– Вы сказали «зациклен»? – Журналистка слегка побледнела, хотя казалось бы, куда уж больше.
– Мы приняли решение объявить о разрыве помолвки, потому что у нас разные взгляды на семейную жизнь.
– До заключения помолвки вы не обговаривали вашу совместную жизнь?
– Обговаривали. К сожалению, под оговоренными нами с двух сторон обязательствами мы с ферном Ландерстергом подразумевали совершенно разные вещи. Таких несоответствий было множество, но мне достаточно уже того, что он поставил под угрозу мою жизнь и жизнь всех, кто находился в резиденции, когда привез туда Лауру Хэдфенгер.
Женщина нахмурилась:
– Поясните.
Солливер снова выдержала паузу, а потом произнесла то, зачем, собственно, сегодня сюда пришла:
– Лаура Хэдфенгер обладает непонятной, неконтролируемой и очень могущественной силой.
– О какой силе вы сейчас говорите? Это сила иртхана? Иртханессы. Она полукровка?
– Дело в том, что этого не знает никто. – Солливер подчеркнула последнее слово и с тайным наслаждением произнесла: – Никто не знает, откуда взялась ее сила и как ею управлять. Даже ферн Ландерстерг.
Глава 20
Некоторые мгновения имеют свойство превращаться в вечность. Как сейчас, когда я смотрела на часы: по ощущениям, прошел уже час, а на самом деле – всего полминуты. Я уже изучила обстановку комнаты вдоль и поперек: каждый едва заметный узор на занавесках, напоминающий ледяной вихрь, тумбочки по обе стороны кровати, даже значки на медицинской аппаратуре, но сейчас изучала все это по десятому разу. Попытка отвлечься с помощью сценарного курса с треском провалилась, когда я посреди онлайн-урока поймала себя на мысли, что представляю летящие к границам пустоши боевые флайсы и в одном из них – Торна.
Я словно была там с ним: видела его сосредоточенный взгляд, сильные руки, расстилающуюся передо мной пустошь, на границе которой бились о щиты драконы, и кордон боевых флайсов, мергхандаров, уже стоящих на земле. В результате я поняла, что не услышала ровным счетом ничего из сценария, то есть из записи преподавателя, поэтому видео пришлось остановить.
Теперь я сидела, кусала губы и переводила взгляд с медицинской аппаратуры на занавески, с занавесок – на Ардена, с Ардена – на мергхандаров. Четверо стояли в комнате, еще четверо – за дверью. Я это знала, потому что перед уходом Торн объявил им, что они за меня отвечают головой.
Так меня еще никогда не охраняли.
С другой стороны, налетов в Ферверне тоже не было уже очень и очень давно.
Как-то мы с ними совпали. С налетами.
Разумеется, когда я заикнулась о том, чтобы пойти с ним, Торн посмотрел на меня как на безумную.
– Но я же смогла отправить этих драконов домой. Или отпустить. – Я заглянула ему в глаза.
– Драконов, которые пришли тебя защищать.
– Тогда мы этого не знали!
– Зато сейчас знаем точно, что ты остаешься здесь. Надеюсь, мне не надо тебя убеждать в том, что мне будет гораздо проще работать, зная, что ты в безопасности.
– Ты взял меня в Ниргстенграфф, – напомнила я.
– Тогда была совершенно другая ситуация.
Примерно так мы с Торном и попрощались, а теперь я сидела и ждала новостей. Наверное, в прошлом я бы сцепилась с ним из-за того, что он не позволяет мне лететь, но сегодня просто пожелала ему удачи.
– Возвращайся скорее, – сказала я.
В ответ Торн очень странно на меня посмотрел, а потом появились мергхандары и Арден.
– Ты виделся с Эллегрин?
Для Ардена это прозвучало неожиданно, как и для меня. Похоже, что, находясь рядом со мной, он одновременно находился в совершенно другой реальности, где места для меня не было. Точно так же, как в моей места не было никому, кроме Торна. Поэтому сейчас, когда мы смотрели друг на друга, это выглядело как два соединенных разрозненных пазла из разных частей картинки.
