— С доставкой проблем не возникнет, — пообещала я. — Но вот найти этих животных будет гораздо проще за пределами территории… У подножья замка густой лес, нетронутый человеком. Убеждена, что он кишит живностью.
— Так вот к чему ты клонишь, — сообразил библиотекарь и как-то сник. — Пытаешься обойти новые меры Надалии по соблюдению правил.
— Это будет выгодно нам обоим! — я потрясла увесистым куртажиком. — Прошу вас, позвольте ключнику отпирать для меня замки дверей!
Напряжённо подалась вперёд — не поторопилась ли с просьбой? Не зря ли помянула ключника? Может, нужно было ещё побеседовать, убедить Голомяса в своих интересах? От нетерпения даже погладила паука на шее, чтобы справиться с волнением.
— И что стало с той светлой девчонкой, что вручила мне эту розу? — старик подошёл к накрытому колбой цветку. — Кажется, ещё вчера ты таращилась на меня с доверчивым любопытством, а уже сегодня ухищряешься и изворачиваешься, чтобы добиться своей цели.
— Да нет, что вы, — быстро оправдалась я. — Это совсем не то…
— Очень даже то! — резко оборвал меня Голомяс, но сразу же смягчился, улыбнулся по-отечески: — Иначе и быть не могло, мейлори чёрного паука. Твой ментор слишком хорошо знает Квертинд, чтобы позволить тебе сохранить в девичьей душе святую простоту. Увы.
Я потёрла вмиг вспотевшие ладони, затопталась на месте. Было ясно, что Голомяса трудно использовать в своих интересах. Старик был слишком умён и прозорлив, и за это я его уважала. Вот только мне необходимо было дозволение хозяина замка свободно проходить сквозь его ограждения… Мозг активно заработал, пытаясь придумать способы убеждения или альтернативные методы побега.
— Власть над ключником дать тебе не могу, — ожидаемо продолжил Голомяс. — Уж прости мне мою подозрительность. Это напрямую угрожает безопасности замка и его обитателей. Да-да! — сурово закивал старик. — И не смотри на меня так! Тобой тоже могут манипулировать, как бы ты не была в уверена в собственных решениях.
— Никто не может на меня влиять! — с чувством заспорила я. — Может, я и выгляжу как хрупкая доверчивая девчонка, но, поверьте, не так просто заставить меня следовать чьей-то воле!
— Да подожди ты возражать, — нарочно тихо сказал старик. — Я знаю, что с твоим упорством ты переломаешь мне все стены, если уж тебе вздумалось во что бы то ни стало их покинуть. Или свои кости об них, что тоже видится для меня нежелательным исходом. С моей стороны будет мудро избежать разрушений и травм.
— Так вы позволите мне выйти? — я аж рот раскрыла от удивления.
Голомяс задумался, кажется, ещё до конца не решившись. Я постаралась придать себе жалостливый вид и даже молитвенно сложила руки. А что мне ещё оставалось? Раз уж я решилась просить, то нужно было настаивать до конца, пусть даже со стороны это выглядело глуповато. Хозяин замка фыркнул на мои кривляния, но всё же заговорил:
— За стойлом есть неприметная дверь, не отмеченная на карте. Раньше там был тайный ход, через который в замок доставляли провизию, медикаменты и оружие, но те времена давно уж минули. Сейчас там хранят сено и фураж для животных. Я прикажу открыть проход, чтобы ты могла свободно покидать академию, — он поднял руку, прерывая мою востороженную благодарность. — Но ты должа пообещать мне, Юна, что большие не станешь связываться с подозрительными стязателями!
— Клянусь! — я кинулась на старика, едва не сбив его с ног, и крепко сжала в объятиях. — Спасибо, Голомяс!
— Ну ладно, ладно… — неохотно похлопал меня по спине старик. — Твой ментор знает, что ты затеваешь?
— Ментор всегда знает, что происходит с мейлори, даже если она пытается тщательно скрыть свою деятельность, — вслух процитировала я давние слова Дамны лин де Торн и добавила: — А мой ментор из тех, кто знает всё на свете.
Конечно, я слукавила, но, кажется, Голомяс и не ждал от меня прямого искреннего ответа. Пряча глаза, он отвернулся и снова подошёл к яркому бутону, подарку Чахи, рядом с которым лежала книга с оригинальной обложкой. Нарисованные театральные занавеси обрамляли до абсурда странное название: «М и м».
— Жду от тебя новых поставок, — подобравшись, сурово напомнил кровавый маг.
— Очень постараюсь вас не разочаровать, — я задела бедром шумную тележку по дороге к двери, ведущей в библиотеку, но ничего не уронила. И уже у самого выхода ещё раз горячо поблагодарила Цергога лин де Рутзского за помощь и дозволение покидать замок.
*
В библиотечной башне сегодня было довольно людно. И даже как-то теплее от количества светло-зелёных жилетов, корпящих над пергаментами. В узких ярусах малькали тиали, шуршали пергаменты, скрипели перья и даже суетились рудвики, которые обычно избегали обители седьмой стихии. Шум стоял непривычный, хохот и перебранки то и дело сотрясали глухие округлые стены библиотеки.
