– Уведи Диану домой, Maman.
– Да, конечно. Поговорите с глазу на глаз. – Изабо повернула к дому, увлекая меня за собой.
– Чем раньше ты позволишь мне высказаться, тем скорей я уйду, – сказал Доменико. – И если должен буду вернуться, то приду уже не один. Сегодняшний визит – дань уважения вам, Изабо.
– Книги у нее нет, – заявил Мэтью.
– Я здесь не ради проклятой колдовской книги. Пусть колдуны оставят ее себе. Я послан сюда Конгрегацией.
Изабо испустила вздох, такой долгий, словно несколько дней удерживала дыхание. На языке вертелся вопрос, но ее взгляд заставил меня промолчать.
– Превосходно, Доменико, – процедил Мэтью. – Удивляюсь, как это ты при своих новых обязанностях находишь время для старых друзей. Зачем понадобилось посещать де Клермонов, когда люди по всей Европе находят оставленные вампирами трупы?
– Вампирам не запрещено питаться людьми, хотя предосторожности, конечно, соблюдать следует. Смерть, как тебе известно, сопровождает вампиров повсюду. – Доменико пожал плечами, демонстрируя, как мало для него значит хрупкая теплокровная жизнь. Я содрогнулась. – А вот связь между вампиром и колдуньей конвенция решительно запрещает.
– Что? О чем это вы? – воскликнула я.
– Смотрите-ка, она говорить умеет! – Итальянец всплеснул руками. – Почему бы и ей не принять участие в нашей беседе?
Мэтью потянул меня к себе, Изабо не отпустила – получилась колдунья в окружении двух вампиров.
– Диана Бишоп, – с низким поклоном сказал Доменико. – Знакомство с представительницей столь древнего и славного рода – большая честь. Так мало осталось старых семейств. – Каждое его слово при всей формальной учтивости содержало в себе угрозу.
– Кто вы? – спросила я. – И почему вас так волнует, с кем я провожу время?
Итальянец с интересом посмотрел на меня и вдруг засмеялся:
– Мне говорили, что вы такая же упрямая, как ваш отец, но я не верил.
Я ощутила легкий зуд в пальцах. Изабо чуть крепче сжала мой локоть.
– Я, кажется, рассердил вашу колдунью? – спросил Доменико, глядя на ее руку.
– Говори, зачем пришел, и убирайся с нашей земли, – вполне светским тоном предложил Мэтью.
– Мое имя Доменико Микеле. Я знаю Мэтью с самого своего возрождения, Изабо почти столько же. Прелестную Луизу я, конечно, знал куда ближе, но не будем поминать мертвых. – Он благочестиво перекрестился.
– Да, уж постарайся. – Мэтью говорил спокойно, но на Изабо, побелевшую еще больше, было страшно смотреть.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – заметила я.
Доменико окинул меня оценивающим взглядом.
– Диана! – пророкотал Мэтью. Раньше он никогда на меня не рычал.
Из кухни в сад вышла встревоженная Марта.
– Вижу, вижу – она горячее большинства своих соплеменниц. Ты из-за этого рискнул всем? Она тебя забавляет? Или ты намерен сосать ее, пока не наскучит, а после выкинуть, как остальных своих теплокровок?
Мэтью, впервые с приезда в Сет-Тур, потянулся к серебряному медальону под свитером.
Доменико, тоже заметивший это, мстительно улыбнулся:
– Вину свою чувствуешь?
Я, взбешенная его нападками, открыла рот, но высказаться мне не позволили.
– Диана, вернись в дом немедленно! – «Мы с тобой после поговорим», – подразумевал приказ Мэтью.
Он подтолкнул меня к Изабо и еще более недвусмысленно заслонил нас обеих от итальянца. Марта стояла рядом, сложив руки на груди – совсем как Мэтью.
– Пусть сначала выслушает. Я пришел предостеречь вас, Диана Бишоп. Личные отношения между колдунами и вампирами строго запрещены. Покиньте этот дом и никогда больше не общайтесь ни с де Клермоном, ни с его родственниками. В противном случае Конгрегация сочтет вас правонарушительницей и примет соответствующие меры.
