«Моё, – проворчал затихший было кошак. – Убить пс-сину. Разор-рвать».
– Кишки по закоулкам, – мечтательно вздохнул Кэрт, глазея на служебный вход полицейского отделения. По его внутренним ощущениям время близилось к восьми, ну а рабочий день капитана Эйнар – к завершению. – Слышь, пухан, закатай губу. Дирка запрещено убивать. А подружка-цивилка – это вовсе не про нашу честь. Слишком хороша.
Да, слишком хороша. И речь даже не о распрекрасных ножках.
От странной горечи, вызванной этим, в общем-то, сухим и очевидным фактом, захотелось расколотить что-нибудь. Тряхнув головой, Кэрт выпрямился и окинул улицу внимательным взглядом. За раздумьями о своей столичной валькирии (и её ножках) он каким-то непростительным образом пропустил явление весьма подозрительного типа.
– Та-ак, а это что за хрен с горы? – негромко пробормотал он. – Или, скорее, с острова.
«Шкаф», – немедля выдала ёмкую характеристику его мохнатая половина. Впрочем, громадный мужик своими габаритами мог затмить любую антикварную мебель. Картину типичного белобрысого солхельмца дополняли пудовые кулаки, косматая бородища, ну и традиционный топор – тоже весьма внушительных размеров. Выглядела эта железяка безукоризненно новенькой, и Кэрт с невесть откуда взявшимся пренебрежением подумал: «Для красоты носит, что ли, как побрякушку?» А ещё искренне понадеялся, что этот любитель декоративного оружия – случайный прохожий, а не какой-то там островной женишок капитана Эйнар.
Зря, видно, понадеялся.
Кэрт подозрительно уставился на парочку солхельмцев. Те охотно полезли в личное пространство друг друга, однако – стоило быть объективным! – на встречу влюбленных сие действо как-то не тянет. Вдоволь наобнимавшись, Астрид и её шкаф перекинулись парой фраз да с самым цивильным видом побрели по улице, почему-то не к портальной площадке. Вместо того чтобы последовать за ними, Кэрт протяжно выдохнул и пару раз стукнулся башкой о каминную трубу, пытаясь прийти в себя. Сам он не узрел ничего особо предосудительного – а если бы узрел, его-то какое дело? Вот то-то и оно, что никакого. Однако долбаный кот выдал полновесную истерику; Кэрта буквально затрясло от непередаваемой смеси: звериная ярость кровожадного хищника и вселенская обида малыша-трехлетки.
«Моё, моё, МОЁ!» – надрывалось мохнатое чудовище, чуть не плача.
– Да твое, твое, – раздраженно прошептал Кэрт. – Ты уже взрослый кот, не ной как дитя малое. В смысле – «убить и съесть»? Не ври мне, скотина, ты не жрешь человечину! А раз так, куда я эту махину потом спрячу? Ох, Бездна...
Глава 12
Кое-как угомонив чокнутого кота – тот, пользуясь близостью полнолуния, здорово упрямился, – Кэрт принюхался и резво припустил на поиски утерянной из виду парочки. Нагнал он их близ дешевенькой, но с виду благообразной таверны под названием «Морской конек». (Такая себе примета: увидел забегаловку с названием подводной твари – стало быть, занесло тебя в городок у моря.) Дождался, пока Астрид и её спутник скроются внутри, спрыгнул с покатой крыши соседнего домишка, мягко приземлился возле таверны. Привычно обошел здание, чтобы оказаться с подветренной стороны – никогда не знаешь, где тебе встретятся мохнатые собратья, – плюхнулся под распахнутым настежь оконцем и показательно достал из сумки объемистую фляжку.
«А я чего? А я ничего! Сижу в темном переулочке после трудового дня, степенно бухаю, как положено всякому порядочному прощелыге, – ехидно подумал Кэрт, хлебнув слабенькой мятной настойки – самое то в этой вечной духотище. – Спрашивается, на кой демон вообще за ней поперся? Закинул бы котам свой презент да накарябал записку; так не-е-ет же...»
