«Что он здесь делает?»
– Асти, что-то не так? – заметил её взгляд Олаф.
Она тряхнула головой и передернула плечами, поспешно отворачиваясь. Взгляд по-прежнему сверлил спину.
– Ничего. Дурь всякая в голову лезет. Пойдем отсюда?
Олаф кивнул, бросил на стол несколько монет и галантно предложил ей руку, помогая подняться. Уже у дверей Астрид кинула мимолетный взгляд на стойку – старого знакомого там не оказалось.
– Прогуляемся? – предложила она. Можно было пройти через портал и оказаться дома в считанные минуты, но ей хотелось немного размять ноги, выветрить алкоголь и смутное ощущение чего-то недоброго. А еще увериться, что за ней никто не следит.
«Паранойя – первый признак сумасшествия», – ехидно напомнил внутренний голос. И таки был прав – не такая уж она важная птица, чтобы завсегдатаи ассасинского логова взялись пасти ее по тавернам.
Они направились вниз по цветущей улице, уже не пышущей дневным зноем.
«Душно. О Двенадцать, почему в этом городе всегда так душно?»
Олаф вдохновенно вещал о доме, собаке; делился сплетнями из Вороньей скалы, держал её под руку, играя внимательного кавалера. Стоило бы прислушаться и поддержать разговор, хотя бы ради поднятия настроения самой себе и своему спутнику. Всё, на что её хватало – постоянное оглядывание, отчего Астрид дважды чуть не упала, споткнувшись о булыжники на мостовой.
На третий раз Олаф резко остановился и развернул ее к себе лицом, удерживая за плечи.
– Так, Асти, что с тобой? – Он смотрел внимательно и цепко, уже не как приятель, а как лекарь, пытающийся отыскать симптомы надвигающейся болезни.
Ответная улыбка наверняка вышла вымученной и жалкой. Всего несколько минут назад ей было хорошо и весело, медовуха приятно туманила голову, заставляя забыть о суетливом рабочем дне. Сейчас же больше всего хотелось... куда-то. Подальше от людной дороги, шума городских улиц, вездесущего запаха перебродившего вина.
Хотелось в лес.
Астрид мягко мягко убрала с плеч его руки и шагнула в сторону небольшого пролеска, разделяющего улицу и реку.
– Асти? – послышалось за спиной, но она не придала этому значения, продолжая идти вперед. Кажется, на запястье легла чья-то ладонь, но не смогла удержать.
Нужно спрятаться от поднявшегося ветра, такого холодного, что вмиг забылось о дневной жаре, душащем воротнике и колкой ткани форменных брюк. Среди деревьев всегда теплее.
Она коснулась одного из них и замерла – кора оказалась ледяной и будто покрытой инеем. Вокруг ладони взвились тени, пугающие, неправильные настолько, что хотелось закричать от ужаса.
Тьма была везде, сквозь неё удалось разглядеть только незнакомое мальчишеское лицо, испуганное и бледное. Он словно тонул в болотной трясине, а вместе с ним тонула и Астрид, всеми силами не желающая бросать мальчика. Хоть бы дотянуться, совсем немного...
Последнее, что она успела почувствовать, прежде чем провалиться во тьму вслед за напуганным ребенком, – как её обхватили чьи-то горячие руки. Кажется, кто-то снова кричал.
Глава 11
– Пти-ичка-птичка-птичка, – лениво позвал Кэрт и поманил пальцем. Жирный бело-коричневый голубь степенно расхаживал у дальнего края плоской крыши, клевал хлебные крошки и подозрительно косился на парочку ассасинов – интеллектом, может, «птичка» и не блистала, а всё же инстинктивно чуяла хищных кошек в человечьем обличье. Любое зверье их чуяло. – Ну же, приятель, иди сюда... а то я что-то голодный...
– Ты когда-нибудь наешься? – Даймона выразительно закатила глаза.
– Нет, а ты? – не стушевался Кэрт. – Пти-ичка-а, я жду...
Голубь презрительно нахохлился, прежде чем склевать оставшиеся крошки и улететь от греха подальше.
– Неблагодарный, я же покрошил тебе лучший кусок своего пирожка!
– На, жри, только замолкни уже! – не поднимаясь с нагретого местечка, Даймона сунула ему плитку прессованных орехов. Плитка пахла душистым медом и была предусмотрительно завернута в кондитерскую бумагу, чтобы к рукам не липло. Кэрт охотно поблагодарил и, плюхнувшись рядом с подругой, радостно захрустел плиткой. Сладкое он не любил, а вот орехи мог грызть мешками, о чём Даймона прекрасно знала.
