что каким-то образом связана с тварью в трюме…