В чужую болтовню Кэрт особо не вслушивался: для убийцы он всегда был чуточку слишком тактичен. Да и болтал в основном громила, причём обо всякой ерунде: то какие-то деревенские басни травил, то о своём новом доме трепался, то о своей – ф-фу! – собаке. Солхельмец звался банальнейшим северным именем «Олаф», а голос у него оказался на удивление неподходящий к наружности, юношеский и нежненький, против воли вызывающий снисходительную ухмылку. По-имперски он говорил на удивление хорошо: характерный столичный прононс сразу заметен, резкого северного акцента почти не слышно, в простоватой речи то и дело мелькают умные словечки и выражения.
«Маг, – констатировал Кэрт лениво. – Нет – мажонок. Светленький поди».
Настроение отчего-то скисло вконец. Может, потому что на ногах уже больше восемнадцати часов; может, оттого, что день прошел бездарно. А может, дело было в том, как держалась Астрид с этим своим особо крупным приятелем. Немного устало, но доброжелательно, открыто и тепло.
С Кэртом она была – и будет – лишь напряженной и подозрительной. Нет, ей явно нравилось то, что она видела, однако Астрид ни на секунду не забывала, с кем говорит.
С подонком. С преступником. С убийцей.
И видят боги и богини, таков он и есть.
«М-моё», – упрямо возвестил кошак.
«Очнись, животное! Поглазел на ножки и хватит; мы, знаешь, не в дешевой беллетристике».
Увы и ах – в суровой реальности умненькие хорошие девочки не вешаются на шею душегубам. Они выскакивают замуж за какого-нибудь Олафа, скучного, но простого и надежного, как медяк, и живут с ним припеваючи да без всяких опереточных страстей. А душегуб меж тем подохнет в подворотне, во цвете лет и ни за хрен собачий, как бедолага Ретт Гердеш; стоит только сиятельной госпоже пожелать.
– Асти, что-то не так? – спросил вдруг Олаф.
«А-асти-и! – про себя передразнил Кэрт, скорчив зверскую рожу. – Что ещё за собачья кличка?»
Ответ Астрид прозвучал как-то уж очень натужно, и он насторожился. Опустил веки, прислушиваясь и принюхиваясь. Из окна аппетитно тянуло жареным мясом, рисовой лапшой и его любимой пряной похлебкой из морепродуктов. Не захотелось есть только потому, что есть без того хотелось всегда и везде. Метаболизм у Кэрта похлеще, чем у архимага-некроманта; резерв, пусть и средненький, вкупе с мохнатым обжорой требовали прорву еды. Кроме того, он очень много двигался и, увы, сложением пошел в отца.
Об отце, который выкрал его и сестру из земель прайда, он мало что помнил – вкрадчивый мягкий голос; пронзительные и по-лисьи узкие глаза цвета моря, холодная синева и загадочно мерцающая зелень; странное синтарийское имя «Ласдер». По всему тот был с западной границы, а тамошние мужчины – сплошь фейские смески – высокие, хорошо сложенные, но почти по-девичьи тонкокостные и ничуть не склонные к полноте. Пришлось хорошенько подкачаться, чтобы не выглядеть тощим хлюпиком. Хотя что уж там лукавить, в громадного качка он не превратился бы при всём желании.
«Клятые дивнюки, всю породу испортили! – в стотысячный, наверное, раз посетовал Кэрт. – Нет бы ухватить крепкий костяк от оборотней, как паскуда Дирк... Так, погодите-ка, а чем это воняет?»
Кляня прибывающую луну, что толком не дает сосредоточиться, он поднялся на ноги и снова понюхал воздух. И не прогадал: к дразнящим ароматам таверны прибавился тяжелый мускусный душок псины. Большой, тупой, охамевшей псины! Он низко зарычал и буквально взвился на месте, но, едва сделав шаг, повстречался лицом к лицу со своим извечным неприятелем.
– Здорово, дохляк, – радостно оскалился Дирк. – Подруженька загуляла с настоящим мужиком? Ай-ай-ай, вот неприятность.
