– Тихо, Лаура. Тихо. Все хорошо.
Его голос звучит глухо и будто издалека. Я хочу вытолкнуть имя: Торн – но на мне маска.
– Лаура. Торн здесь. Рядом с тобой.
Он будто читает мои мысли.
Я не могу даже толком повернуть голову, поэтому только сдвигаю взгляд. Торн действительно рядом со мной, моя рука – в его ладонях. Он тоже подключен к аппаратуре, и в тот момент, когда я это осознаю, он открывает глаза.
Глава 32
– Все показатели в норме. Пламя стабильное. Изменений в ДНК тоже больше нет. – Арден произнес это, глядя на меня с улыбкой. – Поздравляю, Лаура. Теперь ты официально неизученное нечто, которому предстоит сделать свой вклад в науку.
Я фыркнула, хотя Ардену светило раствориться в воздухе под взглядом Торна. Он категорически не понимал шуток в отношении меня и моей особенной ситуации, а я… я просто была рада его видеть. Мое первое пробуждение оказалось слишком коротким, в следующий раз я проснулась, уже когда открылась крышка капсулы гибернации. Торн стоял рядом, и первое, что он сделал, – взял мою руку в свою.
– Я сходил без тебя с ума, – произнес он.
– Со мной тоже, – слабо улыбнулась я.
Он наклонился и притянул меня к себе, сжимая в объятиях.
Чуть позже я узнала, что вытащил меня именно он. Оказавшись в моем сознании, Торн помог мне найти выход из идеального детства, которое себе сочинила я.
– Это защитный механизм психики, – объяснил Арден. – Когда после сильного потрясения ты закрываешься в идеальном мире, чтобы не сойти с ума.
– Получается, я придумала себе идеальное детство?
– Получается, что так. Это твоя картина идеального мира. То, что ты, по всей видимости, неоднократно проживала в сознании, когда была маленькой, или как представляла себе свое детство с мамой, когда стала взрослой. Там было проще всего спрятаться.
– Но почему я хотела спрятаться? – удивилась я. – У меня же здесь Льдинка и Торн.
– А вот это тебе лучше спросить у себя самой. – Арден взглянул на Торна. – Пожалуй, оставлю вас одних.
Он вышел, а Торн подхватил меня на руки, вытащил из капсулы гибернации и устроился вместе со мной в кресле. Какое-то время мы просто молчали. Мне казалось, что в этом молчании было гораздо больше слов, чем я вообще смогла бы произнести, и еще больше чувств. Мне нравилось вот так просто сидеть у него на руках, чувствовать биение его сердца под ладонью и слышать, как ему вторят мое и Льдинкино.
Хотя последнее я скорее ощущала и никак не могла себя заставить перестать на нем концентрироваться. Несмотря на то что Арден мне все показал, все снимки, рассказал, что с ней все в порядке и что Льдинке вполне уютно рядом со мной, я все равно ее слушала. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
– Как я могла… так… Просто не хотеть просыпаться, хотя… что я за мать такая?!
Торн поцеловал меня в макушку.
– Давай договоримся, что с этого дня мы не возвращаемся к прошлому.
– Но я…
– Потому что тогда мне придется задаться вопросом, как мне исправить то, что ты захотела от меня сбежать. Снова.
– Что?! Нет! Я не хотела…
– Лаура, я шучу. – Он коснулся моего подбородка пальцами и заглянул мне в глаза. – Но я не хочу никогда больше от тебя слышать «Что я за мать» или что-то в том же духе. Ты самая прекрасная женщина, которую я знаю, и будешь самой прекрасной мамой на свете. Достаточно было посмотреть на то, какой ты создала образ семьи.
Я слегка покраснела.
– Как тебе вообще пришло в голову?! Пойти за мной – в кому?!
– За тобой я пойду куда угодно. Запомни это.
Я сглотнула неизвестно откуда взявшийся в горле ком.
– Ты пережила такое, что способно было свести с ума даже отлично прокачанного военного с высшим уровнем ментальной подготовки. Поэтому больше не вздумай в чем-то себя обвинять. Тем более в том, что ты бросила Льдинку. Или меня.
Торн погладил меня по щеке и плотнее прижал к себе. Судорожно вздохнул.
– Я хочу, чтобы ты знала. До тебя я не позволял себе чувствовать. Рядом с тобой перевернулась вся моя жизнь, поэтому, пока меня основательно бултыхало и трясло, я успел наделать и наговорить всякого. Это наше общее прошлое, которого не отменить, но наше общее будущее будет другим. Таким, каким мы создадим его вместе.
