– А меня что, не спрашивают? – в сотый уже, наверное, раз осведомилась я.
– Нет, – хором ответили обе женщины, а Изабо с легким сожалением добавила:
– Ты в самом деле не знаешь еще многого о вампирах.
Да, не знаю… но кто меня просветит? И когда?
Глава 24
«И узрел я вдали черную тучу, укрывшую землю. Землю и душу мою покрыла она, и нахлынуло море, ставшее зловонным в ожидании ада и смертной тени, и буря разразилась надо мною».
Прочитав вслух это место из «Aurora Consurgens», я набрала на компьютере заметку. Так мой анонимный автор описывал нигредо – одну из стадий алхимической трансформации, когда ртуть и свинец испускают пары́, опасные для здоровья алхимика. Горгулья с рисунка Бурго Ле Нуар весьма выразительно зажала нос.
– Одевайся, поедем верхом.
Я подняла голову от рукописи.
– Я обещала Мэтью тебя выгуливать. Он сказал, тебе это нужно для здоровья.
– Ты не обязана, Изабо. Доменико и колдовская вода вывели из меня весь адреналин, если ты об этом.
– Мэтью наверняка тебе говорил, как взвинчивает вампира запах паники.
– Маркус говорил, – уточнила я. – С его слов я знаю, какой у паники вкус, – а запах какой?
– Такой же, как и вкус, – пожала плечами Изабо. – Может быть, чуть экзотичней, с оттенком мускуса. Меня он не особенно привлекает – предпочитаю убивать на охоте, – но склонности у всех разные.
– Приступы паники у меня теперь случаются редко. Тебе совсем не обязательно ездить со мной верхом.
– А почему, ты думаешь, они стали реже?
– Если честно, не знаю, – вздохнула я.
– Как давно они у тебя?
– С семи лет.
– Причина тебе известна?
– Смерть родителей. Их убили в Нигерии.
– Ты получила фотографию… из-за нее Мэтью тебя и привез сюда.
Я кивнула, и губы Изабо сжались в знакомую жесткую линию.
– Свиньи.
Их можно было обозвать и похуже, но «свиньи» тоже годились. Хорошо бы и Доменико Микеле включить в эту категорию.
– Паника паникой, – решительно добавила Изабо, – но гулять мы с гобой будем, потому что так хочет Мэтью.
Я выключила компьютер и пошла переодеваться. Бриджи, аккуратно сложенные Мартой, лежали в ванной, а жилет, сапоги и шлем я оставила на конюшне. Надев теплые носки, мокасины, бриджи и водолазку, я сошла вниз.
– Я здесь, – позвала Изабо из небольшой комнаты, окрашенной в теплый терракотовый цвет.
На стенах висели рога и тарелки, в старинном буфете с успехом поместилась бы вся посуда какой-нибудь сельской гостиницы. Изабо, читавшая «Монд», оглядела меня с головы до ног:
– Марта говорит, ты хорошо спала.
– Да, спасибо. – Я переминалась с ноги на ногу, как в кабинете директора школы.
Марта, очень вовремя подоспевшая с чайником, тоже меня проинспектировала.
– Так-то лучше, – изрекла она, протягивая кружку, и удалилась, лишь когда Изабо отложила газету.
На конюшне Изабо помогла мне натянуть сапоги и стояла рядом, пока я надевала шлем и жилет. Мэтью, видимо, оставил ей четкие указания. На ней самой была только стеганая куртка – для вампиров с их относительной несокрушимостью все куда проще.
В леваде бок о бок стояли Фиддат и Ракаса – совершенно одинаковые, включая дамские седла.
– Жорж неправильно заседлал Ракасу, – сказала я. – Я боком не езжу.
– Что, страшно? – поддразнила Изабо.
– Нет! – Я подавила гнев. – Просто мужские седла мне больше нравятся.
– Откуда тебе знать? – Изумрудные глаза светились лукавством.
Ракаса топнула и посмотрела через плечо – поедем, мол, или лясы будем точить?
«Потерпи», – мысленно ответила я, вскинув себе на колено ее переднюю ногу.
