– Все живы?! – вырвалось у меня.
– Ну я – как видишь. – Он усмехнулся. – Ты меня даже не приморозила как следует, а так, слегка припечатала.
– Без комментариев, – произнес Торн, и Арден, явно собиравшийся продолжить, осекся.
Дальше меня просто осматривали: проверяли реакцию – с ней все было в порядке, движения – хотя тело было слабым, с моторикой все тоже было хорошо, сделали кучу анализов, поговорили, чтобы проверить речь, и все это происходило так быстро, что я не успевала даже сосредоточиться на чем-то другом.
Пластины и датчики сменяли один другой, когда от меня наконец-то отстали с портативными анализаторами и прочей медицинской аппаратурой, я была счастлива, что от меня отстали.
Короткий комментарий Ардена:
– Все показатели в норме, утром сделаем повторные тесты, – стал просто освобождением.
– Торн, я ведь не убила того… мергхандара? – спросила я, когда за врачами наконец-то закрылась дверь.
Торн покачал головой.
Я глубоко вздохнула. Попыталась сесть, но голова тут же закружилась, и мне пришлось сползти на подушки.
– Мне сейчас очень тяжело говорить, – произнесла я, и это была чистая правда. Слабость накатывала волнами, из-за чего временами еле ворочался язык. Иногда все было нормально, а иногда – еле ворочался.
– Поэтому тебе лучше поспать.
Ну уж нет.
– Поэтому я буду тебе благодарна, если ты мне все расскажешь без наводящих вопросов. Пожалуйста, Торн. Ты же помнишь, что все наши проблемы начались именно из-за того, что мы считали, что «это подождет».
На эту небольшую, по сути, тираду у меня ушли все силы. Торн развернулся, отошел к столу, и я уже почти успела на него обидеться – мне показалось, что он снова собирается уйти от разговора, когда Дракон номер один все-таки обернулся. Опустился на край стола, сомкнув на нем руки, пристально посмотрел на меня.
– Ты хочешь знать, что ты сделала, Лаура. Я лучше покажу.
Он взял ноутбук и приблизился ко мне. На записи с видеокамер было видно, как я бросаюсь к Верражу, как обнимаю его. Как за моей спиной распахиваются крылья, разрывая одежду. У меня были крылья?! Я смотрела на фиолетовое пламя, окутывающее нас, и на то, как я укрываю перепуганную Гринни и раненого Верража. А потом пламя начало уплотняться, становясь прозрачным, и от меня к зверятам протянулись тонкие фиолетовые нити.
– Э-э-э… это что? – спросила я.
Потому что то, что происходило на экране, было похоже на…
– Я что, отложила яйцо?
Торн улыбнулся.
– Не совсем. Ты их защитила. Вот так, по-драконьи. Но в общем-то ты права – это похоже на яйцо.
– Это не похоже, это и есть яйцо!
Я смотрела, как мы втроем запечатываемся в прозрачной скорлупе, увидела, как Арден бросается к нам и как в комнату вбегают мергхандары.
– Благодаря тебе Верраж выжил. Ты его исцелила. И себя.
Суета с яйцом не стихала до той минуты, пока в комнату не влетел Торн. Я увидела, как его пламя соприкасается со стенкой защиты и как она лопается. Увидела, как он поднимает меня на руки.
– Арден сказал, что Верраж тебя задел. Но, когда я тебя принес к медикам, на тебе не было ни царапины.
– Ум-м-м-м… – многозначительно сказала я.
– Это еще не все.
Торн переключился на записи с внешних камер. Сначала в белом мареве Ледяной волны вокруг резиденции сложно было что-то разобрать, а потом я поняла, что нас окружают драконы. Ледяные драконы, десятки или даже сотни драконов, расположившихся вокруг дома. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то кружил над парком.
Ага. Понятно.
– То есть я создала яйцо, и ко мне прилетели драконы, – сказала вслух. – Да. Круто.
Торн захлопнул ноутбук.
– Это не запись, Лаура. Это камеры в режиме реального времени. Каким-то образом ты держишь их здесь.
Вот именно драконов мне для полного счастья и не хватало. Здесь, в режиме реального времени.
– Как? – задаю я риторический вопрос, хотя в моем случае он больше чем животрепещущий.