– Нет. Я не могу, – ответил наконец Арден.
Седина на его висках сейчас обозначилась четче: по крайней мере, мне казалось, что две недели назад нитей инея в его волосах было меньше.
– Не можешь?
– Я думал, Торн тебе объяснил. Мы не знаем, что может привести к активации отложенного приказа.
– Но не твое появление же. Ты с ней виделся!
– Да. В тюрьме.
– Но сейчас…
– Сейчас я ничего не могу для нее сделать, Лаура! Ни-че-го! Ты меня понимаешь?
Он настолько повысил голос, что к нам повернулись все мергхандары, а Арден поднял руки вверх.
– Прости. Не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему. Мне нелегко в этом признаться.
Я хотела сказать, что все понимаю, но в следующий момент опять оказалась «в Торне». Причем на этот раз настолько реалистично, что слышала хруст снега под моими ногами. Чувствовала силу ледяного пламени, текущую сквозь мое тело. Ко мне приближался один из командующего состава и… Сэфл.
– Как я уже сказал, ферн Ландерстерг, это происходит повсюду. Сейчас правящие держат оборону, о прорыве щитов пока сведений не поступало, но ситуация критическая.
Торн коротко кивнул и шагнул вперед.
– Действуем по протоколу.
От бьющегося за щитами пламени темнело в глазах. Сила, отзывающаяся на звериную, клубилась в груди и в кончиках сжатых в кулаки пальцев. Казалось, я сама стала этой силой и шаг за шагом приближалась к тем, кто издавал отчаянные, дикие крики, кружась над пустошами.
Черная кайма – трещина между снегом и глубинными водами океана, словно разделяла это место на две части. Первородная стихия Севера поднималась вихрями, когда драконы опускались слишком низко.
– Ферн Ландерстерг!
Мергхандар в респираторе, справа от меня, указал на падающего дракона. Дракон не парил. Не атаковал. Он просто падал, а остальные зашлись в таком рычании, что даже прозрачный от критично низкой температуры воздух содрогнулся. Он содрогнулся повторно, когда дракон, огромный мощный зверь, только что круживший вместе со всеми, без всяких видимых повреждений рухнул в снег. Дернулся.
И затих.
«Медленно раскрывайся, – так говорил отец, когда учил меня перехватывать чувства зверя. – Ты никогда не знаешь, что тебя ждет, поэтому никогда не впускай в себя чувства дракона на полную».
Я приоткрылся на сотую долю возможностей, чтобы с помощью своего дракона просканировать происходящее, и голова взорвалась ослепительной болью. Сияющей, как равнинный снег, и такой же безумной, выжигающей, смертоносной.
– Лаура!!! – Крик надо мной показался нестерпимо громким.
Я в ужасе распахнула глаза, чтобы увидеть над собой расплывающиеся лица Ардена и других медиков. Ко мне уже цепляли датчики и пластины – клеили прямо на шею, а один из помощников Ардена держал в руках инъекционную капсулу, заправляя ее в дозатор.
– Нет! – выдохнула я, перехватывая Ардена за руку. – Нет! Не надо!
– Лаура, у тебя был пульс триста пятьдесят ударов в минуту. Это даже для иртхана перебор. – Он перехватил шприц из рук ассистента. – Прости, но тебе придется…
– Я видела Торна!
– Что?!
– Я видела Торна, – выдохнула я, глядя Ардену в глаза. – Я была им.
– Это бред. Галлюцинации. – Запах антисептика ударил в сознание, несмотря на то что тампон скользнул по сгибу моего локтя.
– Нет! – Я до боли сжала пальцы на его запястье. – Арден, послушай меня! Их что-то убивает! Драконов… и это что-то убьет Торна, если я не смогу ему помочь!
Арден замирает лишь на мгновение, и я смотрю ему в глаза.
– Пожалуйста! Пожалуйста, позволь мне ему помочь.
Он медлит, но мне медлить нельзя. Я прикрываю глаза, слышу:
– Если твой пульс снова будет зашкаливать, я вколю тебе этот препарат, Лаура. Просто имей в виду.
