— А во-вторых? — он всё-таки заинтересовался одной из бронзовых дев, обнажённых по пояс, и задрал голову к нависающей статуе.

Перед глазами встал знак соединения мейлора. Геральдическое солнце на шее парня выделялось ярко-оранжевым, и издалека его можно было принять за рану.

— А во-вторых, брак Кирмоса лин де Блайта, или любого, кто станет следующим правителем Квертинда, уже обещан Веллапольскому княжеству в качестве гарантий мира. Или хотя бы его видимости, которая необходима нашему королевству вначале правления новой династии, — закончила я свою мысль.

Подняла юбку, чтобы не задеть ножку витого кандебляра и даже слегка подпрыгнула через латунную преграду. Его Сиятельство легко придержал меня за талию, скорее из вежливости, чем из необходимости.

— Я идиот, — сходу признался Ренуард, и я снова рассмеялась. — Клянусь, весь последний год был уверен, что вы уже принадлежите наместнику Полуострова Змеи, и все мои попытки окажутся тщетными, — ножны на его поясе звякнули о колонну, и Ренуард придержал их. — Значит, мне стоит начать кампанию по завоеванию вашего сердца? Присоединиться к своре охотников за вторым местом у трона?

— Если вы этого желаете, — я заметила, как парень погрустнел, словно женитьба на мне представлялась ему менее приятной перспективной, чем соперничество с самим Кирмосом лин де Блайтом.

Мы остановились у самого выхода к балкону, и мне вдруг стало стыдно перед Ренуардом Батором за то, что я оказалась ему навязана долгом. И обидно. По-женски обидно. Несмотря на то, что я любила другого, что ответила бы отказом на предложение, почему-то пренебрежение в голосе молодого Батора звучало, как личное оскорбление.

— Ваш отец достаточно цивилизован, чтобы не заставлять вас жениться против воли, — заверила я наследника рода Батор. — Так что не воспринимайте меня, как угрозу собственному личному счастью.

За высокими прозрачными дверьми падали снежинки, оседали на перила открытого балкона. Он нависал над статуей Тибра и открывал прекрасный вид на всю центральную площадь, колонные аркады, фонтан, Иверийский замок и мостовые.

— Скажите, госпожа Ностра, — парень развернулся ко мне, заглянул в глаза. — А каково вам быть наградным трофеем? Неужели вам хочется быть центром интриг, заговоров и… всей этой консульской грязи? За каждым знаком внимания видеть не искреннюю заинтересованность, а алчность и властолюбие?

— Я думаю, что отлично смогу отличить одно от другого, — от воспоминаний загорелись щёки, и я опустила взгляд.

Разве можно спрятать за ласковыми взглядами выгоду? За бережливыми ухаживаниями и внимательностью — личные амбиции? За прикосновениями тёплых рук с почерневшими венами — обман и корысть? Разве можно подделать то искреннее удовольствие, которое мы испытывали от редких встреч? Грэхам говорил, что даже кровавая магия не позволяет ощутить то, что дарит чувство взаимной влюблённости. И я ощущала, что он влюблён… И верила ему. Да, и собиралась верить и дальше. Экзарх стязателей был не из тех людей, кто станет использовать низменные методы для упрочнения своей власти.

— Вы до крайности высокомерны, если думаете, что сумеете раскусить коршунов Претория, — заметил парень моё смущение.

Ренуард Батор смотрел на меня надменным взглядом, и в этот момент был удивительно похож на своего отца. Снисходительностью к глупой девчонке, которая оказалась «бесхозным куском власти».

— Возможно, вы правы, — не выдержала я и перешла в наступление. — Скажите же, что вы порекомендуете в моём положении? Принести обет безбрачия?

— Рекомендую вам сваливать, — он дёрнул створки, и в библиотеку ворвался ледяной ветер вперемешку со снежинками.

— Простите? — сощурилась я.

— Сваливать. Дёргать. Делать ноги, — любезно уточнил Его Сиятельство, делая шаг на балкон. — Пока коршуны не разорвали вас на бордовые лоскуты во имя Квертинда, который неизвестно кому достанется. Конечно, вы лишитесь привелегий, но, по крайней мере, у вас появится шанс на личное счастье.

— Благодарю за совет, — я обхватила себя руками от холода, но позволила шальную улыбку. — Я много думала о своей личной жизни и будущих решениях, но теперь, конечно, не пропаду.

— Как знаете, — Ренуард пожал плечами, сунул руки в карманы и отошёл к самым перилам.

