— Сейчас, — прохрипела я, поднимаясь и фокусируя взгляд.
Прочистила горло, отошла подальше от трещины и что есть сил заорала первое, что пришло в голову:
— Эй, грязекровки! Пусть замыслу богов я снова проиграла, но всё ещё дышу под красною луной!
Должно быть, икша ненавидели песнь Сирены ещё больше, чем Джер. Потому что в мою сторону ломанулся сплошной коричневый поток тощих тел. Они бежали, наступая друг на друга, верещали и стучали челюстями. Даже раненые ползли в мою сторону, словно отсутствие конечностей их волновало меньше извечного голода. Я вжалась в каменную стену, наблюдая, как скрюченные головастики ссыпаются в расщелину, как орехи в лукошко. Замешкавшихся на земле уродцев пинками подталкивали Малкер и Комдор, приободрённые очевидным успехом.
— Получилось? — запрыгал Комдор, с ног до головы покрытый едкой слизью. — Драконий шип мне в зад, у нас получилось!
Он пропрыгал от одного ещё ворочающегося икша к другому, довершая смертельную работу. Малкер упал на живот, пополз к краю трещины, чтобы заглянуть.
— Будете знать, как связываться с бандой изгоев! — орал совершенно обезумевший от битвы Нед. — Я перережу вас и все ваше отродье!
Грязеточащие трупики в ответ молчали. К горлу подкатил ком, но не отчаяния и грусти, а какой-то сумасшедшей эйфории, заполняющей меня с ног до головы. Захотелось попрыгать вместе с Недом, но вместо этого я рассмеялась в голос. Безумно и даже как-то истерически.
— Там… — вскочил Малкер, тыкая на нутро расщелины. — Там есть живые.
Я оттолкнулась от стены и бегом подбежала к краю. Большая часть коричневых тел висела на острых пиках, но выжившие уже загорались фиолетовой аурой. Я застыла, надеясь, что так икша пытаются сбежать из каменной ловушки. Увы, сражаться с судьбой эти твари умели не хуже Юны Горст. За две минуты они размножились с помощью своей призывной магии до нескольких десятков. Самые голодные уже ползли по стенам, наступая на головы и тела своих живых и не очень собратьев.
— Бегите! — крикнула я, сталкивая самого ушлого обратно в пропасть.
У меня же вариантов побега не было. Прыгать обратно было плохой идеей, учитывая, что теперь эта расщелина превратилась в копошащуюся коричневыми конечностями реку.
— Ни за что! — отозвался Нед, удерживая дёрнувшегося Малкера за шиворот. — Мы пришли сюда вместе и уйдём вместе!
— Бегите, глупцы! — только и смогла возразить я, отступая назад.
Снова вжалась в стену и крепко зажмурилась. Перед глазами поплыли зелёные круги. Кажется, настало время молиться. Ревд, помоги мне! Ревд, молю тебя, дай мне… плазны! Дай мне магических сил!
— Sol del bretx utvie, — низко и спокойно проговорила я. — Eman miсhi’tum del Rewd.
Шансов на успех было мало. Это заклинание требовало не меньше третьего, а то и четвёртого порядка магии Ревда. Я знала его наизусть, но никогда не осмеливалась применять. Сейчас смерть от истощения магической памяти казалась мне более привлекательной, чем гибель от острых зубов икша. Это могло бы стать самоубийством. Но мою потемневшую душу уже давно ждали в пекле Толмунда, так что новый грех вряд ли что-то менял.
— Sol del bretx utvie, — выкрикнула я во весь голос и протянула руки к расщелине. — Eman miсhi’tum del Rewd!
Земля задрожала, и зелёная магия полилась сквозь меня сплошным потоком, заполняя расщелину. Трещина в земле съезжалась, сращивалась, сдавливая своими краями всё, что находилось внутри. Моё тело заледенело в миг, превратилось в хрупкий пустой сосуд. В уши врезался самый громкий и противный звук, который мне только довелось слышать в жизни, — жуткий хруст кристаллов и костей, хлюпанье и жалобное бормотание. Земля давила икша, как тараканов, ломала их тела и выжимала жизни. Разлом стремительно закрывался, повинуясь моей магии. Рваные каменные кромки коснулись друг друга, и я со всхлипом выдохнула, падая на колени. Из ставшей узкой расщелины брызнули мелкие фонтанчики грязной жижи.
