— Ваше Величество, — Мирасполь берёт меня за руку. — Мы не можем больше медлить, князь Ивор и гости заждались вашего выхода.
— Да, — я крепко сжимаю его ладонь и обращаюясь к охраннику с кроликом на руках. — Вы позаботитесь о Хвостике, пока меня не будет, стязатель?…
— Жорхе Вилейн, — подсказывает он, едва удерживая рвущегося из рук в бордовых перчатках малыша. — Буду защищать его ценой собственной жизни.
Я благосклонно киваю, принимая ответ и служение. Делаю знак лакеям, и они растворяют створки. В глаза врезается резкий свет, в уши — громкие восславления. Мирасполь отпускает мою руку и слегка подталкивает к выходу.
— Мирасполь! — возмущенно оборачиваюсь, но убеждаюсь, что он идёт следом.
— Я всегда рядом, Лауна, — шепчет успокоительно экзарх, и мне этого достаточно.
Поднимаю полы платья и делаю шаг в объятия народной любви, благосклонно улыбаясь собравшимся гостям.
— Ваше Величество, — склоняются те, кто стоит ближе к дверям.
Торжественная музыка гремит под высокими сводами, вдоль дороги к трону выстроились господа и дамы, послы, консулы, придворные.
— Во имя Квертинда! — перекрикивает кто-то музыкантов.
Изящные шляпки, драгоценности, высокие причёски, трости и запонки. Дети с букетами цветов.
— Она совсем как ребёнок, — раздаётся мне в спину.
Парча, шелка, тафта. Солнечный свет из окон заливает тронный зал, отражается в овальных зеркалах на стенах.
— Экзарх снова спас приём, — женский голос из толпы.
Стязатели идут за спиной, справа — Мирасполь, и я слегка медлю, чтобы ухватиться за край его плаща.
— Как бы ему не пришлось спасать Квертинд, — это уже мерзкий Камлен.
У самых ступеней я останавливаюсь, приподнимаю платье повыше и задираю голову. Два трона — для короля и королевы Квертинда. Здесь сидели мои великие предки — Тибр Спаситель с простолюдинкой Ангелиной. Безумный Дормунд с Аишей Батор. Мелира Великая с веллапольцем Уиллрихом. Мой отец Ирб Исследователь с мамой — мелироанской девой Анной. Почему только мужчинам позволено жениться по велению сердца? Почему какие-то там Веллапольцы должны диктовать мне, чьей женой стать?
Поднимаюсь уже решительно, сажусь на трон, расправляю складки платья, высоко задираю голову. Мирасполь и Кирмос Блайт встают за спиной.
Мне вручают копьё Тибра и пустой шар, похожий на детерминант. По легенде, когда-то в нём парили песочные часы, но теперь это полая стеклянная сфера, традиционно входящая в торжественное облачение правителя. Тем лучше, что она пустая, ведь по заветам отца и бабки я обязана скрывать суть своей магии от Квертинда… Как и свою женскую суть и страстность натуры. Но с последним пора покончить.
Распахиваются западные двери, и в тронный зал входит князь Ивор в сопровождении свиты. Даже его облачение, слишком скудное и несоответствующее случаю — простые штаны и шитая рубаха — говорит о том, что этот человек лишний в Квертинде. Он останавливается перед троном, склоняется почтительно, и уже хочет произнести речь, но я прерваю его.
— Князь Ивор, — мне не терпится поскорее покончить с церемониями, чтобы перейти к главному. — Я, истинная наследница престола, хранительница величайшей из магии, королева Квертинда Лауна Иверийская отказываю вам в помолвке и оставляю за собой право выбора мужа по велению сердца. Возвращайтесь обратно на свою родину.
На какую-то секунду повисает тишина, и я сомневаюсь. Тянусь к медальону под мантией, чтобы вернуться назад во времени и сказать то, чего от меня все ждали… Но смотрю на пустой трон рядом с моим и одёргиваю руку. Лауна Неотразимая приняла решение.