Следовало бы оторвать ему голову прямо не сходя с места. Но мерзкий браслетик, уловив решительное намерение нарушить приказ великой Хельты, больно прижег руку. Это немного отрезвило, и Кэрт, скрепя сердце, решил начать с культурного общения.
– А я всегда говорил: хорошего парня Дереком не назовут, – проворчал он. – Ты, засранец, вечно заришься на чужие игрушки. Свали к демонам, я её первый застолбил!
Астрид, заслышав такие речи, наверняка засветила бы ему в ухо – и была бы права. Однако он не собирался давать Дирку и малейшего повода заподозрить, что эта бедовая полицейская девица ему хоть немного небезразлична. Ну, кроме как в горизонтальной плоскости.
– Да хрена лысого ты застолбил, – заявил волк с самой похабной рожей. – От неё тобой не пахнет. И вообще мужиком не пахнет. Чистенькая девочка, сла-аденькая... вкусная. Люблю таких.
Он показательно облизнулся, и Кэрт во всех кровавых подробностях вспомнил, как Дирк любит девочек. Тот ничуть не стеснялся своих патологических наклонностей, а кличку «Людоед» носил гордо и даже самодовольно.
Со всей зверской дури впечатать мерзавца в каменную стену вышло как-то само собой. Луна, чтоб ее, прибывает!
– Не тр-ронь чужое, сукин сын, – прорычал Кэрт низко, почти на грани слышимости. – Только на ярд к ней подойди, я тебя наизнанку выверну и на часовой башне за яйца подвешу. И никакая фейка-истеричка меня не остановит. Понял? Не слышу!
Самоуверенный ассасин по прозвищу Людоед заскулил, обнажая горло. Дирк-человек мог сколько угодно наглеть, хамить и обзываться дохляком, но Дирк-волк... он чуял доминанта и в ужасе трясся за свою линялую шкуру. Волк-оборотень, конечно, в полтора раза больше кота, однако то ведь стальной кот. Стальные когти, стальные зубы, чудовищная скорость реакций, ужасающая ярость...
...ну и шерстка красивая. Не без этого.
– Значит, понял. Хоро-оший песик! – он с усилием разжал руки, отпуская чужую рубашку, отступил на шаг и кое-как скроил на морде дружескую улыбочку. – Не дури, в общем. Девок много, а ты у нас один такой особенный! Вот. Темной ночи, сученыш.
И, позабыв на время об охамевшем волке, Кэрт спешно пошел прочь из проулка. Ему нужно было нагнать Астрид и её дружка, а то как бы еще чего не вышло...
Оказалось, что уже вышло.
Страдальчески выругавшись, Кэрт метнулся к Астрид – та выглядела так, что краше в гроб кладут, и явно собралась рухнуть в обморок. Без усилий отпихнул здоровяка Олафа, покрепче обхватил руками свою бедовую девицу, не давая ей грохнуться посреди дороги. Нащупал пульс на запястье – вполне сносный – и решил пока не впадать в панику. (Хотя кошак уже бесновался и рвался наружу: «моё» в опасности!) Нет уж, сначала разобраться, затем паниковать; нарушишь последовательность – угодишь в гробик.
– Бездна, Астрид, ну куда ты влипла на этот раз? – раздраженно поинтересовался он, хотя бессознательная девушка ну никак не могла поддержать эту увлекательную беседу. Пришлось искать более доступный источник информации, благо тот мялся поблизости и обеспокоенно лупал голубыми глазищами. Большие, опушенные густыми рыжеватыми ресницами, они делали его похожим на бородатого ребенка-переростка. – Эй, Свен! Говори давай, чем она так знатно обдолбалась?
– В каком смысле – «обдолбалась»?
Недоумение в глазах «Свена» было неподдельным – он явно не знал, что делать. То ли отбивать подружку из лап подозрительного типа, то ли падать на колени и причитать над бездыханным телом. Сам Кэрт на его месте предпочел бы первое – от причитаний пользы никакой.
– В прямом! Или лексикон солхельмских громил не настолько богат?
