— Гхм, — раздалось сзади. Я дёрнулась, но Джер не позволил мне обернуться. Прижал мою голову сильнее, лишив возможности двигаться.
— Время поджимает, господин Десент, — противный, скрипучий голос, несомненно, принадлежал самому кошмарному из стязателей. — Мы и так слишком задержались.
— Что бы ни случилось, — прошептал мне на ухо Джер. — Всегда помни, что ты — моя мейлори.
— Что может случиться? — так же шёпотом ответила я и попыталась словить его взгляд.
Но — не смогла. Ментор не ответил. Он оттолкнул меня резко, даже агрессивно. Будто я ему была больше не нужна.
— Мне пора, — кинул куда-то в сторону.
Развернулся, всё ещё избегая смотреть на меня, и зашагал вслед за стязателями, что прокладывали дорогу сквозь толпу.
— Кккуда? — рявкнула я и побежала следом. — Куда ты едешь? Куда они тебя везут? В Пенту Толмунда? В Зандагат? Что ты натворил? — сыпала я вопросами, силясь поспеть за поступью стязателей. — Это из-за Комдора? Или из-за меня?
Джер молча ускорил шаг, а стязатели осторожно, но настойчиво теснили меня назад. Происходящее всё большее напоминало дурной сон. Я ущипнула себя, чтобы проснуться. Вытерла рукавом глаза, хлюпнула носом и приказала себе собраться.
— Я уже однажды не отдала тебя смерти, и сейчас не отдам Квертинду, — прорычала я вслед удаляющейся процессии и наткнулась на варвара, что путался под ногами.
Я юркнула в сторону — он преградил мне дорогу. Попыталась обойти — дикарь вырос бронзовой скалой перед носом. Но я всё-таки увернулась, поднырнула под его раскрытую ладонь и дала дёру, не оглядываясь.
Нужно догнать Джера. Что бы он там ни сделал, я буду на его стороне. Возможно, смогу чем-то помочь… Да, смогу. Мне ещё задолжал Консул Рутзский. Кажется, он сейчас в изгнании, но можно его найти… Сотни дурацких идей роем ос зажужжали в мыслях. Я задела плечом зазевавшегося мальчонку, и тот рухнул от моего пинка. Ударила локтем служанку с корзиной, рассыпав мотки пряжи.
— Студентка Горст! — гневно крикнула вслед магистр Калькут. Должно быть, она тоже пострадала от моих резких движений.
Но мне некогда было извиняться. Я бежала за ментором черного паука. Лаяли собаки, звенели клинки варваров. «…владыка, что не знал поражения ни от клинка, ни от судьбы может назвать женой только царицу,» — орал таххарийский принц под оглушительный рокот аплодисментов и возгласов.
Джер удалялся неумолимо и однозначно. Но я не собиралась легко сдаваться. Подпрыгнула, чтобы оценить обстановку и рванула ближе к помосту — туда, где наметилось свободное для перемещения пространство.
— Джер! — крикнула я, стараясь перекричать гул толпы. — Не уходи!
Он не услышал. Или сделал вид. Нужно было его догнать! Во что бы то ни стало! Мне нужны были ответы.
— В Таххарии-хан говорят, что дева — сердце воина, — прозвучал голос таххарийца с обтянутого шкурами и кожами помоста. Он неожиданно оказался близко, над моей головой. — И как его сердце, она должна быть предана своему повелителю. Верностью столь бескрайней, что пред ней падут ниц даже обширные степи Таххарии, — он замолчал, заметив меня рядом со своим логовом дикаря и сразу же отвернулся, обращаясь к толпе: — Во всех пределах мира прекрасные девы замирали под моим взором, соблазняли прелестями и кротким нравом. Но только здесь, в Кроунице, я нашёл ту, что достойна стать амирьей Таххарии-Хан.
— Гиений клык тебе в задницу, урод, а не квертиндскую невесту, — рявкнул Аспид.
Я отвернулась и пару секунд поискала глазами ментора. Нашла. Он уже вышел из толпы и направлялся к Яглионке — прибрежному району Кроуница. Нас разделял ликующий народ да пара лотков с полосатыми навесами. Я рванула вдоль толпы наперерез удаляющейся группе стязателей. Перепрыгнула прямо через прилавок, смахнув товары и вызвав поток ругательств. Дыхание драло глотку, но я умела справляться с нагрузками. В ушах бахал стук крови: бум-бум. Бум. Бум.
— …одобрено Верховным Консулом, — прилетели вслед обрывки речи хьёль-амира. — Вашим правителем. По его настоянию, и чтобы выразить почтение королевству, сначала мы проведём свадьбу по местным обычаям, и только потом отпразднуем Дак-надут как подобает — среди прерий Таххарии. Сегодня я увезу отсюда жену. Дахунт тчин хьёль-амирья!