Через две секунды стало так тихо и спокойно, что я услышала биение собственного сердца. И даже ощутила, как тонкая ткань сорочки под курткой прилипла к спине, как настойчиво зудела пострадавшая от ядовитой слизи рука, как показавшийся внезапно тёплым воздух заполнял лёгкие. Кажется, я всё ещё дышала.
— …слышишь, Горст? — ворвался испуганный голос Неда в моё сознание. — Нас уже наверняка ищут, сейчас немного посидим и пойдём, да? Ты только не помирай, Юна. Как же я без тебя теперь?
Я открыла глаза, и Нед облегчённо рассмеялся. Он держал мою голову, пытался поднять, но сам был ослаблен и, кажется, ранен. Малкера и вовсе рвало желчью. Живых икша замечено не было, и только грязная жижа пузырилась по краю разлома, делая его похожим на рваную земную рану. У меня всё-таки получилось! Но радость победы была омрачена отвратительным самочувствием, и я даже не смогла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мне удалось срастить земной разрыв. Сквозь гром в ушах и головокружение попыталась встать, держась за Комдора. На удивление, получилось. И даже весьма устойчиво.
— Вы подожгли шнур? — малоразборчиво спросила я распухшим языком.
Но меня поняли. Нивейд Малкер захныкал, стыдливо закрыл глаза рукой. Нога его была перевязана куском сорочки, уже изрядно напитавшемся кровью.
— Простите, простите, — шептал без конца Малкер.
— Надо было бросить тебя на съедение икша! — рявкнул Нед. — Пока у нас был шанс! Юна смогла закрыть огромный разлом земли, а ты не можешь поджечь крохотный огонёк! Да это даже первокурсники умеют!
Я проковыляла до Малкера, похлопала его по плечу.
— Это не тебя магистр Фаренсис наказал, — озвучила я догадку. — А меня. Хотел избавиться от чужого кристалла.
— Что?… — не понял Нивейд.
Пояснять я не стала. Меня мутило, мрачное окружение расплывалось и только один-единственный огонёк от забытого фонаря жёлтым пятном подрагивал в проходе. Именно туда я и направилась.
— В таком состоянии ты не дойдёшь, — предупредил меня огненный маг. — Да и я тоже. То, что не смогли сделать икша, довершат голод и истощение. Теперь мы умрём медленно и мучительно.
— Как ты достал ныть, Малкер, — я подхватила фонарь, пошатываясь. — Вся Академия Благородных Дев мужественнее тебя одного.
От слабости почти упала на четвереньки возле сигнального шнура, прямо посреди трупов икша. Подняла фонарь и слабо стукнула его о землю, пытаясь разбить. Не получилось, сил совсем не было. На помощь пришёл Нед, сообразив, что я пытаюсь сделать.
Когда ты владеешь магией, простые решения внезапно пропадают из сознания. Уповая на мистическую силу и божественное вмешательство, мы часто забываем о том, что вполне мирское спасение находится в наших же руках. Иногда — буквально. Мы так надеялись на магию огня, когда увидели икша, что ни один из нас не подумал о том, что поджечь шнур можно не только склонностью Омена, но и обычной масляной лампой. Спасительный огонь, не магический, а очень даже бытовой, всё ещё мерно подрагивал за прозрачными стенками.
Нед осторожно разбил стекло, вставил сигнальный шнур. Тот вспыхнул одномоментно, сразу целиком, осыпаясь ярко-оранжевым светящимся пеплом. Артефакт. Конечно, артефакт магии Омена.
— Ты расскажешь Сирене об этом сражении? — Нед уставился на гору трупиков икша, которую сам же и возвёл.
— Вряд ли она будет меня слушать, Нед, — буркнула я, пытаясь оттереть Кааса от липкой коричневой крови.
Там, где она попала на мою кожу, уже вспучились бледные волдыри. Кусок плоти покраснел и оголился. Я плюнула на попытки привести в порядок оружие и поползла подальше от места сражения. Ужасно медленно и неуклюже.
— Я как будто заново родился! — выпалил взволнованный и бодрый Нед. — Уверен, это что-то схожее с кровавой магией!