Тронный зал взрывается гулом и криками, Ивор пытается что-то сказать, слова князя тонут в шуме толпы. Он подходит ближе, но его останавливают стязатели, едва не вступая в драку с охраной опального веллапольца. Кирмос Блайт поминает Толмунда и бросается на помощь собратьям по оружию, и мы с Мирасполем остаёмся одни на тронном помосте. Он всегда рядом…
Всё вышло не так уж и дурно, зря я боялась и плакала. Но шум и суета беспокоят меня, и, кажется, даже кто-то назвал Безумной, как прадедушку Дормунда. Разворачиваюсь, чтобы не видеть буйства толпы, и тепло улыбаюсь Мирасполю, прислоняюсь щекой к его руке, лежащей на спинке трона…
— Мы уже можем уйти? — спрашиваю я совершенно ошалевшего экзарха, который едва не отломал золоченую лепнину вокруг Иверийской короны в изголовье. — Очень переживаю за Хвостика.
Глава 10. Юна, стреляй!
— Юна, стреляй! — гаркнул Комдор.
«Шмяк!» — стрела вонзилась в брюхо самого крупного икша, отбросив его назад.
Он рыкнул, мотнул головой, но продолжил идти вперёд. Следующие две стрелы довершили дело, и монстр, наконец, откинулся навзничь.
— Уводи Куиджи! — крикнула я Неду, вытаскивающему кинжал из щуплого тельца.
Выход из шахт уже маячил за спинами. Мы пятились задом, пытаясь оторваться от вереницы грязекровок.
Куиджи Лампадарио стоял ровно посередине каменного прохода. Маг раскачивался из стороны в сторону, призывая божественное вмешательство. После третьей вылазки он осмелел, и каждый раз пытался воздействовать магией Мэндэля на сознание древних существ, подолгу застывая на одном месте. Его преданность склонности разума и исследовательский интерес граничили с безумием, и мы с Недом чувствовали себя охранниками поехавшего мага, бормочущего бесполезные воззвания.
— Псих, твою мать!.. — ругался Нед, толкая увлечённого ментальщика к выходу.
Меч Комдора опустился на череп икша, и тот треснул. Двух членов банды изгоев с ног до головы обдало коричневой жижей.
То, что у икша нет не только глаз, но и мозгов, я поняла ещё в тот момент, когда они охотно рухнули в расщелину пещеры. Но Куиджи был со мной категорически не согласен, и за три месяца посещения шахт обзавёлся не только тремя новыми шрамами, но и целыми научными трактатами, посвящёнными исследованиям древних созданий и их особой магии. Бумагомарательство студента Лампадарио не принесло ровным счётом никаких результатов, и я даже начала подозревать, что Куиджи и правда свихнулся на научном изучении.
Вот и сейчас псих бубнил себе под нос экспериментальные заклинания, в очередной раз доказывающие свою неэффективность.
Сразу трое икша кинулись на отважного безумца, но Нед успел закрыть его собой. От мощного удара Комдор упал на каменный пол, перевернулся на спину и взвыл, когда острые зубы сомкнулись на его плече.
— Нед! — Куиджи, наконец, сообразил, что дело плохо и бросился на помощь. — Пошли пг’очь, мег’зкие отг’одья!
Представитель мерзкого отродья выплюнул штанину Неда, забормотал и, помогая себе руками, на четвереньках побежал к ментальщику.
Куиджи взмахнул лёгким клеймором, зажмурился и воткнул остриё в сырую стену примерно в двух локтях от раздутой головы икша. Последний, кажется, здорово удивился неумелой атаке.
Да, мы ему этого не говорили, но боец из Куиджи был никакой. Даже на тренировках в бестиатриуме, которые я практически навязала своей банде, он едва мог попасть мечом по манекену. Теперь же он вцепился в эфес, пытаясь его вытащить и нелепо пятясь от вскинувшегося врага.