– Хотел бы я это знать.
Торн отворачивается, якобы чтобы отнести ноутбук на стол, но отворачивается он слишком резко, а еще меня слишком резко полосует упавшей между мной и его чувствами ледяной стеной. Если до этого я его чувствовала, хотя и не отдавала себе в этом отчет, сейчас передо мной просто Торнгер Ландерстерг, его Драконье ледянейшество номер один, которое в привычном образе «Сугроб версия 1.0».
Меня даже не это обижает, сколько тот факт, что после всего он мне не доверяет. О каких вообще отношениях может идти речь, когда нет доверия?
– Сейчас тебе лучше отдохнуть, – говорит он, обернувшись.
– Сейчас мне лучше всего узнать правду.
– Правду я тебе только что рассказал.
– Всю? – уточняю я. – Или, как всегда, осталось кое-что, о чем ты забыл упомянуть и из-за чего в ближайшее время вполне способен превратиться в ходячий ледяной штырь?
У меня нет сил толком высказать ему все, что я по этому поводу думаю, и это обидно вдвойне. Обидно, что вокруг резиденции сидят драконы, я чуть не снесла яйцо (ладно, «снесла» это не то слово), спасла себя и Верража, а мне даже до конца рассказать все нельзя.
– Знаешь что, Торн? – говорю я. – Иди-ка ты к драконам. Скажи им, что я их больше не держу, и тебя тоже больше не держу. Пусть приходит Арден и смотрит, как я сплю. Он тоже всей правды не говорит, но от этого мне не горячо и не холодно.
Я закрываю глаза и сползаю пониже под одеяло.
– Лаура. Ты не понимаешь…
Глаза приходится открыть.
– Так объясни мне! Как я пойму, если ты мне ничего не говоришь? Или ты правда считаешь, что для меня лучше оставаться в блаженном неведении?! Знаешь, почему у меня не было даже всплеска пламени, когда я узнала о беременности Солливер?! Потому что ты мне сказал о ее беременности! Потому что я узнала об этом от тебя!
Я сорвала с себя все проводные датчики, из-за чего аппаратура опять возмущенно завопила, а с беспроводными можно было спокойно свернуться клубочком под одеялом, что я и сделала.
– Хорошо. – Торн приблизился и снова опустился рядом со мной на кровать. – Солливер. Помолвка с ней расторгнута, и сейчас она занимается тем, что записывает провокационные видео, собирающие в торговых центрах митинги, которые полиция уже устала гонять. Очень многие с ней согласны – в том, что она потеряла ребенка из-за того, что я привез тебя. Кадгар уволился пару дней назад, не выдержал прессинга, нового пресс-секретаря я пока не нашел. Мои рейтинги сейчас переживают не лучшие времена, реформу называют показухой и желанием подняться за счет привлечения большего числа избирателей среди людей. Крейд сбежал. Твой выброс пламени спровоцировал небывалую аномалию, притянувшую драконов, и теперь Мировое сообщество требует предоставить записи камер и дать разъяснения по поводу происходящего.
По мере того как он говорил, его голос из обычного ледяного становился все ниже и ниже, срываясь чуть ли не на рычание.
– Как думаешь, почему я не хочу обо всем этом с тобой говорить, Лаура?! Потому что я до одури, безумно боюсь, что с тобой что-нибудь случится. Боюсь тебя потерять. Боюсь, что вся медицина мира не справится с тем, во что тебя превратили, и тогда…
Он осекся, а я замерла. От полоснувших меня чувств стало зябко даже под одеялом. Зябко и в то же время тепло. Я все-таки села на постели в тот момент, когда он уже собирался подняться. Накрыла его руку своей, и захоти он ее сейчас отнять, сделал бы это, не особо утруждаясь.
Но он не захотел.
Торн взглянул на меня, и в это мгновение меня почему-то ударило в сердце с такой силой, что я на миг перестала дышать. Я видела взгляд иртхана и дракона одновременно, как это возможно, не представляла, но этот внутренний взгляд застывшего под властью человека зверя был не менее проникновенным и близким.
– Во-первых, меня превратили не во что, а в кого-то. Смею заметить, что при всех своих талантах откладывать странные яйца и призывать драконов, не призывая их, я по-прежнему остаюсь человеком… ну или просто непонятно кем женского пола. Надеюсь, тебя это не смущает?
