— Я сама видела в детерминанте, — подтвердила я слух. — Ещё в прошлом году.
В доказательство своих слов активно закивала. И вспомнился собственный детерминант, к которому я уже успела приложиться утром. Одинокая красная молния почти терялась среди пышного букета зелёных. Третий порядок, подумать только! Пустышка Юна Горст утёрла нос всем крикунам! Захотелось немедленно продолжить наращивать свой магический потенциал, но по лёгкому головокружению и слабости я подозревала, что после вчерашнего заклинания моих сил вряд ли хватит даже на один подснежник.
— Какой у нас план? — заёрзал сытый Нед, пригибаясь над столом. — Пока ректор в отключке, нужно что-то придумать!
— Твой план на ближайшую неделю — растить ягоды, — остудила я пыл своего сокурсника. — И постараться не влипать в неприятности.
— Да брось, Юна, — ещё больше оживился Комдор. — Мы станем самой известной бандой на всю академию!
— На весь Кг’оуниц! — воодушевился Куиджи.
— Вот! — Нед приобнял ментального мага. — Псих быстро соображает! Ты ведь с нами, Мон?
— Наверное… — студент Лоза снова огляделся.
Кажется, до него начинало доходить, что это мы скорее испортим ему репутацию, а не он нам.
— Я не псих, — дёрнул плечом Куиджи. — И у меня для вас есть сюг’пг’из.
— Что за сюрприз? — заинтересовалась я.
— Пока секг’ет, — студент Лампадарио спешно встал, заметив магистра своего факультета. — Встг’етимся пег’ед закатом у Цег’емониалього зала?
— Договорились, — легко согласилась я, заинтригованная сюрпризом, и тоже поднялась. — Мон, ты придёшь?
— Если вы не против, — едва слышно ответил Мон.
Он торопливо промокнул салфеткой капли пота со лба, что блестели в утренних лучах, и вслед за нами мягко зашагал к выходу под любопытные шепотки и косые взгляды.
*
Когда я жила в Фарелби, большой мир виделся мне чередой чёрно-белых иллюстраций со страниц листовок и редких книг, которые я удосуживалась просмотреть. В представлении маленькой Юны существовало добро и зло, правда и ложь, свет и тьма. Раскрыв рот в толпе чумазой, но сытой ребятни, я внимала рассказам подвыпивших путешественников о том, что где-то бедняки страдают от голода, а богачи — от грабежей, что немощные гибнут от болезней, а сильные — от боевой стали. Из молитв набожных старух у порога святилища Девейны я узнавала, что существуют жестокие, губительные и коварные силы, разрушающие человеческие жизни, что злодейка-судьба бывает не так милостива, как богиня-прародительница. Но в своей слепой вере в сказку и справедливость я всегда верила, что беды непременно, неизбежно уравновешиваются счастьем: горечь от смерти смягчается радостью нового рождения, за лишениями следует изобилие, а добрые, честные и открытые сердцем люди помогают нуждающимся. По-другому и быть не могло, ведь тогда мир бы просто-напросто рухнул, разрушился под гнётом бедствий. Именно так я и полагала в бесхитростной жизни дочери рыбака, и никогда не задумывалась о том, что на самом деле Квертинд может быть устроен иначе.
И только здесь, в Кроунице, я начинала понимать, насколько всё перемешано. Семеро богов осыпали мир цветами своих склонностей и хорошенько разбалтывали краски. Не было абсолютного зла в виде Ордена Крона и абсолютного добра в виде Иверийской династии. Не было хороших спасителей и плохих злодеев, ложь оказалась неотличима от правды, а справедливость — пресловутая справедливость! — была только точкой зрения и зависела от красноречия её изрекающего. Под красными лунами Квертинда творилось то, что не вписывалось в рамки сознания маленькой Юны: кровавого убийцу прочили на место короля-спасителя, двуличных консулов осыпали почестями, а нищих детей скидывали в общие могилы за темницами. Но самое невообразимое заключалось в том, что упоминать эту правду было… неприлично. Да, именно так. Квертиндская знать так хорошо выучила язык лицемерия, что сделала его единственно верным правилом общения: искренность здесь считалась невежеством.
— Искусство диалога — это искусство быть мудрым в контакте с другим, — пропела в такт мелодии магистр факультета Нарцины, зрением коршуна высматривая халтурщиков. — В своей речи вы должны использовать не правду, а мудрость. Мудрость сказать то, что действительно уместно, полезно и выгодно. Учитесь владеть своим словом так же, как вы владеете своим телом. И улыбайтесь, любимые дети Квертинда. Улыбайтесь!
Ещё тогда, на берегу своего озера, я и подумать не могла, что за радушными улыбками танцоров с праздничных открыток скрывалось отвращение. Теперь же я старательно растягивала уголки губ в ответ на такую же мимику рыжего Бэзила, которому по злой случайности выпало стать моим партнёром на сегодняшнем занятии.
— Одни и те же слова могут иметь разное значение в беседе, — магистр ритмично захлопала в ладоши, больше для пиликающих в углу студенток, чем для нас. — Поэтому будьте разумны при их использовании в светской речи.
В этот высокопарный бред я перестала вслушиваться после второй музыкальной партии. Прилежно старалась точно повторять указания магистра Банфик. Шаг, поворот, поклон, реверанс, взмах руки. Долгий взгляд на партнёра — и снова — шаг, поворот, поклон. Не медлить, не спешить, не отвлекаться на нестройный топот ног и бьющий по нервам стон виолончели: ту-ру-ру, ту-ту-та…
— Что это, Горст? — насмешливо оскалился Бэзил, когда моя голова оказалась слишком близко от его лица. — Неужели ты надушилась? Не могу разобрать нотки, но от тебя пахнет, как от леди! Не для амурного ли хлюпика такие старания? Что-то в последнее время вы стали неразлучны.