– Я с вашей Конгрегацией не знакома и ваши законы соблюдать не обязывалась. Не говоря уж о том, что конвенция – это добровольное соглашение.
– Вы у нас не только историк, но еще и юрист? Удивительно, какими образованными стали современные женщины. Только богословие вам не по уму, потому вас в свое время и не допускали к наукам. Думаете, мы, заключая эту конвенцию, руководствовались идеями еретика Кальвина? Соглашение обязательно для всех вампиров, колдунов и даймонов – в прошлом, настоящем и будущем. Нравится это вам или нет.
– Ты уже сказал все, что хотел, Доменико, – елейным голосом вставил Мэтью.
– Колдунье, но не тебе.
– Значит, Диана может уйти. Уведи ее в дом, Maman.
Изабо на сей раз повиновалась мгновенно. Марта последовала за нами.
– Нет! – прошипела Изабо, когда я оглянулась.
– Откуда эта тварь сюда явилась? – спросила Марта, как только мы вошли в дом.
– Не иначе, из преисподней. – Изабо дотронулась до моей пылающей щеки и тут же отдернула руку. – Ты девочка храбрая, но безрассудная. Нельзя спорить с Доменико и его сторонниками, если ты не вампир, – это очень рискованно. Держись от них подальше.
Не дав мне ответить, она провела меня через кухню, столовую и гостиную, а в холле потянула к лестнице на самую высокую из замковых башен. При мысли о подъеме у меня свело икры.
– Так надо, – сказала Изабо. – Мэтью будет искать нас именно там.
Страх и гнев помогли мне подняться до середины – вторую половину я одолела на одной силе воли. С плоской крыши открывался вид на многие мили вокруг. Легкий бриз растрепал заплетенную утром косу и окутал меня туманом.
Изабо подняла на высоком флагштоке раздвоенное черное знамя с серебряной змеей, глотающей собственный хвост. Я подбежала к зубчатому парапету, Доменико тут же посмотрел вверх.
Пару секунд спустя такой же флаг подняли и в деревне. Зазвонил колокол. Мужчины и женщины, выходя из домов, магазинов и баров, смотрели в сторону замка, где полоскался на ветру символ вечности и возрождения.
– Эмблема нашего рода, – ответила Изабо на мой немой вопрос. – Мы подаем деревне знак быть начеку. Нас они не боятся, ведь мы очень долго живем бок о бок, – флаг поднимается лишь в случае приезда других вампиров. Многим из них, в том числе и Доменико Микеле, нельзя доверять.
– Это я уже уяснила. Кто он такой, черт возьми?
– Один из самых старых друзей Мэтью – иначе говоря, очень опасный враг.
Мэтью и Доменико, держась на точно выверенном расстоянии, продолжали разговор. Миг спустя итальянец метнулся обратно к каштану, у которого я его впервые увидела. Послышался громкий треск.
– Отлично, – пробормотала Изабо.
– А Марта где? – оглянулась я.
– В холле. На всякий случай. – Изабо не сводила глаз с сына.
– Доменико действительно может подняться сюда и вцепиться мне в горло?
Мерцающие черные глаза Изабо уставились на меня.
– Это было бы слишком просто. Сначала он с тобой поиграет, как кошка с мышкой. Он всегда играет – и любит это делать на публике.
– Я способна сама себя защитить, – сглотнув, заверила я.
– Да, способна, если твоя сила так велика, как думает Мэтью. Я на опыте знаю, что колдуны хорошо защищаются. Небольшое усилие и немного отваги – вот все, что им нужно.
– Что это за Конгрегация, о которой говорил Доменико?
– Совет девяти. По трое от вампиров, колдунов и даймонов. Учреждена во времена Крестовых походов, чтобы спасти нас от разоблачения перед людьми. Мы были тогда беспечны – постоянно вмешивались в политику и прочие человеческие безумства. Честолюбие, гордыня и создания вроде Микеле, которым всегда всего мало, и заставили нас принять упомянутую конвенцию.