— Ни капли не похоже, — устало возразила я.
На четвереньках я ползла долго. Но всё же добралась до крохотного уступа в скале, забилась в него, подтянула ноги в груди и задрожала. Холод и головная боль нарастали, явно указывая на истощение магической памяти. Но вроде бы в прошлый раз было хуже. В тот раз, когда я случайно активировала свои часы… Встряхнула головой, чтобы выкинуть из неё лишние мысли. Сейчас нужно попытаться хоть немного поспать. Тело и разум потяжелели, но никак не желали проваливаться в спасительную темноту, которая маячила перед глазами. В ушах гудело, из носа потекла капелька крови. Я выругалась, утирая её уцелевшим рукавом.
— У меня идея! — подобрался ближе неугомонный Нед. — Мы должны прийти сюда только нашей бандой! Ты, я и Куиджи!
— Ты придурок, Нед, — равнодушно заключила я сквозь пульсирующую боль. — И Куиджи подтвердит, что это безрассудство.
Кажется, Комдор так и не понял, что за последние полчаса мы дважды были на волосок от смерти. Он просто делал свою работу, сражался, не задумываясь о том, что итог боя может оказаться совсем не в нашу пользу. Я даже позавидовала его беззаботности и… внезапно ощутила благодарность за неё. Если бы Нед поддался панике хоть на минуту, как Малкер или я, перестал бы сдерживать волну грязекровок, возможно, у меня бы не было даже секунды, чтобы принять решение. В горячке боя невозможно мыслить глобально, приходится думать только о том, как бы не пропустить следующий удар.
— Конечно! — обрадовался ещё больше Нед. — Именно поэтому мы должны это сделать! Мы — команда! Пожалуйста, Юна! Куиджи послушает, если ты скажешь, что здесь не так уж и опасно! Только не говори, что ты испугалась!
— Я смеюсь в лицо опасности, — оскалилась я, переводя взгляд за спину Неда.
Там уже замелькал свет и вслед за длинной тенью вбежал магистр Фаренсис. За его спиной тут же возникли вооружённые Оуренские. Артур присвистнул, оценивая помещение. Виттор осмотрел скрюченные трупы, ковыряя их мечом. Комдор же рядом хлопнул в ладоши, видимо, расценив мой девиз, как согласие. Этим хлопком он словно открыл невидимую дверь, из которой толпой повалили всклокоченные студенты. Со всех сторон послышались удивленные возгласы: «Невероятно!», «Это правда Горст сделала?», «Как же много икша» и десятки других. Кажется, моя работа произвела огромное впечатление. Я закрыла глаза, позволяя телу расслабиться. Мне казалось, что я дрейфовала на поверхности сознания, но не тонула, а плыла. По течению, против, — сейчас было неважно. Я всё ещё различала звуки: зал полнился шумом, негромкими разговорами и бряцаньем стали. Противно яркий свет от десятка фонарных огоньков проникал даже сквозь закрытые веки, усиливал болезненное биение крови в висках.
— Юна, — голос Кэймона лин де Фаренсиса вырвал меня из дремоты. — Вылезай. Всё закончилось, ты молодец. Я помогу тебе.
Я открыла глаза. Мужчина приблизился, попытался поднять меня на руки. Но я остановила его, вытягивая перед собой сжатый в кулак предмет. Фаренсис поначалу не понял моего жеста, но потом подставил ладонь, подхватывая тонкую хрупкую палочку. Тот самый кристалл, что я отломила по дороге сюда.
— Подарок с моего первого выездного занятия, — я улыбнулась сухими, покрывшимися корочками губами. — Для вас, магистр Фаренсис.
На лбу мужчины залегла тяжёлая складка, и он застыл в нерешительности. Больше не делал попыток меня поднять, но и не уходил.
— Вы же любите кристаллы, — хмыкнула я. — Можете поиметь этот вместо меня.
— Да пошла ты… — магистр Фаренсис резко встал и развернулся.
В своей гневной порывистости он даже задел плечом Джера, что подоспел следом. Ментор чёрного паука с удивлённым любопытством посмотрел в спину своему коллеге. Я торжествующе хихикнула и с удовольствием откинула голову назад. Удерживать её вертикально больше не было никаких сил.