— Заканчивай с обзывательствами, Окумент, — вежливо попросила я, но на всякий случай подобралась для выпада. — И не суй свой нос не в своё дело. В том числе и в мои волосы.
— Изящный отказ может возродить влечение, — Белла Банфик стукнула меня между лопаток, и я поперхнулась. Лимонно-жёлтые кисточки её шали мелькнули совсем близко, и я даже почувствовала кислоту на языке. — И поэтому своим «нет» вы должны выразить границу между решительным отступлением и возможным развитием. Но в обоих случаях важно уметь отказывать так, чтобы партнёр не чувствовал себя оскорблённым!
Все мои силы уходили на то, чтобы не оскорбить партнёра, чья натянутая улыбка превращалась в ехидную ухмылку каждый раз, когда его ладони смыкались на моей талии. Вот ноги Окумента в удобной близости для подсечки. И… шаг, поворот, вложить свою ладонь в его руку. Не вывернуть её, выдёргивая палец из суставной сумки, а мягко сжать, не оскорбляя мужское право вести в танце. Боги, какой же бред! Реверанс, долгий взгляд, улыбка… На окружающие более успешные пары старалась не смотреть. Хотя посмотреть было на что: в начале занятия Нед твёрдой походкой пропрыгал прямо к Сирене, уверенно подвинул вечно хохочущего друга Бэзила — то ли Морха, то ли Шорха, — и пригласил леди Эстель на танец. Либо недавний боевой успех сказался, либо принадлежность к банде изгоев действительно прибавляла уважения, но перечить Неду никто не осмелился. Даже Сирена опешила на пару секунд, не сразу сообразив, что происходит. Манеры и привычки в этот момент оказались быстрее разума серебристой лилии, и она скорее инстинктивно присела в согласном реверансе. И сразу же очутилась в объятиях своего настойчивого поклонника. Оказалось, танцевал Комдор весьма сносно, особенно когда партнёрша его двигалась гораздо изящнее капрана. По крайней мере, танцы Неду точно были не чужды. В отличие от меня.
С появлением нас в затхлом полуподвальном зале магистр Банфик сходу озвучила, что наше занятие по «углублённому этику» совмещено с факультетами Девейны и Вейна с целью создания условий для этого самого занятия. То есть — разнополых пар, в которых каждый из двух участников должен был исполнять свои партии в череде танцев с трудновыговариваемыми названиями. По понятным причинам мне досталась женская партия. Хотя, вряд ли это что-то меняло, — в мужской партии тоже присутствовали изящные па, которые были так же далеки от меня, как бескрайние степи Таххарии-хан от Галиофских утёсов. Или ещё дальше. Бэзил, как и я, не отличался танцевальными навыками, и капранами выглядели мы оба: в прыжке сбивали соседей, наступали на ноги и толкались бёдрами в неудачных попытках поймать ритм тел. Слаженно делали только одно — ругались. Как заправские матросы поминали кряхта и Толмунда, желали друг другу скорейшей парализующей чумки, вяло отмахиваясь от замечаний преподавателя.
— Смена партнёров! — часто захлопала Банфик, прерывая музыку, и сразу же отточенным жестом задириживала студенткам Нарцины. — Брандаль, голуби мои! В трехчетвёртном размере!
Я сорвалась с места, напоследок всё-таки пнув Бэзила локтем в бок. Ловко огибая целительниц, подбежала к Толстому Мону и спешно, пока не началась музыка, исполнила подобие поклона.
— Ещё один танец с Бэзилом или кем-то из его шайки — и я не ручаюсь за их здоровье, — пробурчала я притоптанному земляному полу.
Растерянный Монтгомери Лоза зачем-то кивнул в качестве приглашения и почти незаметно потёр ладошки о брюки. Осторожно протянул мне правую. Не растерявшись, я крепко пожала её. Потом сообразила, закатила глаза и бахнула свою руку поверх его. Заиграла музыка. Мимо прошелестел сияющий Нед, всё ещё крепко прижимающий Сирену. Видимо, приказ Банфик о смене партнёров Комдор успешно проигнорировал. Я поймала взгляд бывшей подруги — короткий, меньше секунды, и отвернулась сама.
— Наше тело никогда не лжёт, — Банфик закачалась под переливы струн, вязаная шаль её при этом легко скользнула с пухлых плеч. — Почувствуйте скрытую в танце поэзию, признайтесь своему партнёру в страсти только лёгким касанием, взмахом. Очаруйтесь и очаруйте!
На удивление, Мон двигался легко и плавно, как будто грузный вес парню совсем не мешал. Я частенько наступала ему на ноги, но он не подавал вида, словно так и должно было быть. Мне даже показалось, что кружились мы весьма уверенно. Точнее сказать — Мон просто тащил меня, а я едва успевала перебрать ногами от скорости и запоздало подпрыгивала в нужный момент.
— Осторожнее, жирный хряк, — раздалось из-за спины, и я метнула гневный взгляд на Бэзила.
Он слегка толкнул нас плечом, но это пошло только на пользу танцу. Моему вежливому предупреждению рыжий отморозок явно не внял. Захотелось немедленно объясниться на понятном ему языке, но я быстро взяла себя в руки и как можно ласковее улыбнулась Мону. Лицо целителя казалось восковой бездвижной маской.
