– Ш-ш-ш… – Изабо собрала мои волосы, а Марта усадила обратно. – Тебе необходимо согреться.
Марта стояла на страже в изножье ванны, Изабо – в изголовье, шепча и напевая нечто успокоительное. Меня еще долго продолжала сотрясать дрожь.
Марта сказала что-то по-окситански, упомянув Маркуса.
– Нет, – хором произнесли мы с Изабо.
– Все будет хорошо. Не надо говорить Маркусу. Мэтью пока не должен ничего знать об этом, – стуча зубами, добавила я.
– Нужно тебя согреть, – сказала Изабо ровным голосом, хотя вид у нее при этом был озабоченный.
Постепенно я стала отходить от воздействия колдовства. Тело было таким холодным, что вода быстро остывала, но Марта все время подбавляла горячей, Изабо полила мне голову из помятого жестяного кувшина, замотала ее полотенцем и заставила меня сесть чуть пониже.
– Сиди и грейся.
Марта сновала между ванной и спальней с одежками и полотенцами в руках и сетовала, что у меня нет пижам (старый костюм для йоги, в котором я спала, она находила недостаточно теплым).
Изабо, потрогав мои щеки и макушку, выпустила меня из воды.
Стекающие по телу потоки напомнили мне о магических водопадах. Я вдавила в пол пальцы ног, сопротивляясь зову стихии.
Меня завернули в полотенца, согретые у огня и пахнущие дымом, и растирали, пока я вся не заполыхала. Марта вытерла волосы, заплела их в тугую косу. Изабо кинула мокрые полотенца на стул, ничуть не заботясь о старом дереве и красивой обивке.
Одевшись, я села и уставилась на огонь. Марта притащила снизу малюсенькие сэндвичи и свой травяной чай.
– Ешь!
Я надкусила сэндвич.
– Ешь, – повторила Марта, недовольная внезапной пропажей моего аппетита.
Желудок тоже требовал еды, но вкус у нее был как у опилок.
Когда я с трудом одолела два бутербродика, Марта сунула мне в руки горячую кружку. Тут меня уговаривать не пришлось: чай быстро смыл осевшую в горле соль.
– Это и есть колдовская вода? – Я содрогнулась, вспомнив о струившихся из меня реках.
Изабо, оторвавшись от созерцания темноты за окном, села напротив:
– Да. Давненько мы такого не видывали.
– Слава богу, что так бывает не всегда, – пробормотала я, глотая чай.
– Почти все современные колдуны недостаточно сильны для таких, как у тебя, проявлений. Разве что волны вызовут на пруду или дождик в ненастный день – сами в воду не превращаются. – Изабо смотрела на меня с нескрываемым любопытством.
Итак, я превращалась в воду. Узнав, что в наши дни это явление исключительное, я почувствовала себя уязвимой и еще более одинокой.
Раздался звонок. Изабо достала из кармана красный мобильник, смотревшийся чересчур ярко и современно на фоне бледной кожи и коричневато-желтой гаммы костюма.
– Oui? А, хорошо. Рада, что ты добрался благополучно. – Из любезности она перешла на английский. – Да, все хорошо. Пьет чай. – Изабо передала мне мобильник. – Мэтью хочет поговорить с тобой.
– Диана? – Слышно было очень плохо.
– Да, – осторожно, опасаясь сболтнуть лишнее, сказала я.
В трубке послышался слабый вздох облегчения.
– Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
– Изабо с Мартой хорошо обо мне заботятся. – (И за́мок я, к счастью, не затопила.)
– Ты, похоже, устала. – Беспокоясь обо мне, он чутко вслушивался в мой голос.
– Так и есть. Длинный был день.
– Ложись тогда спать, – с неожиданной мягкостью посоветовал он.
Я зажмурилась, отгоняя слезы. Вряд ли мне этой ночью удастся заснуть – буду волноваться, что он там выкинет ради моей безопасности.
– Ты уже был в лаборатории?
– Нет, только еду. Маркус хочет, чтобы я сам все проверил, – в усадьбе, по словам Мириам, все в порядке. – Говорил он вполне убедительно, но я знала, что это не вся правда.
Молчание затягивалось и становилось неловким.
– Пожалуйста, Мэтью, не затевай никаких торгов с Ноксом.
– До твоего возращения я должен быть уверен, что тебе здесь ничего не грозит.
– Значит, больше и говорить не о чем. Ты принял свое решение, я – свое. – Я вернула телефон Изабо.
Та, нахмурившись, попрощалась с сыном – я не слышала, что он ей ответил.
– Спасибо, что не рассказала ему про потоп.
– Это не мое дело – расскажешь сама, если захочешь. – Она отошла к камину.