Я выплюнула горькую слюну, в два шага оказалась рядом и распорола Каасом обозлённого уродца от лба до самого брюха под громкие сипение психа.
— Быстро на выход! — приказала я, пользуясь короткой передышкой.
Для убедительности метнула в Лампадарио его сумку, до отказа набитую пергаментами. Дважды просить Куиджи было не нужно, он рванул, что было сил, забыв о торчащем в стене мече. Записи исследований, по его мнению, были важнее.
Собратья распоротого гразекровки тоже среагировали на мой приказ и прыгнули сзади, сдирая Карнеум и утаскивая его подальше.
Я попыталась поймать удаляющийся лук, но пальцы схватили пустоту. Кряхт! Возможно, какие-то зачатки мозга у икша всё же имелись.
— Sol del bretx venie, — предприняла я отчаянную попытку воззвать к Ревду. — Eman miсhi’tum del Rewd.
Заклинание не сработало. Из жадности я потратила всю магическую память на выкорчевку кроуницколя из недр пещеры, и сейчас корила себя за глупость. Минерал, который должен был принести нам очередную прибыль, мог стать причиной смерти.
Нед всё ещё барахтался на земле, пытаясь ладонями раздавить безмозглый череп и уворачиваясь от длинного языка, что уже лизал его отросшую щетину. Кажется, ему даже и в голову не пришло воспользоваться магией.
Из узкого прохода показался Мон, которому я приказала сидеть тихо и не высовываться до окончания драки. В бою толку от целителя было ещё меньше, чем от психа. Ретивый почитатель Девейны боялся не самих икша, а причинить им вред, как бы это абсурдно не звучало.
Монтгомери несмело оттащил одного уродца от Неда, секунду держал его на руках, как ребёнка, соображая, что же делать дальше. Решение подсказал сам икша: с аппетитом вгрызся в плоть Мона, едва не выдирая кусок его живота. Целитель зажмурился и с силой стукнул мелкого зубастика об землю. Тот дёрнулся пару раз и затих.
В глубине пещеры мелькнули фиолетовые вспышки. Плохо.
Убедившись, что банда справляется, я перекинула Кааса в другую, ещё не такую скользкую от крови икша руку, и двинулась вдоль стены. Нужно было вернуть Карнеум.
Метнула кинжал в одного из трёх выбегающих из темноты чудищ и попала очень удачно — ровно в середину зубастой башки. Бегом кинулась следом, схватилась за рукоять. К несчастью, вытащить быстро Кааса не получилось: он застрял в кости и не желал поддаваться на радость уже жующим мои сапоги грязекровкам. Пару раз дёрнув клинок, я оставила попытки освободить его и достала стрелы из колчана — по одной в каждую руку. Не думая, замахнулась и с силой вогнала древко в сморщенное тельце по самое оперение, и сразу — следующее. Зазубренные наконечники распарывали кожу ладоней, пока я один за одним втыкала их в икша, не желающих подыхать от колотых ран. Израненные руки неприятно защипало от ядовитой коричневой крови, но уродцы, наконец, обмякли.
Я поднялась, вытерла ладони о стену. Фиолетовые вспышки хорошо осветили помещение, и я разглядела кровавые следы на сыром камне. Да сколько можно?!
— Помоги Комдору, Мон! — крикнула я как можно громче, привлекая внимание.
Пятеро новых грязекровок, что намеревались присоединиться к пожиранию Неда, подпрыгнули и с готовностью ринулись на меня. Мерзкое клацанье челюстей приближалось с невероятной скоростью. К счастью, я всё-таки успела вытащить Кааса и отступить в глубь пещеры.
Краем глаза заметила, как целитель поднял Неда и подставил ему плечо. Комдор, было, ринулся за мной, но припал на одну ногу и зашипел от боли.
— Ждите на выходе, — я взобралась на скальный выступ, оттолкнулась и перепрыгнула надвигающуюся группу. — Не смейте возвращаться!