– Вы согласились на какие-то условия? – Мне казалось нелепым, что договор, подписанный в Средневековье, может повлиять на нас с Мэтью.
Изабо, кивнув, поправила золотистые волосы.
– Смешение наших видов, как и вмешательство в дела человека, слишком бросалось в глаза. Люди всегда находили нас чересчур умными – сами они, бедняжки, не отличаются умом, но и полными дураками их не назовешь.
– Смешение – это, надо полагать, не танцы и не званые вечера?
– Нам запретили всё: танцы, обеды, пение, поцелуи. И то, что бывает после танцев и поцелуев, тоже. До конвенции наше высокомерие не знало границ. Нас было гораздо больше, и мы брали что хотели, не считаясь с ценой.
– Что еще входит в конвенцию?
– Запрет на участие в политических и религиозных структурах. Слишком уж много созданий было среди пап и князей. А с тех пор как люди придумали летописи, нам, вампирам, стало все трудней переходить из одной жизни в другую – обязательно кто-нибудь да сунет свой нос.
Я взглянула на Мэтью и Доменико – они продолжали беседовать.
– Значит, так. – Я принялась загибать пальцы. – Никакого смешения между разными видами, никаких вмешательств в политику и религию… еще что-нибудь?
Ксенофобия моей тетушки и ее нежелание видеть меня юристом проистекали, как видно, из не совсем точного понимания этого древнего документа.
– Да. Если кто-то из созданий нарушает конвенцию, Конгрегация обязана это пресечь и восстановить должный порядок.
– А если созданий будет двое?
Воцарилась тишина.
– На моей памяти такого никогда не случалось, – призналась наконец Изабо. – Хорошо еще, что вы двое ничего пока не нарушили.
Прошлой ночью я предложила Мэтью простую вещь – но он-то знал, что все совсем не так просто. Это не было неуверенностью во мне или в собственных чувствах. Он хотел знать, как далеко может зайти, прежде чем вмешается Конгрегация.
– Да, конечно. Поговорите с глазу на глаз. – Изабо повернула к дому, увлекая меня за собой.
– Чем раньше ты позволишь мне высказаться, тем скорей я уйду, – сказал Доменико. – И если должен буду вернуться, то приду уже не один. Сегодняшний визит – дань уважения вам, Изабо.
– Книги у нее нет, – заявил Мэтью.
– Я здесь не ради проклятой колдовской книги. Пусть колдуны оставят ее себе. Я послан сюда Конгрегацией.
Изабо испустила вздох, такой долгий, словно несколько дней удерживала дыхание. На языке вертелся вопрос, но ее взгляд заставил меня промолчать.
– Превосходно, Доменико, – процедил Мэтью. – Удивляюсь, как это ты при своих новых обязанностях находишь время для старых друзей. Зачем понадобилось посещать де Клермонов, когда люди по всей Европе находят оставленные вампирами трупы?
– Вампирам не запрещено питаться людьми, хотя предосторожности, конечно, соблюдать следует. Смерть, как тебе известно, сопровождает вампиров повсюду. – Доменико пожал плечами, демонстрируя, как мало для него значит хрупкая теплокровная жизнь. Я содрогнулась. – А вот связь между вампиром и колдуньей конвенция решительно запрещает.
– Что? О чем это вы? – воскликнула я.
– Смотрите-ка, она говорить умеет! – Итальянец всплеснул руками. – Почему бы и ей не принять участие в нашей беседе?
Мэтью потянул меня к себе, Изабо не отпустила – получилась колдунья в окружении двух вампиров.
– Диана Бишоп, – с низким поклоном сказал Доменико. – Знакомство с представительницей столь древнего и славного рода – большая честь. Так мало осталось старых семейств. – Каждое его слово при всей формальной учтивости содержало в себе угрозу.
– Кто вы? – спросила я. – И почему вас так волнует, с кем я провожу время?
Итальянец с интересом посмотрел на меня и вдруг засмеялся:
– Мне говорили, что вы такая же упрямая, как ваш отец, но я не верил.
