Когда, наконец, дыхание выровнялось, а сознание вернулось к привычному состоянию, я вдруг ощутила тёплые широкие ладони на своей спине, забравшиеся под сорочку.

— Такое может быть от переживаний, — голос Мона дрожал. — Никаких повреждений нет, это от страха или перенапряжения.

— Юна, ты в пог’ядке? — Куиджи придержал меня за локоть, но я вывернулась.

Студент Лоза убрал руки из-под моей одежды, смущённо отвёл глаза. Я ещё раз свободно вдохнула, наверняка убеждаясь в своём вполне здоровом самочувствии.

— Нормально, — прохрипела и я тут же прочистила горло. — Бывало и похуже.

Нед протянул мне свою фляжку, и я сделала жадный глоток, вытерла губы рукавом.

Что это со мной? Может, и правда от переживаний?

В последнее время я была сама не своя, нервная, впечатлительная, дерганная. Мне давно уже мерещились призраки, будто фантазии и страхи сочились из снов. В каждом движении тумана, в играх тени и света, в лесных звуках я примечала Кирмоса лин де Блайта. Чёрный Консул, казалось, поселился не только острым желанием мести в сердце, но и прямо рядом со мной — шёл по пятам, дышал в затылок, и волоски вставали дыбом от этого ощущения.

Даже сейчас боковым зрением я видела движение на улице, зловещий силуэт мелькал у входа.

— Может, сходим к магистру Калькут?… — обеспокоился Мон.

— Тшшшш! — шикнула я на банду и всмотрелась в полоску ночи между двух неплотно закрытых дверей.

Парни застыли, проследили за направлением моего взгляда. В проёме было темно, но мелкие снежинки перестали влетать в узкую щель, а это означало, что им явно что-то мешало. Или кто-то.

— Там кто-то есть, — шепнул Куиджи, подбираясь ко мне ближе.

Этого подтверждения мне оказалось достаточно. Одним махом я перепрыгнула перила, забыв о том, что минуту назад практически умирала, рванула к двери и с разбегу врезала по ней пяткой. Звук падающего тела моментально сменился активным похрустыванием снега. Я бросилась в погоню и сразу же увидела его — высокого человека, быстрым шагом уносящего ноги. Мой кошмар обрёл плоть и вполне реальный образ. Мой страх, которому следовало посмеяться в лицо, стремительно удалялся мужской фигурой в тёмном глухом плаще.

— А ну стой! — приказала я на бегу, перебираясь через огромный сугроб.

Этот гад и не подумал послушаться, наоборот — перешёл на бег. Я рванула за ним. Сапоги утопали по щиколотку, и каждый шаг давался с трудом: приходилось выдёргивать ступни из слабых тисков снега. Метели не было, но от скорости снежинки хлестали по лицу не хуже самого злого бурана. К счастью, бежали мы вдоль освещенной дорожки, иначе я бы уже давно переломала ноги. Старалась попадать в уже протоптанные следы, и это немного облегчало преследование. Убегающему приходилось труднее, поэтому расстояние между нами заметно сокращалась.

— Да стой же ты! — снова потребовала я, хватая подлеца за шиворот.

Рванула на себя, что было сил, и едва успела отскочить, потому что преследуемый мною человек низко охнул, взмахнул руками и упал навзничь. Не теряя инициативы, я запрыгнула сверху, сорвала капюшон и чуть не взвизгнула, обнаружив причудливую клювастую маску с двумя окошками-глазками. Сердце колотилось бешено, потому что я боялась увидеть чёрный насмешливый взгляд, затянутый мутацией кровавой магии. Но сквозь прозрачные стёкла на меня смотрели совершенно испуганные мутно-серые глаза. Я дёрнула за металлический клюв, намереваясь посмотреть на пленника, но он вцепился в маску морщинистыми дрожащими ладонями так крепко, словно я намеревалась содрать его скальп.

— Помилуйте, госпожа, — взмолилась моя добыча грубым мужским голосом. — Не губите!

— Юна, — крикнул запыхавшийся Нед, уже подоспевший следом. — Оставь его в покое, — он махнул рукой в мою сторону, уперся ладонями в колени и сплюнул на снег. — Это ключник. Ты ведь хотела только поговорить!

— Почему он в маске? — я поднялась, и мужчина спешно отполз в сторону, поправил свой клюв, накинул капюшон.