Что уж там, она всегда заботилась о нём куда больше, чем он о ней.
– Как там в Аль-Маарефе? Впрочем, чего это я? Что тут пекло, что там.
– Не гони, – запротестовал Кэрт. – Вот там реально пекло, не чета нашему. Но воздух сухой, дышать легче.
– Да уж, у нас дышать стабильно нечем. Даром что ветер с моря дует. О, еще и воняет чем-то... апельсины, что ли? Вроде не сезон.
Кэрт поперхнулся недогрызенной ореховой плиткой и поспешил заверить, что ничего такого и близко не чует. Даймона даже повернула голову, чтобы одарить его подозрительным взглядом, но тему развивать не стала.
– Как всё прошло?
Он поерзал; лежать резко стало неудобно.
– Ну-у... не очень.
Она явно ждала подробностей, так что пришлось продолжить:
– Пошел я, весь такой деловой, в гости к прекрасной даме. Прихожу, а на месте дома пепелище догорает. Чтобы ты прониклась, уточняю: дом был каменный.
– Инсценировка?
– Не-а. Тамошние ищейки в материалах дела указали: «нарушение плетений в сети защитных заклинаний». Вот так работало-работало, потом взяло и само нарушилось. Кто-то сработал покушение, а теперь дельце заминают по-тихому. Скандала боятся – тетка-то из беев, место имела в... ну, в шафрийском парламенте, как его там...
– Маджлис, – подсказала Даймона. И, помолчав, с сомнением добавила: – Думаешь, наши сработали?
– Они что, самоубийцы? – изумился Кэрт с изрядной долей самодовольства. – Я уж лет десять не встречал придурка, который решится меня подрезать.
– Придурков всегда хватает, несравненный ты мой, – едко осадили его. – Но я тоже не верю. Приличный гильдеец в сеть заклинаний не полезет. Вот ты бы полез?
Он покачал головой. Нет, способы обрушить сеть ему были известны: Кэрт всегда изумлял драгоценную госпожу (и бесил конкурентов) недюжинным умом и поистине творческим подходом к делу. Но заигрывать с высшей магией, не будучи заклинателем, было как минимум неразумно. А план, с которым он ехал в гости к райе Ламис, был довольно прост: расчленить, рассовать по четырем сумкам с грузом, притопить сумки поглубже да подальше друг от друга. В помещении остались бы следы, однако сымитировать бытовой поджог – дело нехитрое. Огонь бы подтер если не всё, то большую часть; недаром некроманты так не любят эту стихию.
– Так или иначе, от прекрасной дамы остались обгоревшие кости. Часть пришлось позаимствовать из морга, чтобы предъявить хоть что-то. Ты же знаешь нашу фейку-истеричку: не притащишь вещдок – будет гонять по всему Халифату, пока не выполнишь заказ или не сдохнешь.
– Ты притащил кости, а Хельта это схавала? – с недоверием переспросила Даймона. Она села и досадливо поморщилась, откинув со лба надоедливые пряди белоснежных волос. – Серьезно?
– Ну конечно, – заверил Кэрт, скроив чопорную мину. Но затем пояснил: – Та райя была из правого сектора, а они там все поголовно в секте, как бишь ее... «Когти мрака». Так вот: их именные перстеньки даже с трупа не снимаются. Я пробовал, побрякушка будто в кость вплавилась. Ну, приволок её нашему злобному высочеству вместе с фалангой. И череп прихватил для порядка.
– Череп прихватил, – повторила она, невесело усмехаясь. – Больно было?
Он не ответил, лишь потер запястье – правое, украшенное самодельным артефактом. Под браслетом из круглых зеркалец прятался уродливый белесый шрам. Заживающий, но медленно, почти как у простого человека.
Чтобы содрать с себя один рабский браслет, ему понадобилось двадцать лет зубрить артефактику. (Благо его слабый темный дар – трансмутация – идеально подошел для этой науки.) Второй с него снимут только после смерти. Был еще один вариант, однако Кэрт твердо решил, что скорее расстанется с жизнью, нежели с рукой. Лучше быть покойником, чем калекой.
– Ладно, а что мы тут делаем? Чего тебя опять в центр-то понесло?