— У тебя хорошо получается танцевать! — поддержала я партнёра комплиментом. — Твой будущей девушке повезёт!
— У меня уже есть девушка, — одними губами ответил Мон, и я чуть не рухнула от столкновения.
— Смотри куда прёшь, сальная хрюшка, — рявкнул Бэзил, вызывающе прикрывая партнёршу с синим тиалем Вейна.
Нет, он нарочно протаранил нас своим задом! Судя по тому, что я ещё ни разу не услышала о сорокиной дочери, этот олух боялся открыто со мной конфликтовать после урока в аудитории магистра Риина. И выбрал новую цель для насмешек. Мон даже не покраснел. Просто едва ощутимо потянул меня за локоть, увлекая ближе к зеркальной стене. Целитель не пыхтел, не злился, и, кажется, вообще не замечал оскорблений. Боги, как он это выдерживает? Как достигнуть такого же уровня внутреннего спокойствия? И стоит ли? Может всё-таки здоровая агрессия — не такое уж плохое качество?
На третьем столкновении и «потной свинье» не выдержала я.
— Ещё раз посмеешь его обозвать, и я тебе реальную свинью в глотку затолкаю, — резко развернулась к Бэзилу, разминая пальцы перед дракой.
Хотела ещё добавить, что он — бездарный кретин, не способный к магии, но сдержалась. А зря. Окумент расправил плечи и шагнул мне навстречу.
— Нет, это невыносимо! — вклинилась между нами магистр Банфик. — О, Нарцина! Для меня тоже нет никакого удовольствия учить боевых магов грации и чуткости! Вы устраиваете драки на пустом месте! — она переводила гневный взгляд с меня на Бэзила. — Закончили с танцами, перейдём к речевому этикету и приличествующим обращениям!
— Спасибо, — шепнул Мон, когда Банфик утащила Окумента подальше от нас. — За меня раньше никто не заступался. У меня никогда не было… друзей.
— Планирую брать тебя на вылазки в шахты. Магия исцеления там очень пригодится. Так что мы не совсем друзья, — вслух рассудила я, но сразу же осеклась. — Мы больше, чем друзья, Мотгомери. Мы же банда!
Мон повеселел, и в глазах его появился какой-то нездоровый блеск. Возможно, мне просто показалось, потому что тёмный угол подвала почти не освещался, и свет от далёкого пламени играл в зрачках моего лучшего за всё время партнёра по танцам. Стульев и лавок здесь не было, поэтому уселись мы на жёсткие потрёпанные маты, разбросанные по углам помещения. Не слишком подходящее местечко для изучения этика. Впрочем, я предпочитала для этой цели именно такое. Ещё один член банды изгоев, казалось, напрочь забыл о нашем существовании, увлечённо рассказывая Сирене какую-то историю. Возможно, даже про меня.
— «Ваша милость» — подходящее обращение только для Консулов Верховного Совета Квертинда, — начала Банфик. — «Ваша светлость» — к главам родов, носящих приставку «лин де». Следующими в иерархии…
Я зевнула и вытянула ноги. За ночь мне удалось поспать не больше четырёх часов. Даже в здоровом состоянии это было катастрофически мало для моего организма, а после вчерашних событий казалось и вовсе дразнящим издевательством. Голова сама собой наклонилась и уткнулась в плечо Мона — большое и мягкое, как набитая пухом подушка. Магистр факультета Нарцины всё говорила и говорила, и я медленно прикрыла глаза, надеясь, что женщина сочтёт этот жест за упоение её речью. В конце концов, я и правда её слушала! Первые секунд тридцать…
*
Комар жужжал.
Удивительно, как он ещё не погиб с наступившими в Кроунице холодами? Я устроилась поудобнее, сминая зелёное покрывало лопатками, и попыталась натянуть тетиву. Куда девать локоть? В бок? Вверх? Оружейник Помпоз Норм говорил, что Карнеум предназначен для стрельбы из любого положения. В том числе и лёжа. Внутренний прилив рукояти хищно обхватил мою руку, повелительно, будто это я была его собственностью, а не он — моей. До безумия приятное ощущение! Я приподняла один бок, упёрлась локтем в кровать и выстрелила в крохотную чёрную точку на полукруге потолка. Стрела свистнула, звякнула о камень и вместе с серой крошкой рухнула вниз. На потолке осталась заметная выщерблина. Мерзкое насекомое с жужжанием отлетело всего на пару локтей и нахально уселось снова.
— Уснула на занятии магистра Банфик! — возмутился Джер. — О чём ты думала, Юна?
Он сидел за столом спиной ко мне и ругался. Уже второй час он разбирал какие-то документы, копался в книгах, чиркал что-то на пергаменте, лишь изредка отрываясь, чтобы отчитать меня очередной нотацией. Например, как сейчас.
— Сначала о лицемерии в Квертинде, — я прищурила один глаз и на этот раз оттянула тетиву к бедру. Всё равно не то! — Потом, кажется, о Сирене. А потом… — напрягла лоб, пытаясь вспомнить, но в итоге лишь приподнялась на локте. — Да какая разница, Джер? Зачем мне, боевому магу, нужна эта чепуха?