– Трудно говорить о том, что тебе непонятно. Почему сила стала проявляться только сейчас? Сначала ветер, потом видения, теперь еще и вода, – поежилась я.
– Что за видения? – встрепенулась Изабо.
– Разве Мэтью тебе не сказал? Вся эта… магия содержится в моей ДНК. Тест предупреждал о возможности видений, и они начались.
– Мэтью никогда бы не стал говорить, что открыла ему твоя кровь. Без твоего разрешения – определенно нет, да и с разрешением – вряд ли.
– Это случилось сегодня – здесь, в замке. – Я помедлила и спросила: – Как научиться управлять ими?
– Значит, тебе Мэтью раскрыл мой секрет? Сказал, что я была провидицей до того, как стала вампиром? Напрасно.
– Ты была колдуньей? – Это могло бы объяснить ее неприязнь ко мне.
– Колдуньей? Нет. Мэтью подозревает во мне даймоническое начало, но сама я уверена, что была простым человеком. Среди них тоже случаются провидцы – не одним созданиям достается этот благословенный и проклятый дар.
– Ты умела управлять своим даром? Знала, когда тебя посетит видение?
– Со временем это становится проще. Существуют знаки – неявные, но со временем учишься распознавать их. Да и Марта мне помогала.
Единственный намек на прошлое Марты. Я не впервые задалась вопросом, сколько лет этим женщинам и какой каприз судьбы свел их под одной кровлей.
– Да, – подтвердила Марта, скрестив руки на груди и с нежностью взглянув на Изабо. – Будет легче, если не сопротивляться тому, что видишь.
– Я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться.
– Шок – тоже своего рода сопротивление, – заметила Изабо. – Попробуй расслабиться.
– Трудновато расслабиться, когда рыцари в доспехах и незнакомые женщины вторгаются в твои собственные воспоминания, – сказала я, зевнув во весь рот.
– Ты устала, отложим это на будущее, – поднялась Изабо.
– Все равно не засну. – Новый зевок, я успела прикрыть рот рукой.
Она посмотрела на меня, как сокол на мышь-полевку, и в ее глазах зажегся озорной огонек.
– Ложись, а я расскажу тебе, как создала Мэтью.
Соблазн был слишком велик. Я улеглась, Изабо придвинула стул к кровати, Марта принялась убирать посуду и полотенца.
– Начать придется издалека, – предупредила рассказчица, задумчиво глядя в пламя свечей, – с того самого времени, как он появился на свет – здесь, в деревне. Я ведь его с младенчества помню. Его родители пришли сюда, когда Филипп решил строиться на этой земле при короле Хлодвиге. Потому-то рядом и возникло селение: в нем жили крестьяне и ремесленники, строившие церковь и замок.
– Почему твой муж выбрал именно это место? – Я оперлась на подушки, поджала укрытые одеялом колени.
– Хлодвиг обещал ему землю в надежде, что Филипп будет воевать против врагов короля. Но муж всегда жил по принципу «и нашим и вашим», – Изабо печально улыбнулась, – на чем его ловили очень немногие.
– Отец Мэтью был крестьянином?
– Крестьянином? – удивилась Изабо. – Нет, он был плотником – и Мэтью тоже, пока не сделался каменщиком.
Каменщиком… Кладка башни, где камни пригнаны так, будто и раствор не понадобился. Причудливые дымовые трубы в сторожке Олд-Лодж, воздвигнутые якобы неким древним выдумщиком. Пальцы, запросто раскалывающие скорлупу каштанов и раковины устриц. Еще один кусочек пазла встал на место, без зазора примкнув к воину, ученому и придворному.
– Так они оба работали на строительстве замка?
– Другого замка, не этого. Этот мне подарил Мэтью, когда я вынуждена была покинуть любимые стены. Он снес крепость, построенную отцом, и построил другую. – Глаза Изабо, зеленые с черным, весело заискрились. – Филипп пришел в ярость – но что делать, перемены неизбежны. Первый замок был деревянным; его, конечно, подлатывали, но он все равно понемногу разваливался.
Я попыталась расположить события в хронологическом порядке. Первый замок и деревня строились в шестом веке, башня Мэтью – в тринадцатом.
– Потом он приткнул на задах эту башню, – Изабо неодобрительно сморщила нос, – чтобы жить подальше от нас, когда здесь бывает. Мне эта романтическая причуда не нравилась никогда, но он так хотел, и я разрешила. Для обороны она бесполезна – Мэтью и так уже налепил много больше башен, чем нам было нужно.
Мэтью рос умным, любознательным мальчиком, – продолжала она, перенесшись мыслями куда-то далеко от двадцать первого века. – Отца своего сводил с ума – бегал за ним в замок, играл его инструментами, сам строил что-то из чурочек и камней. Дети тогда рано учились ремеслам, но Мэтью всех обогнал. Когда освоил плотницкий топор, его сразу поставили на работу.