Кэрт недовольно наморщил нос и, помедлив, тоже сел. Ну кто, если не заклятая подруга, задаст тебе все неудобные вопросы, какие только могут быть?
– Ну... просто.
Огромные серые глаза, почти белесые на фоне смуглой кожи, сверкнули золотом. Но лишь на миг – Даймона контролировала своего зверя куда как лучше, нежели Кэрт.
– Что, опять полдня любовался своей деревенской дылдой? – Каждая черта ее хищного красивого лица выражала презрение и нечто, очень напоминающее ревность. – Кэрт Хакола, ты сошел с ума. Где твой хваленый вкус?
– Отстань, – огрызнулся Кэрт. – Мне просто скучно, ясно тебе?
И даже доля истины в этих словах определенно имелась. Чем выше ты эшелоном, тем меньше у тебя работы – непрестижно оно для Гильдии, давать профи абы какие задания. Свободного времени было много, и порой Кэрт скучал. А когда Кэрт скучает, самой Владычице Тени не угадать, куда его занесет и что он там отчебучит.
«Бездна меня пожри! Звучит как оправдания».
– Когда тебе скучно, ты закапываешься в своем любимом подвале и нелегально мастеришь побрякушки.
– Я решил разнообразить свой досуг.
– Этот досуг называется «преследование». А у девки, напоминаю, офицерская корка есть.
– Отвали на фиг!
– И то сказать.
Насмешливо улыбаясь, Даймона потрепала его по плечу и одним пружинистым движением вскочила на ноги.
– Чем слушать твои блестящие отповеди, пойду закажу у Фаброна новое платье. Или два. И прошвырнусь по оружейкам. Может, со мной?
– Как-то я не чувствую нужды в новом платье – и слава богам, – язвительно отказался Кэрт, забившись поглубже в тень широкой печной трубы. – Не сегодня, Мона.
– Пойдешь скармливать апельсины своей страхолюдине? Фи, ну и пожалуйста!
Даймона надулась и спрыгнула с края крыши; снизу, впрочем, тут же раздалось её гаденькое хихиканье. А вот Кэрту было как-то не смешно.
«Кр-расивая!» – возразил его внутренний кошак, оскорбленный за Астрид до глубины своей кошачьей души.
«И ты тоже отвали! – он сердито хлопнул себя по лбу, будто выбивая дурь. (Увы, это ещё ни разу не срабатывало.) – Я тут главный! Нам нравятся милые маленькие шатеночки, а не вот это вот!»
Изнутри пришла волна насмешливого умиления. Мол, мой человек такой идиот, что даже забавно. Что ж, не поспоришь: не запади ему накрепко в голову «вот это вот», Кэрт нипочем бы не полез заполночь в сад аль-маарефского паши, чтобы коварно ободрать апельсиновое дерево. Как известно, самый лучший сувенир – тот, который можно сожрать. Но не идти же на рынок с продуктовой сеточкой? Скукотища. Тем более что Мона правильно заметила – не сезон сейчас для апельсинов. Если, конечно, ты не знатный вельможа, которому за кошель золота вырастят что хочешь, и когда хочешь, и на чём хочешь.
За Астрид он начал приглядывать (а вовсе даже не следить!) как-то спонтанно. Вляпается же куда-нибудь, видят боги и богини. Кэрт, может, и душегуб со стажем в четверть века, но не совсем уж подонок. И совсем даже не дурак. В своей конфетной столичке девчонка могла быть распрекрасным специалистом, однако в Аэльбране иные порядки.
Если подумать, правило-то везде одно, притом нехитрое: есть законы, которым все подчиняются, но есть и тот, кто выше закона. В столице это добренькие архимаги Круга; в Аэльбране – злобная принцесса Хельта. И именно поэтому всякий аэльбранский боевик скрипел зубами от бессильной досады, но на территорию Гильдии Убийц не совался без особой нужды, либо без официального дозволения главы.
Астрид же сунулась. И Кэрт до сих пор холодел при мысли, что на его месте мог оказаться кто-то вроде Дирка или Тицианы – за сладкой волчьей парочкой тянулась целая вереница мертвых и изувеченных шлюх, а уж от чистенькой столичной девочки они бы ни за что не отказались. Кэрт никакой женщине не пожелал бы попасть в лапы Дирка Людоеда, но стоило представить, как облезлая псина измывается над Астрид – и в глазах темнело, а клыки и когти против воли лезли наружу.