Я вышагивала по винтовой леснице, очень надеясь, что ярус новейшей истории сегодня свободен. В числе обязательных предметов для старших курсов история, тем более новейшая, не значилась, а первокурсники вряд ли заинтересуются дополнительной информацией. Хотя, если в этом году в академию приняли кого-то вроде Мотаны Лавбук…
От подъёма по бесконечным пролётам сбилось дыхание, и я остановилась перевести дух у очередной двери, хранящей тома книжной мудрости. К тяжелому полотну было приколочено сразу несколько табличек с надписями: «Землеведение», «Картография», «Океанология» и прочие. В миг потеряв интерес к географической чуши, я потёрла глаза, в которых летали мушки, развязала накидку и помахала полами. Душно!
Горящий факел на стене напомнил мне о недавней трусости. В этот раз трогать его я не стала, просто шагнула на следующую ступень, намереваясь на ходу предаться размышлениям о Кирмосе лин де Блайте, но застыла, услышав знакомый женский голос.
— Интересно, будешь ли ты так же нравится Лониму без своих тусклых лохм? — донеслось из-за двери.
И следом — возня тел и странное бряцанье. На оружие не похоже, но явно не бумажные страницы. Скорее всего, сталь. Я подобралсь ближе, стараясь не выдавать шагами своего присутствия. Осторожно приложилась ухом к двери.
— Прекратите! — совсем неожиданно всхлипнула Сирена. — Отпустите меня!
— Вот так, — снова металлический лязг и последовавший за ним жалобный стон студентки Эстель.
Мне послышалось? Сирена Эстель, гордая и насмешливая аристократка, которая умела стрелять словами не хуже, чем я — стрелами, — плачет? Я нахмурила брови и плотнее прижалась к обтесанному дереву, щекой упираясь в одну из надписей. Это уже походило на зловещие совпадения — в глухих коридорах библиотеки мне чудились совершенно невероятное вещи. Причём, тоненький плач серебристой лилии удивлял не меньше золотистого отблеска перчатки стязателя. И почему-то злил.
Попадаться на глаза бывшей подруге не хотелось, к тому же её благополугичие с недавних пор — совсем не моя забота. Стоило бы пройти мимо, подняться выше, — туда, где на страницах хроник ждал меня Чёрный Консул… Но Сирена, как и я, никогда не плакала… Что же могло её довести до такого состояния? Перед глазами на секунду встала жуткая картина истекающей кровью серебристой лилии, умирающей у меня на руках.
Третий совершенно отчётливый всхлип перешёл в девичий плач, и я не сдержалась. Пнула дверь с такой силой, что книжные шкафы задрожали, и пламя свечей дёрнулось от ветра.
Я готова была с разбегу налететь на того, кто посмел ранить леди Эстель, но внезапно остановилась. Картина открылась не совсем та, которую я себе представила секунду назад, но всё же неприятная: ошарашенная Лилия с ножницами натягивала волосы Сирены, пока Ракель и ещё какая-то целительница удерживали руки студентки Эстель. В единственном здесь синем тиале девушки кружился вихрь Вейна, в глазах плескалось отчаяние, а за спиной — огромная, во всю стену карта Квертинда: ледяные пики Галиофских утёсов, жирная точка Лангсорда в центре Иверийского престольного округа, бескрайний Данужский лес, Полуостров Змеи на западе, южный Удел Батор вдоль кромки Марииского моря…
Что целительницы забыли в отделе факультета Вейна? Эти трое обладательниц змеиных тиалей явно свернули не туда и сейчас это поняли, застыв с открытыми ртами. По крайней мере, мне очень хотелось, чтобы мой вид красноречиво об этом говорил.
Ещё не до конца осознав ситуацию, я привычно оценила слабый захват девушек и нашла четыре способа избавления. Выбор представлялся от сложной и агрессивной контратаки до простого, но безопасного для всех участников побега. Жаль, что до моей стихии очень далеко — семь пролётов вниз, значит, магия отменяется… Инстинкт боевого мага активно работал, заглушая эмоции, но потом я снова взглянула на Сирену.
Пухлые щечки блестели от влаги, сорочка была разорвана, а вместо тугих пружинок у лица надо лбом торчали колючие пучки. Её остригли почти наполовину, и бедняжка сдавленно подвывала, глотая слёзы. У ног соломенной лужицей растекались некогда прекрасные локоны леди Эстель, которые мне всегда так нравились.
Зубы сами собой сжались чуть ли не до хруста.
