Найти иллюстрированный алхимический труд ранее 1400 года? Да проще обнаружить «Форд-Т» на поле битвы при Геттисберге.
– И тем не менее они есть.
– Все тридцать восемь штук?
– Все сорок, – с улыбкой поправил Мэтью. – Похоже, твои предшественники кое в чем заблуждались.
Открытия такого масштаба случаются редко. Подержать в руках иллюстрированную «Aurora Consurgens» четырнадцатого века историку доводится только раз в жизни.
– Но текст тот же? Что изображено на дополнительных иллюстрациях?
– Вот приедешь и увидишь сама.
– Тогда поехали. – Может быть, я после долгих бесплодных усилий все-таки допишу свой доклад.
– Ради собственной безопасности ты не хотела ехать, а ради манускрипта готова? – Мэтью скорбно покачал головой. – Здравомыслящая женщина.
– Здравым смыслом я никогда не славилась. Когда отправляемся?
– Через час, если ты не против.
– Через час?
Выходит, он не вдруг принял это решение – спланировал все, пока я спала.
Мэтью кивнул:
– На старой американской базе ждет самолет. Сколько тебе нужно на сборы?
– Смотря что с собой брать. – Голова у меня пошла кругом.
– Ничего такого. Возьми теплые вещи – ну и беговые кроссовки, конечно. Мы там будем вдвоем, не считая матушки и ее экономки.
– Мэтью… я не знала, что у тебя есть мать.
– Матери есть у всех. – Серые глаза взглянули прямо в мои. – У меня их две: та, что родила, и Изабо, сделавшая меня вампиром.
Мэтью – одно дело, а полный дом незнакомых вампиров – совсем другое. Даже моя жажда научных открытий спасовала перед такой перспективой.
– Так я и думал, – огорчился Мэтью, заметив мои колебания. – У тебя, конечно, нет причин доверять Изабо, но она дала слово – за себя и за Марту, – что в ее доме тебе ничего не будет грозить.
– Если ты им доверяешь, то и я тоже. – К собственному удивлению, я сказала это от чистого сердца, хотя он ведь наверняка их спросил, не намерены ли они испить моей кровушки.
– Спасибо, – просто сказал Мэтью и перевел взгляд на мои губы, отчего меня пронизала сладкая дрожь. – Ты укладывайся, а я помою посуду и сделаю пару звонков.
Когда я проходила мимо него, он взял меня за руку, и я снова прочувствовала контраст его холода с моим ответным теплом.
– Ты поступаешь правильно, – тихо промолвил он и разжал пальцы.
Сборы, к несчастью, пришлись на канун стирки. В поисках чистого я откопала в шкафу несколько почти одинаковых черных штанов, сколько-то легинсов, с полдюжины водолазок и футболок с длинными рукавами. Сдернула сверху потрепанную йельскую сумку, синюю с белым. Уложила в нее все отобранное плюс пара свитеров и флиска, кроссовки, носки, белье, старый комплект для йоги. Буду в нем спать, поскольку приличной пижамы у меня нет. Памятуя о матери Мэтью, француженке как-никак, я добавила выходную блузку и брюки.
Мэтью, поговорив по телефону с Фредом и Маркусом, вызвал такси. Я, с сумкой на плече, протиснулась в ванную, прихватила зубную щетку, щетку для волос, мыло, шампунь, фен, тюбик с тушью. Я ею редко пользуюсь, но авось пригодится.
Закончив, я вышла в гостиную. Мэтью просматривал сообщения на своем мобильнике, у ног его стоял мой ноутбук.
– Это все? – удивился он, взглянув на матерчатую дорожную сумку.
– Ты же сказал, что много не понадобится.
– Да, но женщины в этих делах меня никогда не слушают. Мириам, собираясь на выходные, везет столько, что Иностранный легион одеть можно, мать громоздит кучу кофров. Луиза с твоим багажом и через улицу переходить не стала бы, что уж говорить о выезде за границу.
– Высокий стиль, как и здравый смысл, к моим достоинствам не относится.
Мэтью одобрительно кивнул:
– Паспорт взяла?
– Он в сумке для ноутбука.
– Тогда выходим. – Мэтью в последний раз оглядел комнату.
– Где фотография? – Мне показалось неправильным бросать ее здесь.