Дружок Астрид вскинулся было (что характерно, к топору не потянулся), но вовремя одернул себя и подошел ближе, положив широченную ладонь на её лоб. С минуту молчал, закрыв глаза – Кэрт ощутил волну светлой магии, – потом, опуская дурацкие вопросы вроде «Ты кто такой?», выдал:
– Резерв пуст.
Кэрт, не припомнив, чтобы за последние пару часов Астрид колдовала, нахмурился.
– Такое бывает, когда она слышит. Но раньше она сознание не теряла...
– Теряла, – возразил он, припомнив расцарапанные щеки и общий помятый вид капитана Эйнар. – Она говорила в прошлую нашу встречу.
Олаф подозрительно сощурился – его явно подмывало спросить, что это у них за встречи такие. Но он промолчал, и Кэрт подумал, что этот детина с пудовыми кулаками и почти детским лицом (вблизи борода не особо спасала) даже начинает ему нравиться. Самую малость.
– Держи, – сухо велел он, стянув с плеча сумку и сунув её в руки солхельмца. – Ценный груз; головой отвечаешь!
Олаф безропотно повесил сумку на плечо и теперь с плохо скрываемым скептицизмом взирал, как он подхватывает на руки бессознательную девушку и поудобнее устраивает её голову у себя на плече. Ну, Кэрт, конечно, оскорбился – и вовсе он не дохляк, наглая псина всё брешет! – но гневно вопить о своих могучих мускулах не спешил. Это кот вёл себя как трехлетка и то и дело рвался в драку, а себя Кэрт ощущал на все свои почти сорок; может, даже и больше.
– Донесешь? – всё же осторожно уточнил Олаф, поравнявшись с ним. Он был выше как минимум на голову, что чуток раздражало: для нормального разговора приходилось задирать голову и глядеть снизу вверх.
– Отвали, Свен, – беззлобно проворчал Кэрт. – Я твой вес одной рукой выжимаю!
– Эй, я Олаф. Свен – мой брат!
– Да хрен разница, – он бы отмахнулся, не будь руки заняты. Но от шпильки не удержался: – А твой папаша большой оригинал! Других братков как зовут? Бьорн, Ларс и Рагнар?
– А одного не угадал. – Олаф, казалось, ничуть не обиделся и даже улыбнулся уголками рта. – Бьорном отца звать, а брат – Кодлак!
– Кто?
– Код-лак.
– Ну, хм, к такому меня жизнь не готовила.
– Твоего имени я вообще не знаю, – заметил он. – Ладно, пошли к Астрид. У меня там зелья есть – как знал, что пригодится.
Кэрт кивнул, коротко представился и отвесил мысленного пинка коту, который со всем возможным возмущением уверял, что нечего всяким шкафам портить интерьер в доме у чужой блондиночки.
«Что, думаешь, луна вылезла, так теперь тебе всё можно? – негодующе подумал он. – Заткнись и сиди смирно!»
Кошак обиженно свернулся клубком где-то в подсознании. И пусть себе, лишь бы посидел спокойно хоть часок.
Оказавшись в квартире, Кэрт бережно сгрузил Астрид на видавший виды диванчик, сам же бестолково застыл у изголовья. Глазастый белый кот с рыжеватыми отметинами на лапах и морде немедля попросился на ручки, тогда как грозный и пуще прежнего лохматый Фердинанд уселся в ногах и выдал возмущенное, протяжное «мяу».
– Олаф забыл вас покормить и ушел гулять по кабакам? – Кэрт в притворном ужасе приложил руку к груди. – Сатрап! Деспот!
– Вранье, я покормил, – меланхолично возразил Олаф, копаясь в призванном откуда-то целительском чемоданчике и доставая матовые флакончики один за другим.
– Фердинанд, как не стыдно... Что-что? Мало еды дал? Нет, ну это он зря.
– Он Фьялбьёрн. Погоди, ты разговариваешь с котом? Серьезно?
– Так ты и сам разговариваешь с котом, – довольно оскалился Кэрт, сверкнув глазами. – При этом он, то есть я, тебе ещё и отвечает.
И, сполна насладившись изумлением на бородатой физиономии, он вместе с двумя другими котами зашагал в сторону кухни.