Теперь уже судорожно вздохнула я.
– Торн. Подожди, пожалуйста. Мне достаточно того, что ты просто здесь, рядом со мной. Когда ты говоришь такое, трясти и бултыхать начинает уже меня, и я… я тоже боюсь наговорить всякого. Поэтому давай сейчас просто побудем вместе. И помолчим.
Он кивнул. Улыбнулся. Притянул меня к себе, скользнув колючим подбородком по скуле, и я закрыла глаза. Мне действительно было этого достаточно. Настолько достаточно, что от переизбытка чувств меня потряхивало. Бросало то в жар, то в холод. Я не могла с ними справиться, с таким потоком, и просто забывала как дышать.
Торн пошел за мной. В кому.
Он вытащил меня. Хотя сам просто-напросто мог не проснуться.
«За тобой я пойду куда угодно».
Почему я вообще от него убежала? Тогда, в Рагран? Сейчас это казалось неимоверной глупостью, но сейчас я видела и знала гораздо больше. Он сказал, что я прошла через то, что не под силу даже обученным военным, но мы вместе преодолели столько всего, что в голове не укладывалось. Меня несло в мыслях и чувствах, я даже остановиться не могла, а поймала себя уже на том, что беззвучно плачу.
– Ты намочила мне рубашку, – заметил Торн, хотя заметил он это гораздо раньше. Он гладил меня по голове уже пару минут, и эти прикосновения только добавляли сводящих с ума эмоций.
– Я подарю тебе новую.
– Мне и в этой хорошо.
Не знаю, сколько мы так сидели. Возможно, час или два, пока к нам не постучались Арден с ассистентами. Они взяли у меня анализы, замерили показатели, и Торн наконец-то отпустил меня в душ. Отпустил весьма относительно: он меня туда отнес, а потом, дождавшись, пока я завернусь в халат и полотенце, отнес в палату.
Последнее, что я видела, когда Арден наклеивал мне пластинку снотворного, это улыбку Торна. Последнее, что услышала:
– Я буду рядом.
Он действительно был рядом, когда я просыпалась и когда засыпала. Мы вместе ели, хотя кормили меня очень помалу – я слишком долго была без сознания, и мне нужно было заново привыкать не только к тому, как самостоятельно двигаться, но и к еде, и даже к воде. Торн понемногу рассказывал о том, что произошло в мире. Очень понемногу, крайне дозированно.
О том, что города не пострадали – я успела прервать атаку через нейросеть раньше.
О том, что Бен жив, а его отчим предстанет перед судом Мирового сообщества. О том, что он хотел стать спасителем мира и все стрелки по нейросети и бесчеловечной атаке перевести на Бена, как однажды сделал с его отцом. О том, что Кроунгард Эстфардхар получал кровь драконов от других. О том, что он использовал Лодингера, потому что имел дела с его отцом и подумал, что горящий ненавистью к иртханам Микас – отличное оружие. В точности так же, как я.
Как и сказал Бен, Кроунгард действительно все делал чужими руками. Даже кровь глубоководного, которую правительство Ферверна добывало для экспериментов, впоследствии избавившись и от дракона, которому не повезло, и от агентов спецслужб, которые этим занимались, он получил через свои каналы. Впоследствии именно это синтезированное пламя он протестировал на Лодингере.
Впрочем, о Лодингере мы поговорили один раз и вскользь, и то исключительно потому, что я пообещала, что не отстану. Торн старался по возможности избегать острых тем.
В основном мы вместе рассматривали снимки Льдинки и говорили о ней. Раньше я даже представить не могла, что этот мужчина может смотреть на монитор УЗИ с таким выражением лица – крайне сосредоточенно, внимательно и в то же время с совершенно несвойственной ему нежностью. То, что у нас Льдинка, теперь уже установленный факт, поэтому, пока Арден отказывался отпускать меня из центра, мы обсуждали, что ей понадобится уже в самом скором времени.
Распашонки. Пинетки. Крохотные носочки. Платьица.
Я просто не представляла, что существует столько всего красивого для малышей! Одних моделей кроваток я, наверное, пересмотрела штук пятьсот, а потом Торн забрал у меня ноутбук и сказал, что у меня покраснели глаза. Если честно, они действительно покраснели, и я даже не догадывалась, от слез или от пересмотренных кроваток.