Не дожидаясь ответа, рассерженно бахнулась обратно на кровать. В этот раз магистр Банфик самолично проводила меня с урока прямо до дома ментора. Всю дорогу она твердила о моей зажатости, сухости, холодности и под конец добавила, что я умру старой девой в окружении рудвиков. Не то чтобы я планировала дожить до старости, но почему-то от её слов стало очень обидно. И даже как-то… унизительно. Хотя к рудвикам неприязни я никогда не испытывала. Сдав меня с поличным Джеру, Белла Банфик обречённо развела руками, потребовала наказания и, взмахнув кисточками шали, удовлетворённо удалилась.
Так и начался мой плен. Не знаю, было ли это наказанием, но Джермонд просто не выпустил меня обратно в замок, объяснив временное заточение чем-то вроде «чтобы была не виду». Спорить я не стала, лишь пожала плечами и скинула накидку. Показала язык ментору в затылок. Он ведь теперь тоже был у меня на виду! Так что складывалось всё удачно. Кроме того, что через десять кругов по знакомому, изученному до каждой пылинки интерьеру навалилась нестерпимая скука. И обида. Которую я последний час старательно вымещала на комаре, пока Джер разбирался с бумагами.
Камин почти прогорел, и без движения становилось прохладно. Кончик носа заледенел, застывшие пальцы покалывало от слишком частых встреч с тетивой.
Комар снова зажужжал. Не иначе, насмешки в мой адрес. Ещё вчера Фаренсис грозился заставить боевых магов ходить вальсом в бальных платьях, но Джер пошёл дальше: он всё-таки заставил. И не только вальсом, а ещё бранделем, шманделем и Ревд-его-знает-чем ещё. Я забурчала ругательства в адрес богини красоты Нарцины, вытащила подушку из-под покрывала, подложила под спину. С опоры стрелять будет поудобнее.
— Можно я вообще не буду ходить на эти занятия? — предприняла я отчаянную попытку. — Только время трачу!
— Нельзя, — Джер развернулся на стуле, облокотился о спинку. — Ты ведь уже взрослая девочка, Юна. Должна сама понимать, что то, что преподаёт магистр Банфик — тоже своего рода магия, весьма могущественная. И ей тоже можно научиться. Использовать или нет — другой вопрос.
— Знаешь, я подметила, что сталь и угроза расправы могущественнее магии, — покрепче перехватила Карнеум. — Ты сам говорил: напугай их, подчини посредством страха! И это сработало!
— И ты, конечно, решила, что теперь будешь пугать всех: врагов, друзей и даже магистров? — съехидничал Джер. — Что Юна Горст станет вздорной грубиянкой, с которой лишний раз побояться связываться, независимо от намерений?
Я надула щёки и возмущённо выдохнула. Он хоть когда-нибудь будет мною доволен?… Впрочем, сейчас ментор выглядел вполне довольным. И весёлым. Только меня это злило.
— Я ведь и правда сегодня честно пыталась следовать указаниям магистра Банфик, пока танцевала с Бэзилом Окументом! — возмутилась я. — Но заткнулся он только после того, как я пригрозила затолкать ему свинью в глотку.
— Тебе никогда не приходило в голову, что добиваться своего можно не только силой и угрозами? — Джер смешно прищурился, и вокруг его глаз собрались мелкие лучики. — Что есть другой, более лёгкий способ убеждения? При этом не менее, а, возможно, даже более действенный. Такая сила, которая может воздействовать на воображение сильнее страха и интересовать больше материальной выгоды. Сила, которая способна менять историю. Тонкие и опасные игры, сладкие сети, в плен которых враги сдаются сами.
Теперь я разозлилась ещё больше. Потому что в словах Джера я слышала не его самого, а сладкоголосую певичку, способную соблазнить даже фонарный столб.
— Элигия плохо на тебя влияет, — фыркнула я и проворчала себе под нос: — Мерзкая пиявка, чтоб у неё язык отсох.
— Мы сейчас говорим о тебе, — строго напомнил Джер. — Я, как хороший ментор, пытаюсь убедить тебя научиться ещё хоть чему-то, помимо способов убийства. В конце концов, кроме навязчивой идеи уничтожения Кирмоса лин де Блайта, у тебя есть ещё и вполне мирная жизнь. И я жду, что ты, как хорошая мейлори, прислушаешься ко мне.
— Ну ладно, — больше для вида согласилась я. — В следующий раз возьму на вылазку блестящую книгу Првленской. Сопру у какой-нибудь первокурсницы. Всегда подозревала, что эта розовая крошка, которой она обсыпана, — пыльца фей, превращающая икша в рудвиков.
Джер рассмеялся. Заразительно, чуть хрипловато, и я подхватила его смех. Злоба и обида сразу же спрятали свои тёмные щупальца при виде смеющегося ментора, и даже настроение изменилось в лучшую сторону.
— Надеюсь, эта великая сила изменит историю, даст власть, а заодно своей тонкой и опасной игрой убедит их не жрать меня, — снова пошутила я, ободрённая его смехом. — Я разгадала секрет магии Иверийцев!
— Это меня в тебе удивляет, — Джер продолжил ухмыляться уголком губ. — Ты способна постигать сложные истины, менять своё мировоззрение, с искренним рвением добиваться успеха в магии Ревда, силой выдирать уважение у толпы, но настойчиво игнорируешь безотказно действенные методы её обольщения.
Я зевнула. Беседа становилась скучной и всё об одном и том же: занятия магистр Банфик полезны, нужны, пригодятся мне в будущем и так далее.
— Что-то я не видела, чтобы ты сразил кого-то на арене кокетливым взглядом или красноречивым касанием, — снова оттянула локоть вниз, повела кончиком стрелы вслед за полётом чёрной жужжащей точки.