— В академии остался хоть один магистр, которого ты не оскорбила своим поведением? — Джер присел рядом, потрогал мой лоб.
Я попыталась вспомнить, хоть через нарастающую головную боль напрягать память получалось не очень хорошо.
— Голомяс считается? — потяжелевшими губами спросила я.
Джер усмехнулся, откупорил какую-то склянку и протянул мне. Я подозрительно принюхалась. Надеюсь, не полыний шторм?
— Это лауданум со снотворным, — пояснил ментор. — Поможет восстановить силы после резкого истощения магической памяти и быстро уснуть. Тебе сейчас это нужно.
— Помню-помню, — я старалась не выдавать своего состояния. — Редкая гадость.
Прозрачный флакончик с янтарной жидкостью ходил ходуном в моих пальцах, и я едва сумела попасть им в рот. Знакомая горечь заглушила солёный привкус крови, и меня чуть не вывернуло.
— Ты уже пила лауданум? — удивился Джер. — Когда? Почему я об этом не знаю?
Он бережно поднял меня, и я обхватила мужскую шею ослабевшими руками. Лауданум на удивление быстро, почти мгновенно, разлился в голове и потребовал немедленного сна. Я усилием воли отогнала его, сосредотачиваясь на реальности. Язык распух, прилип к нёбу, и не слушался приказов разума. Ответила мысленно: «Ты не знаешь кое-что гораздо более важное, чем распитие лауданума, Джер. Кое-что, от чего ты можешь выкинуть сейчас меня на холодный пол, оставить умирать в пещере. Кое-что, в чём я обязана признаться. Я так и не рассказала правду о той ночи, когда ты умер у меня на руках.»
— Джер, — с огромным трудом вслух позвала я.
— Спи уже, — отозвался ментор. — Тебе надо беречь силы.
Тепло его обволакивало меня, согревало. Джер не впервые нёс меня на руках, но сейчас это казалось особенно сближающим, каким-то сокровенным. Покачивающиеся в такт шагам объятия убаюкивали, как самая уютная в мире колыбель. Как будто ментор прятал меня от всего мира. Хотелось разлепить веки, чтобы увидеть его лицо, его взгляд. Но важнее было сейчас разлепить губы.
— Я должна тебе кое-что сказать, Джер, — начала я свой рассказ, который так долго откладывала, и… вырубилась.
*
— Бестолочь! — громыхнула магистр Калькут. — Какой ещё Pirus? Причём тут гной? Это явный химический ожог, просто сними воспаление!
— Простите, — пискнул в ответ голос знакомой второкурсницы. — Inflammate Utvie. Eman miсhi’tum del Deveine.
Едкий запах медикаментов и крови ударил в нос. Судя по тому, что за воззванием к Девейне не последовал нестерпимый зуд, лечили не меня. Я закряхтела и всё-таки подняла веки. В первую секунду даже засомневалась в том, что мне это удалось, потому что видела я только мутную пелену. Моргнула. Туман в глазах не желал рассеиваться, и пришлось моргнуть ещё несколько раз, прежде, чем из темноты выплыло лицо Джера. Он сидел рядом с больничной койкой, задумчиво подперев подбородок сомкнутыми в замок руками. Мужские пальцы сжимали теплую накидку с вышитым львиным капюшоном. Судя по потрёпанности — мою.
— Сирена принесла, — Джер проследил за моим осознанным взглядом и потряс накидкой, откинул её на спинку потёртого кресла. — Как ты себя чувствуешь?
В голове гудело, тело не слушалось, язык казался раздутым, как голова икша. И сильно, до рези в глазах, болела и чесалась рука.
— Как будто накануне сразилась с полчищем грязекровок, — прохрипела я и поднялась на локтях, чтобы получше разглядеть комнату.
Комнатой это назвать было нельзя: помещение отделялось от соседнего только белыми шторами, поэтому суетливая работа целительниц была прекрасно слышна. Для факультета Девейны наступил горячий вечер, и целительское крыло грохотало тележками, инструментами, звенело воззваниями на десятки женских голосов. Единственная узкая кушетка, на которой я лежала, стояла у вполне широкого окна, сквозь который лился скудный свет от ранних звёзд. Значит, следующий день ещё не наступил. Хорошо.