– Кишки по закоулкам, – мечтательно вздохнул Кэрт, глазея на служебный вход полицейского отделения. По его внутренним ощущениям время близилось к восьми, ну а рабочий день капитана Эйнар – к завершению. – Слышь, пухан, закатай губу. Дирка запрещено убивать. А подружка-цивилка – это вовсе не про нашу честь. Слишком хороша.
Да, слишком хороша. И речь даже не о распрекрасных ножках.
От странной горечи, вызванной этим, в общем-то, сухим и очевидным фактом, захотелось расколотить что-нибудь. Тряхнув головой, Кэрт выпрямился и окинул улицу внимательным взглядом. За раздумьями о своей столичной валькирии (и её ножках) он каким-то непростительным образом пропустил явление весьма подозрительного типа.
– Та-ак, а это что за хрен с горы? – негромко пробормотал он. – Или, скорее, с острова.
«Шкаф», – немедля выдала ёмкую характеристику его мохнатая половина. Впрочем, громадный мужик своими габаритами мог затмить любую антикварную мебель. Картину типичного белобрысого солхельмца дополняли пудовые кулаки, косматая бородища, ну и традиционный топор – тоже весьма внушительных размеров. Выглядела эта железяка безукоризненно новенькой, и Кэрт с невесть откуда взявшимся пренебрежением подумал: «Для красоты носит, что ли, как побрякушку?» А ещё искренне понадеялся, что этот любитель декоративного оружия – случайный прохожий, а не какой-то там островной женишок капитана Эйнар.
Зря, видно, понадеялся.
Кэрт подозрительно уставился на парочку солхельмцев. Те охотно полезли в личное пространство друг друга, однако – стоило быть объективным! – на встречу влюбленных сие действо как-то не тянет. Вдоволь наобнимавшись, Астрид и её шкаф перекинулись парой фраз да с самым цивильным видом побрели по улице, почему-то не к портальной площадке. Вместо того чтобы последовать за ними, Кэрт протяжно выдохнул и пару раз стукнулся башкой о каминную трубу, пытаясь прийти в себя. Сам он не узрел ничего особо предосудительного – а если бы узрел, его-то какое дело? Вот то-то и оно, что никакого. Однако долбаный кот выдал полновесную истерику; Кэрта буквально затрясло от непередаваемой смеси: звериная ярость кровожадного хищника и вселенская обида малыша-трехлетки.
«Моё, моё, МОЁ!» – надрывалось мохнатое чудовище, чуть не плача.
– Да твое, твое, – раздраженно прошептал Кэрт. – Ты уже взрослый кот, не ной как дитя малое. В смысле – «убить и съесть»? Не ври мне, скотина, ты не жрешь человечину! А раз так, куда я эту махину потом спрячу? Ох, Бездна...
Глава 12
Кое-как угомонив чокнутого кота – тот, пользуясь близостью полнолуния, здорово упрямился, – Кэрт принюхался и резво припустил на поиски утерянной из виду парочки. Нагнал он их близ дешевенькой, но с виду благообразной таверны под названием «Морской конек». (Такая себе примета: увидел забегаловку с названием подводной твари – стало быть, занесло тебя в городок у моря.) Дождался, пока Астрид и её спутник скроются внутри, спрыгнул с покатой крыши соседнего домишка, мягко приземлился возле таверны. Привычно обошел здание, чтобы оказаться с подветренной стороны – никогда не знаешь, где тебе встретятся мохнатые собратья, – плюхнулся под распахнутым настежь оконцем и показательно достал из сумки объемистую фляжку.
«А я чего? А я ничего! Сижу в темном переулочке после трудового дня, степенно бухаю, как положено всякому порядочному прощелыге, – ехидно подумал Кэрт, хлебнув слабенькой мятной настойки – самое то в этой вечной духотище. – Спрашивается, на кой демон вообще за ней поперся? Закинул бы котам свой презент да накарябал записку; так не-е-ет же...»