Я ощутила легкий зуд в пальцах. Изабо чуть крепче сжала мой локоть.
– Я, кажется, рассердил вашу колдунью? – спросил Доменико, глядя на ее руку.
– Говори, зачем пришел, и убирайся с нашей земли, – вполне светским тоном предложил Мэтью.
– Мое имя Доменико Микеле. Я знаю Мэтью с самого своего возрождения, Изабо почти столько же. Прелестную Луизу я, конечно, знал куда ближе, но не будем поминать мертвых. – Он благочестиво перекрестился.
– Да, уж постарайся. – Мэтью говорил спокойно, но на Изабо, побелевшую еще больше, было страшно смотреть.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – заметила я.
Доменико окинул меня оценивающим взглядом.
– Диана! – пророкотал Мэтью. Раньше он никогда на меня не рычал.
Из кухни в сад вышла встревоженная Марта.
– Вижу, вижу – она горячее большинства своих соплеменниц. Ты из-за этого рискнул всем? Она тебя забавляет? Или ты намерен сосать ее, пока не наскучит, а после выкинуть, как остальных своих теплокровок?
Мэтью, впервые с приезда в Сет-Тур, потянулся к серебряному медальону под свитером.
Доменико, тоже заметивший это, мстительно улыбнулся:
– Вину свою чувствуешь?
Я, взбешенная его нападками, открыла рот, но высказаться мне не позволили.
– Диана, вернись в дом немедленно! – «Мы с тобой после поговорим», – подразумевал приказ Мэтью.
Он подтолкнул меня к Изабо и еще более недвусмысленно заслонил нас обеих от итальянца. Марта стояла рядом, сложив руки на груди – совсем как Мэтью.
– Пусть сначала выслушает. Я пришел предостеречь вас, Диана Бишоп. Личные отношения между колдунами и вампирами строго запрещены. Покиньте этот дом и никогда больше не общайтесь ни с де Клермоном, ни с его родственниками. В противном случае Конгрегация сочтет вас правонарушительницей и примет соответствующие меры.
– Я с вашей Конгрегацией не знакома и ваши законы соблюдать не обязывалась. Не говоря уж о том, что конвенция – это добровольное соглашение.
– Вы у нас не только историк, но еще и юрист? Удивительно, какими образованными стали современные женщины. Только богословие вам не по уму, потому вас в свое время и не допускали к наукам. Думаете, мы, заключая эту конвенцию, руководствовались идеями еретика Кальвина? Соглашение обязательно для всех вампиров, колдунов и даймонов – в прошлом, настоящем и будущем. Нравится это вам или нет.
– Ты уже сказал все, что хотел, Доменико, – елейным голосом вставил Мэтью.
– Колдунье, но не тебе.
– Значит, Диана может уйти. Уведи ее в дом, Maman.
Изабо на сей раз повиновалась мгновенно. Марта последовала за нами.
– Нет! – прошипела Изабо, когда я оглянулась.
– Откуда эта тварь сюда явилась? – спросила Марта, как только мы вошли в дом.
– Не иначе, из преисподней. – Изабо дотронулась до моей пылающей щеки и тут же отдернула руку. – Ты девочка храбрая, но безрассудная. Нельзя спорить с Доменико и его сторонниками, если ты не вампир, – это очень рискованно. Держись от них подальше.
Не дав мне ответить, она провела меня через кухню, столовую и гостиную, а в холле потянула к лестнице на самую высокую из замковых башен. При мысли о подъеме у меня свело икры.
– Так надо, – сказала Изабо. – Мэтью будет искать нас именно там.
Страх и гнев помогли мне подняться до середины – вторую половину я одолела на одной силе воли. С плоской крыши открывался вид на многие мили вокруг. Легкий бриз растрепал заплетенную утром косу и окутал меня туманом.
Изабо подняла на высоком флагштоке раздвоенное черное знамя с серебряной змеей, глотающей собственный хвост. Я подбежала к зубчатому парапету, Доменико тут же посмотрел вверх.