В последнее время жестокость и агрессия стали моими постоянными спутниками. Я пребывала в состоянии бесконечной злобы, и каждый взгляд в мою сторону, каждая мимолётная фраза, добрая или злая, вызывали раздражение. Я научилась сосуществовать с собственной тьмой и подавлять её проявления, научилась лицемерить и сдерживать чрезмерную враждебность. Сейчас же, глядя на медленно летящую со щеки Сирены слезинку, мне показалось, что до этого момента я не злилась никогда. Не знаю, может, сказалось напряженное утро или постоянное ощущение преследования, а может, мне и вправду было жаль Сирену, но в этот момент меня просто затрясло от ледяной ярости, которая не оставила трём поганым ведьмам шансов на спасение. Изо всех сил сдерживая желание в три выстрела закончить это представление, я подчёркнуто спокойно развернулась и прикрыла за собой дверь.
— Посторожу вход, — подняла я уголок губ, прислоняясь лопатками к деревянному полотну. — Чтобы никто не вошёл… и не вышел.
Ярость вдруг смешалась с наслаждением. Я довольно прищурилась, как почуявший добычу хищник. Выход здесь был только один, и чтобы покинуть этот ярус, обречённым лисицам придётся сразиться со мной. О, да! Я желала этого сейчас как никогда — оказаться по ту сторону мешка, где за спиной дёргаются в предсмертных конвульсиях напуганные жертвы. Размяла пальцы, потянула шею, уже ощущая, как разгоняется кровь от предвкушения драки. Или избиения. Сейчас мне было всё равно — моя личная справедливость подсказывала мне, что эти гадины заслужили хорошей трёпки. Такой, чтобы плазны всего целительского факультета не хватило на восстановление их стройных тушек.
Лилия нелепо дёрнулась, выставила перед собой ножницы, защищаясь. Незнакомая девушка спряталась за спиной плачущей Сирены, и только Ракель осталась неподвижной. Теперь я улыбнулась ещё шире, по-настоящему. И негромко рассмеялась: боги, какие нелепые попытки избежать наказания! Мне даже оружие доставать не пришлось — недоумение на лицах всех четырёх девушек сменилось откровенным ужасом.
— Смотри, Сирена, твоя верная псина прибежала, — нашлась первой Ракель, всё ещё удерживая за плечо студентку Эстель. — Ты забыла уроки пантеры, пустышка? Думаешь, я больше не способна ни на что подобное?
— Рискни, — коротко предложила я и сложила руки на груди. — Заодно и узнаешь, на что теперь способна я.
От этого простого жеста Лилия вскрикнула, выронила ножницы и подняла руки. Я едва удержалась, чтобы не захохотать: кажется, Зак всё-таки поделился впечатлениями от последней встречи со мной.
— Спустишь на нас свою собаку? — чётко и громко проговорила Ракель над ухом Сирены, толкая её мне на встречу. — Или сорокина дочь тебе больше не подчиняется?
Карнеум за плечом стал тяжелее и громче: чёрная сталь притягивала ладонь, и мне даже пришлось обхватить песочный тиаль, чтобы не поддаться зову оружия. Для начала нужно было вытолкать Сирену, а уже потом можно будет выпустить то, что клокотало во мне гремучей раскалённой смолой.
Студентка Эстель молчала. Она смотрела на меня круглыми глазами и мелко вздрагивала. Я с досадой подметила страх даже в ней, словно серебристая лилия вместе со мной слышала хор оружейной стали, требующий кровавой расправы прямо в узкой библиотечной нише. В том месте, где Лилия успела выстричь волосы на голове леди Эстель, появилась заметная проплешина, делая вид обычно уверенной девушки каким-то жалким и беззащитным. Я выругалась про себя. Ну нет, я точно не спущу им это с рук. Нужно только отправить Сирену подальше от места бойни.
— Сирена, — я двинулась к девушкам, и они немедленно отпрянули. — Уходи отсюда.
— Не подходи ко мне, проклятая! — хлюпнула носом студентка Эстель.
Накидка валялась на полу, и я подняла её, подала подруге. Та замотала головой, отказываясь принимать одежду из моих рук. Я осторожно повесила плащ на спинку стула, чтобы девушка могла дотянуться.
— Иди в комнату, Сирена, — процедила сквозь зубы.
Злость во мне нарастала, вскипала предвкушением ударов и жестокого урока для трёх бессовестных студенток. Остригу их наголо. Исполосую лица шрамами — достаточно глубокими, чтобы даже после исцеления остались полосы. Сломаю пальцы, чтобы они не только ощущали боль, но и слышали хруст своих костей. То, что мне хватит силы, ловкости и умения, я не сомневалась ни разу.
Первой пострадает Ракель, поскольку это наверняка её идея. Лилии достаточно будет вывихнуть колени, чтобы могла только ползать. А третья, так и быть, пусть бежит, если ей хватит ума бросить своих подруг, а не вступать со мной в бой. К тому моменту, как она вернётся с подмогой, меня тут уже не будет. План действий получился отличный, но начинать его на глазах у Сирены совсем не хотелось. Она и так была напугана. Крики и плач ползающих в крови целительниц испугают её ещё сильнее.
— Ты не можешь мне приказывать, — противно взвизгнула серебристая лилия.