Я не представляю, как может не зашкаливать пульс, когда вокруг тебя творится такое, но сейчас меня словно что-то не пускает назад. Я будто бьюсь о невидимую стену, бессильная что-то изменить, снова и снова. В темноте подсознания только мои собственные мысли, желание защитить Торна, помочь драконам – и что-то еще. Страшное. Темное. Холодное, как глубинная пустошь под давно и насквозь промерзшей землей.
Я даже не сразу понимаю, что это, но, когда оно касается меня, первым желанием – безотчетным, инстинктивным, звериным – приходит желание рвануться назад. Прочь из этого мрака, темноты, мерзости, окутывающей, сковывающей по рукам и ногам каким-то извращенным, черным удовольствием.
Черное удовольствие.
Сама не знаю, почему на ум приходит именно такая ассоциация, но уже не инстинктами, разумом я понимаю, что тот, кто все это делает, сейчас наслаждается. Наслаждается тем, что творится в городах, тем, что творится с драконами, тем, что творится с Торном…
Именно поэтому я ныряю в эти ощущения с головой. Окунаюсь в них, просто падаю в самую их глубину, цепляясь за корявые крючья осязания. Постукивание пальцев по подлокотнику. Грубая кожа под ладонью.
Ненависть, вплетающаяся в извращенную радость.
Сгущающаяся вокруг меня тьма настолько мерзкая, что я еле могу дышать, краем сознания еще вспоминаю слова Ардена про сердцебиение – он вырубит меня, если только… но «если только» сейчас не наступит, потому что, как мне кажется, мое сердце сейчас вовсе перестает биться. Затихает до единичных ударов, глухих, потерянных, растворяющихся в вязкой тишине.
А потом… я открываю глаза.
Передо мной мониторы – десятки мониторов, транслирующих происходящее на границах пустошей по всему Ферверну. Падающие звери надрывно кричат, и мне доставляет удовольствие душить их, взрывать их сознание, ускорять пульс, уничтожать – одного за другим. Точно так же, как будут уничтожать друг друга правящие иртханы, когда…
– Мы приняли решение объявить о разрыве помолвки, потому что у нас разные взгляды на семейную жизнь.
– До заключения помолвки вы не обговаривали вашу совместную жизнь?
– Обговаривали. К сожалению, под оговоренными нами с двух сторон обязательствами мы с ферном Ландерстергом подразумевали совершенно разные вещи. Таких несоответствий было множество, но мне достаточно уже того, что он поставил под угрозу мою жизнь и жизнь всех, кто находился в резиденции, когда привез туда Лауру Хэдфенгер.
Женщина нахмурилась:
– Поясните.
Солливер снова выдержала паузу, а потом произнесла то, зачем, собственно, сегодня сюда пришла:
– Лаура Хэдфенгер обладает непонятной, неконтролируемой и очень могущественной силой.
– О какой силе вы сейчас говорите? Это сила иртхана? Иртханессы. Она полукровка?
– Дело в том, что этого не знает никто. – Солливер подчеркнула последнее слово и с тайным наслаждением произнесла: – Никто не знает, откуда взялась ее сила и как ею управлять. Даже ферн Ландерстерг.
Глава 20
Некоторые мгновения имеют свойство превращаться в вечность. Как сейчас, когда я смотрела на часы: по ощущениям, прошел уже час, а на самом деле – всего полминуты. Я уже изучила обстановку комнаты вдоль и поперек: каждый едва заметный узор на занавесках, напоминающий ледяной вихрь, тумбочки по обе стороны кровати, даже значки на медицинской аппаратуре, но сейчас изучала все это по десятому разу. Попытка отвлечься с помощью сценарного курса с треском провалилась, когда я посреди онлайн-урока поймала себя на мысли, что представляю летящие к границам пустоши боевые флайсы и в одном из них – Торна.
Я словно была там с ним: видела его сосредоточенный взгляд, сильные руки, расстилающуюся передо мной пустошь, на границе которой бились о щиты драконы, и кордон боевых флайсов, мергхандаров, уже стоящих на земле. В результате я поняла, что не услышала ровным счетом ничего из сценария, то есть из записи преподавателя, поэтому видео пришлось остановить.