В глаза бросились аж три широких пояса с ключами разных форм и размеров. Они звенели, как монетки на груди у капрана, пока несчастный неуклюже поднимался на ноги. Я отругала себя за спешность. Попыталась оправдаться тем, что бег по сугробам вообще не способствует логическим заключениям, но все же стоило быть внимательнее. Не опознать в увешанного отмычками человеке ключника было аналитическим позором. Но мысль о том, что я приняла обычного служителя замка за Кирмоса лин де Блайта, была ещё позорнее.

— Так надо… — засомневался Комдор, за спиной которого уже показались Куиджи и Мон. — Я не знаю! Все ключники носят маску.

— Мы должны оставаться неузнанными, — сдавленно прогудел сам ключник. — И незаметными.

Не сводя с меня глаз, он осторожно нащупал утонувшую в снегу связку ключей. Дёрнул плечами, поёжился. И принялся пятиться задом, намереваясь снова сбежать.

— Постой, — как можно вежливее попросила я, всё ещё ощущая вину за свою погоню. — У меня к тебе есть просьба.

— Я не могу открывать двери без разрешения владельца замка, — насторожился ключник. — Я принёс обет Девейны Его Светлости.

— Это я уже знаю, — я даже радушно улыбнулась, стараясь казаться дружелюбнее. — И была уверена, что Его Светлость дал мне такое разрешение. Неужели он не успел предупредить?

Я врала самозабвенно, хаотично пытаясь придумать продолжение диалога. Кем мог быть Его Загадочная Светлость? Нужно было вспомнить, к кому там обращались в Квертинде именно так… Кажется, к наследникам родов.

Неужели Кэймон лин де Фаренсис? Только не это… Я и представить не могла, как подойду к магистру факультета Омена с просьбой. На свою беду, я совсем недавно напомнила ему о нашем враждебном отношении.

— Он сегодня весь день занят трупами, — облегчённо махнул ладонью ключник. — Привезли целых шесть штук! Вы бы захаживали к нему почаще, а то…

— Голомяс?! — хором выкрикнули мы с Недом, и подбежавший Куиджи опасливо заозирался.

Раскрасневшийся от бега Мон ухнул и сел прямо в снег, разметав полы накидки.

— Его Светлость Цергог лин де Рутзский, — со значением поправил ключник и потёр выглядывающую из-под маски рыжую бороду.

— Цергоша… — совершенно легкомысленно выпалила я, ещё не веря в свою нежданную удачу.

Ну конечено! Как же мне сразу не пришло это в голову? Старый кровавый маг самолично занимал библиотечную башню, ещё и устроил в её основании настоящую обитель седьмой стихии. Он ведь говорил, что много отдал Квертинду за возможность проводить ритуалы для Толмунда. Губы сами собой разъехались в довольной улыбке. Голомяс был не только тем единственным магистром академии, с которым у меня были тёплые отношения, но я ещё и совершенно точно знала, в чём он нуждается.

— Я должен доложить свирам о порче имущества, — ключник явно осмелел, сообразив, что мы не собираемся причинять ему вред. — И о нарушителях. А после — восстановить сорванный артефакт.

— Ладно, — коротко разрешила я, и клювастый служитель снова попятился.


Охотничий азарт пропал, сменился активной работой мысли. В конце концов, вряд ли за сорванный замок нас ждало исключение, а его восстановление и вовсе никак не мешало нашей банде. Нас гораздо больше интересовали другие замки, и, кажется, я уже знала, как их можно открыть.

Ключник развернулся и тихонько посеменил прочь. Через пять шагов он оглянулся, убеждаясь, что на этот раз за ним никто не гонится. Я задумчиво провожала взглядом хранителя нашей свободы.

— Что тепег’ь? — озаботился Куиджи.

Ментальный маг дрожал от холода и никак не мог отдышаться. Крупинки снега на высоком лбу парня уже превратились в капельки воды, что стекали по его узкому лицу. Сидящий в сугробе Мон подпёр подбородок ладонью и уставился перед собой, и только Нед никак не мог угомониться: он прыгал вокруг меня и полушёпотом говорил со своим кинжалом. Должно быть, придумывал названия.

— Теперь мы все идём спать, — решила я, оглядывая всю уставшую компанию. — Утро вечера мудренее.

О том, что у меня уже был чёткий план действий на мудрое утро, банде изгоев сообщать пока не стала.

Глава 8. По ту сторону мешка

На голых ветках черничного куста поблёскивала мелкая наледь.