Прочистила горло, отошла подальше от трещины и что есть сил заорала первое, что пришло в голову:
— Эй, грязекровки! Пусть замыслу богов я снова проиграла, но всё ещё дышу под красною луной!
Должно быть, икша ненавидели песнь Сирены ещё больше, чем Джер. Потому что в мою сторону ломанулся сплошной коричневый поток тощих тел. Они бежали, наступая друг на друга, верещали и стучали челюстями. Даже раненые ползли в мою сторону, словно отсутствие конечностей их волновало меньше извечного голода. Я вжалась в каменную стену, наблюдая, как скрюченные головастики ссыпаются в расщелину, как орехи в лукошко. Замешкавшихся на земле уродцев пинками подталкивали Малкер и Комдор, приободрённые очевидным успехом.
— Получилось? — запрыгал Комдор, с ног до головы покрытый едкой слизью. — Драконий шип мне в зад, у нас получилось!
Он пропрыгал от одного ещё ворочающегося икша к другому, довершая смертельную работу. Малкер упал на живот, пополз к краю трещины, чтобы заглянуть.
— Будете знать, как связываться с бандой изгоев! — орал совершенно обезумевший от битвы Нед. — Я перережу вас и все ваше отродье!
Грязеточащие трупики в ответ молчали. К горлу подкатил ком, но не отчаяния и грусти, а какой-то сумасшедшей эйфории, заполняющей меня с ног до головы. Захотелось попрыгать вместе с Недом, но вместо этого я рассмеялась в голос. Безумно и даже как-то истерически.
— Там… — вскочил Малкер, тыкая на нутро расщелины. — Там есть живые.
Я оттолкнулась от стены и бегом подбежала к краю. Большая часть коричневых тел висела на острых пиках, но выжившие уже загорались фиолетовой аурой. Я застыла, надеясь, что так икша пытаются сбежать из каменной ловушки. Увы, сражаться с судьбой эти твари умели не хуже Юны Горст. За две минуты они размножились с помощью своей призывной магии до нескольких десятков. Самые голодные уже ползли по стенам, наступая на головы и тела своих живых и не очень собратьев.
— Бегите! — крикнула я, сталкивая самого ушлого обратно в пропасть.
У меня же вариантов побега не было. Прыгать обратно было плохой идеей, учитывая, что теперь эта расщелина превратилась в копошащуюся коричневыми конечностями реку.
— Ни за что! — отозвался Нед, удерживая дёрнувшегося Малкера за шиворот. — Мы пришли сюда вместе и уйдём вместе!
— Бегите, глупцы! — только и смогла возразить я, отступая назад.
Снова вжалась в стену и крепко зажмурилась. Перед глазами поплыли зелёные круги. Кажется, настало время молиться. Ревд, помоги мне! Ревд, молю тебя, дай мне… плазны! Дай мне магических сил!
— Sol del bretx utvie, — низко и спокойно проговорила я. — Eman miсhi’tum del Rewd.
Шансов на успех было мало. Это заклинание требовало не меньше третьего, а то и четвёртого порядка магии Ревда. Я знала его наизусть, но никогда не осмеливалась применять. Сейчас смерть от истощения магической памяти казалась мне более привлекательной, чем гибель от острых зубов икша. Это могло бы стать самоубийством. Но мою потемневшую душу уже давно ждали в пекле Толмунда, так что новый грех вряд ли что-то менял.
— Sol del bretx utvie, — выкрикнула я во весь голос и протянула руки к расщелине. — Eman miсhi’tum del Rewd!
Земля задрожала, и зелёная магия полилась сквозь меня сплошным потоком, заполняя расщелину. Трещина в земле съезжалась, сращивалась, сдавливая своими краями всё, что находилось внутри. Моё тело заледенело в миг, превратилось в хрупкий пустой сосуд. В уши врезался самый громкий и противный звук, который мне только довелось слышать в жизни, — жуткий хруст кристаллов и костей, хлюпанье и жалобное бормотание. Земля давила икша, как тараканов, ломала их тела и выжимала жизни. Разлом стремительно закрывался, повинуясь моей магии. Рваные каменные кромки коснулись друг друга, и я со всхлипом выдохнула, падая на колени. Из ставшей узкой расщелины брызнули мелкие фонтанчики грязной жижи.
