У них было лишь Настоящее. Всегда только Настоящее.

Быстрым движением Дариус скинул ботинки и снял штаны. И Ларкира, прикусив губу, с изумлением уставилась на его мужское достоинство. Дариус ухмыльнулся распутной ухмылкой, а затем погладил ее живот, спускаясь к самому чувствительному месту.

А после коснулся ее пальцами, поймав слетевший с ее губ стон поцелуем.

Ларкира с готовностью открылась Дариусу, испытывая сладостные муки, пока он исследовал ее. Магия лилась из нее, собираясь в безмятежные золотые облака, когда она издала долгий, полный наслаждения стон.

Ей хотелось, чтобы он увидел, что делал с ней. Красоту этого действа.

Рот Дариуса нашел одну из ее грудей, и тепло окутало ее сосок.

Ларкира схватила его за плечи.

– Ты, – ахнула она. – Ты нужен мне.

– Я принадлежу тебе весь без остатка. – Голос Дариуса вторил грохоту бури снаружи. Он взглянул на нее, его зеленые глаза напоминали цвет мха в лесу.

– Сейчас, – простонала Ларкира. – Пожалуйста, Дариус.

И он подчинился. Коснулся губами ее груди, оставил нежную дорожку из поцелуев на шее, а затем лег на нее сверху.

Ларкира раздвинула ноги еще шире, позволяя Дариусу устроиться между ними. Ее дыхание выходило прерывистыми вздохами, пульс бился в такт раскатам грома.

– Ларкира, – произнес Дариус, его взгляд, казалось, заглядывал прямо в сердце, видя все ее секреты и тайны. Благодаря теням его угловатые черты лица казались мягче, рыжие волосы были восхитительно взъерошены ее руками, пробегающими по ним.

– Я буду нежен, – пообещал он.

– Я доверяю тебе, – сказала она, повторив его предыдущие слова. Дариус завладел ее ртом, одновременно скользя в нее.

Боль пронзила Ларкиру, и она сдержала крик, подавляя инстинктивное желание магии защищаться. Дариус не двигался, грудь обоих поднималась и опускалась в унисон, пока Ларкира привыкала к этой новой наполненности. Продолжая смотреть ей в глаза, Дариус начал медленно и осторожно двигать бедрами, и с каждым нежным движением боль перерастала в удовольствие.

Ларкира охнула, когда Дариус застонал.

Звук его желания придал ей смелости, и на каждый его толчок она начала отвечать движением бедер.

Дариус сдержал рвущееся наружу проклятие, затем переместился на колени и подхватил Ларкиру за бедра, приподнимая ее немного выше. И она, завороженная игрой его мышц, чувствовала неведанную ей до ныне мужскую силу, когда он снова и снова властно врывался в нее.

Абсолютное совершенство.

– Ты моя путеводная звезда, – сказал Дариус, глядя на нее сверху вниз с выражением, которое она не могла понять.

Затем резко приподнял ее, снова атакуя ее губы. Ларкира расположилась у него на коленях, нежась в его крепких и дарящих чувство умиротворения объятиях.

В такой позе Дариус погрузился еще глубже, и Ларкира вскрикнула от удовольствия, охотно отдаваясь на волю наслаждению и соглашаясь воспарить вместе с ним туда, куда они оба устремились. С каждым вздохом из Ларкиры ускользали невесомые, сверкающие вихри магии, а затем оседали, кротко и невинно целуя кожу влюбленных

Забыв о всем времени мира, Ларкира наслаждалась Дариусом: тем, как его язык скользил по ее устам, нежностью его сильных рук, когда они сжали ее грудь. Она провела пальцами по его плечам и спине, отчаянно желая почувствовать, запомнить и исследовать каждый дюйм его тела. Их стоны слились в самую прекрасную песню, которую она когда-либо слышала. И вот тогда Ларкира взлетела, устремляясь все выше и выше. Бедра Дариуса двигались именно так, как ей было нужно, снова и снова врезаясь в нее, пока она не распалась вокруг него на тысячи осколков сверкающего света.

Дариус застонал, найдя собственное освобождение, а затем выскользнул из нее и излился на простыни.

Бесконечно нежно он уложил Ларкиру обратно на кровать, опустил голову ей на живот, и только тогда они смогли перевести дыхание.

В комнате воцарилась тишина, если не считать отголосков бури, которая бушевала вокруг замка.

Бисеринки пота покрывали тела обоих, и Ларкира наблюдала, как Дариус провел по капельке на ее бедре. Он поднял голову, и она посмотрела в его зеленые глаза. Они напоминали ей о лете и желтых лугах, таких просторных, живописных и тихих.

Никогда раньше Ларкира не видела во взгляде Дариуса подобного умиротворения и счастья. И это взволновало ее еще сильнее.

– Иди сюда. – Она потянула его выше, и он с улыбкой подчинился, обнимая и притягивая ее к себе.

– Ларкира…

– Тише. – Она не дала Дариусу продолжить, боясь, что слова направят их по новому пути. Более неизведанному, чем этот. Поэтому лишь наклонила голову, чтобы поцеловать его. – Давай просто полежим вот так еще немного.

Никогда раньше Ларкира не чувствовала себя в безопасности и в то же время такой уязвимой. Лежа здесь обнаженной с этим мужчиной, разделив с ним свое тело, свое удовольствие и, конечно же, свое сердце.

Ее охватило странное ощущение, которое согревало и одновременно с тем удивляло. Ее магия казалась… другой. Как будто крепкая хватка Ларкиры ослабла, не оставив после себя боль и страдания.

Твой гнев наносит раны, а любовь затягивает их.

Наставление Ачак всплыло в ее памяти.

Любовь.