И даже не подумал предложить мне свой камзол! Я потопталась на пороге, не уверенная, стоит ли мне сопровождать избалованного Батора ценой собственного здоровья. Он развернулся, недовольный промедлением.

— Идите же, — Его Сиятельство подал мне руку. — Представим, что мы с вами король и королева, а площадь забита квертиндцами, желающими нам процветания и долгих лет жизни. Не поверите, как легко это сделать на этом балконе.

— Лучше вернитесь в тепло и реальность, — посоветовала я, пытаясь затянуть его внутрь.

Он привлек меня к себе, обхватил талию одной рукой и закружил в вихре, как в танце. Запели колокольчками браслеты, зазвенели завьюженные снежинки, зашуршали страницами нерасказанных историй. Крохотные кристаллики разлетелись, как люди в бесконечном водовороте судеб, чтобы уже никогда не встретиться… Растаять на ладони румяного ребёнка или срастись в белое полотно сугроба. Мои туфли ненадолго оторвались от пола, блестящего изморозью. От неожиданности я взвизгнула и рассмеялась уже в который раз. Взметнувшийся снег осел на волосы и платье как достойный соперник моей бледности.

— Белая королева для наследника Батора, — прошептал над моим ухом Ренуард. — Вот такой вы должны быть, госпожа Ностра. Молодой и хохочущей девушкой, а не чопорной прорицательницей Квертинда.

Я раскраснелась от мороза и внезапной близости мужского тела, и даже немного растерялась. Дверной проём нависал над нами, как рама для картины волнительного мгновения. Золотая лепнина по краю, а в центре — снежный вальс. Золотые пряди у лица Ренуарда Батора, и прозрачный холод льда в его радужках… Наречённый король поймал меня в силки своих глаз и пылкой фантазии. И я с желанием подчинилась, разделила с ним смелую мечту. Когда чаша духовных сил полна до краёв, мы готовы тратиться на иллюзорные глупости, идти на поводу у воображения. Я задрожала — то ли от холода, то ли от заразительной решимости своего спутника, но внутри пылал жар. Тот самый огонь юности, который толкает к глупостям — ведь я была немногим старше Ренуарда!

— А вот и один из коршунов, — испортил момент Его Сиятельство и перевёл взгляд куда-то мне за спину. — Чу! — он сделал страшные глаза. — Судя по его намерениям, этот стязатель собирается разорвать сначала меня. Должно быть, принял за конкурента. Не уверен, что готов пострадать за короткое объятие.

Я обернулась.

В библиотеку вошёл Грэхам. Чудесная картина резко превратилась в дурную театральную постановку, участницей которой я себя почувствовала. Понадеялась, что Грэхаму достанет такта превратить всё в милый фарс, но в тёмных провалах глаз слишком отчётливо пульсировало раздражение. Его лицо было в этот момент средоточением усталости и безумства. На секунду мне даже почудилась алая магия Толмунда, проступающая сквозь лакированный паркет.

— Вы нахал, — стыдливо отчитала я Ренуарда. — И понятия не имеете о его намерениях!

Не знаю, что предало мне решимости прямо сказать то, о чём я думала весь вечер. Наверное, близость Грэхама или непонятный страх, хлынувший по моим венам. Даже книги заголосили одновременно, перебивая звуки шагов экзарха и тихий смех Батора.

— А вы, значит, имеете? — прищурился Ренуард, очевидно, заподозрив меня в легкомыслии. — Выходит, слухи не врут, и мой отец немного запоздал со сводничеством. Вы уже определились с выбором защитника.

— Надеюсь, ваше сердце не разбито? — не стала отпираться я.

— Врёте, — неожиданно выдал нахал. — Вы, как и любая женщина, надеетесь, что за короткий срок успели оставить неизгладимый след в моей судьбе. А я, чтобы не оскорбить ваших надежд, признаю, что вы всё же запали в душу, госпожа Ностра.

— Неужели короткого объятия вам достаточно? — нарочито рассмеялась я. — Хорошо, я вам поверю. Вы ведь уже сделали обо мне вывод, как о наивной доверчивой особе, нужно его оправдывать. И что же вы намерены делать, господин Батор?

— Пока не решил, — пожал плечами Ренуард. — Рассматриваю три варианта: первый — самоубийство, второй — вызов экхарха Аргана на дуэль, что фактически равняется первому, и третий — эмиграция в Тимберию. Что вы порекомендуете, как виновница моих страданий?