В синих глазах полыхнуло пламя, но я опередила Торна:
– Мы справимся со всем вместе, – сказала тихо. – Помнишь, я сказала, что я с тобой? Надеюсь, что и ты со мной, Торн. Вся медицина мира, может быть, даже не представляет, что со мной делать, но мы справимся. Только если ты со мной. Ты же со мной?
Он судорожно вздохнул, а потом снова притянул меня к себе. Я обняла его в ответ, и, поскольку объятия получились слабенькими, Торн поднял подушки повыше и устроил меня на своей груди.
– Две недели вышли насыщенными, – сказала я.
– Очень, – подтвердил он.
– И что Мировое сообщество хочет… в смысле, зачем ему внутренние камеры?
Торн ощутимо напрягся.
– Затем, что Халлорану нужно средство давления на меня. То, что я показал тебе… твоя сила не для всех, Лаура. Не для глаз иртханов, не говоря уже про людей.
– Халлоран хотел мне помочь, – напомнила я.
– Умереть? – Торн усмехнулся. – Ферверн всегда был отдельно стоящим государством. Несмотря на то что наши правители входили в Мировой совет со дня его основания, мы всегда держались особняком. Многим это не нравится, сейчас – особенно. Халлорану это не нравится вдвойне. Он привык, что его власть простирается за пределы Аронгары, и то, что она не может зацепить Ферверн…
– Может, стоит дать ему то, что он хочет? – спросила я.
– То есть?
– Если он хочет принимать участие в политике Ферверна, пусть принимает. С условием, что ты – и любой член правления в равной степени смогут принимать участие в политике Аронгары.
– Нужна мне его Аронгара. – Торн усмехается, а я тянусь к его губам и касаюсь уголка кончиками пальцев.
Всего лишь одно мгновение – и он перестает улыбаться, а я отдергиваю руку, как будто обожглась. Этот неосознанный жест, который совершенно не в тему, не к месту и которого не должно было быть… что это вообще было?!
Я пытаюсь отодвинуться, но он меня не пускает.
– Куда ты опять собралась, Лаура?
– На подушки.
– Ну я – как видишь. – Он усмехнулся. – Ты меня даже не приморозила как следует, а так, слегка припечатала.
– Без комментариев, – произнес Торн, и Арден, явно собиравшийся продолжить, осекся.
Дальше меня просто осматривали: проверяли реакцию – с ней все было в порядке, движения – хотя тело было слабым, с моторикой все тоже было хорошо, сделали кучу анализов, поговорили, чтобы проверить речь, и все это происходило так быстро, что я не успевала даже сосредоточиться на чем-то другом.
Пластины и датчики сменяли один другой, когда от меня наконец-то отстали с портативными анализаторами и прочей медицинской аппаратурой, я была счастлива, что от меня отстали.
Короткий комментарий Ардена:
– Все показатели в норме, утром сделаем повторные тесты, – стал просто освобождением.
– Торн, я ведь не убила того… мергхандара? – спросила я, когда за врачами наконец-то закрылась дверь.
Торн покачал головой.
Я глубоко вздохнула. Попыталась сесть, но голова тут же закружилась, и мне пришлось сползти на подушки.
– Мне сейчас очень тяжело говорить, – произнесла я, и это была чистая правда. Слабость накатывала волнами, из-за чего временами еле ворочался язык. Иногда все было нормально, а иногда – еле ворочался.
– Поэтому тебе лучше поспать.
Ну уж нет.
– Поэтому я буду тебе благодарна, если ты мне все расскажешь без наводящих вопросов. Пожалуйста, Торн. Ты же помнишь, что все наши проблемы начались именно из-за того, что мы считали, что «это подождет».
На эту небольшую, по сути, тираду у меня ушли все силы. Торн развернулся, отошел к столу, и я уже почти успела на него обидеться – мне показалось, что он снова собирается уйти от разговора, когда Дракон номер один все-таки обернулся. Опустился на край стола, сомкнув на нем руки, пристально посмотрел на меня.
– Ты хочешь знать, что ты сделала, Лаура. Я лучше покажу.