Новых вспышек видно не было, и за мной бежали только пять скрюченных тел. Видимо, эти уродцы решили, что смогут впятером справиться с улепётывающей едой. Я завела их поглубже в пещеру, позволяя друзьям вырваться на свободу. Света икша не боялись, но из шахт выходили неохотно и явно не любили снег. Сердце бешено колотилось, от частого дыхания уже драло горло.
Забегать слишком глубоко в шахты было плохой идеей — в недрах встречались мелкие группы грязекровок, с которыми мы обычно легко справлялись. Но сегодня что-то пошло не так, и даже пара новых голодных преследователей значительно бы ухудшили моё положение.
Я увернулась от свисающей сосульки, обогнула кристальный выступ и поняла, что попала в ловушку. Передо мной был тупик, даже отдалённо не напоминающий пещерный зал, только узкий провал с прослойками минералов в стенах. Некстати вспомнились окаменелые рептилии…
— Ну давайте, твари, — я резко развернулась, надеясь напугать решительностью икша.
Само собой, твари были слишком тупыми, чтобы уловить угрозу в моём голосе, а видеть они меня просто не могли, поэтому ни на мгновение не задержались у входа.
Первый напоролся на Кааса сам, словно только за этим и приблизился. Со втором тоже не возникло проблем, — я успела всадить остриё в раскрытую пасть, и этого хватило, чтобы угомонить вечный голод. К сожалению, мой азартный запал закончился, и третий икша всё никак не хотел подыхать, с несвойственной для зубастика ловкостью уворачиваясь от каждого удара. Может, он был особенно сообразительным, но, скорее всего, я просто сильно устала. Оставшиеся двое уродцев повисли на мне, и я буквально рухнула, как мешок с картошкой, поскользнувшись на липкой крови.
Схватила свободной рукой ногу икша и откинула его подальше, стараясь посильнее жахнуть о торчащий хрупкий кристалл. Помогло ненадолго, уродец быстро вернулся и сиганул сверху, клацнул челюстями у моей щеки. В ушах зазвенело, перед глазами мелькнули острые зубы, я попыталась позвать на помощь, но только глухо засипела. Схватила тварь за горло, но пустая магическая память очень невовремя дала о себе знать слабостью во всем теле. Резкая боль пронзила предплечье, и сознание помутнело.
Зря всё-таки я отправила банду к выходу. И зря не зашла к Джеру перед вылазкой… Может, никогда его больше не увижу.
Не разибрая пространства и оберегая глаза, я слепо махала оружием, надеясь на удачу. «Давай, Каас», — молила я, рассчитывая не то на случайное попадание кинжала, не то на сверхъестественную помощь мёртвого друга.
Когда мир приобрёл чёткость, я увидела огромную пасть, раскрытую прямо у моего горла. Дёрнула повреждённой рукой, чтобы закрыться, но она отказалась слушаться, угодив в крепкие тиски. Троллье дерьмо!
Я зажмурилась и глотнула побольше воздуха, как перед погружением в глубину. Не успела ни выдохнуть, ни застонать, ни подумать о происходящем. Короткий свист — и острые зубы мягко и как-то нежно скользнули по черному пауку, словно икша хотел меня поцеловать.
«Это всё», — оформилась короткая мысль, и я застыла.
Попыталась отрешиться от грядущей боли.
Странно, но я совсем не боялась. Даже жаль… Хотелось напомнить о себе ментору ещё разок. Увидеть мозайку счастливых моментов и подумать о том лучшем, что со мной случалось. И посмеяться в лицо уже не опасности, а самой смерти.
Медленные секунды сменяли друг друга.
Боли не было, и жизнь всё никак не проносилась перед глазами. Образ Джера закрывался кровавыми кругами и бешеным ритмом сердца, и даже раскаяние в отважной глупости запаздывало. Я бы решила, что остановилось само время, но липкая слюна текла шее, и это нестерпимо щекотное ощущение было главным и единственным, что меня беспокоило.
