– Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет. Просто… между нами еще ничего не решено, и все это совершенно не вовремя.
Торн глубоко вздыхает, а по ощущениям, внутри у него клокочет концентрат ледяного пламени. Если оно вырвется, мы окажемся в зимней пещере, а с носов будут свисать сосульки.
– Между нами все уже давно решено.
– Нет. – Я качаю головой. – Прости, если дала тебе повод думать, что это не так.
Хорошо, если только с носов.
– Ты сейчас издеваешься? – Он смотрит на меня. – Или ты и не прекращала это делать? Что вот это такое было?
Торн перехватывает мои пальцы и подносит к своим губам. Кожа вспыхивает ледяными искорками, которые прокатываются по запястью, по сгибу локтя, по плечу и концентрируются в области сердца, чтобы оттуда рассыпаться по всему телу.
– Это был спонтанный жест, – выкручиваюсь я.
Пытаюсь точно так же осторожно выкрутить свои пальцы из его ладони и убрать подальше от его губ, но он не отпускает, а поцелуй продолжает жечь.
– Торн, отпусти.
Он отпускает. Правда, делает это с таким видом, что все равно становится понятно: будет надо – возьмет опять. На всякий случай сую руку под одеяло, так будет уютнее. Взгляд падает на медицинскую аппаратуру, на погасший дисплей планшета, оставленного кем-то из врачей, и я опять вспоминаю Ардена. А следом за ним…
– Эллегрин! – говорю я. – Что с ней?
– Ничего. – Торн пожимает плечами. – Изолирована в доме отца, пока что в сопровождении мергхандаров Роудхорна под домашним арестом. Никаких мобильных устройств и других средств связи, ничего такого, что может стать спусковым механизмом. По крайней мере, из того, до чего может дойти моя фантазия. Проблема в том, что, когда имеешь дело с преступниками такого уровня, надо мыслить, как они. Я понятия не имею, что могли вложить в ее голову.
– А тот мергхандар, который мог отдать ей приказ или вроде того?
– Мертв.
Я потираю виски. Во всей этой истории ниточки обрываются раньше, чем мы успеваем к ним прикоснуться.
– Это не твоя забота, Лаура, – произносит он. – Решать это буду я.
Да я как-то и не собиралась. Если честно, я была искренне рада, когда смогла ему обо всем рассказать, потому что шпионка из меня, как из Бена примерный семьянин. Не говоря уже о том, что я каждый день открываю в себе какие-то новые грани заложенного в меня еще до рождения таланта. Знала бы кем – с удовольствием подарила бы ему или ей, пусть разбираются.
С яйцами, с драконами, с Мировым сообществом.
И со всем остальным заодно.
– Не хочешь быть соуправителем Аронгары, давай скажем правду, – говорю я. – О том, что со мной происходит, о том, что…
– Мы уже сообщили о том, что на тебя было совершено покушение. – Крылья его носа дрогнули. – О том, что ты находишься без сознания в резиденции под наблюдением лучших врачей, – тоже. Это большее, что следует знать Мировому сообществу. Твоя сила не просто необычная или взращенная прямым вливанием крови, как у Танны Ладэ-Гранхарсен, ты – результат никому не известного эксперимента. Того, кто проводил опыты над беременной женщиной, а потом малодушно свернул исследования и сбежал. Твоя сила не подчиняется контролю, ты угроза для мира иртханов и для мира людей. Если у меня спросят, могу ли я дать гарантию, что во время родов на тебя не слетятся посмотреть драконы со всего мира, я не смогу ее дать.
– А они могут? – поинтересовалась я. – Слететься? Чисто теоретически.
– Чисто теоретически теперь может быть все. Когда это случилось с тобой, я был на пути в тюрьму, между Айрлэнгер Харддарк и телепортом. Я чуть не обернулся прямо во флайсе, и все, что я могу сейчас сказать, – это был не просто крик о помощи, Лаура. Это был драконий зов на уровне инстинктов. Настолько сильный, что меня на мгновение выбросило из сознания иртхана, а это – можешь мне поверить – достаточно сложно сделать. Но с тобой так было всегда.
