Сегодня он должен ехать в Валькину лабораторию. Но прежде чем завести машину, он набирает номер Крига.



«Привет, Маркос. Мари сказала мне. Мне очень жаль».



«Спасибо».



«Тебе не обязательно ехать в лабораторию. Я могу сказать им, что ты заглянешь позже».



«Я пойду, но это в последний раз».



На конце Крига повисло тягостное молчание. Он не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне.



«Это не вариант. Мне нужно, чтобы ты ходил туда ».



«Я пойду сегодня. Но потом я обучу этому кого-нибудь другого».



«Ты меня не понял. Лаборатория – один из наших самых высокооплачиваемых клиентов, мне нужно посылать лучших».



«Я всё прекрасно понимаю. Я больше не поеду».



Несколько секунд Криг ничего не говорит. «Хорошо, возможно, сейчас не лучшее время говорить об этом, учитывая обстоятельства».



«Сейчас самое время поговорить об этом, и я больше не поеду, или завтра я подам в отставку».



«Что ты сказал? Ни в коем случае, Маркос. Ты можешь обучить кого-то другого, когда захочешь. Считай, что вопрос закрыт. Отдыхай столько, сколько тебе нужно. Мы поговорим позже».



Он повесил трубку, не попрощавшись. Он ненавидит доктора Вальку и ее лабораторию ужасов.



Чтобы войти в лабораторию, он должен предъявить удостоверение личности, пройти сканирование сетчатки глаза, подписать несколько бланков и пройти осмотр в специальной комнате, чтобы убедиться, что при нем нет камер или чего-либо еще, что может нарушить конфиденциальность экспериментов, проводимых на территории лаборатории.



Охранник проводит его на этаж, где его ждет врач. В ее обязанности не входит разговаривать с сотрудниками перерабатывающего завода, чтобы они приносили ей лучшие образцы, но доктор Валька одержимая



Перфекционистка, и, как она всегда говорит ему: «Образцы – это все, мне нужна точность, если я хочу добиться успеха». Она требует, чтобы они были FGP, самые труднодоступные. Если они изменены, она без всяких угрызений совести выбрасывает их. Она делает нелепые заказы, требуя конечности с точными мерками – глаза близко или далеко друг от друга, покатый лоб, большой объем орбит, образцы, которые быстро или медленно заживают, имеют большие или маленькие уши – и список немыслимых запросов меняется каждый раз, когда он приходит в лабораторию. Если образец не соответствует требованиям доктора Вальки, она возвращает его и просит общую скидку за то, что зря потратила время и деньги. Разумеется, он больше не совершает ошибок.



Они неизбежно прохладно приветствуют друг друга. Он протягивает руку, но она безошибочно смотрит на него, как будто не понимает, и двигает головой так, что это может быть приветствием.



«Как поживаете, доктор Валька?».




«Я только что получила одну из самых престижных премий за исследования и инновации. Так что, я очень хорошо себя чувствую».



Он смотрит на нее, не отвечая. Единственная его мысль – это то, что он видит ее в последний раз, в последний раз слышит ее голос, в последний раз ступает на это место.



Поскольку он не поздравляет ее, а она ждет его поздравлений, она спрашивает: «Что это было?».



«Я ничего не сказал».



Она смотрит на него в замешательстве. Было время, когда он поздравил бы ее.



«Работа, которую мы делаем здесь, в лаборатории Валька, имеет жизненно важное значение, поскольку именно благодаря экспериментам с этими образцами мы можем получить хорошие результаты. Мы добились значительных успехов, которые никогда не были бы возможны с животными. Наш подход к работе с образцами является уникальным и передовым, и наши рабочие протоколы строго соблюдаются».



Она продолжает говорить, как всегда, произнося ему одну и ту же речь маркетинговой команды, используя слова, которые текут, как лава из вулкана, который не перестает извергаться, только это лава холодная и вязкая. Это слова, которые прилипают к телу человека, и все, что он чувствует, - это отвращение.



«Что это было?» - спрашивает доктор. В какой-то момент во время своего монолога она ожидала ответа. Она так и не получила его, потому что он перестал слушать.



«Я ничего не говорил».



Доктор Валька смотрит на него с удивлением. Он всегда был внимателен, всегда слушал ее и говорил то, что нужно, не больше и не меньше, чтобы она почувствовала, что ему интересно. Доктор Валька никогда не спрашивает его, как у него дела, все ли в порядке, потому что видит в нем только свое отражение, зеркало, в которое она может говорить о своих достижениях.