Я зло сощурилась. Толмунд тебя подери, капризная принцесска, я же о тебе пекусь! Как же просто всё-таки было в кругу своей банды, где со мной никто не спорил! Неужели леди Эстель готова пожертвовать волосами только ради того, чтобы подчеркнуть отвращение ко мне? Я ведь хотела помочь! Но могу и уйти, оставив глупую гордячку на растерзание бешеным кошкам. Кто знает, что они отрежут ей после волос.
— Сирена, пошла вон, — сердито выплюнула я, оценивая взглядом трёх прижавшихся к стеллажам девушек.
Даже Ракель отступила к стене с картой, закрыв собой восточную границу с Таххарией-Хан. Должно быть, желание расправы отпечатлось у меня на лице, и пантера верно расценила расстоновку сил, вмиг превратившись в драную кошку.
Сирена же не двинулась с места. Устраивать перебранку при целительницах было совсем плохой идеей, поэтому я лишь сверлила глазами леди Эстель, пытаясь заставить её подчиниться. В ответ она задрала мокрый от слёз нос, выдерживая мой взгляд. О, Ревд, Сирена!
— Только если ты пойдёшь со мной, — выдвинула она условия, противоречащие моим ближайшим планам.
Эта леди просто невыносима! И как только Лоним это терпит? Захотелось стукнуть её, вытолкнуть силой за дверь, принудить к исполнению моих требований, но я лишь коротко кивнула, снова протягивая накидку. В конце концов, состояние Сирены было важнее. А выглядела она дурно. Даже после шторма леди Эстель умудрилась остаться более привлекательной, чем после встречи с компанией брошенной Лонимом девушки.
— Смотрите-ка, псиной управляет, оказывается, не только её ментор, — донеслось в спину.
Я резко развернулась, и осмелевшие, было, девушки разбежались в стороны, снова вжались в книжные ряды.
— Мной управляет здравый смысл, — не осталась я в долгу. — Переживаю, что не отмоюсь от вашей крови.
Уверенно зашла обратно, и Лилия завизжала. А я ухмыльнулась. Неторопливо свернула ещё плохо подсохщий от чернил пергамент Сирены, наслаждаясь страхом в глазах целительниц, сунула в карман атласные ленты, даже злостчастные локоны с пола подобрала, чтобы не оставлять этим курицам трофей.
— Не попадайтесь мне на глаза, — кинула на прощание и спешно вышла вслед за ожидающей Сиреной.
По облачному мосту мы шли в молчании.
Сирена — впереди, кутаясь в накидку и всё ещё всхлипывая, я — сзади, стараясь подстраиваться под неторопливый шаг девушки и успокаивая ревущую в груди агрессию. Хотелось что-то сказать, как-то поддержать Сирену, но я боялась сделать только хуже. Ещё вчера я бы посмеялась над нелепой трагедией, ведь если подумать — ей же не пальцы отрезали, а всего-навсего волосы! Но с некоторых пор мои собственные волосы приобрели особую важность и стали мне дороги. Если быть точной — прямо со вчерашнего дня. Поэтому сейчас я угрюмо плелась за бывшей подругой, искренне ей сочувствуя и пытаясь подобрать слова утешения.
На входе в замок студентка Эстель вдруг резко накинула капюшон, и посторонилась. Я тоже помедлила, пытаясь найти причину остановки. Из дверей выпорхнула Элигия — счастливая, светящаяся каким-то заразительным восторгом, она даже не заметила слёз студентки своего факультета, лишь радушно улыбнулась в качестве приветствия. Тиаль Вейна лежал поверх удивительно закрытого для этой развратницы платья — длинные рукава, высокий воротник-стойка и юбка, почти прикрывающая пятки. В таком наряде Элигия Веллильер была и впрямь похожа на благочестивую преподавательницу. Но меня этим обмануть было невозможно: я знала, что платье было притворством, обманчивой маской, за которой пряталась вульгарная певичка из Ордена Крона. Я даже боялась думать о том, что же её так порадовало на этот раз.
— Здравствуйте, магистр Веллильер, — тихо просипела Сирена и быстро нырнула в закрывающуюся дверь.
Я же приветствием Элигию не удостоила, только хищно скосила глаза, когда поровнялась с ней.
— Сирена — твоя подруга? — кивнула магистр факультета Вейна на ленты и локон в моих руках.
— Нет, — я даже не соврала.
— Очень жаль, — как-то слишком искренне расстроилась певица. — Она очень сообразительная девушка.
Подавив безумное желание скинуть с моста вездесущую пиявку, я поторопилась догнать свою едва не остриженную не-подругу.
Наверное, это было похоже не бегство, но порой бегство от собственных желаний бывает очень кстати, особенно если эти желания идут вразрез с законами. «Нельзя бить женщин» — прошептала я давнее наставление Джера, уже второй раз за день удерживая саму себя от насилия. Как же сложно всё-таки ощущать физическое превосходство и власть над чужими жизнями, и при этом не использовать в своё удовольствие ни то, ни другое! Подлые целительницы, хамовитые однокурсники, Элигия — все они были для меня проблемами, которые я могла бы решить росчерком кинжала и полётом стрелы. Или столкновением с моста, да.