– Что значит всегда? – Я насторожилась.
– Ничего. – Торн осторожно поднялся.
– Торн, ты опять чего-то недоговариваешь?
– Всегда – это значит, что, когда ты только уехала, я почти прилетел к тебе в Рагран. Развернулся только на границе города, из-за щитов. – Он указал мне на подушки. – Тебе правда лучше сейчас отдохнуть.
– Сейчас? А потом?
– А потом пойдем разбираться с драконами. Надо же отпустить бедолаг в туалет и поесть.
Я не выдержала и расхохоталась. Настолько громко, что пришлось прикрыть рот рукой, чтобы это не выглядело неприлично.
– Торн, когда ты шутишь, становишься похожим на человека, – произнесла сквозь смех.
– Никогда к этому не стремился.
Я наигранно тяжело вздохнула.
– Жаль.
– Спи, Лаура.
– А мне в туалет можно?
У Торна стало такое лицо… такое торновское лицо, пожалуй, это уже можно использовать как имя нарицательное, когда человек или иртхан врубает ледяной взгляд и очень жестко на тебя смотрит.
– Ладно-ладно. Сплю.
Я зарылась в подушки, но все-таки приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, как Дракон номер один садится за стол и подтягивает к себе ноутбук.
– Это вместо второй кровати? – не удержалась я.
– Это вместо рабочего места в Айрлэнгер Харддарк.
Я моргнула.
– В смысле? Ты что, работаешь здесь? А пресс-конференции? А…
– Это все можно спокойно сделать отсюда. Благо спутниковую систему связи никто не отменял.
– Ты что, две недели не был в Хайрмарге?! – Я все еще не могла поверить. Да что там поверить, это даже звучало как бред!
До той самой минуты, когда Торн просто и прямо ответил:
– Да.
Глава 18
К драконам мы собрались через пару дней. За это время меня умудрились обследовать с головы до ног, от кончиков пальцев до корней волос, но не нашли причины, по которой нормальная (сомнительный факт) и в прошлом обычная женщина неожиданно отложила яйцо. Подобно моей ДНК мой состав крови менялся по десять раз на дню, и Арден только разводил руками.
– Я не представляю, как работать с таким материалом, – сказал он. – Как его анализировать – тоже.
Торн сурово промолчал – видимо, тоже не представлял, как работать с «таким материалом», и именно после этого разговора мы направились к драконам. Одежду мне доставили новую. Ту, которую я сама выбрала из разных интернет-каталогов. Торн намекнул, что пора бы это сделать, если я не хочу ходить голой.
«Ходить голой» его низким рычащим голосом прозвучало так, что я даже забросила очередной день работы над сценарием и побежала заказывать. Справедливости ради, я сама об этом просила, и он это запомнил. Он вообще запомнил слишком много всего, что было со мной связано, не считая того, что продолжал безвылазно сидеть у меня. Несмотря на то что в Хайрмарге митинги понемногу перерастали в протесты, на которых требовали справедливости для Солливер Ригхарн и раскрытия правды про реформу, которая «была не чем иным, как обходным политическим маневром».
Как-то я заикнулась о том, что ему стоит съездить в Хайрмарг, но на меня посмотрели так, что больше я на эту тему не говорила. Пусть сам решает свои драконьи дела, если мои советы ему кажутся лишними.
Ко мне пока тоже никого не пускали. Впрочем, видеть меня хотели только отец и Даргел, но если с братом я поговорила по видеосвязи, то с отцом еще не созванивалась. Не могла себя заставить снова возвращаться к тому, что между нами произошло. Мне казалось, я кое-как с этим справилась, оказалось, что нет. И даже не кое-как. Поэтому поговорила с братом, заверив, что у меня все в порядке, а заодно пообщалась с Мел, которая пожелала заговорщикам несварения на десять лет вперед, а мне – как можно скорее встать на ноги и их навестить.
– Я все-таки собираюсь сделать ей предложение, – сказал Даргел, когда его девушка скрылась в арке кухни-гостиной.
