– Что с тобой? – спросил он.

– Магия нашла меня, как я ни пряталась. Магия и колдуны. Меня убьют за колдовство, как убили родителей. – Выпалив все это единым духом, я вскочила с кровати.

– Нет-нет, – сказал Мэтью, встав между мной и дверью. – Пора остановиться и посмотреть опасности в глаза, какой бы она ни была. Нельзя бегать вечно.

В глубине души я сознавала, что это правда. Но меня так и подмывало удрать во тьму, а попробуй убеги, когда на дороге стоит вампир.

Воздух внезапно взвихрился, я больше не чувствовала себя в западне. Холодные струйки забрались в штанины, приподняли волосы вокруг головы. Мэтью выругался и шагнул ко мне, протянув руку. Легкий бриз перешел в ветер, заколыхавший простыни и занавески.

– Все в порядке! – громко, чтобы перекричать шум, сказал Мэтью.

Меня это не успокоило. Ветер продолжал крепчать, и мои руки поднялись, воздвигая защитную колонну из воздуха, окутавшую меня, как одеяло. Мэтью так и стоял с простертой рукой, не сводя с меня глаз. Я хотела сказать ему «не подходи», но изо рта вырвалось лишь холодное дуновение.

– Все в порядке, – повторил он, глядя мне в глаза. – Я не сойду с места.

Лишь когда он произнес это вслух, я поняла, в чем, собственно, дело.

– Обещаю, – добавил он твердо.

Циклон вокруг меня превратился в нормальный ветер, потом в легкий ветерок, а потом затих окончательно. Я рухнула на колени.

– Что со мной происходит?

Каждый день я бегала, гребла, занималась йогой – но теперь мое тело, всегда такое послушное, начало вытворять что-то невообразимое. Я посмотрела вниз, желая удостовериться, что руки не бьются током и ветер не свищет около ног.

– Колдовской ветер, – пояснил Мэтью, по-прежнему не двигаясь с места. – Слышала о таком?

Я слышала о колдунье из Олбани, умевшей вызывать бурю, но термина «колдовской ветер» не знала.

– В общем-то, нет, – призналась я, оглядывая руки и ноги.

– Некоторые колдуны, в том числе и ты, от природы способны управлять воздушной стихией.

– Я ею не управляла.

– Ты проделывала это впервые. – Мэтью обвел рукой комнату: простыни и занавески на месте, разбросанные вчера вещи так и валяются на комоде и на полу. – Мы с тобой стоим на ногах, и непохоже, что здесь прошел торнадо, – для начала совсем неплохо.

– Но я ничего такого не собиралась делать. Неужели это происходит со всеми колдунами – электрический ток и ветер, возникающие сами по себе? – Я отбросила волосы с глаз. После всего, что случилось за последние сутки, меня пошатывало.

Мэтью подался ко мне, намереваясь подхватить, если я упаду.

– Искры и колдовской ветер – редкое явление в наши дни. Магия, заключенная в тебе, ищет выхода, хочешь ты того или нет.

– Я почувствовала себя загнанной в угол.

– Это я виноват, – устыдился Мэтью. – Иногда я просто не знаю, что с тобой делать. Ты как вечный двигатель – я хотел только, чтобы ты на миг остановилась и выслушала меня.

Вампира, который так редко дышит, моя неугомонность должна раздражать вдвойне. Расстояние между мной и Мэтью показалось мне слишком большим. Я поднялась на ноги.

– Я прощен? – спросил он, и я кивнула. – Можно? – Он указал себе под ноги. Я кивнула еще раз.

Вампир сделал три быстрых шага, и я упала ему на грудь, как в тот первый вечер, когда встретила его в Бодли. Но теперь я не спешила отпрянуть – идущий от него холод скорее успокаивал меня, чем пугал.

Мы простояли так несколько мгновений. Мое сердце угомонилось; его руки держали меня некрепко, и только прерывистое дыхание говорило о том, как непросто это ему дается.

– Ты тоже меня извини. – Я прижалась щекой к колючему свитеру. – Постараюсь держать свою энергию под контролем.

– Тебе не за что извиняться, и принуждать себя тоже не надо. Хочешь чая? – Он поцеловал меня в макушку.

За окном была кромешная темнота.

– Который час?

Он обнял меня за плечи и посмотрел на часы на запястье:

– Начало четвертого.