— Да, — я крепко сжимаю его ладонь и обращаюясь к охраннику с кроликом на руках. — Вы позаботитесь о Хвостике, пока меня не будет, стязатель?…
— Жорхе Вилейн, — подсказывает он, едва удерживая рвущегося из рук в бордовых перчатках малыша. — Буду защищать его ценой собственной жизни.
Я благосклонно киваю, принимая ответ и служение. Делаю знак лакеям, и они растворяют створки. В глаза врезается резкий свет, в уши — громкие восславления. Мирасполь отпускает мою руку и слегка подталкивает к выходу.
— Мирасполь! — возмущенно оборачиваюсь, но убеждаюсь, что он идёт следом.
— Я всегда рядом, Лауна, — шепчет успокоительно экзарх, и мне этого достаточно.
Поднимаю полы платья и делаю шаг в объятия народной любви, благосклонно улыбаясь собравшимся гостям.
— Ваше Величество, — склоняются те, кто стоит ближе к дверям.
Торжественная музыка гремит под высокими сводами, вдоль дороги к трону выстроились господа и дамы, послы, консулы, придворные.
— Во имя Квертинда! — перекрикивает кто-то музыкантов.
Изящные шляпки, драгоценности, высокие причёски, трости и запонки. Дети с букетами цветов.
— Она совсем как ребёнок, — раздаётся мне в спину.
Парча, шелка, тафта. Солнечный свет из окон заливает тронный зал, отражается в овальных зеркалах на стенах.
— Экзарх снова спас приём, — женский голос из толпы.
Стязатели идут за спиной, справа — Мирасполь, и я слегка медлю, чтобы ухватиться за край его плаща.
— Как бы ему не пришлось спасать Квертинд, — это уже мерзкий Камлен.
У самых ступеней я останавливаюсь, приподнимаю платье повыше и задираю голову. Два трона — для короля и королевы Квертинда. Здесь сидели мои великие предки — Тибр Спаситель с простолюдинкой Ангелиной. Безумный Дормунд с Аишей Батор. Мелира Великая с веллапольцем Уиллрихом. Мой отец Ирб Исследователь с мамой — мелироанской девой Анной. Почему только мужчинам позволено жениться по велению сердца? Почему какие-то там Веллапольцы должны диктовать мне, чьей женой стать?
Поднимаюсь уже решительно, сажусь на трон, расправляю складки платья, высоко задираю голову. Мирасполь и Кирмос Блайт встают за спиной.
Мне вручают копьё Тибра и пустой шар, похожий на детерминант. По легенде, когда-то в нём парили песочные часы, но теперь это полая стеклянная сфера, традиционно входящая в торжественное облачение правителя. Тем лучше, что она пустая, ведь по заветам отца и бабки я обязана скрывать суть своей магии от Квертинда… Как и свою женскую суть и страстность натуры. Но с последним пора покончить.
Распахиваются западные двери, и в тронный зал входит князь Ивор в сопровождении свиты. Даже его облачение, слишком скудное и несоответствующее случаю — простые штаны и шитая рубаха — говорит о том, что этот человек лишний в Квертинде. Он останавливается перед троном, склоняется почтительно, и уже хочет произнести речь, но я прерваю его.
— Князь Ивор, — мне не терпится поскорее покончить с церемониями, чтобы перейти к главному. — Я, истинная наследница престола, хранительница величайшей из магии, королева Квертинда Лауна Иверийская отказываю вам в помолвке и оставляю за собой право выбора мужа по велению сердца. Возвращайтесь обратно на свою родину.
На какую-то секунду повисает тишина, и я сомневаюсь. Тянусь к медальону под мантией, чтобы вернуться назад во времени и сказать то, чего от меня все ждали… Но смотрю на пустой трон рядом с моим и одёргиваю руку. Лауна Неотразимая приняла решение.