— Рекомендую вам сваливать, — я скосила глаза на Грэхама, который подошёл уже достаточно близко. — Дёргать. Делать ноги. И как можно скорее.

Его Сиятельство ухмыльнулся шутке, но сразу же придал себе серьёзный вид.


— Экзарх Арган, — склонился в подобающем поклоне Ренуард. — Не знал, что вы тоже любитель чтения. Ведь не бронзовые нимфы привели вас в королевскую библиотеку в этот час?

Я зябко потёрла плечи, сверкнув глазами в сторону Батора. Его глупая отвага граничила с наглостью. Экзарх Арган имел полное право потребовать объяснений, тем более, учитывая его частые конфликты с отцом Ренуарда. Молодому наследнику, кажется, было невдомёк, что некоторые шутки лучше всё же оставить для узкого круга ровестников.

— Меня заботит безопасность госпожи Ностры, — процедил Грэхам, даже не удостовив наглеца кивком.

Вместо приветствия он больно схватил меня за запястье и принялся застёгивать пуговицы на рукаве. Я уж и забыла об этой маленькой небрежности, которая сейчас показалась настоящим позором. Алое пламя отражалось в огромных чёрных радужках стязателя, пока он поочерёдно вдавливал крохотные пуговки в петли.

— Ваша Милость, — не слишком изящно из-за вздёрнутой руки присела я в книксене.

Кто-то из нас же должен был вспомнить о приличиях! Конечно, с такой вольностью со стороны экзарха любая конспирация становилась неуместной и наигранной, но я чувствовала вину. А ещё — исходящее от Грэхама ощущение угрозы, пылающей ярости. Это было удивительно, поскольку он не был склонен к импульсивности, склокам и скандалам. Даже повод для ревности был смешным и мелким, не способным вызвать у сдержанного стязателя не то что гнев, даже недовольство. Но что-то было не так, что-то настораживало меня. Что-то в его взгляде, в резких движениях требовало, предостерегало: «Пожалуйста, Ванда, молчи».

— Демонстрируете свою близость с госпожой Ностра? — к сожалению, Ренуард Батор не так хорошо знал Грэхама и совершенно не понимал его состояния. — Теперь станете подавлять меня авторитетом должности?

— Приказываю вам закрыть балкон, — вызверился экзарх, снимая верхнюю одежду. — Госпожа Ностра замёрзла.

Ренуард хохотнул, сделал дурашливый жест и подчинился. Развернулся, плотно прикрывая стеклянные створки.

Повисшее напряжение можно было пить, — даже не как вино, а как вульгарный густой кисель — напиток простолюдинов. Или того хуже — резать серебрянным ножом, как застывшее ягодное желе. Я не понимала происходящего, но совершенно однозначно расценила, что это необходимо прекратить.

— Благодарю за визит и компанию, Ваше Сиятельство, — наконец, нашлась я, подавая руку для прощания. — Увы, вынуждена завершить нашу приятную встречу.

Мне на плечи упал плащ стязателя, и я вздрогнула. От алых лацканов пахнуло металлом, сыростью подземелья и дорожной пылью. Китель был влажный от снега и невероятно тяжёлый, и я даже сгорбилась от непривычного груза. Зато стало гораздо теплее. Вдруг вспомнилось, что Грэхам приехал прямо перед Верховным Советом и ещё не успел отдохнуть с дороги. Интересно, как давно он не спал? Может, дело в смертельной усталости?

— Гарантирую, что следующая встреча будет ещё приятнее, — не отрывая от меня томного взгляда, приложился к моей руке Ренуард. — Кажется, я понял, какой тип мужчин вы предпочитаете, госпожа Ностра. Суровых и грозных мужиков!

Стоило осадить наглеца, но меня прервал Грэхам. Он вдруг в два шага оказался прямо перед Ренуардом и резко дёрнул локтем. Я не успела рассмотреть, что произошло, но молодой Батор широко открыл рот, с хрипом вдохнул и едва не согнулся пополам. Экзарх придержал его за шею, похлопал по щеке.

— Грэхам! — прикрикнула я от испуга и сразу же зажала себе рот ладонью.

Семеро богов, он его убил? За глупый мальчишеский флирт? Он безумец?