Я застонала:

– Чай был бы очень кстати.

– Сейчас заварю. – Он аккуратно разжал мои руки, обхватившие его талию, и пошел на кухню.

Мне не хотелось его отпускать, и я поплелась следом. Вампир рылся среди пакетиков и жестянок.


– Я предупреждала, что люблю чай.

Мэтью извлек очередной пакетик из-за кофейника, которым я редко пользовалась.

– Имеются предпочтения?

– Вон тот черный, с золотой надписью.

Зеленый чай – как раз то, что надо.

Он поставил чайник, залил кипятком душистые листья, подвинул мне щербатую кружку. Ароматы чая, ванили, лимона не сочетались с Мэтью, но все-таки успокаивали.

Мэтью налил и себе, раздул ноздри.

– Неплохо пахнет, – признал он и сделал глоток.

Раньше он при мне пил только вино.

– Где сядем? – спросила я, держа в ладонях горячую кружку.

– Вон там. – Он кивнул на гостиную. – Надо поговорить.

Он уселся в одном углу удобного старого дивана, а я в другом. Чайный парок щекотал мне лицо, напоминая о колдовском ветре.

– Никак не пойму, почему Нокс думает, будто именно ты сняла чары с «Ашмола-782».

Я пересказала ему наш разговор у ректора.

– Он говорит, в годовщину своего наложения чары делаются нестойкими. Другие колдуны – настоящие, владеющие магией – пытались снять их и не сумели. Я, по мнению Нокса, всего лишь оказалась в нужном месте в нужное время.

– Некий талантливый колдун наложил на книгу чары, которые, как я подозреваю, снять почти невозможно. До тебя рукопись не давалась никому, независимо от мастерства и времени года. – Мэтью смотрел в свою кружку. – А тебе почему-то далась. Вопрос в том – почему и как.

– В то, что я еще до рождения была как-то связана с этими чарами, поверить труднее, чем в обыкновенное совпадение. Если такая связь существует, почему рукопись не пришла ко мне снова? – Мэтью открыл было рот, но я заявила: – К тебе это отношения не имеет.

– Что ж, Нокс знает толк в своем деле… Возможно, эти чары действительно колеблются время от времени.

– Хотела бы я найти во всем этом какую-нибудь закономерность.

Перед моим мысленным взором возник белый стол с разложенными на нем кусочками головоломки. Я повертела туда-сюда некоторые из них – рукопись, Нокса, родителей, – но они отказывались складываться в картинку.

– Диана?

– Да?

– Что ты делаешь?

– Ничего, – быстро сказала я.

– Нет. Ты колдуешь. – Мэтью поставил чашку. – Я это чую. И вижу, потому что ты светишься.

– Я всегда так делаю, когда решаю какую-нибудь задачу, – потупилась я: говорить об этом было трудно. – Представляю, что собираю пазл на белом столе. Разноцветные кусочки движутся сами собой. Складываясь во что-то осмысленное, они останавливаются – значит я на верном пути.

– Как часто ты играешь в эту игру? – спросил после долгой паузы Мэтью.

– Постоянно, – неохотно призналась я. – Когда ты был в Шотландии, я поняла, что это тоже своего рода магия. Как когда я и не оборачиваясь знаю, кто на меня смотрит.

– Вот тебе и закономерность. Ты пользуешься магией бессознательно.

– То есть как? – Частицы пазла на белом столе пустились в пляс.

– Занимаясь, скажем, бегом, греблей и йогой, ты об этом не думаешь – по крайней мере, не прикладываешь сознательных усилий. Разум перестает сдерживать твой дар, и он выходит наружу.

– Но когда начался ветер, я думала.

– Тогда тобой владело сильное чувство. – Мэтью подался вперед, упершись локтями в колени. – Чувства всегда отодвигают интеллект на второй план. Когда твои пальцы заискрили, тоже так было – и с Мириам, и со мной. Твой белый стол – исключение из общего правила.

– Значит, эти силы включаются просто по настроению или когда я активно двигаюсь? Кто же захочет быть колдуном, если они вдруг просыпаются ни с того ни с сего?

– Многие, думаю, захотели бы. – Мэтью отвел глаза. Когда он снова поднял их на меня, диван скрипнул. – Хочу попросить тебя кое о чем – только ты подумай, прежде чем отвечать, хорошо?

– Ладно.

– Я хочу отвезти тебя домой.