Сам брат вышел на балкон, явив видеокамере ночной Хайрмарг, окутанный дыханием Ледяной волны. Стекла были обманчиво – едва-едва – тронуты ледяным узором, но панорама города ощутимо отличалась от привычной. Во-первых, было меньше флайсов, и даже стрелы общественного транспорта не мельтешили на специально выделенных магистралях так часто. Во-вторых, высотки были подсвечены гораздо большим количеством окон, чем обычно: преимущественно все сидели дома.
За исключением тех, кто ходил на митинги в поддержку Солливер, чтоб их.
Я не считаю, что потерю ребенка можно пережить так легко, но и устраивать из этого шоу, которое устроила она, мерзко. Мне удалось посмотреть несколько видео, пока Торн отлучался в душ, и вместо сочувствия, которое я должна была испытать, мне захотелось ее придушить.
Сама не знаю почему.
– Лал? Ты меня слышишь?
– Слышу. – Я вернулась в реальность. – Прости. Задумалась о некоторых.
– Об отце?
– Не совсем. Так все-таки… предложение. – Я улыбнулась. – Давно пора. Мел у тебя мировая.
– Главное, чтобы эта мировая не отказала мне. – Даргел улыбнулся в ответ. – Иначе не представляю, как я буду жить с уязвленной мужской гордостью.
Я не выдержала и фыркнула.
– Ты даже не представляешь, как это бьет по тебе, Лал, – брат поежился, как будто Ледяная волна сквозь оконную изморозь могла перетечь в него, – когда женщина, которой ты хочешь обладать, в которую влюблен до безумия и ради которой готов на все, говорит, что не готова к браку с тобой.
Я почему-то подумала про Торна.
Про то, какими были наши отношения и какими они стали. Во что они превратились после того, как мы не захотели друг друга слышать.
– Возможно, тебе стоит понять, почему она этого не хочет?
– Почему, я знаю. У нее был парень, который предлагал ей стать его женой, и она согласилась. А после он трахнул ее лучшую подругу.
– Нет. Просто… между нами еще ничего не решено, и все это совершенно не вовремя.
Торн глубоко вздыхает, а по ощущениям, внутри у него клокочет концентрат ледяного пламени. Если оно вырвется, мы окажемся в зимней пещере, а с носов будут свисать сосульки.
– Между нами все уже давно решено.
– Нет. – Я качаю головой. – Прости, если дала тебе повод думать, что это не так.
Хорошо, если только с носов.
– Ты сейчас издеваешься? – Он смотрит на меня. – Или ты и не прекращала это делать? Что вот это такое было?
Торн перехватывает мои пальцы и подносит к своим губам. Кожа вспыхивает ледяными искорками, которые прокатываются по запястью, по сгибу локтя, по плечу и концентрируются в области сердца, чтобы оттуда рассыпаться по всему телу.
– Это был спонтанный жест, – выкручиваюсь я.
Пытаюсь точно так же осторожно выкрутить свои пальцы из его ладони и убрать подальше от его губ, но он не отпускает, а поцелуй продолжает жечь.
– Торн, отпусти.
Он отпускает. Правда, делает это с таким видом, что все равно становится понятно: будет надо – возьмет опять. На всякий случай сую руку под одеяло, так будет уютнее. Взгляд падает на медицинскую аппаратуру, на погасший дисплей планшета, оставленного кем-то из врачей, и я опять вспоминаю Ардена. А следом за ним…
– Эллегрин! – говорю я. – Что с ней?
– Ничего. – Торн пожимает плечами. – Изолирована в доме отца, пока что в сопровождении мергхандаров Роудхорна под домашним арестом. Никаких мобильных устройств и других средств связи, ничего такого, что может стать спусковым механизмом. По крайней мере, из того, до чего может дойти моя фантазия. Проблема в том, что, когда имеешь дело с преступниками такого уровня, надо мыслить, как они. Я понятия не имею, что могли вложить в ее голову.
– А тот мергхандар, который мог отдать ей приказ или вроде того?
– Мертв.