Благодаря гибернации и терапии Ардена восстанавливалась я быстро. Много спала. Четыре раза в день ходила на процедуры.
Так продолжалось около недели, и, несмотря на мои просьбы, Арден никого, кроме Торна, ко мне не пускал. Он говорил, что после случившегося лишние эмоции мне точно ни к чему и что мое пламя нестабильно. И вот сегодня наконец-то сказал хоть что-то другое!
– Значит, неизученное нечто наконец-то может увидеть родных? – спросила я.
Арден хмыкнул.
– Неизученное нечто теперь может все. И да, Торн, скоро можно будет переехать в резиденцию.
– Или ко мне в пентхаус. Куда ты хочешь, Лаура?
Это было несколько неожиданно. Особенно учитывая то, что раньше Торн вообще не спрашивал, куда я хочу. Я просто оказывалась в пентхаусе. Или в резиденции.
– У меня есть время подумать?
– Несколько дней точно, – сказал Арден. – Посещения открыты, так что…
Он не договорил. Вышел.
Я сидела в кресле, поэтому Торн опустился рядом со мной, взял мои руки в свои.
– Я хочу увидеть Даргела, – сказала я. – Первым. И Рин.
Он говорил, что Рин приходила и что она сказала ему, и, хотя я все еще на нее злилась – вот просто ничего не могла с собой поделать, – увидеть ее я хотела больше всего на свете. У меня была сестра, Сильви, но гораздо больше моей сестрой была Рин. Если мы и родились в разных семьях, это ничего не значило. Та ситуация, которая привела к нашей размолвке, сейчас тоже осталась в прошлом. Ну а позлиться про себя мне никто не мешал, так что к тому времени, когда она приедет, я уже точно буду рада ее видеть.
– Хорошо, – кивнул Торн. – Значит, с них и начнем. Но до встречи с ними, думаю, тебе стоит поговорить кое с кем еще.
– С кем?!
Он коснулся коммуникатора:
– Пригласите ее, пожалуйста.
– Ее? Торн? – Я вопросительно смотрела на него, но он ничего не ответил. Только загадочно улыбнулся, настолько загадочно, что узнать все немедленно захотелось еще больше.
Его голос звучит глухо и будто издалека. Я хочу вытолкнуть имя: Торн – но на мне маска.
– Лаура. Торн здесь. Рядом с тобой.
Он будто читает мои мысли.
Я не могу даже толком повернуть голову, поэтому только сдвигаю взгляд. Торн действительно рядом со мной, моя рука – в его ладонях. Он тоже подключен к аппаратуре, и в тот момент, когда я это осознаю, он открывает глаза.
Глава 32
– Все показатели в норме. Пламя стабильное. Изменений в ДНК тоже больше нет. – Арден произнес это, глядя на меня с улыбкой. – Поздравляю, Лаура. Теперь ты официально неизученное нечто, которому предстоит сделать свой вклад в науку.
Я фыркнула, хотя Ардену светило раствориться в воздухе под взглядом Торна. Он категорически не понимал шуток в отношении меня и моей особенной ситуации, а я… я просто была рада его видеть. Мое первое пробуждение оказалось слишком коротким, в следующий раз я проснулась, уже когда открылась крышка капсулы гибернации. Торн стоял рядом, и первое, что он сделал, – взял мою руку в свою.
– Я сходил без тебя с ума, – произнес он.
– Со мной тоже, – слабо улыбнулась я.
Он наклонился и притянул меня к себе, сжимая в объятиях.
Чуть позже я узнала, что вытащил меня именно он. Оказавшись в моем сознании, Торн помог мне найти выход из идеального детства, которое себе сочинила я.
– Это защитный механизм психики, – объяснил Арден. – Когда после сильного потрясения ты закрываешься в идеальном мире, чтобы не сойти с ума.
– Получается, я придумала себе идеальное детство?
– Получается, что так. Это твоя картина идеального мира. То, что ты, по всей видимости, неоднократно проживала в сознании, когда была маленькой, или как представляла себе свое детство с мамой, когда стала взрослой. Там было проще всего спрятаться.
– Но почему я хотела спрятаться? – удивилась я. – У меня же здесь Льдинка и Торн.
– А вот это тебе лучше спросить у себя самой. – Арден взглянул на Торна. – Пожалуй, оставлю вас одних.