– Жорж все проверил, – скучающим тоном обронила Изабо.
– Я сама проверяю всех лошадей, на которых сажусь. – Я осмотрела копыта, подергала за узду, просунула пальцы под седло.
– Филипп тоже так делал, – с невольным уважением вспомнила Изабо.
Едва дождавшись, когда я закончу, она подвела Фиддат к лесенке, помогла мне забраться в странное седло и села сама. При одном взгляде на нее я поняла, что меня ждут занимательные впечатления. Изабо держалась в седле лучше Мэтью, лучше всех известных мне конников.
– Пройдитесь-ка шагом, – скомандовала она. – Хочу убедиться, что ты не убьешься.
– Капельку веры, Изабо.
«Не дай мне упасть, – взмолилась я мысленно, – и всю жизнь будешь получать по яблоку в день». Ракаса в ответ запрядала ушами и тихонько заржала. Мы дважды объехали леваду и остановились прямехонько перед хозяйкой.
– Ну что, довольна?
– Ты ездишь лучше, чем я думала, – признала она. – Возможно, ты и барьеры берешь, но я обещала Мэтью, что этого мы делать не будем.
– Много же обещаний он с тебя взял, – пробормотала я, надеясь, что она не услышит.
– Да, и некоторые из них не так легко выполнить.
Мы выехали в открытые ворота левады. Жорж взял под козырек и закрыл их за нами, улыбаясь и качая головой.
Изабо старалась ехать по ровной местности, пока я привыкала к седлу. Весь фокус был в том, чтобы держаться прямо, как бы ни сносило вбок.
– В общем, не так уж и плохо, – сказала я минут через двадцать.
– Теперь, когда у дамских седел две луки, стало легче. Раньше наших лошадей мужчинам приходилось водить под уздцы, – с отвращением в голосе пояснила Изабо, – но потом королева-итальянка ввела луку и стремя, чтобы править самой. Любовница ее мужа ездила по-мужски и сопровождала короля повсюду, а Екатерина сидела дома – какая жена это стерпит? – Она смерила мня гневным взглядом. – Шлюха Генриха[45], между прочим, была твоей тезкой.
– Я бы с Екатериной Медичи связываться не стала.
– Эта фаворитка, Диана де Пуатье, была опасной женщиной, – помрачнела Изабо. – Колдуньей.
– Фигурально или в прямом смысле?
– И то и другое. – Таким голосом только старую краску сдирать.
Я засмеялась, и она, удивившись немного, присоединилась ко мне.
Вскоре Изабо приподнялась на седле и принюхалась.
– Что там? – Я в тревоге натянула поводья.
– Кролик. – Она пустила Фиддат легким галопом, я старалась не отставать (у меня не было никакого желания проверять, так ли трудно выследить в лесу колдуна, как говорил Мэтью).
Через перелесок мы выбрались в поле. Изабо придержала Фиддат, я – Ракасу.
– Видела когда-нибудь, как вампир убивает? – спросила она, следя за моей реакцией.
– Нет, – спокойно ответила я.
– Кролики маленькие, с них и начнем. Жди здесь. – Она легко соскочила с седла, Фиддат послушно стояла на месте. – Диана, – сказала Изабо резко, не сводя глаз с добычи, – ко мне нельзя подходить, когда я охочусь и когда ем. Понятно?
– Да.
Изабо хочет затравить кролика и выпить его кровь у меня на глазах? Тогда у меня нет ни малейшего желания к ней приближаться.
Вампирша понеслась по траве с такой быстротой, что превратилась в размытое пятно. Замедлив на одно мгновение бег – так сокол замирает, прежде чем пасть на добычу, – она сгребла испуганного кролика за уши, торжествующе воздела над головой и вонзила зубы прямо ему в сердце.
Кролики, может, и маленькие, но крови в них, если пожирать живьем, на удивление много. Это было ужасно. Изабо досуха высосала зверька, который быстро перестал дергаться, вытерла рот его шкуркой, швырнула тушку в траву и три секунды спустя снова очутилась в седле. Щеки у нее слегка зарумянились, глаза сверкали ярче обыкновенного.