Я потираю виски. Во всей этой истории ниточки обрываются раньше, чем мы успеваем к ним прикоснуться.
– Это не твоя забота, Лаура, – произносит он. – Решать это буду я.
Да я как-то и не собиралась. Если честно, я была искренне рада, когда смогла ему обо всем рассказать, потому что шпионка из меня, как из Бена примерный семьянин. Не говоря уже о том, что я каждый день открываю в себе какие-то новые грани заложенного в меня еще до рождения таланта. Знала бы кем – с удовольствием подарила бы ему или ей, пусть разбираются.
С яйцами, с драконами, с Мировым сообществом.
И со всем остальным заодно.
– Не хочешь быть соуправителем Аронгары, давай скажем правду, – говорю я. – О том, что со мной происходит, о том, что…
– Мы уже сообщили о том, что на тебя было совершено покушение. – Крылья его носа дрогнули. – О том, что ты находишься без сознания в резиденции под наблюдением лучших врачей, – тоже. Это большее, что следует знать Мировому сообществу. Твоя сила не просто необычная или взращенная прямым вливанием крови, как у Танны Ладэ-Гранхарсен, ты – результат никому не известного эксперимента. Того, кто проводил опыты над беременной женщиной, а потом малодушно свернул исследования и сбежал. Твоя сила не подчиняется контролю, ты угроза для мира иртханов и для мира людей. Если у меня спросят, могу ли я дать гарантию, что во время родов на тебя не слетятся посмотреть драконы со всего мира, я не смогу ее дать.
– А они могут? – поинтересовалась я. – Слететься? Чисто теоретически.
– Чисто теоретически теперь может быть все. Когда это случилось с тобой, я был на пути в тюрьму, между Айрлэнгер Харддарк и телепортом. Я чуть не обернулся прямо во флайсе, и все, что я могу сейчас сказать, – это был не просто крик о помощи, Лаура. Это был драконий зов на уровне инстинктов. Настолько сильный, что меня на мгновение выбросило из сознания иртхана, а это – можешь мне поверить – достаточно сложно сделать. Но с тобой так было всегда.
– Что значит всегда? – Я насторожилась.
– Ничего. – Торн осторожно поднялся.
– Торн, ты опять чего-то недоговариваешь?
– Всегда – это значит, что, когда ты только уехала, я почти прилетел к тебе в Рагран. Развернулся только на границе города, из-за щитов. – Он указал мне на подушки. – Тебе правда лучше сейчас отдохнуть.
– Сейчас? А потом?
– А потом пойдем разбираться с драконами. Надо же отпустить бедолаг в туалет и поесть.
Я не выдержала и расхохоталась. Настолько громко, что пришлось прикрыть рот рукой, чтобы это не выглядело неприлично.
– Торн, когда ты шутишь, становишься похожим на человека, – произнесла сквозь смех.
– Никогда к этому не стремился.
Я наигранно тяжело вздохнула.
– Жаль.
– Спи, Лаура.
– А мне в туалет можно?
У Торна стало такое лицо… такое торновское лицо, пожалуй, это уже можно использовать как имя нарицательное, когда человек или иртхан врубает ледяной взгляд и очень жестко на тебя смотрит.
– Ладно-ладно. Сплю.
Я зарылась в подушки, но все-таки приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, как Дракон номер один садится за стол и подтягивает к себе ноутбук.
– Это вместо второй кровати? – не удержалась я.
– Это вместо рабочего места в Айрлэнгер Харддарк.
Я моргнула.
– В смысле? Ты что, работаешь здесь? А пресс-конференции? А…
– Это все можно спокойно сделать отсюда. Благо спутниковую систему связи никто не отменял.
– Ты что, две недели не был в Хайрмарге?! – Я все еще не могла поверить. Да что там поверить, это даже звучало как бред!
До той самой минуты, когда Торн просто и прямо ответил:
– Да.