В чужую болтовню Кэрт особо не вслушивался: для убийцы он всегда был чуточку слишком тактичен. Да и болтал в основном громила, причём обо всякой ерунде: то какие-то деревенские басни травил, то о своём новом доме трепался, то о своей – ф-фу! – собаке. Солхельмец звался банальнейшим северным именем «Олаф», а голос у него оказался на удивление неподходящий к наружности, юношеский и нежненький, против воли вызывающий снисходительную ухмылку. По-имперски он говорил на удивление хорошо: характерный столичный прононс сразу заметен, резкого северного акцента почти не слышно, в простоватой речи то и дело мелькают умные словечки и выражения.
«Маг, – констатировал Кэрт лениво. – Нет – мажонок. Светленький поди».
Настроение отчего-то скисло вконец. Может, потому что на ногах уже больше восемнадцати часов; может, оттого, что день прошел бездарно. А может, дело было в том, как держалась Астрид с этим своим особо крупным приятелем. Немного устало, но доброжелательно, открыто и тепло.
С Кэртом она была – и будет – лишь напряженной и подозрительной. Нет, ей явно нравилось то, что она видела, однако Астрид ни на секунду не забывала, с кем говорит.
С подонком. С преступником. С убийцей.
И видят боги и богини, таков он и есть.
«М-моё», – упрямо возвестил кошак.
«Очнись, животное! Поглазел на ножки и хватит; мы, знаешь, не в дешевой беллетристике».
Увы и ах – в суровой реальности умненькие хорошие девочки не вешаются на шею душегубам. Они выскакивают замуж за какого-нибудь Олафа, скучного, но простого и надежного, как медяк, и живут с ним припеваючи да без всяких опереточных страстей. А душегуб меж тем подохнет в подворотне, во цвете лет и ни за хрен собачий, как бедолага Ретт Гердеш; стоит только сиятельной госпоже пожелать.
– Асти, что-то не так? – спросил вдруг Олаф.
«А-асти-и! – про себя передразнил Кэрт, скорчив зверскую рожу. – Что ещё за собачья кличка?»
Ответ Астрид прозвучал как-то уж очень натужно, и он насторожился. Опустил веки, прислушиваясь и принюхиваясь. Из окна аппетитно тянуло жареным мясом, рисовой лапшой и его любимой пряной похлебкой из морепродуктов. Не захотелось есть только потому, что есть без того хотелось всегда и везде. Метаболизм у Кэрта похлеще, чем у архимага-некроманта; резерв, пусть и средненький, вкупе с мохнатым обжорой требовали прорву еды. Кроме того, он очень много двигался и, увы, сложением пошел в отца.
Об отце, который выкрал его и сестру из земель прайда, он мало что помнил – вкрадчивый мягкий голос; пронзительные и по-лисьи узкие глаза цвета моря, холодная синева и загадочно мерцающая зелень; странное синтарийское имя «Ласдер». По всему тот был с западной границы, а тамошние мужчины – сплошь фейские смески – высокие, хорошо сложенные, но почти по-девичьи тонкокостные и ничуть не склонные к полноте. Пришлось хорошенько подкачаться, чтобы не выглядеть тощим хлюпиком. Хотя что уж там лукавить, в громадного качка он не превратился бы при всём желании.
«Клятые дивнюки, всю породу испортили! – в стотысячный, наверное, раз посетовал Кэрт. – Нет бы ухватить крепкий костяк от оборотней, как паскуда Дирк... Так, погодите-ка, а чем это воняет?»
Кляня прибывающую луну, что толком не дает сосредоточиться, он поднялся на ноги и снова понюхал воздух. И не прогадал: к дразнящим ароматам таверны прибавился тяжелый мускусный душок псины. Большой, тупой, охамевшей псины! Он низко зарычал и буквально взвился на месте, но, едва сделав шаг, повстречался лицом к лицу со своим извечным неприятелем.
– Здорово, дохляк, – радостно оскалился Дирк. – Подруженька загуляла с настоящим мужиком? Ай-ай-ай, вот неприятность.