Я сорвала синюю, с белым налётом ягодку, и раскусила. Холодный сок разлился освежающей сладостью на языке, оставил на кончиках пальцев яркие разводы. Я с удовольствием слизала тёмные капли и набрала целую ладонь ещё не до конца побитых первым морозом ягод. С радостным мычанием отправила всю горсть в рот, наслаждаясь дарами северной осени. Пальцы немедленно покрылись тёмными разводами, черничными струйками, и я уже по привычке представила себя кровавым магом. Загребла колючего мокрого снега, потёрла руки.

Мохнатая лапа, торчащая из рваного мешка, задёргалась, и я посильнее стукнула добычу сапогом, надеясь оглушить. На этот раз охота вышла успешной. Лисицу удалось поймать с помощью магии Ревда, пока та была слишком увлечена выдворением полёвки из норы. Плутовка сунула длинный нос слишком глубоко, и оказалась лёгкой неподвижной жертвой. Благодаря тискам земли, неудачливая охотница осталась не только жива, но ещё и полностью невредима. Впрочем, такой ей предстояло оставаться недолго, о чём она, судя по активности, догадывалась. Стараясь не думать об отчаянной борьбе рыжей хищницы с неотвратимой судьбой, я подняла присмиревший мешок, перекинула через плечо и двинулась к библиотечной башне.

За хмурое утро дорожки уже успели расчистить от снега, и шла я легко. Туман был слабый, равномерный, словно это был и не туман вовсе, а просто воздух подсвечивался белой магией Девейны, смешивался цветом со снежным настилом.

Какой-то особо пухлый рудвик на моём пути прислонился мохнатой мордой к торчащему черенку лопаты и дремал. При приближении вооружённой студентки с дёргающимся мешком он навострил уши, вытаращил глазки-черешенки и приготовился защищаться лопатой, но к этому моменту я уже успешно обогнула незадачливого дворника и шагнула на скользкие скальные ступени.

Настроение было приподнятое, но тревожное. Меня даже немного потряхивало без причины, и я часто оглядывалась, убеждаясь, что за мной нет слежки. Делала я это не столько из собственных ощущений, сколько по ставшей уже дурной привычке. Как назло, лиса за спиной снова задёргалась, заражая навязчивой нервозностью. В отличие от обречённой лисы, моё волнение было неуместным: ведь я была по выгодную сторону мешка.

День предстоял сложный, грядущие встречи пугали меня абсолютно непредсказуемом исходом. И если разговор с Голомясом имел всего два варианта развития, то посещение Приюта Ордена представлялось мне настоящей шкатулкой сюрпризов. Приятных или нет, — заранее предугадать было невозможно. С некоторых пор я начинала нервничать, когда ситуация казалась мне неподконтрольной. Тем более, когда её контролировал кто-то другой.

У низкого крыльца я поскользнулась, взмахнула мешком, но всё же устояла. Перед порогом морга Голомяса хлюпала подтаявшая лужа, как самая настоящая ловушка для непрошенных посетителей. Надо сказать, посетителей-то с этой стороны башни почти не было: живых и мёртвых жертв кровавому магу приносили нечасто, а студенты по понятным причинам предпочитали пользоваться облачным мостом.

Я толкнула бедром тяжелую створку, задом затащила дёргающуюся в мешке лису. Со злостью отпихнула протёртый бордовый бархат занавески, который рванулся в открытую дверь, как подгоняемый магией Вейна парус.

— Юна! — обрадовался Голомяс, придерживая летящую ткань. — Тащи в клетку!

Я поднесла мешок к спрятанной под холстиной клетке и выпустила свою добычу. Новоиспечённая пленница юркнула за решётчатую дверь, и немного успокоилась, обнаружив миску с мелкими костями птицы.

— С жертвами сейчас полный дефицит, — пожаловался Голомяс, прикрывая дверь. — С прошлогодним выпуском академию покинули мои главные поставщики, и теперь я вынужден перебиваться полёвками да сороками, — он прошаркал до высокого металлического шкафа со стеклянными дверьми. — А вот и твой куртажик!

Холщовый мешочек упал в руку, приятно звякнув монетами.

— Спасибо, — поблагодарила я за честно заработанную награду. — Вся живность попряталсь глубоко в лесу, за этой лисой я гналась почти до самых теплиц. В округе очень мало осталось дичи, наверное, чувствуют ваше присутствие и боятся подходить ближе.