Она встает. Теперь, как всегда, она ведет его на экскурсию по лаборатории. Первые несколько раз у него были тяжесть, боли в животе, кошмары. Экскурсия бесполезна, потому что все, что ему нужно, - это список с ее заказами и чтобы она объяснила, какие запросы труднее всего выполнить. Но она хочет, чтобы он точно понимал, что влечет за собой каждый эксперимент, чтобы он мог приобрести наиболее подходящие образцы.



Доктор Валька берет свою трость и приступает к работе. Несколько лет назад у нее произошел несчастный случай с образцом. Известно, что несчастный случай произошел после того, как нерадивый ассистент оставил дверь в клетку приоткрытой. Когда доктор, которая работает до поздней ночи, делала последний прогон по лаборатории, особь напала на нее и откусила часть ноги. Он считает, что это была не неосторожность ассистента, а месть, потому что Валька известна своей требовательностью и жестоким обращением с сотрудниками, а также своими резкими высказываниями. Но ее лаборатория – самая большая и престижная в своем роде, поэтому люди терпят ее, пока однажды чаша не переполнится. Он знает, что сначала они называли ее за спиной «доктор Менгеле», но потом эксперименты на людях были признаны естественными, и она стала получать премии.



Когда она идет, она раскачивается из стороны в сторону и говорит. Как будто ей нужно поддерживать себя словами, которые без остановки вылетают из ее рта. Каждый раз она говорит ему одну и ту же речь, рассказывает, как трудно даже в наше время быть женщиной и делать карьеру, говорит, что люди продолжают относиться к ней с предубеждением, что только недавно они начали здороваться с ней, а не с ее ассистентом, который является мужчиной, потому что они думают, что именно он возглавляет лабораторию, что это был ее выбор – не заводить семью, и в социальном плане она должна за это платить, потому что люди продолжают думать, что женщины должны выполнять какой-то биологический план, в то время как ее великим достижением в жизни было идти вперед, никогда не сдаваться; Быть мужчиной намного проще, говорит она, это ее семья – лаборатория, но никто не понимает, не совсем, она совершает революцию в медицине, говорит она ему, а людей продолжает волновать, женственные ли у нее туфли, или что у нее отросли корни, потому что у нее не было времени сходить к парикмахеру, или что она набрала вес.



Он согласен со всем, что она говорит, но он не может вынести ее слов, которые похожи на крошечных головастиков, которые тащатся за ней, оставляя за собой липкий след, скользят, пока не нагромождаются один на другой и не сгнивают, насыщая воздух своим прогорклым запахом. Он не отвечает, потому что знает, что у нее мало сотрудниц. И если одна из них забеременеет, она будет смотреть на нее свысока, пренебрегать ею.



Она показывает ему клетку и говорит, что этот экземпляр – героиновый наркоман. Они годами снабжали его наркотиком, чтобы понять, почему возникает зависимость. «Когда мы его обнулим, мы изучим его мозг», - говорит она. Обнулить, думает он, еще одно слово, которое заглушает ужас.



Доктор Валька продолжает говорить, но он уже не слушает. Он видит образцы без глаз, другие подключены к трубкам, целый день вдыхают никотин, у третьих на голове аппараты, приклеенные к черепу, некоторые выглядят так, будто их морят голодом, у некоторых провода торчат из всех частей тела; он видит ассистентов, проводящих вивисекцию, других, отрывающих куски кожи с рук образцов, которым не дали наркоз, и головы в клетках, пол которых, как он знает, электрифицирован. Он думает, что перерабатывающий завод лучше, чем это место, по крайней мере, там смерть наступает быстро.



Они проходят мимо комнаты с образцом на столе. Грудная клетка образца вскрыта, сердце бьется. Несколько человек стоят вокруг стола и изучают его. Доктор Валька останавливается и смотрит в окно. Она говорит, что это замечательно – иметь возможность записывать функции органов, когда образец жив и находится в сознании. Она говорит, что ему дали легкое успокоительное, чтобы он не потерял сознание от боли. Взволнованно она добавляет: «Какое красивое, бьющееся сердце! Разве это не невероятно?»



Он ничего не говорит.



«Что это было?» - спрашивает она.