Тронный зал взрывается гулом и криками, Ивор пытается что-то сказать, слова князя тонут в шуме толпы. Он подходит ближе, но его останавливают стязатели, едва не вступая в драку с охраной опального веллапольца. Кирмос Блайт поминает Толмунда и бросается на помощь собратьям по оружию, и мы с Мирасполем остаёмся одни на тронном помосте. Он всегда рядом…
Всё вышло не так уж и дурно, зря я боялась и плакала. Но шум и суета беспокоят меня, и, кажется, даже кто-то назвал Безумной, как прадедушку Дормунда. Разворачиваюсь, чтобы не видеть буйства толпы, и тепло улыбаюсь Мирасполю, прислоняюсь щекой к его руке, лежащей на спинке трона…
— Мы уже можем уйти? — спрашиваю я совершенно ошалевшего экзарха, который едва не отломал золоченую лепнину вокруг Иверийской короны в изголовье. — Очень переживаю за Хвостика.
Глава 10. Юна, стреляй!
— Юна, стреляй! — гаркнул Комдор.
«Шмяк!» — стрела вонзилась в брюхо самого крупного икша, отбросив его назад.
Он рыкнул, мотнул головой, но продолжил идти вперёд. Следующие две стрелы довершили дело, и монстр, наконец, откинулся навзничь.
— Уводи Куиджи! — крикнула я Неду, вытаскивающему кинжал из щуплого тельца.
Выход из шахт уже маячил за спинами. Мы пятились задом, пытаясь оторваться от вереницы грязекровок.
Куиджи Лампадарио стоял ровно посередине каменного прохода. Маг раскачивался из стороны в сторону, призывая божественное вмешательство. После третьей вылазки он осмелел, и каждый раз пытался воздействовать магией Мэндэля на сознание древних существ, подолгу застывая на одном месте. Его преданность склонности разума и исследовательский интерес граничили с безумием, и мы с Недом чувствовали себя охранниками поехавшего мага, бормочущего бесполезные воззвания.
— Псих, твою мать!.. — ругался Нед, толкая увлечённого ментальщика к выходу.
Меч Комдора опустился на череп икша, и тот треснул. Двух членов банды изгоев с ног до головы обдало коричневой жижей.
То, что у икша нет не только глаз, но и мозгов, я поняла ещё в тот момент, когда они охотно рухнули в расщелину пещеры. Но Куиджи был со мной категорически не согласен, и за три месяца посещения шахт обзавёлся не только тремя новыми шрамами, но и целыми научными трактатами, посвящёнными исследованиям древних созданий и их особой магии. Бумагомарательство студента Лампадарио не принесло ровным счётом никаких результатов, и я даже начала подозревать, что Куиджи и правда свихнулся на научном изучении.
Вот и сейчас псих бубнил себе под нос экспериментальные заклинания, в очередной раз доказывающие свою неэффективность.
Сразу трое икша кинулись на отважного безумца, но Нед успел закрыть его собой. От мощного удара Комдор упал на каменный пол, перевернулся на спину и взвыл, когда острые зубы сомкнулись на его плече.
— Нед! — Куиджи, наконец, сообразил, что дело плохо и бросился на помощь. — Пошли пг’очь, мег’зкие отг’одья!
Представитель мерзкого отродья выплюнул штанину Неда, забормотал и, помогая себе руками, на четвереньках побежал к ментальщику.
Куиджи взмахнул лёгким клеймором, зажмурился и воткнул остриё в сырую стену примерно в двух локтях от раздутой головы икша. Последний, кажется, здорово удивился неумелой атаке.
Да, мы ему этого не говорили, но боец из Куиджи был никакой. Даже на тренировках в бестиатриуме, которые я практически навязала своей банде, он едва мог попасть мечом по манекену. Теперь же он вцепился в эфес, пытаясь его вытащить и нелепо пятясь от вскинувшегося врага.