Рыжая аппетитно захрустела угощением. Напуганной она, как назло, не выглядела. Но Голомяс обречённо вздохнул, подтверждая мои слова.

— Животные удивительные создания, — старик просунул между прутьев половинку кровяной сосиски, оставшейся от завтрака. — Каким-то шестым чувством они ощущают близость магии Толмунда и избегают жилища кровавых магов. Это ещё одна неразгаданная тайна мира фауны, которую не дано постичь даже за долгую жизнь.

— Не обязательно её постигать, — я уверенно прошлась до металлической раковины в самом углу чистого помещения и открутила кран, даже не спросив разрешения. Потёрла потемневшие от сока руки куском мыла. — Можно просто расширить территорию охоты.

Хозяин замка не обратил никакого внимания на моё самоуправство. Он вернулся к своим делам: достал длинный свёрток с инструментами, раскатал его по столу и принялся оценивать пыточные приборы на предмет остроты и чистоты. Моё присутствие и передвижение Голомяса никак не стесняло, и я сочла это благоприятным знаком. Набрала немного воды в ладонь, напилась.

— Территория замка огромна, — старик задумчиво поднёс к свету мелкие щипцы. — Держу пари, ты ещё не всё видела.

— Вы меня недооцениваете, — я улыбнулась и привалилась боком к шкафу. — Старинный замок с его прямоугольными башнями, светло-зеленые полусферы церемониального комплекса, круглые домики менторов, похожие на сказочные грибочки, солнечные теплицы, старинное кладбище с крылатым гривастым охранником, каменная плита главных ворот и двенадцать дверей в ограждающих стенах, — я почесала затылок и вытянула палец, привлекая ещё больше внимания. — Ах да, бестиатриум! Мой любимый бестиатриум — огромная арена веллапольской и квертиндской славы. Если бы спросили моего мнения, то я бы непременно ответила, что сердце Кроуницкой Королевской Академии бьётся не у статуи семи богов и не в потрескавшихся фресках стен, а именно там — на вечно влажном от тумана песке бестиатриума.

— Очень… поэтично, — Голомяс потерял всякий интерес к своим инструментам, прищурился. — Мне даже начало казаться, что ты пытаешься польстить владельцу всего этого великолепия.

— Ни в коем случае! — возразился я. — Клянусь вам, Ваша Светлость, я искренне люблю академию, каждый её уголок и камешек.

— Хитрюга, — хохотнул библиотекарь. — Выяснила, значит, что замок принадлежит роду Рутзских, который по нелепой случайности я возглавляю вот уже… гхм… дай Толмунд памяти, сколько ж это лет?

Старик потёр прикрытую седым пушком лысину, насупил брови. Руки с чёрными венами красноречиво свидетельствовали о том, что Цергог лин де Рутзкий возглавляет этот род уже много, много, очень много лет.

— Орлеан Рутзкий — ваш родственник? — уточнила я, рассматривая ногти.

В памяти всплыла клиновиданя бородка консула-наместника Галиофских утёсов, и я попыталась найти в нём сходство с Голомясом. Они были совсем не похожи. Разве что, в профиль немного. Или в неуловимой мимике, в жестах. Но может у них были общие политические взгляды? Мелькнула безумная мысль о том, что Голомяс тоже может иметь отношение к Ордену Крона…

— Дальний, — махнул рукой глава рода Рутзских. — Там уж и генов моих нет, одно название. Я даже не желаю ему удачи в гонке за короной Квертинда. Надеюсь, он провалит испытание изгнанием, в которое отправился с последней Красной Луной. Не нравится мне этот юноша.

Да уж. Орлеану Рутзскому Голомяс явно не симпатизировал. Возможно, как раз именно из-за политических взглядов. Юношей уже взрослого мужчину с лёгкой проседью я бы не назвала, но спорить на стала. Как и влезать во внутрисемейные дрязги. У меня была другая, более важная цель, которая должна была укрепить отношения с моей собственной внезапно образовавшейся семьёй изгоев, а заодно — подарить мне такую необходимую свободу.

— Голомяс, — обратилась я привычно, без титулов. — Я бы могла поохотиться на более крупного зверя: диких свиней, косуль, снежных коз или даже мелких лосей. Для ваших ритуалов ведь имеет значение размер?

— О! — глаза старика жадно засветились. — Это было бы большой удачей! Но как хрупкая девушка дотащит огромную тушу до башни?