— Увы, мне эта сила недоступна, — Джер встал и тихо прошёлся до кровати.
В доказательство своих слов активно закивала. И вспомнился собственный детерминант, к которому я уже успела приложиться утром. Одинокая красная молния почти терялась среди пышного букета зелёных. Третий порядок, подумать только! Пустышка Юна Горст утёрла нос всем крикунам! Захотелось немедленно продолжить наращивать свой магический потенциал, но по лёгкому головокружению и слабости я подозревала, что после вчерашнего заклинания моих сил вряд ли хватит даже на один подснежник.
— Какой у нас план? — заёрзал сытый Нед, пригибаясь над столом. — Пока ректор в отключке, нужно что-то придумать!
— Твой план на ближайшую неделю — растить ягоды, — остудила я пыл своего сокурсника. — И постараться не влипать в неприятности.
— Да брось, Юна, — ещё больше оживился Комдор. — Мы станем самой известной бандой на всю академию!
— На весь Кг’оуниц! — воодушевился Куиджи.
— Вот! — Нед приобнял ментального мага. — Псих быстро соображает! Ты ведь с нами, Мон?
— Наверное… — студент Лоза снова огляделся.
Кажется, до него начинало доходить, что это мы скорее испортим ему репутацию, а не он нам.
— Я не псих, — дёрнул плечом Куиджи. — И у меня для вас есть сюг’пг’из.
— Что за сюрприз? — заинтересовалась я.
— Пока секг’ет, — студент Лампадарио спешно встал, заметив магистра своего факультета. — Встг’етимся пег’ед закатом у Цег’емониалього зала?
— Договорились, — легко согласилась я, заинтригованная сюрпризом, и тоже поднялась. — Мон, ты придёшь?
— Если вы не против, — едва слышно ответил Мон.
Он торопливо промокнул салфеткой капли пота со лба, что блестели в утренних лучах, и вслед за нами мягко зашагал к выходу под любопытные шепотки и косые взгляды.
*
Когда я жила в Фарелби, большой мир виделся мне чередой чёрно-белых иллюстраций со страниц листовок и редких книг, которые я удосуживалась просмотреть. В представлении маленькой Юны существовало добро и зло, правда и ложь, свет и тьма. Раскрыв рот в толпе чумазой, но сытой ребятни, я внимала рассказам подвыпивших путешественников о том, что где-то бедняки страдают от голода, а богачи — от грабежей, что немощные гибнут от болезней, а сильные — от боевой стали. Из молитв набожных старух у порога святилища Девейны я узнавала, что существуют жестокие, губительные и коварные силы, разрушающие человеческие жизни, что злодейка-судьба бывает не так милостива, как богиня-прародительница. Но в своей слепой вере в сказку и справедливость я всегда верила, что беды непременно, неизбежно уравновешиваются счастьем: горечь от смерти смягчается радостью нового рождения, за лишениями следует изобилие, а добрые, честные и открытые сердцем люди помогают нуждающимся. По-другому и быть не могло, ведь тогда мир бы просто-напросто рухнул, разрушился под гнётом бедствий. Именно так я и полагала в бесхитростной жизни дочери рыбака, и никогда не задумывалась о том, что на самом деле Квертинд может быть устроен иначе.
И только здесь, в Кроунице, я начинала понимать, насколько всё перемешано. Семеро богов осыпали мир цветами своих склонностей и хорошенько разбалтывали краски. Не было абсолютного зла в виде Ордена Крона и абсолютного добра в виде Иверийской династии. Не было хороших спасителей и плохих злодеев, ложь оказалась неотличима от правды, а справедливость — пресловутая справедливость! — была только точкой зрения и зависела от красноречия её изрекающего. Под красными лунами Квертинда творилось то, что не вписывалось в рамки сознания маленькой Юны: кровавого убийцу прочили на место короля-спасителя, двуличных консулов осыпали почестями, а нищих детей скидывали в общие могилы за темницами. Но самое невообразимое заключалось в том, что упоминать эту правду было… неприлично. Да, именно так. Квертиндская знать так хорошо выучила язык лицемерия, что сделала его единственно верным правилом общения: искренность здесь считалась невежеством.
— Искусство диалога — это искусство быть мудрым в контакте с другим, — пропела в такт мелодии магистр факультета Нарцины, зрением коршуна высматривая халтурщиков. — В своей речи вы должны использовать не правду, а мудрость. Мудрость сказать то, что действительно уместно, полезно и выгодно. Учитесь владеть своим словом так же, как вы владеете своим телом. И улыбайтесь, любимые дети Квертинда. Улыбайтесь!
Ещё тогда, на берегу своего озера, я и подумать не могла, что за радушными улыбками танцоров с праздничных открыток скрывалось отвращение. Теперь же я старательно растягивала уголки губ в ответ на такую же мимику рыжего Бэзила, которому по злой случайности выпало стать моим партнёром на сегодняшнем занятии.
— Одни и те же слова могут иметь разное значение в беседе, — магистр ритмично захлопала в ладоши, больше для пиликающих в углу студенток, чем для нас. — Поэтому будьте разумны при их использовании в светской речи.
В этот высокопарный бред я перестала вслушиваться после второй музыкальной партии. Прилежно старалась точно повторять указания магистра Банфик. Шаг, поворот, поклон, реверанс, взмах руки. Долгий взгляд на партнёра — и снова — шаг, поворот, поклон. Не медлить, не спешить, не отвлекаться на нестройный топот ног и бьющий по нервам стон виолончели: ту-ру-ру, ту-ту-та…
— Что это, Горст? — насмешливо оскалился Бэзил, когда моя голова оказалась слишком близко от его лица. — Неужели ты надушилась? Не могу разобрать нотки, но от тебя пахнет, как от леди! Не для амурного ли хлюпика такие старания? Что-то в последнее время вы стали неразлучны.