Он взял ноутбук и приблизился ко мне. На записи с видеокамер было видно, как я бросаюсь к Верражу, как обнимаю его. Как за моей спиной распахиваются крылья, разрывая одежду. У меня были крылья?! Я смотрела на фиолетовое пламя, окутывающее нас, и на то, как я укрываю перепуганную Гринни и раненого Верража. А потом пламя начало уплотняться, становясь прозрачным, и от меня к зверятам протянулись тонкие фиолетовые нити.
– Э-э-э… это что? – спросила я.
Потому что то, что происходило на экране, было похоже на…
– Я что, отложила яйцо?
Торн улыбнулся.
– Не совсем. Ты их защитила. Вот так, по-драконьи. Но в общем-то ты права – это похоже на яйцо.
– Это не похоже, это и есть яйцо!
Я смотрела, как мы втроем запечатываемся в прозрачной скорлупе, увидела, как Арден бросается к нам и как в комнату вбегают мергхандары.
– Благодаря тебе Верраж выжил. Ты его исцелила. И себя.
Суета с яйцом не стихала до той минуты, пока в комнату не влетел Торн. Я увидела, как его пламя соприкасается со стенкой защиты и как она лопается. Увидела, как он поднимает меня на руки.
– Арден сказал, что Верраж тебя задел. Но, когда я тебя принес к медикам, на тебе не было ни царапины.
– Ум-м-м-м… – многозначительно сказала я.
– Это еще не все.
Торн переключился на записи с внешних камер. Сначала в белом мареве Ледяной волны вокруг резиденции сложно было что-то разобрать, а потом я поняла, что нас окружают драконы. Ледяные драконы, десятки или даже сотни драконов, расположившихся вокруг дома. Кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то кружил над парком.
Ага. Понятно.
– То есть я создала яйцо, и ко мне прилетели драконы, – сказала вслух. – Да. Круто.
Торн захлопнул ноутбук.
– Это не запись, Лаура. Это камеры в режиме реального времени. Каким-то образом ты держишь их здесь.
Вот именно драконов мне для полного счастья и не хватало. Здесь, в режиме реального времени.
– Как? – задаю я риторический вопрос, хотя в моем случае он больше чем животрепещущий.
– Хотел бы я это знать.
Торн отворачивается, якобы чтобы отнести ноутбук на стол, но отворачивается он слишком резко, а еще меня слишком резко полосует упавшей между мной и его чувствами ледяной стеной. Если до этого я его чувствовала, хотя и не отдавала себе в этом отчет, сейчас передо мной просто Торнгер Ландерстерг, его Драконье ледянейшество номер один, которое в привычном образе «Сугроб версия 1.0».
Меня даже не это обижает, сколько тот факт, что после всего он мне не доверяет. О каких вообще отношениях может идти речь, когда нет доверия?
– Сейчас тебе лучше отдохнуть, – говорит он, обернувшись.
– Сейчас мне лучше всего узнать правду.
– Правду я тебе только что рассказал.
– Всю? – уточняю я. – Или, как всегда, осталось кое-что, о чем ты забыл упомянуть и из-за чего в ближайшее время вполне способен превратиться в ходячий ледяной штырь?
У меня нет сил толком высказать ему все, что я по этому поводу думаю, и это обидно вдвойне. Обидно, что вокруг резиденции сидят драконы, я чуть не снесла яйцо (ладно, «снесла» это не то слово), спасла себя и Верража, а мне даже до конца рассказать все нельзя.
– Знаешь что, Торн? – говорю я. – Иди-ка ты к драконам. Скажи им, что я их больше не держу, и тебя тоже больше не держу. Пусть приходит Арден и смотрит, как я сплю. Он тоже всей правды не говорит, но от этого мне не горячо и не холодно.
Я закрываю глаза и сползаю пониже под одеяло.
– Лаура. Ты не понимаешь…
Глаза приходится открыть.
– Так объясни мне! Как я пойму, если ты мне ничего не говоришь? Или ты правда считаешь, что для меня лучше оставаться в блаженном неведении?! Знаешь, почему у меня не было даже всплеска пламени, когда я узнала о беременности Солливер?! Потому что ты мне сказал о ее беременности! Потому что я узнала об этом от тебя!
Я сорвала с себя все проводные датчики, из-за чего аппаратура опять возмущенно завопила, а с беспроводными можно было спокойно свернуться клубочком под одеялом, что я и сделала.