Я выплюнула горькую слюну, в два шага оказалась рядом и распорола Каасом обозлённого уродца от лба до самого брюха под громкие сипение психа.
— Быстро на выход! — приказала я, пользуясь короткой передышкой.
Для убедительности метнула в Лампадарио его сумку, до отказа набитую пергаментами. Дважды просить Куиджи было не нужно, он рванул, что было сил, забыв о торчащем в стене мече. Записи исследований, по его мнению, были важнее.
Собратья распоротого гразекровки тоже среагировали на мой приказ и прыгнули сзади, сдирая Карнеум и утаскивая его подальше.
Я попыталась поймать удаляющийся лук, но пальцы схватили пустоту. Кряхт! Возможно, какие-то зачатки мозга у икша всё же имелись.
— Sol del bretx venie, — предприняла я отчаянную попытку воззвать к Ревду. — Eman miсhi’tum del Rewd.
Заклинание не сработало. Из жадности я потратила всю магическую память на выкорчевку кроуницколя из недр пещеры, и сейчас корила себя за глупость. Минерал, который должен был принести нам очередную прибыль, мог стать причиной смерти.
Нед всё ещё барахтался на земле, пытаясь ладонями раздавить безмозглый череп и уворачиваясь от длинного языка, что уже лизал его отросшую щетину. Кажется, ему даже и в голову не пришло воспользоваться магией.
Из узкого прохода показался Мон, которому я приказала сидеть тихо и не высовываться до окончания драки. В бою толку от целителя было ещё меньше, чем от психа. Ретивый почитатель Девейны боялся не самих икша, а причинить им вред, как бы это абсурдно не звучало.
Монтгомери несмело оттащил одного уродца от Неда, секунду держал его на руках, как ребёнка, соображая, что же делать дальше. Решение подсказал сам икша: с аппетитом вгрызся в плоть Мона, едва не выдирая кусок его живота. Целитель зажмурился и с силой стукнул мелкого зубастика об землю. Тот дёрнулся пару раз и затих.
В глубине пещеры мелькнули фиолетовые вспышки. Плохо.
Убедившись, что банда справляется, я перекинула Кааса в другую, ещё не такую скользкую от крови икша руку, и двинулась вдоль стены. Нужно было вернуть Карнеум.
Метнула кинжал в одного из трёх выбегающих из темноты чудищ и попала очень удачно — ровно в середину зубастой башки. Бегом кинулась следом, схватилась за рукоять. К несчастью, вытащить быстро Кааса не получилось: он застрял в кости и не желал поддаваться на радость уже жующим мои сапоги грязекровкам. Пару раз дёрнув клинок, я оставила попытки освободить его и достала стрелы из колчана — по одной в каждую руку. Не думая, замахнулась и с силой вогнала древко в сморщенное тельце по самое оперение, и сразу — следующее. Зазубренные наконечники распарывали кожу ладоней, пока я один за одним втыкала их в икша, не желающих подыхать от колотых ран. Израненные руки неприятно защипало от ядовитой коричневой крови, но уродцы, наконец, обмякли.
Я поднялась, вытерла ладони о стену. Фиолетовые вспышки хорошо осветили помещение, и я разглядела кровавые следы на сыром камне. Да сколько можно?!
— Помоги Комдору, Мон! — крикнула я как можно громче, привлекая внимание.
Пятеро новых грязекровок, что намеревались присоединиться к пожиранию Неда, подпрыгнули и с готовностью ринулись на меня. Мерзкое клацанье челюстей приближалось с невероятной скоростью. К счастью, я всё-таки успела вытащить Кааса и отступить в глубь пещеры.
Краем глаза заметила, как целитель поднял Неда и подставил ему плечо. Комдор, было, ринулся за мной, но припал на одну ногу и зашипел от боли.
— Ждите на выходе, — я взобралась на скальный выступ, оттолкнулась и перепрыгнула надвигающуюся группу. — Не смейте возвращаться!