Он вышел, а Торн подхватил меня на руки, вытащил из капсулы гибернации и устроился вместе со мной в кресле. Какое-то время мы просто молчали. Мне казалось, что в этом молчании было гораздо больше слов, чем я вообще смогла бы произнести, и еще больше чувств. Мне нравилось вот так просто сидеть у него на руках, чувствовать биение его сердца под ладонью и слышать, как ему вторят мое и Льдинкино.
Хотя последнее я скорее ощущала и никак не могла себя заставить перестать на нем концентрироваться. Несмотря на то что Арден мне все показал, все снимки, рассказал, что с ней все в порядке и что Льдинке вполне уютно рядом со мной, я все равно ее слушала. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
– Как я могла… так… Просто не хотеть просыпаться, хотя… что я за мать такая?!
Торн поцеловал меня в макушку.
– Давай договоримся, что с этого дня мы не возвращаемся к прошлому.
– Но я…
– Потому что тогда мне придется задаться вопросом, как мне исправить то, что ты захотела от меня сбежать. Снова.
– Что?! Нет! Я не хотела…
– Лаура, я шучу. – Он коснулся моего подбородка пальцами и заглянул мне в глаза. – Но я не хочу никогда больше от тебя слышать «Что я за мать» или что-то в том же духе. Ты самая прекрасная женщина, которую я знаю, и будешь самой прекрасной мамой на свете. Достаточно было посмотреть на то, какой ты создала образ семьи.
Я слегка покраснела.
– Как тебе вообще пришло в голову?! Пойти за мной – в кому?!
– За тобой я пойду куда угодно. Запомни это.
Я сглотнула неизвестно откуда взявшийся в горле ком.
– Ты пережила такое, что способно было свести с ума даже отлично прокачанного военного с высшим уровнем ментальной подготовки. Поэтому больше не вздумай в чем-то себя обвинять. Тем более в том, что ты бросила Льдинку. Или меня.
Торн погладил меня по щеке и плотнее прижал к себе. Судорожно вздохнул.
– Я хочу, чтобы ты знала. До тебя я не позволял себе чувствовать. Рядом с тобой перевернулась вся моя жизнь, поэтому, пока меня основательно бултыхало и трясло, я успел наделать и наговорить всякого. Это наше общее прошлое, которого не отменить, но наше общее будущее будет другим. Таким, каким мы создадим его вместе.
Теперь уже судорожно вздохнула я.
– Торн. Подожди, пожалуйста. Мне достаточно того, что ты просто здесь, рядом со мной. Когда ты говоришь такое, трясти и бултыхать начинает уже меня, и я… я тоже боюсь наговорить всякого. Поэтому давай сейчас просто побудем вместе. И помолчим.
Он кивнул. Улыбнулся. Притянул меня к себе, скользнув колючим подбородком по скуле, и я закрыла глаза. Мне действительно было этого достаточно. Настолько достаточно, что от переизбытка чувств меня потряхивало. Бросало то в жар, то в холод. Я не могла с ними справиться, с таким потоком, и просто забывала как дышать.
Торн пошел за мной. В кому.
Он вытащил меня. Хотя сам просто-напросто мог не проснуться.
«За тобой я пойду куда угодно».
Почему я вообще от него убежала? Тогда, в Рагран? Сейчас это казалось неимоверной глупостью, но сейчас я видела и знала гораздо больше. Он сказал, что я прошла через то, что не под силу даже обученным военным, но мы вместе преодолели столько всего, что в голове не укладывалось. Меня несло в мыслях и чувствах, я даже остановиться не могла, а поймала себя уже на том, что беззвучно плачу.
– Ты намочила мне рубашку, – заметил Торн, хотя заметил он это гораздо раньше. Он гладил меня по голове уже пару минут, и эти прикосновения только добавляли сводящих с ума эмоций.
– Я подарю тебе новую.
– Мне и в этой хорошо.
Не знаю, сколько мы так сидели. Возможно, час или два, пока к нам не постучались Арден с ассистентами. Они взяли у меня анализы, замерили показатели, и Торн наконец-то отпустил меня в душ. Отпустил весьма относительно: он меня туда отнес, а потом, дождавшись, пока я завернусь в халат и полотенце, отнес в палату.
Последнее, что я видела, когда Арден наклеивал мне пластинку снотворного, это улыбку Торна. Последнее, что услышала:
– Я буду рядом.