— Так вот к чему ты клонишь, — сообразил библиотекарь и как-то сник. — Пытаешься обойти новые меры Надалии по соблюдению правил.
— Это будет выгодно нам обоим! — я потрясла увесистым куртажиком. — Прошу вас, позвольте ключнику отпирать для меня замки дверей!
Напряжённо подалась вперёд — не поторопилась ли с просьбой? Не зря ли помянула ключника? Может, нужно было ещё побеседовать, убедить Голомяса в своих интересах? От нетерпения даже погладила паука на шее, чтобы справиться с волнением.
— И что стало с той светлой девчонкой, что вручила мне эту розу? — старик подошёл к накрытому колбой цветку. — Кажется, ещё вчера ты таращилась на меня с доверчивым любопытством, а уже сегодня ухищряешься и изворачиваешься, чтобы добиться своей цели.
— Да нет, что вы, — быстро оправдалась я. — Это совсем не то…
— Очень даже то! — резко оборвал меня Голомяс, но сразу же смягчился, улыбнулся по-отечески: — Иначе и быть не могло, мейлори чёрного паука. Твой ментор слишком хорошо знает Квертинд, чтобы позволить тебе сохранить в девичьей душе святую простоту. Увы.
Я потёрла вмиг вспотевшие ладони, затопталась на месте. Было ясно, что Голомяса трудно использовать в своих интересах. Старик был слишком умён и прозорлив, и за это я его уважала. Вот только мне необходимо было дозволение хозяина замка свободно проходить сквозь его ограждения… Мозг активно заработал, пытаясь придумать способы убеждения или альтернативные методы побега.
— Власть над ключником дать тебе не могу, — ожидаемо продолжил Голомяс. — Уж прости мне мою подозрительность. Это напрямую угрожает безопасности замка и его обитателей. Да-да! — сурово закивал старик. — И не смотри на меня так! Тобой тоже могут манипулировать, как бы ты не была в уверена в собственных решениях.
— Никто не может на меня влиять! — с чувством заспорила я. — Может, я и выгляжу как хрупкая доверчивая девчонка, но, поверьте, не так просто заставить меня следовать чьей-то воле!
— Да подожди ты возражать, — нарочно тихо сказал старик. — Я знаю, что с твоим упорством ты переломаешь мне все стены, если уж тебе вздумалось во что бы то ни стало их покинуть. Или свои кости об них, что тоже видится для меня нежелательным исходом. С моей стороны будет мудро избежать разрушений и травм.
— Так вы позволите мне выйти? — я аж рот раскрыла от удивления.
Голомяс задумался, кажется, ещё до конца не решившись. Я постаралась придать себе жалостливый вид и даже молитвенно сложила руки. А что мне ещё оставалось? Раз уж я решилась просить, то нужно было настаивать до конца, пусть даже со стороны это выглядело глуповато. Хозяин замка фыркнул на мои кривляния, но всё же заговорил:
— За стойлом есть неприметная дверь, не отмеченная на карте. Раньше там был тайный ход, через который в замок доставляли провизию, медикаменты и оружие, но те времена давно уж минули. Сейчас там хранят сено и фураж для животных. Я прикажу открыть проход, чтобы ты могла свободно покидать академию, — он поднял руку, прерывая мою востороженную благодарность. — Но ты должа пообещать мне, Юна, что большие не станешь связываться с подозрительными стязателями!
— Клянусь! — я кинулась на старика, едва не сбив его с ног, и крепко сжала в объятиях. — Спасибо, Голомяс!
— Ну ладно, ладно… — неохотно похлопал меня по спине старик. — Твой ментор знает, что ты затеваешь?
— Ментор всегда знает, что происходит с мейлори, даже если она пытается тщательно скрыть свою деятельность, — вслух процитировала я давние слова Дамны лин де Торн и добавила: — А мой ментор из тех, кто знает всё на свете.
Конечно, я слукавила, но, кажется, Голомяс и не ждал от меня прямого искреннего ответа. Пряча глаза, он отвернулся и снова подошёл к яркому бутону, подарку Чахи, рядом с которым лежала книга с оригинальной обложкой. Нарисованные театральные занавеси обрамляли до абсурда странное название: «М и м».
— Жду от тебя новых поставок, — подобравшись, сурово напомнил кровавый маг.
— Очень постараюсь вас не разочаровать, — я задела бедром шумную тележку по дороге к двери, ведущей в библиотеку, но ничего не уронила. И уже у самого выхода ещё раз горячо поблагодарила Цергога лин де Рутзского за помощь и дозволение покидать замок.
*
В библиотечной башне сегодня было довольно людно. И даже как-то теплее от количества светло-зелёных жилетов, корпящих над пергаментами. В узких ярусах малькали тиали, шуршали пергаменты, скрипели перья и даже суетились рудвики, которые обычно избегали обители седьмой стихии. Шум стоял непривычный, хохот и перебранки то и дело сотрясали глухие округлые стены библиотеки.