— Заканчивай с обзывательствами, Окумент, — вежливо попросила я, но на всякий случай подобралась для выпада. — И не суй свой нос не в своё дело. В том числе и в мои волосы.
— Изящный отказ может возродить влечение, — Белла Банфик стукнула меня между лопаток, и я поперхнулась. Лимонно-жёлтые кисточки её шали мелькнули совсем близко, и я даже почувствовала кислоту на языке. — И поэтому своим «нет» вы должны выразить границу между решительным отступлением и возможным развитием. Но в обоих случаях важно уметь отказывать так, чтобы партнёр не чувствовал себя оскорблённым!
Все мои силы уходили на то, чтобы не оскорбить партнёра, чья натянутая улыбка превращалась в ехидную ухмылку каждый раз, когда его ладони смыкались на моей талии. Вот ноги Окумента в удобной близости для подсечки. И… шаг, поворот, вложить свою ладонь в его руку. Не вывернуть её, выдёргивая палец из суставной сумки, а мягко сжать, не оскорбляя мужское право вести в танце. Боги, какой же бред! Реверанс, долгий взгляд, улыбка… На окружающие более успешные пары старалась не смотреть. Хотя посмотреть было на что: в начале занятия Нед твёрдой походкой пропрыгал прямо к Сирене, уверенно подвинул вечно хохочущего друга Бэзила — то ли Морха, то ли Шорха, — и пригласил леди Эстель на танец. Либо недавний боевой успех сказался, либо принадлежность к банде изгоев действительно прибавляла уважения, но перечить Неду никто не осмелился. Даже Сирена опешила на пару секунд, не сразу сообразив, что происходит. Манеры и привычки в этот момент оказались быстрее разума серебристой лилии, и она скорее инстинктивно присела в согласном реверансе. И сразу же очутилась в объятиях своего настойчивого поклонника. Оказалось, танцевал Комдор весьма сносно, особенно когда партнёрша его двигалась гораздо изящнее капрана. По крайней мере, танцы Неду точно были не чужды. В отличие от меня.
С появлением нас в затхлом полуподвальном зале магистр Банфик сходу озвучила, что наше занятие по «углублённому этику» совмещено с факультетами Девейны и Вейна с целью создания условий для этого самого занятия. То есть — разнополых пар, в которых каждый из двух участников должен был исполнять свои партии в череде танцев с трудновыговариваемыми названиями. По понятным причинам мне досталась женская партия. Хотя, вряд ли это что-то меняло, — в мужской партии тоже присутствовали изящные па, которые были так же далеки от меня, как бескрайние степи Таххарии-хан от Галиофских утёсов. Или ещё дальше. Бэзил, как и я, не отличался танцевальными навыками, и капранами выглядели мы оба: в прыжке сбивали соседей, наступали на ноги и толкались бёдрами в неудачных попытках поймать ритм тел. Слаженно делали только одно — ругались. Как заправские матросы поминали кряхта и Толмунда, желали друг другу скорейшей парализующей чумки, вяло отмахиваясь от замечаний преподавателя.
— Смена партнёров! — часто захлопала Банфик, прерывая музыку, и сразу же отточенным жестом задириживала студенткам Нарцины. — Брандаль, голуби мои! В трехчетвёртном размере!
Я сорвалась с места, напоследок всё-таки пнув Бэзила локтем в бок. Ловко огибая целительниц, подбежала к Толстому Мону и спешно, пока не началась музыка, исполнила подобие поклона.
— Ещё один танец с Бэзилом или кем-то из его шайки — и я не ручаюсь за их здоровье, — пробурчала я притоптанному земляному полу.
Растерянный Монтгомери Лоза зачем-то кивнул в качестве приглашения и почти незаметно потёр ладошки о брюки. Осторожно протянул мне правую. Не растерявшись, я крепко пожала её. Потом сообразила, закатила глаза и бахнула свою руку поверх его. Заиграла музыка. Мимо прошелестел сияющий Нед, всё ещё крепко прижимающий Сирену. Видимо, приказ Банфик о смене партнёров Комдор успешно проигнорировал. Я поймала взгляд бывшей подруги — короткий, меньше секунды, и отвернулась сама.
— Наше тело никогда не лжёт, — Банфик закачалась под переливы струн, вязаная шаль её при этом легко скользнула с пухлых плеч. — Почувствуйте скрытую в танце поэзию, признайтесь своему партнёру в страсти только лёгким касанием, взмахом. Очаруйтесь и очаруйте!
На удивление, Мон двигался легко и плавно, как будто грузный вес парню совсем не мешал. Я частенько наступала ему на ноги, но он не подавал вида, словно так и должно было быть. Мне даже показалось, что кружились мы весьма уверенно. Точнее сказать — Мон просто тащил меня, а я едва успевала перебрать ногами от скорости и запоздало подпрыгивала в нужный момент.
— Осторожнее, жирный хряк, — раздалось из-за спины, и я метнула гневный взгляд на Бэзила.
Он слегка толкнул нас плечом, но это пошло только на пользу танцу. Моему вежливому предупреждению рыжий отморозок явно не внял. Захотелось немедленно объясниться на понятном ему языке, но я быстро взяла себя в руки и как можно ласковее улыбнулась Мону. Лицо целителя казалось восковой бездвижной маской.