Глава 18
К драконам мы собрались через пару дней. За это время меня умудрились обследовать с головы до ног, от кончиков пальцев до корней волос, но не нашли причины, по которой нормальная (сомнительный факт) и в прошлом обычная женщина неожиданно отложила яйцо. Подобно моей ДНК мой состав крови менялся по десять раз на дню, и Арден только разводил руками.
– Я не представляю, как работать с таким материалом, – сказал он. – Как его анализировать – тоже.
Торн сурово промолчал – видимо, тоже не представлял, как работать с «таким материалом», и именно после этого разговора мы направились к драконам. Одежду мне доставили новую. Ту, которую я сама выбрала из разных интернет-каталогов. Торн намекнул, что пора бы это сделать, если я не хочу ходить голой.
«Ходить голой» его низким рычащим голосом прозвучало так, что я даже забросила очередной день работы над сценарием и побежала заказывать. Справедливости ради, я сама об этом просила, и он это запомнил. Он вообще запомнил слишком много всего, что было со мной связано, не считая того, что продолжал безвылазно сидеть у меня. Несмотря на то что в Хайрмарге митинги понемногу перерастали в протесты, на которых требовали справедливости для Солливер Ригхарн и раскрытия правды про реформу, которая «была не чем иным, как обходным политическим маневром».
Как-то я заикнулась о том, что ему стоит съездить в Хайрмарг, но на меня посмотрели так, что больше я на эту тему не говорила. Пусть сам решает свои драконьи дела, если мои советы ему кажутся лишними.
Ко мне пока тоже никого не пускали. Впрочем, видеть меня хотели только отец и Даргел, но если с братом я поговорила по видеосвязи, то с отцом еще не созванивалась. Не могла себя заставить снова возвращаться к тому, что между нами произошло. Мне казалось, я кое-как с этим справилась, оказалось, что нет. И даже не кое-как. Поэтому поговорила с братом, заверив, что у меня все в порядке, а заодно пообщалась с Мел, которая пожелала заговорщикам несварения на десять лет вперед, а мне – как можно скорее встать на ноги и их навестить.
– Я все-таки собираюсь сделать ей предложение, – сказал Даргел, когда его девушка скрылась в арке кухни-гостиной.
Сам брат вышел на балкон, явив видеокамере ночной Хайрмарг, окутанный дыханием Ледяной волны. Стекла были обманчиво – едва-едва – тронуты ледяным узором, но панорама города ощутимо отличалась от привычной. Во-первых, было меньше флайсов, и даже стрелы общественного транспорта не мельтешили на специально выделенных магистралях так часто. Во-вторых, высотки были подсвечены гораздо большим количеством окон, чем обычно: преимущественно все сидели дома.
За исключением тех, кто ходил на митинги в поддержку Солливер, чтоб их.
Я не считаю, что потерю ребенка можно пережить так легко, но и устраивать из этого шоу, которое устроила она, мерзко. Мне удалось посмотреть несколько видео, пока Торн отлучался в душ, и вместо сочувствия, которое я должна была испытать, мне захотелось ее придушить.
Сама не знаю почему.
– Лал? Ты меня слышишь?
– Слышу. – Я вернулась в реальность. – Прости. Задумалась о некоторых.
– Об отце?
– Не совсем. Так все-таки… предложение. – Я улыбнулась. – Давно пора. Мел у тебя мировая.
– Главное, чтобы эта мировая не отказала мне. – Даргел улыбнулся в ответ. – Иначе не представляю, как я буду жить с уязвленной мужской гордостью.
Я не выдержала и фыркнула.
– Ты даже не представляешь, как это бьет по тебе, Лал, – брат поежился, как будто Ледяная волна сквозь оконную изморозь могла перетечь в него, – когда женщина, которой ты хочешь обладать, в которую влюблен до безумия и ради которой готов на все, говорит, что не готова к браку с тобой.
Я почему-то подумала про Торна.
Про то, какими были наши отношения и какими они стали. Во что они превратились после того, как мы не захотели друг друга слышать.
– Возможно, тебе стоит понять, почему она этого не хочет?
– Почему, я знаю. У нее был парень, который предлагал ей стать его женой, и она согласилась. А после он трахнул ее лучшую подругу.