Я боязливо оглянулась в поисках свидетелей, как соучастница преступления. Никого вокруг не заметила, но от этого стало ещё волнительнее. Прямо посреди Претория, в королевской библиотеке… Как картинки из самых страшных видений, перед глазами пронеслись страшный суд Ложи Стязателей, пекло Толмунда и темницы Зандагата. Не верилось, что он посмел… Я вцепилась в лацканы кителя, и едва не осела от развернувшейся на моих глазах трагедии. От радостного возбуждения не осталось и следа, я как будто уже окунулась прорицание. Наверное, если бы сейчас на светлый паркет капнула кровь, я бы лишилась чувств.

Но признаков убийства всё не появлялось, и душа Ренуарда не спешила отлетать в сады Девейны. Грэхам же и вовсе выглядел абсолютно спокойным и уверенным в своих действиях.

— Тихо, тихо, — бордовая перчатка погладила золотые кудри. — Не хнычь, ты ж суровый мужик. Папе не расскажешь, да?

— Да… — выдавил кривляющийся Батор. — Вы… Я вас…

— Прошу прощения за грубое пояснение, Ваше Сиятельство, — экзарх отпустил парня, и тот пошатнулся. — Совсем нет времени на демонстрацию авторитета или близости с госпожой Ностра. У неё, кстати, тоже. Но в силу деликатности и воспитания она не смогла дать вам в печень.

— Вызываю вас… — начал багровый от недостатка воздуха и возмущения Батор.

— Перестаньте, — перебил Грэхам. — Вы же сами недавно сказали, что дуэль со мной равна самоубийству. А я хоть и желаю вам смерти, как мужчина, но как политик в ней не заинтересован — Квертинду только междуособиц сейчас не хватает. Считайте это столичным уроком, который останется между нами, — он крепко взял меня за локоть и поволок прочь. — Идёмте, госпожа Ностра.

— Простите, Ренуард, — с трудом обернулась я на оскорблённого наследника Батора.

Не знаю, уместны ли были мои извинения… Возможно, ему бы больше пригодилась помощь целителей. К счастью, Его Сиятельство не стал настаивать на дуэли или продолжать спор. Сердце подсказывало мне, что нужно быть на стороне Грэхама, но разум… Разум вопрошал: «Что это было?»

Я покороно перебирала ногами, едва поспевая за быстрым шагом экзарха. И только когда мы уже оказались достаточно далеко, в гулких коридорах Претория, позволила себе высказаться.

— Ты хоть понимаешь, что унизил сына Консула? — чуть резче, чем хотелось бы, спросила я. — Что будет, если он расскажет отцу о произошедшем?

— Не расскажет, — заверил меня Грэхам.

Мы остановились у входа в кабинет Великого Консула, где я уже давно должна была окунуться в видение. Вместо него реальность явила мне не менее странную и пугающую картину.

Глаза кровавого мага — дымчатый кварц в самом тёмном воплощении, бесконечная галактика с россыпью звезд и едва заметной планетой-зрачком — отражали не ужас мучений его жертв, а наслаждение их болью. Методика убийства, алгоритм, даже искусство. Радость и упоение. Обычно невозмутимый и отрешённый Грэхам казался палачом, обожающим свою работу. Наверное, впервые за всё время я увидела брешь в его защите — и сквозь неё проступил жестокий и беспринципный стязатель. Я даже интуитивно посторонилась, испугавшись, что меня ждёт та же участь, что и Ренуарда.

— Что с тобой происходит? — спросила я прямо.

— Кровавая магия, — усмехнулся он, схватил мои пальчики и поцеловал. — Я как раз был в подземельях, когда мне сообщили, что вы с молодым Батором направляетесь в библиотеку, — кажется, ему стоило усилий не сжать до хруста мою ладонь. — Не смог сдержаться.

— Мы ничего такого… — попыталась вывернуться я, но сразу же передумала.

В конце концов, я была ни в чём не виновата. И Ренуард не виноват. Почти. Но кровавый маг повёл себя, будто перед ним — предатель Квертинда, а не слишком самоуверенный юнец из правящей семьи. Грэхам Арган — экзарх стязателей, и обязан контролировать последствия ритуалов Толмунда так же, как я контролирую прорицания.

— Тебе следует извиниться перед Его Сиятельством, — уже спокойнее посоветовала я. — Уверена, он войдёт в положение и охотно примет вежливые разъяснения. Преторий — не поля боя и не место для пыток. Любой вопрос можно решить цивилизованно.

— Будешь учить меня решать мужские вопросы? — Грэхам подошёл вплотную, навис сверху.

— Ты пугаешь меня, — честно высказала я, ощущая лопатками холодный мрамор.