— У тебя хорошо получается танцевать! — поддержала я партнёра комплиментом. — Твой будущей девушке повезёт!
— У меня уже есть девушка, — одними губами ответил Мон, и я чуть не рухнула от столкновения.
— Смотри куда прёшь, сальная хрюшка, — рявкнул Бэзил, вызывающе прикрывая партнёршу с синим тиалем Вейна.
Нет, он нарочно протаранил нас своим задом! Судя по тому, что я ещё ни разу не услышала о сорокиной дочери, этот олух боялся открыто со мной конфликтовать после урока в аудитории магистра Риина. И выбрал новую цель для насмешек. Мон даже не покраснел. Просто едва ощутимо потянул меня за локоть, увлекая ближе к зеркальной стене. Целитель не пыхтел, не злился, и, кажется, вообще не замечал оскорблений. Боги, как он это выдерживает? Как достигнуть такого же уровня внутреннего спокойствия? И стоит ли? Может всё-таки здоровая агрессия — не такое уж плохое качество?
На третьем столкновении и «потной свинье» не выдержала я.
— Ещё раз посмеешь его обозвать, и я тебе реальную свинью в глотку затолкаю, — резко развернулась к Бэзилу, разминая пальцы перед дракой.
Хотела ещё добавить, что он — бездарный кретин, не способный к магии, но сдержалась. А зря. Окумент расправил плечи и шагнул мне навстречу.
— Нет, это невыносимо! — вклинилась между нами магистр Банфик. — О, Нарцина! Для меня тоже нет никакого удовольствия учить боевых магов грации и чуткости! Вы устраиваете драки на пустом месте! — она переводила гневный взгляд с меня на Бэзила. — Закончили с танцами, перейдём к речевому этикету и приличествующим обращениям!
— Спасибо, — шепнул Мон, когда Банфик утащила Окумента подальше от нас. — За меня раньше никто не заступался. У меня никогда не было… друзей.
— Планирую брать тебя на вылазки в шахты. Магия исцеления там очень пригодится. Так что мы не совсем друзья, — вслух рассудила я, но сразу же осеклась. — Мы больше, чем друзья, Мотгомери. Мы же банда!
Мон повеселел, и в глазах его появился какой-то нездоровый блеск. Возможно, мне просто показалось, потому что тёмный угол подвала почти не освещался, и свет от далёкого пламени играл в зрачках моего лучшего за всё время партнёра по танцам. Стульев и лавок здесь не было, поэтому уселись мы на жёсткие потрёпанные маты, разбросанные по углам помещения. Не слишком подходящее местечко для изучения этика. Впрочем, я предпочитала для этой цели именно такое. Ещё один член банды изгоев, казалось, напрочь забыл о нашем существовании, увлечённо рассказывая Сирене какую-то историю. Возможно, даже про меня.
— «Ваша милость» — подходящее обращение только для Консулов Верховного Совета Квертинда, — начала Банфик. — «Ваша светлость» — к главам родов, носящих приставку «лин де». Следующими в иерархии…
Я зевнула и вытянула ноги. За ночь мне удалось поспать не больше четырёх часов. Даже в здоровом состоянии это было катастрофически мало для моего организма, а после вчерашних событий казалось и вовсе дразнящим издевательством. Голова сама собой наклонилась и уткнулась в плечо Мона — большое и мягкое, как набитая пухом подушка. Магистр факультета Нарцины всё говорила и говорила, и я медленно прикрыла глаза, надеясь, что женщина сочтёт этот жест за упоение её речью. В конце концов, я и правда её слушала! Первые секунд тридцать…
*
Комар жужжал.
Удивительно, как он ещё не погиб с наступившими в Кроунице холодами? Я устроилась поудобнее, сминая зелёное покрывало лопатками, и попыталась натянуть тетиву. Куда девать локоть? В бок? Вверх? Оружейник Помпоз Норм говорил, что Карнеум предназначен для стрельбы из любого положения. В том числе и лёжа. Внутренний прилив рукояти хищно обхватил мою руку, повелительно, будто это я была его собственностью, а не он — моей. До безумия приятное ощущение! Я приподняла один бок, упёрлась локтем в кровать и выстрелила в крохотную чёрную точку на полукруге потолка. Стрела свистнула, звякнула о камень и вместе с серой крошкой рухнула вниз. На потолке осталась заметная выщерблина. Мерзкое насекомое с жужжанием отлетело всего на пару локтей и нахально уселось снова.
— Уснула на занятии магистра Банфик! — возмутился Джер. — О чём ты думала, Юна?
Он сидел за столом спиной ко мне и ругался. Уже второй час он разбирал какие-то документы, копался в книгах, чиркал что-то на пергаменте, лишь изредка отрываясь, чтобы отчитать меня очередной нотацией. Например, как сейчас.
— Сначала о лицемерии в Квертинде, — я прищурила один глаз и на этот раз оттянула тетиву к бедру. Всё равно не то! — Потом, кажется, о Сирене. А потом… — напрягла лоб, пытаясь вспомнить, но в итоге лишь приподнялась на локте. — Да какая разница, Джер? Зачем мне, боевому магу, нужна эта чепуха?
Не дожидаясь ответа, рассерженно бахнулась обратно на кровать. В этот раз магистр Банфик самолично проводила меня с урока прямо до дома ментора. Всю дорогу она твердила о моей зажатости, сухости, холодности и под конец добавила, что я умру старой девой в окружении рудвиков. Не то чтобы я планировала дожить до старости, но почему-то от её слов стало очень обидно. И даже как-то… унизительно. Хотя к рудвикам неприязни я никогда не испытывала. Сдав меня с поличным Джеру, Белла Банфик обречённо развела руками, потребовала наказания и, взмахнув кисточками шали, удовлетворённо удалилась.