Теперь я сидела, кусала губы и переводила взгляд с медицинской аппаратуры на занавески, с занавесок – на Ардена, с Ардена – на мергхандаров. Четверо стояли в комнате, еще четверо – за дверью. Я это знала, потому что перед уходом Торн объявил им, что они за меня отвечают головой.
Так меня еще никогда не охраняли.
С другой стороны, налетов в Ферверне тоже не было уже очень и очень давно.
Как-то мы с ними совпали. С налетами.
Разумеется, когда я заикнулась о том, чтобы пойти с ним, Торн посмотрел на меня как на безумную.
– Но я же смогла отправить этих драконов домой. Или отпустить. – Я заглянула ему в глаза.
– Драконов, которые пришли тебя защищать.
– Тогда мы этого не знали!
– Зато сейчас знаем точно, что ты остаешься здесь. Надеюсь, мне не надо тебя убеждать в том, что мне будет гораздо проще работать, зная, что ты в безопасности.
– Ты взял меня в Ниргстенграфф, – напомнила я.
– Тогда была совершенно другая ситуация.
Примерно так мы с Торном и попрощались, а теперь я сидела и ждала новостей. Наверное, в прошлом я бы сцепилась с ним из-за того, что он не позволяет мне лететь, но сегодня просто пожелала ему удачи.
– Возвращайся скорее, – сказала я.
В ответ Торн очень странно на меня посмотрел, а потом появились мергхандары и Арден.
– Ты виделся с Эллегрин?
Для Ардена это прозвучало неожиданно, как и для меня. Похоже, что, находясь рядом со мной, он одновременно находился в совершенно другой реальности, где места для меня не было. Точно так же, как в моей места не было никому, кроме Торна. Поэтому сейчас, когда мы смотрели друг на друга, это выглядело как два соединенных разрозненных пазла из разных частей картинки.
– Нет. Я не могу, – ответил наконец Арден.
Седина на его висках сейчас обозначилась четче: по крайней мере, мне казалось, что две недели назад нитей инея в его волосах было меньше.
– Не можешь?
– Я думал, Торн тебе объяснил. Мы не знаем, что может привести к активации отложенного приказа.
– Но не твое появление же. Ты с ней виделся!
– Да. В тюрьме.
– Но сейчас…
– Сейчас я ничего не могу для нее сделать, Лаура! Ни-че-го! Ты меня понимаешь?
Он настолько повысил голос, что к нам повернулись все мергхандары, а Арден поднял руки вверх.
– Прости. Не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему. Мне нелегко в этом признаться.
Я хотела сказать, что все понимаю, но в следующий момент опять оказалась «в Торне». Причем на этот раз настолько реалистично, что слышала хруст снега под моими ногами. Чувствовала силу ледяного пламени, текущую сквозь мое тело. Ко мне приближался один из командующего состава и… Сэфл.
– Как я уже сказал, ферн Ландерстерг, это происходит повсюду. Сейчас правящие держат оборону, о прорыве щитов пока сведений не поступало, но ситуация критическая.
Торн коротко кивнул и шагнул вперед.
– Действуем по протоколу.
От бьющегося за щитами пламени темнело в глазах. Сила, отзывающаяся на звериную, клубилась в груди и в кончиках сжатых в кулаки пальцев. Казалось, я сама стала этой силой и шаг за шагом приближалась к тем, кто издавал отчаянные, дикие крики, кружась над пустошами.
Черная кайма – трещина между снегом и глубинными водами океана, словно разделяла это место на две части. Первородная стихия Севера поднималась вихрями, когда драконы опускались слишком низко.
– Ферн Ландерстерг!
Мергхандар в респираторе, справа от меня, указал на падающего дракона. Дракон не парил. Не атаковал. Он просто падал, а остальные зашлись в таком рычании, что даже прозрачный от критично низкой температуры воздух содрогнулся. Он содрогнулся повторно, когда дракон, огромный мощный зверь, только что круживший вместе со всеми, без всяких видимых повреждений рухнул в снег. Дернулся.