Я вышагивала по винтовой леснице, очень надеясь, что ярус новейшей истории сегодня свободен. В числе обязательных предметов для старших курсов история, тем более новейшая, не значилась, а первокурсники вряд ли заинтересуются дополнительной информацией. Хотя, если в этом году в академию приняли кого-то вроде Мотаны Лавбук…
От подъёма по бесконечным пролётам сбилось дыхание, и я остановилась перевести дух у очередной двери, хранящей тома книжной мудрости. К тяжелому полотну было приколочено сразу несколько табличек с надписями: «Землеведение», «Картография», «Океанология» и прочие. В миг потеряв интерес к географической чуши, я потёрла глаза, в которых летали мушки, развязала накидку и помахала полами. Душно!
Горящий факел на стене напомнил мне о недавней трусости. В этот раз трогать его я не стала, просто шагнула на следующую ступень, намереваясь на ходу предаться размышлениям о Кирмосе лин де Блайте, но застыла, услышав знакомый женский голос.
— Интересно, будешь ли ты так же нравится Лониму без своих тусклых лохм? — донеслось из-за двери.
И следом — возня тел и странное бряцанье. На оружие не похоже, но явно не бумажные страницы. Скорее всего, сталь. Я подобралсь ближе, стараясь не выдавать шагами своего присутствия. Осторожно приложилась ухом к двери.
— Прекратите! — совсем неожиданно всхлипнула Сирена. — Отпустите меня!
— Вот так, — снова металлический лязг и последовавший за ним жалобный стон студентки Эстель.
Мне послышалось? Сирена Эстель, гордая и насмешливая аристократка, которая умела стрелять словами не хуже, чем я — стрелами, — плачет? Я нахмурила брови и плотнее прижалась к обтесанному дереву, щекой упираясь в одну из надписей. Это уже походило на зловещие совпадения — в глухих коридорах библиотеки мне чудились совершенно невероятное вещи. Причём, тоненький плач серебристой лилии удивлял не меньше золотистого отблеска перчатки стязателя. И почему-то злил.
Попадаться на глаза бывшей подруге не хотелось, к тому же её благополугичие с недавних пор — совсем не моя забота. Стоило бы пройти мимо, подняться выше, — туда, где на страницах хроник ждал меня Чёрный Консул… Но Сирена, как и я, никогда не плакала… Что же могло её довести до такого состояния? Перед глазами на секунду встала жуткая картина истекающей кровью серебристой лилии, умирающей у меня на руках.
Третий совершенно отчётливый всхлип перешёл в девичий плач, и я не сдержалась. Пнула дверь с такой силой, что книжные шкафы задрожали, и пламя свечей дёрнулось от ветра.
Я готова была с разбегу налететь на того, кто посмел ранить леди Эстель, но внезапно остановилась. Картина открылась не совсем та, которую я себе представила секунду назад, но всё же неприятная: ошарашенная Лилия с ножницами натягивала волосы Сирены, пока Ракель и ещё какая-то целительница удерживали руки студентки Эстель. В единственном здесь синем тиале девушки кружился вихрь Вейна, в глазах плескалось отчаяние, а за спиной — огромная, во всю стену карта Квертинда: ледяные пики Галиофских утёсов, жирная точка Лангсорда в центре Иверийского престольного округа, бескрайний Данужский лес, Полуостров Змеи на западе, южный Удел Батор вдоль кромки Марииского моря…
Что целительницы забыли в отделе факультета Вейна? Эти трое обладательниц змеиных тиалей явно свернули не туда и сейчас это поняли, застыв с открытыми ртами. По крайней мере, мне очень хотелось, чтобы мой вид красноречиво об этом говорил.
Ещё не до конца осознав ситуацию, я привычно оценила слабый захват девушек и нашла четыре способа избавления. Выбор представлялся от сложной и агрессивной контратаки до простого, но безопасного для всех участников побега. Жаль, что до моей стихии очень далеко — семь пролётов вниз, значит, магия отменяется… Инстинкт боевого мага активно работал, заглушая эмоции, но потом я снова взглянула на Сирену.
Пухлые щечки блестели от влаги, сорочка была разорвана, а вместо тугих пружинок у лица надо лбом торчали колючие пучки. Её остригли почти наполовину, и бедняжка сдавленно подвывала, глотая слёзы. У ног соломенной лужицей растекались некогда прекрасные локоны леди Эстель, которые мне всегда так нравились.
Зубы сами собой сжались чуть ли не до хруста.
В последнее время жестокость и агрессия стали моими постоянными спутниками. Я пребывала в состоянии бесконечной злобы, и каждый взгляд в мою сторону, каждая мимолётная фраза, добрая или злая, вызывали раздражение. Я научилась сосуществовать с собственной тьмой и подавлять её проявления, научилась лицемерить и сдерживать чрезмерную враждебность. Сейчас же, глядя на медленно летящую со щеки Сирены слезинку, мне показалось, что до этого момента я не злилась никогда. Не знаю, может, сказалось напряженное утро или постоянное ощущение преследования, а может, мне и вправду было жаль Сирену, но в этот момент меня просто затрясло от ледяной ярости, которая не оставила трём поганым ведьмам шансов на спасение. Изо всех сил сдерживая желание в три выстрела закончить это представление, я подчёркнуто спокойно развернулась и прикрыла за собой дверь.