Следовало бы оторвать ему голову прямо не сходя с места. Но мерзкий браслетик, уловив решительное намерение нарушить приказ великой Хельты, больно прижег руку. Это немного отрезвило, и Кэрт, скрепя сердце, решил начать с культурного общения.
– А я всегда говорил: хорошего парня Дереком не назовут, – проворчал он. – Ты, засранец, вечно заришься на чужие игрушки. Свали к демонам, я её первый застолбил!
Астрид, заслышав такие речи, наверняка засветила бы ему в ухо – и была бы права. Однако он не собирался давать Дирку и малейшего повода заподозрить, что эта бедовая полицейская девица ему хоть немного небезразлична. Ну, кроме как в горизонтальной плоскости.
– Да хрена лысого ты застолбил, – заявил волк с самой похабной рожей. – От неё тобой не пахнет. И вообще мужиком не пахнет. Чистенькая девочка, сла-аденькая... вкусная. Люблю таких.
Он показательно облизнулся, и Кэрт во всех кровавых подробностях вспомнил, как Дирк любит девочек. Тот ничуть не стеснялся своих патологических наклонностей, а кличку «Людоед» носил гордо и даже самодовольно.
Со всей зверской дури впечатать мерзавца в каменную стену вышло как-то само собой. Луна, чтоб ее, прибывает!
– Не тр-ронь чужое, сукин сын, – прорычал Кэрт низко, почти на грани слышимости. – Только на ярд к ней подойди, я тебя наизнанку выверну и на часовой башне за яйца подвешу. И никакая фейка-истеричка меня не остановит. Понял? Не слышу!
Самоуверенный ассасин по прозвищу Людоед заскулил, обнажая горло. Дирк-человек мог сколько угодно наглеть, хамить и обзываться дохляком, но Дирк-волк... он чуял доминанта и в ужасе трясся за свою линялую шкуру. Волк-оборотень, конечно, в полтора раза больше кота, однако то ведь стальной кот. Стальные когти, стальные зубы, чудовищная скорость реакций, ужасающая ярость...
...ну и шерстка красивая. Не без этого.
– Значит, понял. Хоро-оший песик! – он с усилием разжал руки, отпуская чужую рубашку, отступил на шаг и кое-как скроил на морде дружескую улыбочку. – Не дури, в общем. Девок много, а ты у нас один такой особенный! Вот. Темной ночи, сученыш.
И, позабыв на время об охамевшем волке, Кэрт спешно пошел прочь из проулка. Ему нужно было нагнать Астрид и её дружка, а то как бы еще чего не вышло...
Оказалось, что уже вышло.
Страдальчески выругавшись, Кэрт метнулся к Астрид – та выглядела так, что краше в гроб кладут, и явно собралась рухнуть в обморок. Без усилий отпихнул здоровяка Олафа, покрепче обхватил руками свою бедовую девицу, не давая ей грохнуться посреди дороги. Нащупал пульс на запястье – вполне сносный – и решил пока не впадать в панику. (Хотя кошак уже бесновался и рвался наружу: «моё» в опасности!) Нет уж, сначала разобраться, затем паниковать; нарушишь последовательность – угодишь в гробик.
– Бездна, Астрид, ну куда ты влипла на этот раз? – раздраженно поинтересовался он, хотя бессознательная девушка ну никак не могла поддержать эту увлекательную беседу. Пришлось искать более доступный источник информации, благо тот мялся поблизости и обеспокоенно лупал голубыми глазищами. Большие, опушенные густыми рыжеватыми ресницами, они делали его похожим на бородатого ребенка-переростка. – Эй, Свен! Говори давай, чем она так знатно обдолбалась?
– В каком смысле – «обдолбалась»?
Недоумение в глазах «Свена» было неподдельным – он явно не знал, что делать. То ли отбивать подружку из лап подозрительного типа, то ли падать на колени и причитать над бездыханным телом. Сам Кэрт на его месте предпочел бы первое – от причитаний пользы никакой.
– В прямом! Или лексикон солхельмских громил не настолько богат?