И затих.
«Медленно раскрывайся, – так говорил отец, когда учил меня перехватывать чувства зверя. – Ты никогда не знаешь, что тебя ждет, поэтому никогда не впускай в себя чувства дракона на полную».
Я приоткрылся на сотую долю возможностей, чтобы с помощью своего дракона просканировать происходящее, и голова взорвалась ослепительной болью. Сияющей, как равнинный снег, и такой же безумной, выжигающей, смертоносной.
– Лаура!!! – Крик надо мной показался нестерпимо громким.
Я в ужасе распахнула глаза, чтобы увидеть над собой расплывающиеся лица Ардена и других медиков. Ко мне уже цепляли датчики и пластины – клеили прямо на шею, а один из помощников Ардена держал в руках инъекционную капсулу, заправляя ее в дозатор.
– Нет! – выдохнула я, перехватывая Ардена за руку. – Нет! Не надо!
– Лаура, у тебя был пульс триста пятьдесят ударов в минуту. Это даже для иртхана перебор. – Он перехватил шприц из рук ассистента. – Прости, но тебе придется…
– Я видела Торна!
– Что?!
– Я видела Торна, – выдохнула я, глядя Ардену в глаза. – Я была им.
– Это бред. Галлюцинации. – Запах антисептика ударил в сознание, несмотря на то что тампон скользнул по сгибу моего локтя.
– Нет! – Я до боли сжала пальцы на его запястье. – Арден, послушай меня! Их что-то убивает! Драконов… и это что-то убьет Торна, если я не смогу ему помочь!
Арден замирает лишь на мгновение, и я смотрю ему в глаза.
– Пожалуйста! Пожалуйста, позволь мне ему помочь.
Он медлит, но мне медлить нельзя. Я прикрываю глаза, слышу:
– Если твой пульс снова будет зашкаливать, я вколю тебе этот препарат, Лаура. Просто имей в виду.
Я не представляю, как может не зашкаливать пульс, когда вокруг тебя творится такое, но сейчас меня словно что-то не пускает назад. Я будто бьюсь о невидимую стену, бессильная что-то изменить, снова и снова. В темноте подсознания только мои собственные мысли, желание защитить Торна, помочь драконам – и что-то еще. Страшное. Темное. Холодное, как глубинная пустошь под давно и насквозь промерзшей землей.
Я даже не сразу понимаю, что это, но, когда оно касается меня, первым желанием – безотчетным, инстинктивным, звериным – приходит желание рвануться назад. Прочь из этого мрака, темноты, мерзости, окутывающей, сковывающей по рукам и ногам каким-то извращенным, черным удовольствием.
Черное удовольствие.
Сама не знаю, почему на ум приходит именно такая ассоциация, но уже не инстинктами, разумом я понимаю, что тот, кто все это делает, сейчас наслаждается. Наслаждается тем, что творится в городах, тем, что творится с драконами, тем, что творится с Торном…
Именно поэтому я ныряю в эти ощущения с головой. Окунаюсь в них, просто падаю в самую их глубину, цепляясь за корявые крючья осязания. Постукивание пальцев по подлокотнику. Грубая кожа под ладонью.
Ненависть, вплетающаяся в извращенную радость.
Сгущающаяся вокруг меня тьма настолько мерзкая, что я еле могу дышать, краем сознания еще вспоминаю слова Ардена про сердцебиение – он вырубит меня, если только… но «если только» сейчас не наступит, потому что, как мне кажется, мое сердце сейчас вовсе перестает биться. Затихает до единичных ударов, глухих, потерянных, растворяющихся в вязкой тишине.
А потом… я открываю глаза.
Передо мной мониторы – десятки мониторов, транслирующих происходящее на границах пустошей по всему Ферверну. Падающие звери надрывно кричат, и мне доставляет удовольствие душить их, взрывать их сознание, ускорять пульс, уничтожать – одного за другим. Точно так же, как будут уничтожать друг друга правящие иртханы, когда…