Через две секунды стало так тихо и спокойно, что я услышала биение собственного сердца. И даже ощутила, как тонкая ткань сорочки под курткой прилипла к спине, как настойчиво зудела пострадавшая от ядовитой слизи рука, как показавшийся внезапно тёплым воздух заполнял лёгкие. Кажется, я всё ещё дышала.
— …слышишь, Горст? — ворвался испуганный голос Неда в моё сознание. — Нас уже наверняка ищут, сейчас немного посидим и пойдём, да? Ты только не помирай, Юна. Как же я без тебя теперь?
Я открыла глаза, и Нед облегчённо рассмеялся. Он держал мою голову, пытался поднять, но сам был ослаблен и, кажется, ранен. Малкера и вовсе рвало желчью. Живых икша замечено не было, и только грязная жижа пузырилась по краю разлома, делая его похожим на рваную земную рану. У меня всё-таки получилось! Но радость победы была омрачена отвратительным самочувствием, и я даже не смогла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мне удалось срастить земной разрыв. Сквозь гром в ушах и головокружение попыталась встать, держась за Комдора. На удивление, получилось. И даже весьма устойчиво.
— Вы подожгли шнур? — малоразборчиво спросила я распухшим языком.
Но меня поняли. Нивейд Малкер захныкал, стыдливо закрыл глаза рукой. Нога его была перевязана куском сорочки, уже изрядно напитавшемся кровью.
— Простите, простите, — шептал без конца Малкер.
— Надо было бросить тебя на съедение икша! — рявкнул Нед. — Пока у нас был шанс! Юна смогла закрыть огромный разлом земли, а ты не можешь поджечь крохотный огонёк! Да это даже первокурсники умеют!
Я проковыляла до Малкера, похлопала его по плечу.
— Это не тебя магистр Фаренсис наказал, — озвучила я догадку. — А меня. Хотел избавиться от чужого кристалла.
— Что?… — не понял Нивейд.
Пояснять я не стала. Меня мутило, мрачное окружение расплывалось и только один-единственный огонёк от забытого фонаря жёлтым пятном подрагивал в проходе. Именно туда я и направилась.
— В таком состоянии ты не дойдёшь, — предупредил меня огненный маг. — Да и я тоже. То, что не смогли сделать икша, довершат голод и истощение. Теперь мы умрём медленно и мучительно.
— Как ты достал ныть, Малкер, — я подхватила фонарь, пошатываясь. — Вся Академия Благородных Дев мужественнее тебя одного.
От слабости почти упала на четвереньки возле сигнального шнура, прямо посреди трупов икша. Подняла фонарь и слабо стукнула его о землю, пытаясь разбить. Не получилось, сил совсем не было. На помощь пришёл Нед, сообразив, что я пытаюсь сделать.
Когда ты владеешь магией, простые решения внезапно пропадают из сознания. Уповая на мистическую силу и божественное вмешательство, мы часто забываем о том, что вполне мирское спасение находится в наших же руках. Иногда — буквально. Мы так надеялись на магию огня, когда увидели икша, что ни один из нас не подумал о том, что поджечь шнур можно не только склонностью Омена, но и обычной масляной лампой. Спасительный огонь, не магический, а очень даже бытовой, всё ещё мерно подрагивал за прозрачными стенками.
Нед осторожно разбил стекло, вставил сигнальный шнур. Тот вспыхнул одномоментно, сразу целиком, осыпаясь ярко-оранжевым светящимся пеплом. Артефакт. Конечно, артефакт магии Омена.
— Ты расскажешь Сирене об этом сражении? — Нед уставился на гору трупиков икша, которую сам же и возвёл.
— Вряд ли она будет меня слушать, Нед, — буркнула я, пытаясь оттереть Кааса от липкой коричневой крови.
Там, где она попала на мою кожу, уже вспучились бледные волдыри. Кусок плоти покраснел и оголился. Я плюнула на попытки привести в порядок оружие и поползла подальше от места сражения. Ужасно медленно и неуклюже.
— Я как будто заново родился! — выпалил взволнованный и бодрый Нед. — Уверен, это что-то схожее с кровавой магией!