– Асти, что-то не так? – заметил её взгляд Олаф.
Она тряхнула головой и передернула плечами, поспешно отворачиваясь. Взгляд по-прежнему сверлил спину.
– Ничего. Дурь всякая в голову лезет. Пойдем отсюда?
Олаф кивнул, бросил на стол несколько монет и галантно предложил ей руку, помогая подняться. Уже у дверей Астрид кинула мимолетный взгляд на стойку – старого знакомого там не оказалось.
– Прогуляемся? – предложила она. Можно было пройти через портал и оказаться дома в считанные минуты, но ей хотелось немного размять ноги, выветрить алкоголь и смутное ощущение чего-то недоброго. А еще увериться, что за ней никто не следит.
«Паранойя – первый признак сумасшествия», – ехидно напомнил внутренний голос. И таки был прав – не такая уж она важная птица, чтобы завсегдатаи ассасинского логова взялись пасти ее по тавернам.
Они направились вниз по цветущей улице, уже не пышущей дневным зноем.
«Душно. О Двенадцать, почему в этом городе всегда так душно?»
Олаф вдохновенно вещал о доме, собаке; делился сплетнями из Вороньей скалы, держал её под руку, играя внимательного кавалера. Стоило бы прислушаться и поддержать разговор, хотя бы ради поднятия настроения самой себе и своему спутнику. Всё, на что её хватало – постоянное оглядывание, отчего Астрид дважды чуть не упала, споткнувшись о булыжники на мостовой.
На третий раз Олаф резко остановился и развернул ее к себе лицом, удерживая за плечи.
– Так, Асти, что с тобой? – Он смотрел внимательно и цепко, уже не как приятель, а как лекарь, пытающийся отыскать симптомы надвигающейся болезни.
Ответная улыбка наверняка вышла вымученной и жалкой. Всего несколько минут назад ей было хорошо и весело, медовуха приятно туманила голову, заставляя забыть о суетливом рабочем дне. Сейчас же больше всего хотелось... куда-то. Подальше от людной дороги, шума городских улиц, вездесущего запаха перебродившего вина.
Хотелось в лес.
Астрид мягко мягко убрала с плеч его руки и шагнула в сторону небольшого пролеска, разделяющего улицу и реку.
– Асти? – послышалось за спиной, но она не придала этому значения, продолжая идти вперед. Кажется, на запястье легла чья-то ладонь, но не смогла удержать.
Нужно спрятаться от поднявшегося ветра, такого холодного, что вмиг забылось о дневной жаре, душащем воротнике и колкой ткани форменных брюк. Среди деревьев всегда теплее.
Она коснулась одного из них и замерла – кора оказалась ледяной и будто покрытой инеем. Вокруг ладони взвились тени, пугающие, неправильные настолько, что хотелось закричать от ужаса.
Тьма была везде, сквозь неё удалось разглядеть только незнакомое мальчишеское лицо, испуганное и бледное. Он словно тонул в болотной трясине, а вместе с ним тонула и Астрид, всеми силами не желающая бросать мальчика. Хоть бы дотянуться, совсем немного...
Последнее, что она успела почувствовать, прежде чем провалиться во тьму вслед за напуганным ребенком, – как её обхватили чьи-то горячие руки. Кажется, кто-то снова кричал.
Глава 11
– Пти-ичка-птичка-птичка, – лениво позвал Кэрт и поманил пальцем. Жирный бело-коричневый голубь степенно расхаживал у дальнего края плоской крыши, клевал хлебные крошки и подозрительно косился на парочку ассасинов – интеллектом, может, «птичка» и не блистала, а всё же инстинктивно чуяла хищных кошек в человечьем обличье. Любое зверье их чуяло. – Ну же, приятель, иди сюда... а то я что-то голодный...
– Ты когда-нибудь наешься? – Даймона выразительно закатила глаза.
– Нет, а ты? – не стушевался Кэрт. – Пти-ичка-а, я жду...
Голубь презрительно нахохлился, прежде чем склевать оставшиеся крошки и улететь от греха подальше.
– Неблагодарный, я же покрошил тебе лучший кусок своего пирожка!
– На, жри, только замолкни уже! – не поднимаясь с нагретого местечка, Даймона сунула ему плитку прессованных орехов. Плитка пахла душистым медом и была предусмотрительно завернута в кондитерскую бумагу, чтобы к рукам не липло. Кэрт охотно поблагодарил и, плюхнувшись рядом с подругой, радостно захрустел плиткой. Сладкое он не любил, а вот орехи мог грызть мешками, о чём Даймона прекрасно знала.