– У Маркуса.
– Маркус сюда приходил? Когда? – нахмурилась я.
– Пока ты спала. Хочешь вернуть ее? – Палец Мэтью завис над кнопкой мобильника.
– Нет. – Если вдуматься, я не хотела снова на нее смотреть.
Мэтью взял сумки и без происшествий переправил их вниз вместе со мной. У ворот уже стояло такси. Наскоро переговорив с Фредом, Мэтью дал ему какую-то карточку и пожал руку. Мне явно не полагалось знать, какой договор они заключили. Мы сели в такси, и огни Оксфорда остались позади.
– Почему ты не взял свою машину? – спросила я.
– Чтобы Маркусу не пришлось ее забирать.
Меня укачивало от плавной езды. Привалившись к плечу Мэтью, я задремала.
Мы поднялись в воздух, как только у нас проверили паспорта, а пилот заполнил свои бумажки. Наши сиденья располагались друг против друга, их разделял низкий столик. Я все время зевала, и в ушах щелкало от перепада давления. Как только самолет набрал высоту, Мэтью отстегнул ремень и достал из шкафчика под окнами подушки и одеяло.
– Скоро будем во Франции. – Он положил подушки на мое сиденье (почти с двуспальную кровать шириной) и приготовился укрыть меня одеялом. – Поспи, пока мы летим.
Но мне не хотелось спать. Честно говоря, я боялась – проклятая фотография отпечаталась на изнанке моих век. Мэтью присел передо мной, не выпуская из рук одеяла:
– Что с тобой?
– Не хочу закрывать глаза.
Он сел рядом, положил одну подушку на колени, сбросив на пол все прочие, и похлопал по ней:
– Иди сюда.
Я вытянулась на мягком кожаном сиденье, положив голову на подушку. Меня тут же укрыло мягкое одеяло.
– Спасибо, – пробормотала я.
– Пожалуйста. – Он коснулся своих губ, потом моих. Я ощутила вкус соли. – Спи, я с тобой.
И я уснула и спала глубоко и без сновидений. Мэтью разбудил меня, тронув холодными пальцами щеку, и сказал, что мы скоро пойдем на посадку.
– Который час? – Я еще толком не пришла в себя.
– Около восьми.
– И где мы сейчас находимся? – Я села, нашаривая ремень.
– В Оверни, недалеко от Лиона.
– В самом центре страны? – спросила я, представив себе карту Франции. Мэтью кивнул. – Ты здешний?
– Да, родился и возродился в этих краях. Мой дом – отчий дом – в паре часов езды. Будем там совсем скоро.
Мы сели на частном поле местного аэропорта. Скучающий чиновник, проверявший наши документы, мигом встрепенулся при виде фамилии Мэтью.
– Ты всегда так путешествуешь? – Это, конечно, куда проще, чем лететь через лондонский Хитроу и парижский Шарль-де-Голль.
– Да, – ничуть не смутившись, ответил Мэтью. – В эти моменты меня искренне радует, что я вампир и денег мне девать некуда.
Остановившись рядом с гигантским «рейнджровером», Мэтью достал из кармана ключи. Открыл заднюю дверцу, закинул внутрь мой багаж. «Рейнджровер», не столь шикарный, как «ягуар», искупал недостаток блеска солидностью. Настоящая бронемашина.
– По французским дорогам ни на чем другом не проехать? – поинтересовалась я.
– Погоди, ты еще не видела дом моей матери, – засмеялся Мэтью.
Мы поехали на запад через красивую местность, вверх-вниз по крутым горам, мимо великолепных шато. Куда ни глянь – поля и виноградники, эта земля даже под стальным небом играла всеми оттенками осени. Надпись на указателе «Клермон-Ферран» явно не была совпадением.
Мэтью свернул на боковую дорогу, притормозил, показал куда-то вперед:
– Ну, вот и Сет-Тур.
Среди круглых холмов возвышалась небольшая гора с плоской вершиной, увенчанная громадой из розового и желтого камня. Семь башенок по бокам, зубчатые стены, укрепленные ворота. Не просто декоративный замок, где в лунные ночи устраиваются балы. Крепость.
– Вот это называется домом?
– Ну да. – Мэтью набрал на мобильнике номер. – Maman? Мы почти приехали.