— Посторожу вход, — подняла я уголок губ, прислоняясь лопатками к деревянному полотну. — Чтобы никто не вошёл… и не вышел.
Ярость вдруг смешалась с наслаждением. Я довольно прищурилась, как почуявший добычу хищник. Выход здесь был только один, и чтобы покинуть этот ярус, обречённым лисицам придётся сразиться со мной. О, да! Я желала этого сейчас как никогда — оказаться по ту сторону мешка, где за спиной дёргаются в предсмертных конвульсиях напуганные жертвы. Размяла пальцы, потянула шею, уже ощущая, как разгоняется кровь от предвкушения драки. Или избиения. Сейчас мне было всё равно — моя личная справедливость подсказывала мне, что эти гадины заслужили хорошей трёпки. Такой, чтобы плазны всего целительского факультета не хватило на восстановление их стройных тушек.
Лилия нелепо дёрнулась, выставила перед собой ножницы, защищаясь. Незнакомая девушка спряталась за спиной плачущей Сирены, и только Ракель осталась неподвижной. Теперь я улыбнулась ещё шире, по-настоящему. И негромко рассмеялась: боги, какие нелепые попытки избежать наказания! Мне даже оружие доставать не пришлось — недоумение на лицах всех четырёх девушек сменилось откровенным ужасом.
— Смотри, Сирена, твоя верная псина прибежала, — нашлась первой Ракель, всё ещё удерживая за плечо студентку Эстель. — Ты забыла уроки пантеры, пустышка? Думаешь, я больше не способна ни на что подобное?
— Рискни, — коротко предложила я и сложила руки на груди. — Заодно и узнаешь, на что теперь способна я.
От этого простого жеста Лилия вскрикнула, выронила ножницы и подняла руки. Я едва удержалась, чтобы не захохотать: кажется, Зак всё-таки поделился впечатлениями от последней встречи со мной.
— Спустишь на нас свою собаку? — чётко и громко проговорила Ракель над ухом Сирены, толкая её мне на встречу. — Или сорокина дочь тебе больше не подчиняется?
Карнеум за плечом стал тяжелее и громче: чёрная сталь притягивала ладонь, и мне даже пришлось обхватить песочный тиаль, чтобы не поддаться зову оружия. Для начала нужно было вытолкать Сирену, а уже потом можно будет выпустить то, что клокотало во мне гремучей раскалённой смолой.
Студентка Эстель молчала. Она смотрела на меня круглыми глазами и мелко вздрагивала. Я с досадой подметила страх даже в ней, словно серебристая лилия вместе со мной слышала хор оружейной стали, требующий кровавой расправы прямо в узкой библиотечной нише. В том месте, где Лилия успела выстричь волосы на голове леди Эстель, появилась заметная проплешина, делая вид обычно уверенной девушки каким-то жалким и беззащитным. Я выругалась про себя. Ну нет, я точно не спущу им это с рук. Нужно только отправить Сирену подальше от места бойни.
— Сирена, — я двинулась к девушкам, и они немедленно отпрянули. — Уходи отсюда.
— Не подходи ко мне, проклятая! — хлюпнула носом студентка Эстель.
Накидка валялась на полу, и я подняла её, подала подруге. Та замотала головой, отказываясь принимать одежду из моих рук. Я осторожно повесила плащ на спинку стула, чтобы девушка могла дотянуться.
— Иди в комнату, Сирена, — процедила сквозь зубы.
Злость во мне нарастала, вскипала предвкушением ударов и жестокого урока для трёх бессовестных студенток. Остригу их наголо. Исполосую лица шрамами — достаточно глубокими, чтобы даже после исцеления остались полосы. Сломаю пальцы, чтобы они не только ощущали боль, но и слышали хруст своих костей. То, что мне хватит силы, ловкости и умения, я не сомневалась ни разу.
Первой пострадает Ракель, поскольку это наверняка её идея. Лилии достаточно будет вывихнуть колени, чтобы могла только ползать. А третья, так и быть, пусть бежит, если ей хватит ума бросить своих подруг, а не вступать со мной в бой. К тому моменту, как она вернётся с подмогой, меня тут уже не будет. План действий получился отличный, но начинать его на глазах у Сирены совсем не хотелось. Она и так была напугана. Крики и плач ползающих в крови целительниц испугают её ещё сильнее.
— Ты не можешь мне приказывать, — противно взвизгнула серебристая лилия.