Новых вспышек видно не было, и за мной бежали только пять скрюченных тел. Видимо, эти уродцы решили, что смогут впятером справиться с улепётывающей едой. Я завела их поглубже в пещеру, позволяя друзьям вырваться на свободу. Света икша не боялись, но из шахт выходили неохотно и явно не любили снег. Сердце бешено колотилось, от частого дыхания уже драло горло.
Забегать слишком глубоко в шахты было плохой идеей — в недрах встречались мелкие группы грязекровок, с которыми мы обычно легко справлялись. Но сегодня что-то пошло не так, и даже пара новых голодных преследователей значительно бы ухудшили моё положение.
Я увернулась от свисающей сосульки, обогнула кристальный выступ и поняла, что попала в ловушку. Передо мной был тупик, даже отдалённо не напоминающий пещерный зал, только узкий провал с прослойками минералов в стенах. Некстати вспомнились окаменелые рептилии…
— Ну давайте, твари, — я резко развернулась, надеясь напугать решительностью икша.
Само собой, твари были слишком тупыми, чтобы уловить угрозу в моём голосе, а видеть они меня просто не могли, поэтому ни на мгновение не задержались у входа.
Первый напоролся на Кааса сам, словно только за этим и приблизился. Со втором тоже не возникло проблем, — я успела всадить остриё в раскрытую пасть, и этого хватило, чтобы угомонить вечный голод. К сожалению, мой азартный запал закончился, и третий икша всё никак не хотел подыхать, с несвойственной для зубастика ловкостью уворачиваясь от каждого удара. Может, он был особенно сообразительным, но, скорее всего, я просто сильно устала. Оставшиеся двое уродцев повисли на мне, и я буквально рухнула, как мешок с картошкой, поскользнувшись на липкой крови.
Схватила свободной рукой ногу икша и откинула его подальше, стараясь посильнее жахнуть о торчащий хрупкий кристалл. Помогло ненадолго, уродец быстро вернулся и сиганул сверху, клацнул челюстями у моей щеки. В ушах зазвенело, перед глазами мелькнули острые зубы, я попыталась позвать на помощь, но только глухо засипела. Схватила тварь за горло, но пустая магическая память очень невовремя дала о себе знать слабостью во всем теле. Резкая боль пронзила предплечье, и сознание помутнело.
Зря всё-таки я отправила банду к выходу. И зря не зашла к Джеру перед вылазкой… Может, никогда его больше не увижу.
Не разибрая пространства и оберегая глаза, я слепо махала оружием, надеясь на удачу. «Давай, Каас», — молила я, рассчитывая не то на случайное попадание кинжала, не то на сверхъестественную помощь мёртвого друга.
Когда мир приобрёл чёткость, я увидела огромную пасть, раскрытую прямо у моего горла. Дёрнула повреждённой рукой, чтобы закрыться, но она отказалась слушаться, угодив в крепкие тиски. Троллье дерьмо!
Я зажмурилась и глотнула побольше воздуха, как перед погружением в глубину. Не успела ни выдохнуть, ни застонать, ни подумать о происходящем. Короткий свист — и острые зубы мягко и как-то нежно скользнули по черному пауку, словно икша хотел меня поцеловать.
«Это всё», — оформилась короткая мысль, и я застыла.
Попыталась отрешиться от грядущей боли.
Странно, но я совсем не боялась. Даже жаль… Хотелось напомнить о себе ментору ещё разок. Увидеть мозайку счастливых моментов и подумать о том лучшем, что со мной случалось. И посмеяться в лицо уже не опасности, а самой смерти.
Медленные секунды сменяли друг друга.
Боли не было, и жизнь всё никак не проносилась перед глазами. Образ Джера закрывался кровавыми кругами и бешеным ритмом сердца, и даже раскаяние в отважной глупости запаздывало. Я бы решила, что остановилось само время, но липкая слюна текла шее, и это нестерпимо щекотное ощущение было главным и единственным, что меня беспокоило.