– Нет, – хором ответили обе женщины, а Изабо с легким сожалением добавила:
– Ты в самом деле не знаешь еще многого о вампирах.
Да, не знаю… но кто меня просветит? И когда?
Глава 24
«И узрел я вдали черную тучу, укрывшую землю. Землю и душу мою покрыла она, и нахлынуло море, ставшее зловонным в ожидании ада и смертной тени, и буря разразилась надо мною».
Прочитав вслух это место из «Aurora Consurgens», я набрала на компьютере заметку. Так мой анонимный автор описывал нигредо – одну из стадий алхимической трансформации, когда ртуть и свинец испускают пары́, опасные для здоровья алхимика. Горгулья с рисунка Бурго Ле Нуар весьма выразительно зажала нос.
– Одевайся, поедем верхом.
Я подняла голову от рукописи.
– Я обещала Мэтью тебя выгуливать. Он сказал, тебе это нужно для здоровья.
– Ты не обязана, Изабо. Доменико и колдовская вода вывели из меня весь адреналин, если ты об этом.
– Мэтью наверняка тебе говорил, как взвинчивает вампира запах паники.
– Маркус говорил, – уточнила я. – С его слов я знаю, какой у паники вкус, – а запах какой?
– Такой же, как и вкус, – пожала плечами Изабо. – Может быть, чуть экзотичней, с оттенком мускуса. Меня он не особенно привлекает – предпочитаю убивать на охоте, – но склонности у всех разные.
– Приступы паники у меня теперь случаются редко. Тебе совсем не обязательно ездить со мной верхом.
– А почему, ты думаешь, они стали реже?
– Если честно, не знаю, – вздохнула я.
– Как давно они у тебя?
– С семи лет.
– Причина тебе известна?
– Смерть родителей. Их убили в Нигерии.
– Ты получила фотографию… из-за нее Мэтью тебя и привез сюда.
Я кивнула, и губы Изабо сжались в знакомую жесткую линию.
– Свиньи.
Их можно было обозвать и похуже, но «свиньи» тоже годились. Хорошо бы и Доменико Микеле включить в эту категорию.
– Паника паникой, – решительно добавила Изабо, – но гулять мы с гобой будем, потому что так хочет Мэтью.
Я выключила компьютер и пошла переодеваться. Бриджи, аккуратно сложенные Мартой, лежали в ванной, а жилет, сапоги и шлем я оставила на конюшне. Надев теплые носки, мокасины, бриджи и водолазку, я сошла вниз.
– Я здесь, – позвала Изабо из небольшой комнаты, окрашенной в теплый терракотовый цвет.
На стенах висели рога и тарелки, в старинном буфете с успехом поместилась бы вся посуда какой-нибудь сельской гостиницы. Изабо, читавшая «Монд», оглядела меня с головы до ног:
– Марта говорит, ты хорошо спала.
– Да, спасибо. – Я переминалась с ноги на ногу, как в кабинете директора школы.
Марта, очень вовремя подоспевшая с чайником, тоже меня проинспектировала.
– Так-то лучше, – изрекла она, протягивая кружку, и удалилась, лишь когда Изабо отложила газету.
На конюшне Изабо помогла мне натянуть сапоги и стояла рядом, пока я надевала шлем и жилет. Мэтью, видимо, оставил ей четкие указания. На ней самой была только стеганая куртка – для вампиров с их относительной несокрушимостью все куда проще.
В леваде бок о бок стояли Фиддат и Ракаса – совершенно одинаковые, включая дамские седла.
– Жорж неправильно заседлал Ракасу, – сказала я. – Я боком не езжу.
– Что, страшно? – поддразнила Изабо.
– Нет! – Я подавила гнев. – Просто мужские седла мне больше нравятся.
– Откуда тебе знать? – Изумрудные глаза светились лукавством.
Ракаса топнула и посмотрела через плечо – поедем, мол, или лясы будем точить?
«Потерпи», – мысленно ответила я, вскинув себе на колено ее переднюю ногу.
– Жорж все проверил, – скучающим тоном обронила Изабо.