— Ни капли не похоже, — устало возразила я.
На четвереньках я ползла долго. Но всё же добралась до крохотного уступа в скале, забилась в него, подтянула ноги в груди и задрожала. Холод и головная боль нарастали, явно указывая на истощение магической памяти. Но вроде бы в прошлый раз было хуже. В тот раз, когда я случайно активировала свои часы… Встряхнула головой, чтобы выкинуть из неё лишние мысли. Сейчас нужно попытаться хоть немного поспать. Тело и разум потяжелели, но никак не желали проваливаться в спасительную темноту, которая маячила перед глазами. В ушах гудело, из носа потекла капелька крови. Я выругалась, утирая её уцелевшим рукавом.
— У меня идея! — подобрался ближе неугомонный Нед. — Мы должны прийти сюда только нашей бандой! Ты, я и Куиджи!
— Ты придурок, Нед, — равнодушно заключила я сквозь пульсирующую боль. — И Куиджи подтвердит, что это безрассудство.
Кажется, Комдор так и не понял, что за последние полчаса мы дважды были на волосок от смерти. Он просто делал свою работу, сражался, не задумываясь о том, что итог боя может оказаться совсем не в нашу пользу. Я даже позавидовала его беззаботности и… внезапно ощутила благодарность за неё. Если бы Нед поддался панике хоть на минуту, как Малкер или я, перестал бы сдерживать волну грязекровок, возможно, у меня бы не было даже секунды, чтобы принять решение. В горячке боя невозможно мыслить глобально, приходится думать только о том, как бы не пропустить следующий удар.
— Конечно! — обрадовался ещё больше Нед. — Именно поэтому мы должны это сделать! Мы — команда! Пожалуйста, Юна! Куиджи послушает, если ты скажешь, что здесь не так уж и опасно! Только не говори, что ты испугалась!
— Я смеюсь в лицо опасности, — оскалилась я, переводя взгляд за спину Неда.
Там уже замелькал свет и вслед за длинной тенью вбежал магистр Фаренсис. За его спиной тут же возникли вооружённые Оуренские. Артур присвистнул, оценивая помещение. Виттор осмотрел скрюченные трупы, ковыряя их мечом. Комдор же рядом хлопнул в ладоши, видимо, расценив мой девиз, как согласие. Этим хлопком он словно открыл невидимую дверь, из которой толпой повалили всклокоченные студенты. Со всех сторон послышались удивленные возгласы: «Невероятно!», «Это правда Горст сделала?», «Как же много икша» и десятки других. Кажется, моя работа произвела огромное впечатление. Я закрыла глаза, позволяя телу расслабиться. Мне казалось, что я дрейфовала на поверхности сознания, но не тонула, а плыла. По течению, против, — сейчас было неважно. Я всё ещё различала звуки: зал полнился шумом, негромкими разговорами и бряцаньем стали. Противно яркий свет от десятка фонарных огоньков проникал даже сквозь закрытые веки, усиливал болезненное биение крови в висках.
— Юна, — голос Кэймона лин де Фаренсиса вырвал меня из дремоты. — Вылезай. Всё закончилось, ты молодец. Я помогу тебе.
Я открыла глаза. Мужчина приблизился, попытался поднять меня на руки. Но я остановила его, вытягивая перед собой сжатый в кулак предмет. Фаренсис поначалу не понял моего жеста, но потом подставил ладонь, подхватывая тонкую хрупкую палочку. Тот самый кристалл, что я отломила по дороге сюда.
— Подарок с моего первого выездного занятия, — я улыбнулась сухими, покрывшимися корочками губами. — Для вас, магистр Фаренсис.
На лбу мужчины залегла тяжёлая складка, и он застыл в нерешительности. Больше не делал попыток меня поднять, но и не уходил.
— Вы же любите кристаллы, — хмыкнула я. — Можете поиметь этот вместо меня.
— Да пошла ты… — магистр Фаренсис резко встал и развернулся.
В своей гневной порывистости он даже задел плечом Джера, что подоспел следом. Ментор чёрного паука с удивлённым любопытством посмотрел в спину своему коллеге. Я торжествующе хихикнула и с удовольствием откинула голову назад. Удерживать её вертикально больше не было никаких сил.