Я зло сощурилась. Толмунд тебя подери, капризная принцесска, я же о тебе пекусь! Как же просто всё-таки было в кругу своей банды, где со мной никто не спорил! Неужели леди Эстель готова пожертвовать волосами только ради того, чтобы подчеркнуть отвращение ко мне? Я ведь хотела помочь! Но могу и уйти, оставив глупую гордячку на растерзание бешеным кошкам. Кто знает, что они отрежут ей после волос.
— Сирена, пошла вон, — сердито выплюнула я, оценивая взглядом трёх прижавшихся к стеллажам девушек.
Даже Ракель отступила к стене с картой, закрыв собой восточную границу с Таххарией-Хан. Должно быть, желание расправы отпечатлось у меня на лице, и пантера верно расценила расстоновку сил, вмиг превратившись в драную кошку.
Сирена же не двинулась с места. Устраивать перебранку при целительницах было совсем плохой идеей, поэтому я лишь сверлила глазами леди Эстель, пытаясь заставить её подчиниться. В ответ она задрала мокрый от слёз нос, выдерживая мой взгляд. О, Ревд, Сирена!
— Только если ты пойдёшь со мной, — выдвинула она условия, противоречащие моим ближайшим планам.
Эта леди просто невыносима! И как только Лоним это терпит? Захотелось стукнуть её, вытолкнуть силой за дверь, принудить к исполнению моих требований, но я лишь коротко кивнула, снова протягивая накидку. В конце концов, состояние Сирены было важнее. А выглядела она дурно. Даже после шторма леди Эстель умудрилась остаться более привлекательной, чем после встречи с компанией брошенной Лонимом девушки.
— Смотрите-ка, псиной управляет, оказывается, не только её ментор, — донеслось в спину.
Я резко развернулась, и осмелевшие, было, девушки разбежались в стороны, снова вжались в книжные ряды.
— Мной управляет здравый смысл, — не осталась я в долгу. — Переживаю, что не отмоюсь от вашей крови.
Уверенно зашла обратно, и Лилия завизжала. А я ухмыльнулась. Неторопливо свернула ещё плохо подсохщий от чернил пергамент Сирены, наслаждаясь страхом в глазах целительниц, сунула в карман атласные ленты, даже злостчастные локоны с пола подобрала, чтобы не оставлять этим курицам трофей.
— Не попадайтесь мне на глаза, — кинула на прощание и спешно вышла вслед за ожидающей Сиреной.
По облачному мосту мы шли в молчании.
Сирена — впереди, кутаясь в накидку и всё ещё всхлипывая, я — сзади, стараясь подстраиваться под неторопливый шаг девушки и успокаивая ревущую в груди агрессию. Хотелось что-то сказать, как-то поддержать Сирену, но я боялась сделать только хуже. Ещё вчера я бы посмеялась над нелепой трагедией, ведь если подумать — ей же не пальцы отрезали, а всего-навсего волосы! Но с некоторых пор мои собственные волосы приобрели особую важность и стали мне дороги. Если быть точной — прямо со вчерашнего дня. Поэтому сейчас я угрюмо плелась за бывшей подругой, искренне ей сочувствуя и пытаясь подобрать слова утешения.
На входе в замок студентка Эстель вдруг резко накинула капюшон, и посторонилась. Я тоже помедлила, пытаясь найти причину остановки. Из дверей выпорхнула Элигия — счастливая, светящаяся каким-то заразительным восторгом, она даже не заметила слёз студентки своего факультета, лишь радушно улыбнулась в качестве приветствия. Тиаль Вейна лежал поверх удивительно закрытого для этой развратницы платья — длинные рукава, высокий воротник-стойка и юбка, почти прикрывающая пятки. В таком наряде Элигия Веллильер была и впрямь похожа на благочестивую преподавательницу. Но меня этим обмануть было невозможно: я знала, что платье было притворством, обманчивой маской, за которой пряталась вульгарная певичка из Ордена Крона. Я даже боялась думать о том, что же её так порадовало на этот раз.
— Здравствуйте, магистр Веллильер, — тихо просипела Сирена и быстро нырнула в закрывающуюся дверь.
Я же приветствием Элигию не удостоила, только хищно скосила глаза, когда поровнялась с ней.
— Сирена — твоя подруга? — кивнула магистр факультета Вейна на ленты и локон в моих руках.
— Нет, — я даже не соврала.
— Очень жаль, — как-то слишком искренне расстроилась певица. — Она очень сообразительная девушка.
Подавив безумное желание скинуть с моста вездесущую пиявку, я поторопилась догнать свою едва не остриженную не-подругу.
Наверное, это было похоже не бегство, но порой бегство от собственных желаний бывает очень кстати, особенно если эти желания идут вразрез с законами. «Нельзя бить женщин» — прошептала я давнее наставление Джера, уже второй раз за день удерживая саму себя от насилия. Как же сложно всё-таки ощущать физическое превосходство и власть над чужими жизнями, и при этом не использовать в своё удовольствие ни то, ни другое! Подлые целительницы, хамовитые однокурсники, Элигия — все они были для меня проблемами, которые я могла бы решить росчерком кинжала и полётом стрелы. Или столкновением с моста, да.