Долго ждать не пришлось.

Пока я придумывала, что бы такого сказать, чтобы расколоть эту ледяную скалу, дверь открылась. Я невольно обернулась на тихие шаги и замерла.

Передо мной стояла моя мама.

– Ма-ам? – тихо спросила я.

Из-за того, что тихо, получилось: «Мм…»

Наверное, так чувствуют себя люди, которых с размаху ударили по голове. Несмотря на то что в моей жизни много всякого случилось за последнее время, с размаху по голове меня не били.

– Я вас оставлю. – Торн кивнул на дверь. – Если что, я рядом.

Мне оставалось только моргать, глядя, как женщина из моих снов приближается ко мне. Сколько раз я смотрела на нее на фото? Сколько раз, глядя в эти глаза – в глаза на фото – смеющиеся, счастливые, я представляла, как все могло бы быть?

– Лаура. – Она подошла. Опустилась во второе кресло: несколько неловко, как мне показалось.

Такая худенькая. С короткой стрижкой.

В глазах – таких знакомых, на фото лучащихся счастьем – сейчас был только немой вопрос. И легкая настороженность.

– Меня нашел Торн. – Мама кивнула на дверь. – Оказывается, меня держали в искусственной коме в Рагране. Больше двадцати лет.

Я молчала. Как и что можно сказать матери, которую ждала всю свою жизнь? Я даже не верила до конца, что не сплю. Что это не продолжение моего сна для успокоения подсознания. Просто в этом сне Торн нашел маму, а дальше мы все заживем счастливо. У нас родится Льдинка, а на самом деле…

Я прервала поток суматошных мыслей, ущипнув себя за руку. Достаточно больно. Рука обиделась, и на ней появился синяк.

– Когда я пришла в себя, здесь, мне не сразу рассказали, что прошло столько лет. Когда рассказали… было сложно. Очень сложно. Но потом мне показали тебя.

– Меня в коме?! – Я что-то сильно засомневалась в умственных способностях того, кто это сделал.

– Нет, конечно. – Мама улыбнулась. – Мне показали твои фото. Рассказали о том, что случилось. О том, что ты…

Она кивнула на мой живот.

– Сказали, что ты проходишь курс реабилитации и что пока тебя увидеть нельзя. Всю правду я узнала только после того, как Торн тебя вытащил.

Моя мама называет Торна… Торном. Моя мама!

Остановите планету, у меня голова кружится.

– Я не знала, что почувствую, когда тебя увижу, – призналась она. – Я безумно ждала тебя, Лаура. Безумно хотела подержать тебя на руках. Приложить к груди… Поэтому, когда я узнала, что ты взрослая… что столько всего случилось…

Я глубоко вздохнула.

– Мам. Я так рада тебя видеть.

Собиравшаяся было продолжить мама осеклась, я же начала говорить. Поспешно, потому что боялась, что у меня снова закончатся слова.

– Мам, я не представляла, что такое возможно. Когда Торн пообещал тебя найти, я поверила ему, но я не представляла… я не верила, что смогу вот так с тобой говорить. – Я сцепила руки, потом разомкнула их. – Я всю жизнь ждала этого дня, а теперь, когда он настал… я не знаю, что говорить и что делать.

В глазах матери сверкнули слезы.

– Я тоже не знаю, доченька.

– Может… тогда и не стоит?

Мы поднялись одновременно. Шагнули друг к другу. Обнялись.

Неловко.

Я могла себе представлять в самых смелых мечтах и фантазиях, как случается чудо – представлять в детстве, когда открыто, всем сердцем веришь в чудеса. Как открывается дверь и мама приходит. Говорит, что случилась ошибка. Что в больнице погибла не она. В детских фантазиях было много всего. Настолько глубоко спрятанного, что мое подсознание выдало даже идеальную семью, в которой не было места ни Сильви, ни Ингрид. Но, разумеется, даже в этих мечтах не было первого неуверенного прикосновения.

К самой близкой и родной женщине, к моей мамочке, которую я вижу впервые в жизни.

– Мам, – всхлипнула я совершенно по-детски. Повторила: – Ма-ам.

И разревелась.

Я никогда не позволяла себе плакать так, чтобы слезы ручьем текли по щекам, всхлипывая как ребенок, но сейчас чем крепче она меня обнимала, чем нежнее гладила по спине, тем больше было слез. Кажется, настолько много, что я ее напугала.