Что уж там, она всегда заботилась о нём куда больше, чем он о ней.
– Как там в Аль-Маарефе? Впрочем, чего это я? Что тут пекло, что там.
– Не гони, – запротестовал Кэрт. – Вот там реально пекло, не чета нашему. Но воздух сухой, дышать легче.
– Да уж, у нас дышать стабильно нечем. Даром что ветер с моря дует. О, еще и воняет чем-то... апельсины, что ли? Вроде не сезон.
Кэрт поперхнулся недогрызенной ореховой плиткой и поспешил заверить, что ничего такого и близко не чует. Даймона даже повернула голову, чтобы одарить его подозрительным взглядом, но тему развивать не стала.
– Как всё прошло?
Он поерзал; лежать резко стало неудобно.
– Ну-у... не очень.
Она явно ждала подробностей, так что пришлось продолжить:
– Пошел я, весь такой деловой, в гости к прекрасной даме. Прихожу, а на месте дома пепелище догорает. Чтобы ты прониклась, уточняю: дом был каменный.
– Инсценировка?
– Не-а. Тамошние ищейки в материалах дела указали: «нарушение плетений в сети защитных заклинаний». Вот так работало-работало, потом взяло и само нарушилось. Кто-то сработал покушение, а теперь дельце заминают по-тихому. Скандала боятся – тетка-то из беев, место имела в... ну, в шафрийском парламенте, как его там...
– Маджлис, – подсказала Даймона. И, помолчав, с сомнением добавила: – Думаешь, наши сработали?
– Они что, самоубийцы? – изумился Кэрт с изрядной долей самодовольства. – Я уж лет десять не встречал придурка, который решится меня подрезать.
– Придурков всегда хватает, несравненный ты мой, – едко осадили его. – Но я тоже не верю. Приличный гильдеец в сеть заклинаний не полезет. Вот ты бы полез?
Он покачал головой. Нет, способы обрушить сеть ему были известны: Кэрт всегда изумлял драгоценную госпожу (и бесил конкурентов) недюжинным умом и поистине творческим подходом к делу. Но заигрывать с высшей магией, не будучи заклинателем, было как минимум неразумно. А план, с которым он ехал в гости к райе Ламис, был довольно прост: расчленить, рассовать по четырем сумкам с грузом, притопить сумки поглубже да подальше друг от друга. В помещении остались бы следы, однако сымитировать бытовой поджог – дело нехитрое. Огонь бы подтер если не всё, то большую часть; недаром некроманты так не любят эту стихию.
– Так или иначе, от прекрасной дамы остались обгоревшие кости. Часть пришлось позаимствовать из морга, чтобы предъявить хоть что-то. Ты же знаешь нашу фейку-истеричку: не притащишь вещдок – будет гонять по всему Халифату, пока не выполнишь заказ или не сдохнешь.
– Ты притащил кости, а Хельта это схавала? – с недоверием переспросила Даймона. Она села и досадливо поморщилась, откинув со лба надоедливые пряди белоснежных волос. – Серьезно?
– Ну конечно, – заверил Кэрт, скроив чопорную мину. Но затем пояснил: – Та райя была из правого сектора, а они там все поголовно в секте, как бишь ее... «Когти мрака». Так вот: их именные перстеньки даже с трупа не снимаются. Я пробовал, побрякушка будто в кость вплавилась. Ну, приволок её нашему злобному высочеству вместе с фалангой. И череп прихватил для порядка.
– Череп прихватил, – повторила она, невесело усмехаясь. – Больно было?
Он не ответил, лишь потер запястье – правое, украшенное самодельным артефактом. Под браслетом из круглых зеркалец прятался уродливый белесый шрам. Заживающий, но медленно, почти как у простого человека.
Чтобы содрать с себя один рабский браслет, ему понадобилось двадцать лет зубрить артефактику. (Благо его слабый темный дар – трансмутация – идеально подошел для этой науки.) Второй с него снимут только после смерти. Был еще один вариант, однако Кэрт твердо решил, что скорее расстанется с жизнью, нежели с рукой. Лучше быть покойником, чем калекой.
– Ладно, а что мы тут делаем? Чего тебя опять в центр-то понесло?