Так и начался мой плен. Не знаю, было ли это наказанием, но Джермонд просто не выпустил меня обратно в замок, объяснив временное заточение чем-то вроде «чтобы была не виду». Спорить я не стала, лишь пожала плечами и скинула накидку. Показала язык ментору в затылок. Он ведь теперь тоже был у меня на виду! Так что складывалось всё удачно. Кроме того, что через десять кругов по знакомому, изученному до каждой пылинки интерьеру навалилась нестерпимая скука. И обида. Которую я последний час старательно вымещала на комаре, пока Джер разбирался с бумагами.
Камин почти прогорел, и без движения становилось прохладно. Кончик носа заледенел, застывшие пальцы покалывало от слишком частых встреч с тетивой.
Комар снова зажужжал. Не иначе, насмешки в мой адрес. Ещё вчера Фаренсис грозился заставить боевых магов ходить вальсом в бальных платьях, но Джер пошёл дальше: он всё-таки заставил. И не только вальсом, а ещё бранделем, шманделем и Ревд-его-знает-чем ещё. Я забурчала ругательства в адрес богини красоты Нарцины, вытащила подушку из-под покрывала, подложила под спину. С опоры стрелять будет поудобнее.
— Можно я вообще не буду ходить на эти занятия? — предприняла я отчаянную попытку. — Только время трачу!
— Нельзя, — Джер развернулся на стуле, облокотился о спинку. — Ты ведь уже взрослая девочка, Юна. Должна сама понимать, что то, что преподаёт магистр Банфик — тоже своего рода магия, весьма могущественная. И ей тоже можно научиться. Использовать или нет — другой вопрос.
— Знаешь, я подметила, что сталь и угроза расправы могущественнее магии, — покрепче перехватила Карнеум. — Ты сам говорил: напугай их, подчини посредством страха! И это сработало!
— И ты, конечно, решила, что теперь будешь пугать всех: врагов, друзей и даже магистров? — съехидничал Джер. — Что Юна Горст станет вздорной грубиянкой, с которой лишний раз побояться связываться, независимо от намерений?
Я надула щёки и возмущённо выдохнула. Он хоть когда-нибудь будет мною доволен?… Впрочем, сейчас ментор выглядел вполне довольным. И весёлым. Только меня это злило.
— Я ведь и правда сегодня честно пыталась следовать указаниям магистра Банфик, пока танцевала с Бэзилом Окументом! — возмутилась я. — Но заткнулся он только после того, как я пригрозила затолкать ему свинью в глотку.
— Тебе никогда не приходило в голову, что добиваться своего можно не только силой и угрозами? — Джер смешно прищурился, и вокруг его глаз собрались мелкие лучики. — Что есть другой, более лёгкий способ убеждения? При этом не менее, а, возможно, даже более действенный. Такая сила, которая может воздействовать на воображение сильнее страха и интересовать больше материальной выгоды. Сила, которая способна менять историю. Тонкие и опасные игры, сладкие сети, в плен которых враги сдаются сами.
Теперь я разозлилась ещё больше. Потому что в словах Джера я слышала не его самого, а сладкоголосую певичку, способную соблазнить даже фонарный столб.
— Элигия плохо на тебя влияет, — фыркнула я и проворчала себе под нос: — Мерзкая пиявка, чтоб у неё язык отсох.
— Мы сейчас говорим о тебе, — строго напомнил Джер. — Я, как хороший ментор, пытаюсь убедить тебя научиться ещё хоть чему-то, помимо способов убийства. В конце концов, кроме навязчивой идеи уничтожения Кирмоса лин де Блайта, у тебя есть ещё и вполне мирная жизнь. И я жду, что ты, как хорошая мейлори, прислушаешься ко мне.
— Ну ладно, — больше для вида согласилась я. — В следующий раз возьму на вылазку блестящую книгу Првленской. Сопру у какой-нибудь первокурсницы. Всегда подозревала, что эта розовая крошка, которой она обсыпана, — пыльца фей, превращающая икша в рудвиков.
Джер рассмеялся. Заразительно, чуть хрипловато, и я подхватила его смех. Злоба и обида сразу же спрятали свои тёмные щупальца при виде смеющегося ментора, и даже настроение изменилось в лучшую сторону.
— Надеюсь, эта великая сила изменит историю, даст власть, а заодно своей тонкой и опасной игрой убедит их не жрать меня, — снова пошутила я, ободрённая его смехом. — Я разгадала секрет магии Иверийцев!
— Это меня в тебе удивляет, — Джер продолжил ухмыляться уголком губ. — Ты способна постигать сложные истины, менять своё мировоззрение, с искренним рвением добиваться успеха в магии Ревда, силой выдирать уважение у толпы, но настойчиво игнорируешь безотказно действенные методы её обольщения.
Я зевнула. Беседа становилась скучной и всё об одном и том же: занятия магистр Банфик полезны, нужны, пригодятся мне в будущем и так далее.
— Что-то я не видела, чтобы ты сразил кого-то на арене кокетливым взглядом или красноречивым касанием, — снова оттянула локоть вниз, повела кончиком стрелы вслед за полётом чёрной жужжащей точки.
— Увы, мне эта сила недоступна, — Джер встал и тихо прошёлся до кровати.