– Лаура, – растерянно произнесла она. – Лаура, солнышко мое, не плачь. Пожалуйста. Тебе же нельзя волноваться.


– Хорошо, – сказала я. – Не буду.

И заревела еще громче.

Так громко, что кто-то открыл дверь палаты, но тут же снова закрыл.

Спустя минут десять мы сидели на моей постели, точнее, на том, что ею являлось в последнее время. Я больше не плакала, хотя продолжала всхлипывать, а мама с каждой минутой все больше становилась моей мамой. Исчезла настороженность и неуверенность, в глазах снова появился свет счастья. Такой, каким я его помнила.

– Я так боялась, что у нас ничего не получится, – тихо сказала она.

Я взяла ее тонкую руку в свою.

– Как у нас могло ничего не получиться?

– Мы обе… слишком долго были друг без друга. Хотя для меня прошел один миг.

– Один миг?!

– Да. Я проваливалась во тьму, когда просила спасти тебя, а очнулась, когда надо мной склонялись Арден и его врачи. Я даже не сразу поняла, что случилось. Подумала, что просто сменился медперсонал после того, как я потеряла сознание. Испугалась за тебя, потому что не слышала крика. И Юргарна не было рядом…

Я замерла. О чем ей рассказали Торн и Арден? И… если они ей не сказали, то…

– Мне все известно. – Мама улыбнулась.

– Ты…

– Все в порядке, Лаура. Я понимаю, что нельзя десятилетиями ждать ту, кто может не проснуться.

Торн бы ждал, подумала я. Хотя, возможно, я ошибаюсь.

– Рада, что у тебя была семья. Что была женщина, которой не все равно, как моя девочка выглядит, и которая могла тебя поддержать. По-женски. Я рада, что у тебя все хорошо. И хотя об этом достаточно странно говорить – потому что мамой во второй раз я стала относительно недавно – рада, что скоро стану бабушкой.

Я икнула.

– А я, кажется, не готова стать мамой.

– Еще как готова. Торн мне рассказывал, сколько всего ты сделала для Льдинки. Он вообще мировой мужчина, этот твой Торн.

Мировой мужчина – это про него, да. Но у меня всего один вопрос: что еще Торн рассказывал? Потому что моя мама, кажется, в него влюблена. Как в будущего… гм…

– Ты виделась с Даргелом? – решила быстренько сменить тему.

– Да, он приходит ко мне постоянно. Сказал, что скоро собирается жениться, и обещал познакомить меня со своей невестой. – Мама покачала головой. – Все это определенно очень странно. Но, думаю, я привыкну. Потому что у меня самые чудесные в мире дети.

Я чуть не брякнула «Это потому что мы давно не виделись», но вовремя прикусила язык, решив, что даже нервозность не оправдание для такой идиотской шутки.

– Что говорит Арден?

– Что я почти полностью пришла в себя. Конечно, еще с месяц придется походить на процедуры и полежать под капельницами – в организме накопилось много всякой дряни, которой меня пичкали, а потом меня отпустят на волю.

С моих губ все-таки сорвался смешок.

– Тебе здесь не нравится? Это самый навороченный медицинский центр Хайрмарга.

– Да, разумеется. Но мне бы хотелось гулять по городу, а не по местным восстановительным залам и процедурным кабинетам.

Я притянула ее к себе.

– Я покажу тебе город, – пообещала я. – Как только Арден скажет, что ты готова, мы побываем в каждом моем любимом уголке. Я все-все-все тебе покажу, как он изменился за это время. А еще мы все вместе сходим в парк.

– В парк? – Мама приподняла брови.

– Да, на аттракционы. Ты, я и Даргел.

– Тебе сейчас только на аттракционы. – Мама коснулась моего живота.

– Ой.

– Ой. Так что с аттракционами придется подождать, а вот твои любимые места я посмотрю с удовольствием.

Я зажмурилась. Все это было настолько нереально, что даже страшно было их открывать. Но я все-таки открыла и увидела, что мама по-прежнему рядом. Обнимает меня. Это было так чудесно, что Льдинка сразу же отозвалась искорками пламени. Я успела убрать руки и увидела, как с покрывшихся инеем подушечек сорвалось несколько вспышек.

Добрых. И теплых.

– Что это? – удивилась мама.