Кэрт недовольно наморщил нос и, помедлив, тоже сел. Ну кто, если не заклятая подруга, задаст тебе все неудобные вопросы, какие только могут быть?
– Ну... просто.
Огромные серые глаза, почти белесые на фоне смуглой кожи, сверкнули золотом. Но лишь на миг – Даймона контролировала своего зверя куда как лучше, нежели Кэрт.
– Что, опять полдня любовался своей деревенской дылдой? – Каждая черта ее хищного красивого лица выражала презрение и нечто, очень напоминающее ревность. – Кэрт Хакола, ты сошел с ума. Где твой хваленый вкус?
– Отстань, – огрызнулся Кэрт. – Мне просто скучно, ясно тебе?
И даже доля истины в этих словах определенно имелась. Чем выше ты эшелоном, тем меньше у тебя работы – непрестижно оно для Гильдии, давать профи абы какие задания. Свободного времени было много, и порой Кэрт скучал. А когда Кэрт скучает, самой Владычице Тени не угадать, куда его занесет и что он там отчебучит.
«Бездна меня пожри! Звучит как оправдания».
– Когда тебе скучно, ты закапываешься в своем любимом подвале и нелегально мастеришь побрякушки.
– Я решил разнообразить свой досуг.
– Этот досуг называется «преследование». А у девки, напоминаю, офицерская корка есть.
– Отвали на фиг!
– И то сказать.
Насмешливо улыбаясь, Даймона потрепала его по плечу и одним пружинистым движением вскочила на ноги.
– Чем слушать твои блестящие отповеди, пойду закажу у Фаброна новое платье. Или два. И прошвырнусь по оружейкам. Может, со мной?
– Как-то я не чувствую нужды в новом платье – и слава богам, – язвительно отказался Кэрт, забившись поглубже в тень широкой печной трубы. – Не сегодня, Мона.
– Пойдешь скармливать апельсины своей страхолюдине? Фи, ну и пожалуйста!
Даймона надулась и спрыгнула с края крыши; снизу, впрочем, тут же раздалось её гаденькое хихиканье. А вот Кэрту было как-то не смешно.
«Кр-расивая!» – возразил его внутренний кошак, оскорбленный за Астрид до глубины своей кошачьей души.
«И ты тоже отвали! – он сердито хлопнул себя по лбу, будто выбивая дурь. (Увы, это ещё ни разу не срабатывало.) – Я тут главный! Нам нравятся милые маленькие шатеночки, а не вот это вот!»
Изнутри пришла волна насмешливого умиления. Мол, мой человек такой идиот, что даже забавно. Что ж, не поспоришь: не запади ему накрепко в голову «вот это вот», Кэрт нипочем бы не полез заполночь в сад аль-маарефского паши, чтобы коварно ободрать апельсиновое дерево. Как известно, самый лучший сувенир – тот, который можно сожрать. Но не идти же на рынок с продуктовой сеточкой? Скукотища. Тем более что Мона правильно заметила – не сезон сейчас для апельсинов. Если, конечно, ты не знатный вельможа, которому за кошель золота вырастят что хочешь, и когда хочешь, и на чём хочешь.
За Астрид он начал приглядывать (а вовсе даже не следить!) как-то спонтанно. Вляпается же куда-нибудь, видят боги и богини. Кэрт, может, и душегуб со стажем в четверть века, но не совсем уж подонок. И совсем даже не дурак. В своей конфетной столичке девчонка могла быть распрекрасным специалистом, однако в Аэльбране иные порядки.
Если подумать, правило-то везде одно, притом нехитрое: есть законы, которым все подчиняются, но есть и тот, кто выше закона. В столице это добренькие архимаги Круга; в Аэльбране – злобная принцесса Хельта. И именно поэтому всякий аэльбранский боевик скрипел зубами от бессильной досады, но на территорию Гильдии Убийц не совался без особой нужды, либо без официального дозволения главы.
Астрид же сунулась. И Кэрт до сих пор холодел при мысли, что на его месте мог оказаться кто-то вроде Дирка или Тицианы – за сладкой волчьей парочкой тянулась целая вереница мертвых и изувеченных шлюх, а уж от чистенькой столичной девочки они бы ни за что не отказались. Кэрт никакой женщине не пожелал бы попасть в лапы Дирка Людоеда, но стоило представить, как облезлая псина измывается над Астрид – и в глазах темнело, а клыки и когти против воли лезли наружу.