Дружок Астрид вскинулся было (что характерно, к топору не потянулся), но вовремя одернул себя и подошел ближе, положив широченную ладонь на её лоб. С минуту молчал, закрыв глаза – Кэрт ощутил волну светлой магии, – потом, опуская дурацкие вопросы вроде «Ты кто такой?», выдал:
– Резерв пуст.
Кэрт, не припомнив, чтобы за последние пару часов Астрид колдовала, нахмурился.
– Такое бывает, когда она слышит. Но раньше она сознание не теряла...
– Теряла, – возразил он, припомнив расцарапанные щеки и общий помятый вид капитана Эйнар. – Она говорила в прошлую нашу встречу.
Олаф подозрительно сощурился – его явно подмывало спросить, что это у них за встречи такие. Но он промолчал, и Кэрт подумал, что этот детина с пудовыми кулаками и почти детским лицом (вблизи борода не особо спасала) даже начинает ему нравиться. Самую малость.
– Держи, – сухо велел он, стянув с плеча сумку и сунув её в руки солхельмца. – Ценный груз; головой отвечаешь!
Олаф безропотно повесил сумку на плечо и теперь с плохо скрываемым скептицизмом взирал, как он подхватывает на руки бессознательную девушку и поудобнее устраивает её голову у себя на плече. Ну, Кэрт, конечно, оскорбился – и вовсе он не дохляк, наглая псина всё брешет! – но гневно вопить о своих могучих мускулах не спешил. Это кот вёл себя как трехлетка и то и дело рвался в драку, а себя Кэрт ощущал на все свои почти сорок; может, даже и больше.
– Донесешь? – всё же осторожно уточнил Олаф, поравнявшись с ним. Он был выше как минимум на голову, что чуток раздражало: для нормального разговора приходилось задирать голову и глядеть снизу вверх.
– Отвали, Свен, – беззлобно проворчал Кэрт. – Я твой вес одной рукой выжимаю!
– Эй, я Олаф. Свен – мой брат!
– Да хрен разница, – он бы отмахнулся, не будь руки заняты. Но от шпильки не удержался: – А твой папаша большой оригинал! Других братков как зовут? Бьорн, Ларс и Рагнар?
– А одного не угадал. – Олаф, казалось, ничуть не обиделся и даже улыбнулся уголками рта. – Бьорном отца звать, а брат – Кодлак!
– Кто?
– Код-лак.
– Ну, хм, к такому меня жизнь не готовила.
– Твоего имени я вообще не знаю, – заметил он. – Ладно, пошли к Астрид. У меня там зелья есть – как знал, что пригодится.
Кэрт кивнул, коротко представился и отвесил мысленного пинка коту, который со всем возможным возмущением уверял, что нечего всяким шкафам портить интерьер в доме у чужой блондиночки.
«Что, думаешь, луна вылезла, так теперь тебе всё можно? – негодующе подумал он. – Заткнись и сиди смирно!»
Кошак обиженно свернулся клубком где-то в подсознании. И пусть себе, лишь бы посидел спокойно хоть часок.
Оказавшись в квартире, Кэрт бережно сгрузил Астрид на видавший виды диванчик, сам же бестолково застыл у изголовья. Глазастый белый кот с рыжеватыми отметинами на лапах и морде немедля попросился на ручки, тогда как грозный и пуще прежнего лохматый Фердинанд уселся в ногах и выдал возмущенное, протяжное «мяу».
– Олаф забыл вас покормить и ушел гулять по кабакам? – Кэрт в притворном ужасе приложил руку к груди. – Сатрап! Деспот!
– Вранье, я покормил, – меланхолично возразил Олаф, копаясь в призванном откуда-то целительском чемоданчике и доставая матовые флакончики один за другим.
– Фердинанд, как не стыдно... Что-что? Мало еды дал? Нет, ну это он зря.
– Он Фьялбьёрн. Погоди, ты разговариваешь с котом? Серьезно?
– Так ты и сам разговариваешь с котом, – довольно оскалился Кэрт, сверкнув глазами. – При этом он, то есть я, тебе ещё и отвечает.
И, сполна насладившись изумлением на бородатой физиономии, он вместе с двумя другими котами зашагал в сторону кухни.