Марта стояла на страже в изножье ванны, Изабо – в изголовье, шепча и напевая нечто успокоительное. Меня еще долго продолжала сотрясать дрожь.
Марта сказала что-то по-окситански, упомянув Маркуса.
– Нет, – хором произнесли мы с Изабо.
– Все будет хорошо. Не надо говорить Маркусу. Мэтью пока не должен ничего знать об этом, – стуча зубами, добавила я.
– Нужно тебя согреть, – сказала Изабо ровным голосом, хотя вид у нее при этом был озабоченный.
Постепенно я стала отходить от воздействия колдовства. Тело было таким холодным, что вода быстро остывала, но Марта все время подбавляла горячей, Изабо полила мне голову из помятого жестяного кувшина, замотала ее полотенцем и заставила меня сесть чуть пониже.
– Сиди и грейся.
Марта сновала между ванной и спальней с одежками и полотенцами в руках и сетовала, что у меня нет пижам (старый костюм для йоги, в котором я спала, она находила недостаточно теплым).
Изабо, потрогав мои щеки и макушку, выпустила меня из воды.
Стекающие по телу потоки напомнили мне о магических водопадах. Я вдавила в пол пальцы ног, сопротивляясь зову стихии.
Меня завернули в полотенца, согретые у огня и пахнущие дымом, и растирали, пока я вся не заполыхала. Марта вытерла волосы, заплела их в тугую косу. Изабо кинула мокрые полотенца на стул, ничуть не заботясь о старом дереве и красивой обивке.
Одевшись, я села и уставилась на огонь. Марта притащила снизу малюсенькие сэндвичи и свой травяной чай.
– Ешь!
Я надкусила сэндвич.
– Ешь, – повторила Марта, недовольная внезапной пропажей моего аппетита.
Желудок тоже требовал еды, но вкус у нее был как у опилок.
Когда я с трудом одолела два бутербродика, Марта сунула мне в руки горячую кружку. Тут меня уговаривать не пришлось: чай быстро смыл осевшую в горле соль.
– Это и есть колдовская вода? – Я содрогнулась, вспомнив о струившихся из меня реках.
Изабо, оторвавшись от созерцания темноты за окном, села напротив:
– Да. Давненько мы такого не видывали.
– Слава богу, что так бывает не всегда, – пробормотала я, глотая чай.
– Почти все современные колдуны недостаточно сильны для таких, как у тебя, проявлений. Разве что волны вызовут на пруду или дождик в ненастный день – сами в воду не превращаются. – Изабо смотрела на меня с нескрываемым любопытством.
Итак, я превращалась в воду. Узнав, что в наши дни это явление исключительное, я почувствовала себя уязвимой и еще более одинокой.
Раздался звонок. Изабо достала из кармана красный мобильник, смотревшийся чересчур ярко и современно на фоне бледной кожи и коричневато-желтой гаммы костюма.
– Oui? А, хорошо. Рада, что ты добрался благополучно. – Из любезности она перешла на английский. – Да, все хорошо. Пьет чай. – Изабо передала мне мобильник. – Мэтью хочет поговорить с тобой.
– Диана? – Слышно было очень плохо.
– Да, – осторожно, опасаясь сболтнуть лишнее, сказала я.
В трубке послышался слабый вздох облегчения.
– Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
– Изабо с Мартой хорошо обо мне заботятся. – (И за́мок я, к счастью, не затопила.)
– Ты, похоже, устала. – Беспокоясь обо мне, он чутко вслушивался в мой голос.
– Так и есть. Длинный был день.
– Ложись тогда спать, – с неожиданной мягкостью посоветовал он.
Я зажмурилась, отгоняя слезы. Вряд ли мне этой ночью удастся заснуть – буду волноваться, что он там выкинет ради моей безопасности.
– Ты уже был в лаборатории?
– Нет, только еду. Маркус хочет, чтобы я сам все проверил, – в усадьбе, по словам Мириам, все в порядке. – Говорил он вполне убедительно, но я знала, что это не вся правда.
Молчание затягивалось и становилось неловким.
– Пожалуйста, Мэтью, не затевай никаких торгов с Ноксом.
– До твоего возращения я должен быть уверен, что тебе здесь ничего не грозит.
– Значит, больше и говорить не о чем. Ты принял свое решение, я – свое. – Я вернула телефон Изабо.
Та, нахмурившись, попрощалась с сыном – я не слышала, что он ей ответил.
– Спасибо, что не рассказала ему про потоп.
– Это не мое дело – расскажешь сама, если захочешь. – Она отошла к камину.
– Трудно говорить о том, что тебе непонятно. Почему сила стала проявляться только сейчас? Сначала ветер, потом видения, теперь еще и вода, – поежилась я.