Он действительно был рядом, когда я просыпалась и когда засыпала. Мы вместе ели, хотя кормили меня очень помалу – я слишком долго была без сознания, и мне нужно было заново привыкать не только к тому, как самостоятельно двигаться, но и к еде, и даже к воде. Торн понемногу рассказывал о том, что произошло в мире. Очень понемногу, крайне дозированно.
О том, что города не пострадали – я успела прервать атаку через нейросеть раньше.
О том, что Бен жив, а его отчим предстанет перед судом Мирового сообщества. О том, что он хотел стать спасителем мира и все стрелки по нейросети и бесчеловечной атаке перевести на Бена, как однажды сделал с его отцом. О том, что Кроунгард Эстфардхар получал кровь драконов от других. О том, что он использовал Лодингера, потому что имел дела с его отцом и подумал, что горящий ненавистью к иртханам Микас – отличное оружие. В точности так же, как я.
Как и сказал Бен, Кроунгард действительно все делал чужими руками. Даже кровь глубоководного, которую правительство Ферверна добывало для экспериментов, впоследствии избавившись и от дракона, которому не повезло, и от агентов спецслужб, которые этим занимались, он получил через свои каналы. Впоследствии именно это синтезированное пламя он протестировал на Лодингере.
Впрочем, о Лодингере мы поговорили один раз и вскользь, и то исключительно потому, что я пообещала, что не отстану. Торн старался по возможности избегать острых тем.
В основном мы вместе рассматривали снимки Льдинки и говорили о ней. Раньше я даже представить не могла, что этот мужчина может смотреть на монитор УЗИ с таким выражением лица – крайне сосредоточенно, внимательно и в то же время с совершенно несвойственной ему нежностью. То, что у нас Льдинка, теперь уже установленный факт, поэтому, пока Арден отказывался отпускать меня из центра, мы обсуждали, что ей понадобится уже в самом скором времени.
Распашонки. Пинетки. Крохотные носочки. Платьица.
Я просто не представляла, что существует столько всего красивого для малышей! Одних моделей кроваток я, наверное, пересмотрела штук пятьсот, а потом Торн забрал у меня ноутбук и сказал, что у меня покраснели глаза. Если честно, они действительно покраснели, и я даже не догадывалась, от слез или от пересмотренных кроваток.
Благодаря гибернации и терапии Ардена восстанавливалась я быстро. Много спала. Четыре раза в день ходила на процедуры.
Так продолжалось около недели, и, несмотря на мои просьбы, Арден никого, кроме Торна, ко мне не пускал. Он говорил, что после случившегося лишние эмоции мне точно ни к чему и что мое пламя нестабильно. И вот сегодня наконец-то сказал хоть что-то другое!
– Значит, неизученное нечто наконец-то может увидеть родных? – спросила я.
Арден хмыкнул.
– Неизученное нечто теперь может все. И да, Торн, скоро можно будет переехать в резиденцию.
– Или ко мне в пентхаус. Куда ты хочешь, Лаура?
Это было несколько неожиданно. Особенно учитывая то, что раньше Торн вообще не спрашивал, куда я хочу. Я просто оказывалась в пентхаусе. Или в резиденции.
– У меня есть время подумать?
– Несколько дней точно, – сказал Арден. – Посещения открыты, так что…
Он не договорил. Вышел.
Я сидела в кресле, поэтому Торн опустился рядом со мной, взял мои руки в свои.
– Я хочу увидеть Даргела, – сказала я. – Первым. И Рин.
Он говорил, что Рин приходила и что она сказала ему, и, хотя я все еще на нее злилась – вот просто ничего не могла с собой поделать, – увидеть ее я хотела больше всего на свете. У меня была сестра, Сильви, но гораздо больше моей сестрой была Рин. Если мы и родились в разных семьях, это ничего не значило. Та ситуация, которая привела к нашей размолвке, сейчас тоже осталась в прошлом. Ну а позлиться про себя мне никто не мешал, так что к тому времени, когда она приедет, я уже точно буду рада ее видеть.
– Хорошо, – кивнул Торн. – Значит, с них и начнем. Но до встречи с ними, думаю, тебе стоит поговорить кое с кем еще.
– С кем?!
Он коснулся коммуникатора:
– Пригласите ее, пожалуйста.
– Ее? Торн? – Я вопросительно смотрела на него, но он ничего не ответил. Только загадочно улыбнулся, настолько загадочно, что узнать все немедленно захотелось еще больше.