Пару секунд спустя такой же флаг подняли и в деревне. Зазвонил колокол. Мужчины и женщины, выходя из домов, магазинов и баров, смотрели в сторону замка, где полоскался на ветру символ вечности и возрождения.
– Эмблема нашего рода, – ответила Изабо на мой немой вопрос. – Мы подаем деревне знак быть начеку. Нас они не боятся, ведь мы очень долго живем бок о бок, – флаг поднимается лишь в случае приезда других вампиров. Многим из них, в том числе и Доменико Микеле, нельзя доверять.
– Это я уже уяснила. Кто он такой, черт возьми?
– Один из самых старых друзей Мэтью – иначе говоря, очень опасный враг.
Мэтью и Доменико, держась на точно выверенном расстоянии, продолжали разговор. Миг спустя итальянец метнулся обратно к каштану, у которого я его впервые увидела. Послышался громкий треск.
– Отлично, – пробормотала Изабо.
– А Марта где? – оглянулась я.
– В холле. На всякий случай. – Изабо не сводила глаз с сына.
– Доменико действительно может подняться сюда и вцепиться мне в горло?
Мерцающие черные глаза Изабо уставились на меня.
– Это было бы слишком просто. Сначала он с тобой поиграет, как кошка с мышкой. Он всегда играет – и любит это делать на публике.
– Я способна сама себя защитить, – сглотнув, заверила я.
– Да, способна, если твоя сила так велика, как думает Мэтью. Я на опыте знаю, что колдуны хорошо защищаются. Небольшое усилие и немного отваги – вот все, что им нужно.
– Что это за Конгрегация, о которой говорил Доменико?
– Совет девяти. По трое от вампиров, колдунов и даймонов. Учреждена во времена Крестовых походов, чтобы спасти нас от разоблачения перед людьми. Мы были тогда беспечны – постоянно вмешивались в политику и прочие человеческие безумства. Честолюбие, гордыня и создания вроде Микеле, которым всегда всего мало, и заставили нас принять упомянутую конвенцию.
– Вы согласились на какие-то условия? – Мне казалось нелепым, что договор, подписанный в Средневековье, может повлиять на нас с Мэтью.
Изабо, кивнув, поправила золотистые волосы.
– Смешение наших видов, как и вмешательство в дела человека, слишком бросалось в глаза. Люди всегда находили нас чересчур умными – сами они, бедняжки, не отличаются умом, но и полными дураками их не назовешь.
– Смешение – это, надо полагать, не танцы и не званые вечера?
– Нам запретили всё: танцы, обеды, пение, поцелуи. И то, что бывает после танцев и поцелуев, тоже. До конвенции наше высокомерие не знало границ. Нас было гораздо больше, и мы брали что хотели, не считаясь с ценой.
– Что еще входит в конвенцию?
– Запрет на участие в политических и религиозных структурах. Слишком уж много созданий было среди пап и князей. А с тех пор как люди придумали летописи, нам, вампирам, стало все трудней переходить из одной жизни в другую – обязательно кто-нибудь да сунет свой нос.
Я взглянула на Мэтью и Доменико – они продолжали беседовать.
– Значит, так. – Я принялась загибать пальцы. – Никакого смешения между разными видами, никаких вмешательств в политику и религию… еще что-нибудь?
Ксенофобия моей тетушки и ее нежелание видеть меня юристом проистекали, как видно, из не совсем точного понимания этого древнего документа.
– Да. Если кто-то из созданий нарушает конвенцию, Конгрегация обязана это пресечь и восстановить должный порядок.
– А если созданий будет двое?
Воцарилась тишина.
– На моей памяти такого никогда не случалось, – призналась наконец Изабо. – Хорошо еще, что вы двое ничего пока не нарушили.
Прошлой ночью я предложила Мэтью простую вещь – но он-то знал, что все совсем не так просто. Это не было неуверенностью во мне или в собственных чувствах. Он хотел знать, как далеко может зайти, прежде чем вмешается Конгрегация.