– Я сама проверяю всех лошадей, на которых сажусь. – Я осмотрела копыта, подергала за узду, просунула пальцы под седло.
– Филипп тоже так делал, – с невольным уважением вспомнила Изабо.
Едва дождавшись, когда я закончу, она подвела Фиддат к лесенке, помогла мне забраться в странное седло и села сама. При одном взгляде на нее я поняла, что меня ждут занимательные впечатления. Изабо держалась в седле лучше Мэтью, лучше всех известных мне конников.
– Пройдитесь-ка шагом, – скомандовала она. – Хочу убедиться, что ты не убьешься.
– Капельку веры, Изабо.
«Не дай мне упасть, – взмолилась я мысленно, – и всю жизнь будешь получать по яблоку в день». Ракаса в ответ запрядала ушами и тихонько заржала. Мы дважды объехали леваду и остановились прямехонько перед хозяйкой.
– Ну что, довольна?
– Ты ездишь лучше, чем я думала, – признала она. – Возможно, ты и барьеры берешь, но я обещала Мэтью, что этого мы делать не будем.
– Много же обещаний он с тебя взял, – пробормотала я, надеясь, что она не услышит.
– Да, и некоторые из них не так легко выполнить.
Мы выехали в открытые ворота левады. Жорж взял под козырек и закрыл их за нами, улыбаясь и качая головой.
Изабо старалась ехать по ровной местности, пока я привыкала к седлу. Весь фокус был в том, чтобы держаться прямо, как бы ни сносило вбок.
– В общем, не так уж и плохо, – сказала я минут через двадцать.
– Теперь, когда у дамских седел две луки, стало легче. Раньше наших лошадей мужчинам приходилось водить под уздцы, – с отвращением в голосе пояснила Изабо, – но потом королева-итальянка ввела луку и стремя, чтобы править самой. Любовница ее мужа ездила по-мужски и сопровождала короля повсюду, а Екатерина сидела дома – какая жена это стерпит? – Она смерила мня гневным взглядом. – Шлюха Генриха[45], между прочим, была твоей тезкой.
– Я бы с Екатериной Медичи связываться не стала.
– Эта фаворитка, Диана де Пуатье, была опасной женщиной, – помрачнела Изабо. – Колдуньей.
– Фигурально или в прямом смысле?
– И то и другое. – Таким голосом только старую краску сдирать.
Я засмеялась, и она, удивившись немного, присоединилась ко мне.
Вскоре Изабо приподнялась на седле и принюхалась.
– Что там? – Я в тревоге натянула поводья.
– Кролик. – Она пустила Фиддат легким галопом, я старалась не отставать (у меня не было никакого желания проверять, так ли трудно выследить в лесу колдуна, как говорил Мэтью).
Через перелесок мы выбрались в поле. Изабо придержала Фиддат, я – Ракасу.
– Видела когда-нибудь, как вампир убивает? – спросила она, следя за моей реакцией.
– Нет, – спокойно ответила я.
– Кролики маленькие, с них и начнем. Жди здесь. – Она легко соскочила с седла, Фиддат послушно стояла на месте. – Диана, – сказала Изабо резко, не сводя глаз с добычи, – ко мне нельзя подходить, когда я охочусь и когда ем. Понятно?
– Да.
Изабо хочет затравить кролика и выпить его кровь у меня на глазах? Тогда у меня нет ни малейшего желания к ней приближаться.
Вампирша понеслась по траве с такой быстротой, что превратилась в размытое пятно. Замедлив на одно мгновение бег – так сокол замирает, прежде чем пасть на добычу, – она сгребла испуганного кролика за уши, торжествующе воздела над головой и вонзила зубы прямо ему в сердце.
Кролики, может, и маленькие, но крови в них, если пожирать живьем, на удивление много. Это было ужасно. Изабо досуха высосала зверька, который быстро перестал дергаться, вытерла рот его шкуркой, швырнула тушку в траву и три секунды спустя снова очутилась в седле. Щеки у нее слегка зарумянились, глаза сверкали ярче обыкновенного.