– Что за видения? – встрепенулась Изабо.
– Разве Мэтью тебе не сказал? Вся эта… магия содержится в моей ДНК. Тест предупреждал о возможности видений, и они начались.
– Мэтью никогда бы не стал говорить, что открыла ему твоя кровь. Без твоего разрешения – определенно нет, да и с разрешением – вряд ли.
– Это случилось сегодня – здесь, в замке. – Я помедлила и спросила: – Как научиться управлять ими?
– Значит, тебе Мэтью раскрыл мой секрет? Сказал, что я была провидицей до того, как стала вампиром? Напрасно.
– Ты была колдуньей? – Это могло бы объяснить ее неприязнь ко мне.
– Колдуньей? Нет. Мэтью подозревает во мне даймоническое начало, но сама я уверена, что была простым человеком. Среди них тоже случаются провидцы – не одним созданиям достается этот благословенный и проклятый дар.
– Ты умела управлять своим даром? Знала, когда тебя посетит видение?
– Со временем это становится проще. Существуют знаки – неявные, но со временем учишься распознавать их. Да и Марта мне помогала.
Единственный намек на прошлое Марты. Я не впервые задалась вопросом, сколько лет этим женщинам и какой каприз судьбы свел их под одной кровлей.
– Да, – подтвердила Марта, скрестив руки на груди и с нежностью взглянув на Изабо. – Будет легче, если не сопротивляться тому, что видишь.
– Я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться.
– Шок – тоже своего рода сопротивление, – заметила Изабо. – Попробуй расслабиться.
– Трудновато расслабиться, когда рыцари в доспехах и незнакомые женщины вторгаются в твои собственные воспоминания, – сказала я, зевнув во весь рот.
– Ты устала, отложим это на будущее, – поднялась Изабо.
– Все равно не засну. – Новый зевок, я успела прикрыть рот рукой.
Она посмотрела на меня, как сокол на мышь-полевку, и в ее глазах зажегся озорной огонек.
– Ложись, а я расскажу тебе, как создала Мэтью.
Соблазн был слишком велик. Я улеглась, Изабо придвинула стул к кровати, Марта принялась убирать посуду и полотенца.
– Начать придется издалека, – предупредила рассказчица, задумчиво глядя в пламя свечей, – с того самого времени, как он появился на свет – здесь, в деревне. Я ведь его с младенчества помню. Его родители пришли сюда, когда Филипп решил строиться на этой земле при короле Хлодвиге. Потому-то рядом и возникло селение: в нем жили крестьяне и ремесленники, строившие церковь и замок.
– Почему твой муж выбрал именно это место? – Я оперлась на подушки, поджала укрытые одеялом колени.
– Хлодвиг обещал ему землю в надежде, что Филипп будет воевать против врагов короля. Но муж всегда жил по принципу «и нашим и вашим», – Изабо печально улыбнулась, – на чем его ловили очень немногие.
– Отец Мэтью был крестьянином?
– Крестьянином? – удивилась Изабо. – Нет, он был плотником – и Мэтью тоже, пока не сделался каменщиком.
Каменщиком… Кладка башни, где камни пригнаны так, будто и раствор не понадобился. Причудливые дымовые трубы в сторожке Олд-Лодж, воздвигнутые якобы неким древним выдумщиком. Пальцы, запросто раскалывающие скорлупу каштанов и раковины устриц. Еще один кусочек пазла встал на место, без зазора примкнув к воину, ученому и придворному.
– Так они оба работали на строительстве замка?
– Другого замка, не этого. Этот мне подарил Мэтью, когда я вынуждена была покинуть любимые стены. Он снес крепость, построенную отцом, и построил другую. – Глаза Изабо, зеленые с черным, весело заискрились. – Филипп пришел в ярость – но что делать, перемены неизбежны. Первый замок был деревянным; его, конечно, подлатывали, но он все равно понемногу разваливался.
Я попыталась расположить события в хронологическом порядке. Первый замок и деревня строились в шестом веке, башня Мэтью – в тринадцатом.
– Потом он приткнул на задах эту башню, – Изабо неодобрительно сморщила нос, – чтобы жить подальше от нас, когда здесь бывает. Мне эта романтическая причуда не нравилась никогда, но он так хотел, и я разрешила. Для обороны она бесполезна – Мэтью и так уже налепил много больше башен, чем нам было нужно.
Мэтью рос умным, любознательным мальчиком, – продолжала она, перенесшись мыслями куда-то далеко от двадцать первого века. – Отца своего сводил с ума – бегал за ним в замок, играл его инструментами, сам строил что-то из чурочек и камней. Дети тогда рано учились ремеслам, но Мэтью всех обогнал. Когда освоил плотницкий топор, его сразу поставили на работу.