Ларкира задержала дыхание, словно это действие могло удержать ее мысли, запретить им двинуться дальше.


Но ее магия! Ее магия продолжала плавать в легких, удовлетворенная и спокойная, зная, что мужчина, который держал Ларкиру, не причинит ей вреда.

Отчаянная потребность пронзила ее. Потребность, которую она, возможно, никогда не удовлетворит.

Но Ларкира сдержалась, не позволив мыслям унести ее в ту сторону.

В настоящий момент она была полна решимости остаться прямо здесь, в Настоящем, счастливо устроившись в объятиях Дариуса.

Когда огонь догорел, оставив лишь тлеющие угли, а грохот бури за окнами заиграл убаюкивающую мелодию, глаза Ларкиры наконец закрылись.

А проснувшись, она обнаружила, что кровать пуста, но на прикроватном столике лежала записка, в спешке нацарапанная Дариусом.



«Ты стала первым чарующим созданием, которое я увидел этим утром.

И я хочу, чтобы ты была последним, на кого я смотрю каждую ночь».



Ларкира прижала бумагу к груди и уставилась на балдахин своей кровати, вспоминая, каково было лежать с Дариусом, когда его сильные руки обнимали ее, даруя чувство защищенности. Ирония состояла в том, что раньше ей казалось, будто она защищает его.

Дариус был мужчиной, который глубоко проник в ее сердце. Он стал ее сердцем.

Теперь она поняла, почему так отчаянно хотела остаться в Настоящем. Ларкира была в ужасе от того, что произойдет в Будущем.





Глава 32




Касл Айленд наводнили с грохотом проезжающие через ворота экипажи, гости стекались в печально известное закрытое поместье Лаклана. Они с интересом оглядывали пространство, перешептываясь друг с другом, когда слуги в своих новых идеальных платьях и прочих одеяниях – расходы, в конечном итоге оплаченные отцом Ларкиры, он настоял, что это станет подарком на помолвку, – проводили их через коридоры в просторный бальный зал. Потребовались все свечи и цветы, имеющиеся в городе, а также в соседних деревнях, чтобы наполнить темный замок небольшим количеством тепла, света и веселья. Но когда заиграл маленький оркестр, непрерывная буря, властвующая снаружи, оказалась почти забыта. Сегодня вечером можно было притвориться, что это обычный дом богатой семьи.

Еще один фарс.

Стоя в стороне от входа в бальный зал, Ларкира наслаждалась небольшим перерывом в приветствии любопытных гостей, сестры и Зимри оберегали ее от внимания посторонних. На ней было безупречное бирюзовое платье, которое идеально подходило к ее глазам и выгодно оттеняло светлые волосы и кожу. Даже не имея даров потерянных богов, миссис Эверетт явно обладала магией, ведь ей удалось вовремя закончить наряд, особенно учитывая количество украшавших его деталей. Маленькие жемчужины были вшиты в кружево, покрывавшее лиф и укороченные рукава, в то время как лоскутки шелка цвета слоновой кости обрамляли края и закручивались вокруг низа юбок. Несмотря на события, которые должны были произойти сегодня вечером, Ларкира чувствовала себя ослепительно красивой в этом платье, настоящей будущей невестой, особенно когда заметила проблеск тоски в глазах Нии, когда та смотрела на шитье бисером. Ларкира решила поговорить с миссис Эверетт о раннем подарке на день рождения для ее рыжеволосой сестры.

– Отцу не свойственно опаздывать, – сказала Арабесса, глядя на море гостей позади них.

– Ему нужно было кое-что выяснить до приезда сюда. – Зимри дернул запонку, в черном смокинге он выглядел красивее, чем когда-либо, его темная кожа сияла в мягком свете.

Томно обмахиваясь веером и хлопая глазами, некоторые особо любопытные гостьи пытались медленно приблизиться к нему, но, увидев прищуренный взгляд Арабессы, тихо пискнули и развернулись, семеня прочь.

Ларкира сдержала усмешку, а Ния при виде строгости, написанной на лице старшей сестры, закатила глаза.

– Но что может быть важнее сегодняшнего вечера? – Арабесса нахмурилась.

– Возможно, мы можем спросить его сами, – предложила Ния. – Он как раз только что вошел.

Граф Рейвита, из второго дома Джабари, шагал сквозь толпу, остановившись только один раз, чтобы взять бокал пунша с подноса в руках официанта. Несколько гостей поспешили убраться с его пути, прежде чем повернуться и что-то пробормотать ближайшему спутнику. Долион Бассетт всегда знал, как эффектно появиться, едва ли войдя в комнату. Его рост, волосы цвета янтаря и борода, а также элегантный костюм делали все остальное.

Мало кому удавалось сдержаться и не глазеть на этого мужчину.

– Дочери. – Подойдя, Долион улыбнулся трем девушкам и поцеловал каждую из них в макушку. – Д’Энье. – Затем пожал руку Зимри. – Вы все великолепно выглядите.

– Спасибо, отец, – ответила Ларкира в унисон с сестрами, с его появлением напряжение, охватившее плечи Ларкиры, ослабло.

– Как много гостей. – Долион обвел взглядом комнату.

– Несмотря на бурю снаружи, едва ли кто-то отказался бы взглянуть на такой таинственный замок, – ответила Ларкира.

– Безусловно.

– Ну и? – Ния скрестила руки на груди. – Что тебе нужно было сделать, прежде чем прийти сюда?

Долион взглянул на своего верного помощника, который просто пожал плечами.

– Лишь ответы способны остановить эти любопытные умы, – сказал Зимри.

– Безусловно, – приподняв бровь, ответил Долион, когда посмотрел на своих дочерей. – Возможно, мы обнаружили, кто может быть виновен в нашей утечке.