Ему что-то ответили и тут же повесили трубку. Мэтью, криво улыбаясь, тронулся с места.
– И тем не менее они есть.
– Все тридцать восемь штук?
– Все сорок, – с улыбкой поправил Мэтью. – Похоже, твои предшественники кое в чем заблуждались.
Открытия такого масштаба случаются редко. Подержать в руках иллюстрированную «Aurora Consurgens» четырнадцатого века историку доводится только раз в жизни.
– Но текст тот же? Что изображено на дополнительных иллюстрациях?
– Вот приедешь и увидишь сама.
– Тогда поехали. – Может быть, я после долгих бесплодных усилий все-таки допишу свой доклад.
– Ради собственной безопасности ты не хотела ехать, а ради манускрипта готова? – Мэтью скорбно покачал головой. – Здравомыслящая женщина.
– Здравым смыслом я никогда не славилась. Когда отправляемся?
– Через час, если ты не против.
– Через час?
Выходит, он не вдруг принял это решение – спланировал все, пока я спала.
Мэтью кивнул:
– На старой американской базе ждет самолет. Сколько тебе нужно на сборы?
– Смотря что с собой брать. – Голова у меня пошла кругом.
– Ничего такого. Возьми теплые вещи – ну и беговые кроссовки, конечно. Мы там будем вдвоем, не считая матушки и ее экономки.
– Мэтью… я не знала, что у тебя есть мать.
– Матери есть у всех. – Серые глаза взглянули прямо в мои. – У меня их две: та, что родила, и Изабо, сделавшая меня вампиром.
Мэтью – одно дело, а полный дом незнакомых вампиров – совсем другое. Даже моя жажда научных открытий спасовала перед такой перспективой.
– Так я и думал, – огорчился Мэтью, заметив мои колебания. – У тебя, конечно, нет причин доверять Изабо, но она дала слово – за себя и за Марту, – что в ее доме тебе ничего не будет грозить.
– Если ты им доверяешь, то и я тоже. – К собственному удивлению, я сказала это от чистого сердца, хотя он ведь наверняка их спросил, не намерены ли они испить моей кровушки.
– Спасибо, – просто сказал Мэтью и перевел взгляд на мои губы, отчего меня пронизала сладкая дрожь. – Ты укладывайся, а я помою посуду и сделаю пару звонков.
Когда я проходила мимо него, он взял меня за руку, и я снова прочувствовала контраст его холода с моим ответным теплом.
– Ты поступаешь правильно, – тихо промолвил он и разжал пальцы.
Сборы, к несчастью, пришлись на канун стирки. В поисках чистого я откопала в шкафу несколько почти одинаковых черных штанов, сколько-то легинсов, с полдюжины водолазок и футболок с длинными рукавами. Сдернула сверху потрепанную йельскую сумку, синюю с белым. Уложила в нее все отобранное плюс пара свитеров и флиска, кроссовки, носки, белье, старый комплект для йоги. Буду в нем спать, поскольку приличной пижамы у меня нет. Памятуя о матери Мэтью, француженке как-никак, я добавила выходную блузку и брюки.
Мэтью, поговорив по телефону с Фредом и Маркусом, вызвал такси. Я, с сумкой на плече, протиснулась в ванную, прихватила зубную щетку, щетку для волос, мыло, шампунь, фен, тюбик с тушью. Я ею редко пользуюсь, но авось пригодится.
Закончив, я вышла в гостиную. Мэтью просматривал сообщения на своем мобильнике, у ног его стоял мой ноутбук.
– Это все? – удивился он, взглянув на матерчатую дорожную сумку.
– Ты же сказал, что много не понадобится.
– Да, но женщины в этих делах меня никогда не слушают. Мириам, собираясь на выходные, везет столько, что Иностранный легион одеть можно, мать громоздит кучу кофров. Луиза с твоим багажом и через улицу переходить не стала бы, что уж говорить о выезде за границу.
– Высокий стиль, как и здравый смысл, к моим достоинствам не относится.
Мэтью одобрительно кивнул:
– Паспорт взяла?
– Он в сумке для ноутбука.
– Тогда выходим. – Мэтью в последний раз оглядел комнату.
– Где фотография? – Мне показалось неправильным бросать ее здесь.
– У Маркуса.
– Маркус сюда приходил? Когда? – нахмурилась я.