– Хорошо. – Торн приблизился и снова опустился рядом со мной на кровать. – Солливер. Помолвка с ней расторгнута, и сейчас она занимается тем, что записывает провокационные видео, собирающие в торговых центрах митинги, которые полиция уже устала гонять. Очень многие с ней согласны – в том, что она потеряла ребенка из-за того, что я привез тебя. Кадгар уволился пару дней назад, не выдержал прессинга, нового пресс-секретаря я пока не нашел. Мои рейтинги сейчас переживают не лучшие времена, реформу называют показухой и желанием подняться за счет привлечения большего числа избирателей среди людей. Крейд сбежал. Твой выброс пламени спровоцировал небывалую аномалию, притянувшую драконов, и теперь Мировое сообщество требует предоставить записи камер и дать разъяснения по поводу происходящего.
По мере того как он говорил, его голос из обычного ледяного становился все ниже и ниже, срываясь чуть ли не на рычание.
– Как думаешь, почему я не хочу обо всем этом с тобой говорить, Лаура?! Потому что я до одури, безумно боюсь, что с тобой что-нибудь случится. Боюсь тебя потерять. Боюсь, что вся медицина мира не справится с тем, во что тебя превратили, и тогда…
Он осекся, а я замерла. От полоснувших меня чувств стало зябко даже под одеялом. Зябко и в то же время тепло. Я все-таки села на постели в тот момент, когда он уже собирался подняться. Накрыла его руку своей, и захоти он ее сейчас отнять, сделал бы это, не особо утруждаясь.
Но он не захотел.
Торн взглянул на меня, и в это мгновение меня почему-то ударило в сердце с такой силой, что я на миг перестала дышать. Я видела взгляд иртхана и дракона одновременно, как это возможно, не представляла, но этот внутренний взгляд застывшего под властью человека зверя был не менее проникновенным и близким.
– Во-первых, меня превратили не во что, а в кого-то. Смею заметить, что при всех своих талантах откладывать странные яйца и призывать драконов, не призывая их, я по-прежнему остаюсь человеком… ну или просто непонятно кем женского пола. Надеюсь, тебя это не смущает?
В синих глазах полыхнуло пламя, но я опередила Торна:
– Мы справимся со всем вместе, – сказала тихо. – Помнишь, я сказала, что я с тобой? Надеюсь, что и ты со мной, Торн. Вся медицина мира, может быть, даже не представляет, что со мной делать, но мы справимся. Только если ты со мной. Ты же со мной?
Он судорожно вздохнул, а потом снова притянул меня к себе. Я обняла его в ответ, и, поскольку объятия получились слабенькими, Торн поднял подушки повыше и устроил меня на своей груди.
– Две недели вышли насыщенными, – сказала я.
– Очень, – подтвердил он.
– И что Мировое сообщество хочет… в смысле, зачем ему внутренние камеры?
Торн ощутимо напрягся.
– Затем, что Халлорану нужно средство давления на меня. То, что я показал тебе… твоя сила не для всех, Лаура. Не для глаз иртханов, не говоря уже про людей.
– Халлоран хотел мне помочь, – напомнила я.
– Умереть? – Торн усмехнулся. – Ферверн всегда был отдельно стоящим государством. Несмотря на то что наши правители входили в Мировой совет со дня его основания, мы всегда держались особняком. Многим это не нравится, сейчас – особенно. Халлорану это не нравится вдвойне. Он привык, что его власть простирается за пределы Аронгары, и то, что она не может зацепить Ферверн…
– Может, стоит дать ему то, что он хочет? – спросила я.
– То есть?
– Если он хочет принимать участие в политике Ферверна, пусть принимает. С условием, что ты – и любой член правления в равной степени смогут принимать участие в политике Аронгары.
– Нужна мне его Аронгара. – Торн усмехается, а я тянусь к его губам и касаюсь уголка кончиками пальцев.
Всего лишь одно мгновение – и он перестает улыбаться, а я отдергиваю руку, как будто обожглась. Этот неосознанный жест, который совершенно не в тему, не к месту и которого не должно было быть… что это вообще было?!
Я пытаюсь отодвинуться, но он меня не пускает.
– Куда ты опять собралась, Лаура?
– На подушки.