— В академии остался хоть один магистр, которого ты не оскорбила своим поведением? — Джер присел рядом, потрогал мой лоб.
Я попыталась вспомнить, хоть через нарастающую головную боль напрягать память получалось не очень хорошо.
— Голомяс считается? — потяжелевшими губами спросила я.
Джер усмехнулся, откупорил какую-то склянку и протянул мне. Я подозрительно принюхалась. Надеюсь, не полыний шторм?
— Это лауданум со снотворным, — пояснил ментор. — Поможет восстановить силы после резкого истощения магической памяти и быстро уснуть. Тебе сейчас это нужно.
— Помню-помню, — я старалась не выдавать своего состояния. — Редкая гадость.
Прозрачный флакончик с янтарной жидкостью ходил ходуном в моих пальцах, и я едва сумела попасть им в рот. Знакомая горечь заглушила солёный привкус крови, и меня чуть не вывернуло.
— Ты уже пила лауданум? — удивился Джер. — Когда? Почему я об этом не знаю?
Он бережно поднял меня, и я обхватила мужскую шею ослабевшими руками. Лауданум на удивление быстро, почти мгновенно, разлился в голове и потребовал немедленного сна. Я усилием воли отогнала его, сосредотачиваясь на реальности. Язык распух, прилип к нёбу, и не слушался приказов разума. Ответила мысленно: «Ты не знаешь кое-что гораздо более важное, чем распитие лауданума, Джер. Кое-что, от чего ты можешь выкинуть сейчас меня на холодный пол, оставить умирать в пещере. Кое-что, в чём я обязана признаться. Я так и не рассказала правду о той ночи, когда ты умер у меня на руках.»
— Джер, — с огромным трудом вслух позвала я.
— Спи уже, — отозвался ментор. — Тебе надо беречь силы.
Тепло его обволакивало меня, согревало. Джер не впервые нёс меня на руках, но сейчас это казалось особенно сближающим, каким-то сокровенным. Покачивающиеся в такт шагам объятия убаюкивали, как самая уютная в мире колыбель. Как будто ментор прятал меня от всего мира. Хотелось разлепить веки, чтобы увидеть его лицо, его взгляд. Но важнее было сейчас разлепить губы.
— Я должна тебе кое-что сказать, Джер, — начала я свой рассказ, который так долго откладывала, и… вырубилась.
*
— Бестолочь! — громыхнула магистр Калькут. — Какой ещё Pirus? Причём тут гной? Это явный химический ожог, просто сними воспаление!
— Простите, — пискнул в ответ голос знакомой второкурсницы. — Inflammate Utvie. Eman miсhi’tum del Deveine.
Едкий запах медикаментов и крови ударил в нос. Судя по тому, что за воззванием к Девейне не последовал нестерпимый зуд, лечили не меня. Я закряхтела и всё-таки подняла веки. В первую секунду даже засомневалась в том, что мне это удалось, потому что видела я только мутную пелену. Моргнула. Туман в глазах не желал рассеиваться, и пришлось моргнуть ещё несколько раз, прежде, чем из темноты выплыло лицо Джера. Он сидел рядом с больничной койкой, задумчиво подперев подбородок сомкнутыми в замок руками. Мужские пальцы сжимали теплую накидку с вышитым львиным капюшоном. Судя по потрёпанности — мою.
— Сирена принесла, — Джер проследил за моим осознанным взглядом и потряс накидкой, откинул её на спинку потёртого кресла. — Как ты себя чувствуешь?
В голове гудело, тело не слушалось, язык казался раздутым, как голова икша. И сильно, до рези в глазах, болела и чесалась рука.
— Как будто накануне сразилась с полчищем грязекровок, — прохрипела я и поднялась на локтях, чтобы получше разглядеть комнату.
Комнатой это назвать было нельзя: помещение отделялось от соседнего только белыми шторами, поэтому суетливая работа целительниц была прекрасно слышна. Для факультета Девейны наступил горячий вечер, и целительское крыло грохотало тележками, инструментами, звенело воззваниями на десятки женских голосов. Единственная узкая кушетка, на которой я лежала, стояла у вполне широкого окна, сквозь который лился скудный свет от ранних звёзд. Значит, следующий день ещё не наступил. Хорошо.