– Пока ты спала. Хочешь вернуть ее? – Палец Мэтью завис над кнопкой мобильника.
– Нет. – Если вдуматься, я не хотела снова на нее смотреть.
Мэтью взял сумки и без происшествий переправил их вниз вместе со мной. У ворот уже стояло такси. Наскоро переговорив с Фредом, Мэтью дал ему какую-то карточку и пожал руку. Мне явно не полагалось знать, какой договор они заключили. Мы сели в такси, и огни Оксфорда остались позади.
– Почему ты не взял свою машину? – спросила я.
– Чтобы Маркусу не пришлось ее забирать.
Меня укачивало от плавной езды. Привалившись к плечу Мэтью, я задремала.
Мы поднялись в воздух, как только у нас проверили паспорта, а пилот заполнил свои бумажки. Наши сиденья располагались друг против друга, их разделял низкий столик. Я все время зевала, и в ушах щелкало от перепада давления. Как только самолет набрал высоту, Мэтью отстегнул ремень и достал из шкафчика под окнами подушки и одеяло.
– Скоро будем во Франции. – Он положил подушки на мое сиденье (почти с двуспальную кровать шириной) и приготовился укрыть меня одеялом. – Поспи, пока мы летим.
Но мне не хотелось спать. Честно говоря, я боялась – проклятая фотография отпечаталась на изнанке моих век. Мэтью присел передо мной, не выпуская из рук одеяла:
– Что с тобой?
– Не хочу закрывать глаза.
Он сел рядом, положил одну подушку на колени, сбросив на пол все прочие, и похлопал по ней:
– Иди сюда.
Я вытянулась на мягком кожаном сиденье, положив голову на подушку. Меня тут же укрыло мягкое одеяло.
– Спасибо, – пробормотала я.
– Пожалуйста. – Он коснулся своих губ, потом моих. Я ощутила вкус соли. – Спи, я с тобой.
И я уснула и спала глубоко и без сновидений. Мэтью разбудил меня, тронув холодными пальцами щеку, и сказал, что мы скоро пойдем на посадку.
– Который час? – Я еще толком не пришла в себя.
– Около восьми.
– И где мы сейчас находимся? – Я села, нашаривая ремень.
– В Оверни, недалеко от Лиона.
– В самом центре страны? – спросила я, представив себе карту Франции. Мэтью кивнул. – Ты здешний?
– Да, родился и возродился в этих краях. Мой дом – отчий дом – в паре часов езды. Будем там совсем скоро.
Мы сели на частном поле местного аэропорта. Скучающий чиновник, проверявший наши документы, мигом встрепенулся при виде фамилии Мэтью.
– Ты всегда так путешествуешь? – Это, конечно, куда проще, чем лететь через лондонский Хитроу и парижский Шарль-де-Голль.
– Да, – ничуть не смутившись, ответил Мэтью. – В эти моменты меня искренне радует, что я вампир и денег мне девать некуда.
Остановившись рядом с гигантским «рейнджровером», Мэтью достал из кармана ключи. Открыл заднюю дверцу, закинул внутрь мой багаж. «Рейнджровер», не столь шикарный, как «ягуар», искупал недостаток блеска солидностью. Настоящая бронемашина.
– По французским дорогам ни на чем другом не проехать? – поинтересовалась я.
– Погоди, ты еще не видела дом моей матери, – засмеялся Мэтью.
Мы поехали на запад через красивую местность, вверх-вниз по крутым горам, мимо великолепных шато. Куда ни глянь – поля и виноградники, эта земля даже под стальным небом играла всеми оттенками осени. Надпись на указателе «Клермон-Ферран» явно не была совпадением.
Мэтью свернул на боковую дорогу, притормозил, показал куда-то вперед:
– Ну, вот и Сет-Тур.
Среди круглых холмов возвышалась небольшая гора с плоской вершиной, увенчанная громадой из розового и желтого камня. Семь башенок по бокам, зубчатые стены, укрепленные ворота. Не просто декоративный замок, где в лунные ночи устраиваются балы. Крепость.
– Вот это называется домом?
– Ну да. – Мэтью набрал на мобильнике номер. – Maman? Мы почти приехали.
Ему что-то ответили и тут же повесили трубку. Мэтью, криво улыбаясь, тронулся с места.