Раздался знакомый звон клинка о клинок — должно быть, встретились оба хопеша таххарийца.
— Дахунт тчин хьёль-амир! — вторили варвары на свой лад.
Они снова заорали, заголосили, и к их рёву присоединились яростные хлопки квертиндцев. «Во имя Квертинда! Во имя дружбы между нашими государствами!» — оглушило меня близким криком. На мгновение я потерялась в пространстве, но сразу же сфокусировала взгляд. Очень удачно, потому что Джер остановился и посмотрел на сцену. Это мой шанс! В долю секунды я перемахнула через каменный парапет, рванулась к ментору и, оказавшись рядом, схватила его за руки.
— Я должна, — начала я, пытаясь отдышаться. — Должна тебе много сказать. Очень много! Тогда на плато… — мысли путались, разбегались. Мне казалось, что у меня есть не больше десятка секунд, чтобы сказать важное. И я действительно сказала самое важное, то единственное, что имело значения: — Ты нужен мне. Ты для меня всё!.. — глупо. Ревд, как глупо! — Да, я знаю, мне многое предстоит… Клянусь, я буду учиться! — я снова задохнулась. — Может, я не самая лучшая мейлори… Но ты необходим мне, как сама жизнь, как воздух! — проговорила скороговоркой и добавила: — Умоляю, не уходи, Джер.
Я видела, как дёрнулся его кадык — ментор тяжело сглотнул. Но большие ни один мускул не дрогнул на мужском лице. Джер даже не моргнул. Просто обошёл меня и… снова пошёл прочь. Только теперь очень быстро. Его не тронули мои слова.
— Это дуната-мар женщины, что вручила мне своё согласие и свою судьбу, — раздалось сзади, заполняя неожиданную тишину. — Личная вещь той, кого я выбрал в качестве амирьи. Подойди же, моя избранница!
Толпа ахнула, заглушив мой крик.
— Джер! — снова прохрипела и… опять побежала следом.
Как покорная собака, которую оставил хозяин.
В этот миг я ослепла и оглохла, и единственное, что было важно — не потерять его из виду. Хотя бы не потерять из виду.
Нарастающий гул в висках гремел камнепадом. Я не пыталась его заглушить. Как не пыталась сдержать имя, рвущееся из глотки.
— Джер!
К горлу подступил ком, меня душили слёзы, но я не плакала. Не позволяла себе плакать.
За любовь нужно бороться. Так говорится в жёлтых листовках по черстветь лирна. Сущая ерунда. Любовь не нуждается в борьбе. Она требует жертв. И, как нарочно, она потребует таких жертв, которые сгубят тебя. Например, твой гордости. Любовь не унизит и не разрушит тебя — для неё это слишком мелко. Она будет наблюдать, как ты унижаешь и разрушаешь себя сам.
Я унижала и разрушала себя, пробираясь через неожиданно сгустившуюся вокруг меня толпу к тому единственному, что снова отверг меня.
— Джер, вернись! — кричала я снова и снова.
В эту секунду я была готова принять даже его жалость — так низко я пала. Я так бесконечно радовалась его существованию, всему ему, даже безотносительно к себе, что отказывалась верить, что я сама ему совсем не важна.
Я рвалась к нему, толкалась, кусалась и рычала, как безумная. До тех пор, пока меня не обхватили чьи-то крепки руки и не подняли в воздух.
— Прочь! — потребовала я. — Не смейте ко мне прикасаться!
Заёрзала змейкой, пытаясь выскользнуть, освободиться, достать кинжалы, но теперь меня держали две пары сильных смуглых рук. От тесноты и количества людей вокруг стало нечем дышать. В глазах потемнело, но в нос ударил едкий запах масел и мужского пота.
— Отпустите меня, варвары! — хотела крикнуть, но только прохрипела едва слышно — голос сел.
Попыталась лягнуть ближайшего пяткой, но безуспешно. Окружение поплыло, смазалось в бесконечное, громыхающее и подвижное пятно. В ушах гремел шум толпы, лязг оружия, чей-то смех, плач ребёнка. И всё тот же гул крови: бум. Бум. Бум. Джер ушёл. Бум.
— Я должна догнать своего ментора! — сообщила я пленителям и засипела бесполезные угрозы: — Он убьёт вас. Убьёт вас всех! Немедленно поставьте меня!
И меня неожиданно поставили. На помост прямо перед хьёль-амиром. Тишина настала такая резкая, что застала врасплох. А вид, что открылся мне, удивил настолько, что в первые мгновения я остолбенела и онемела. Таххариец держал высоко над головой острую заколку, которую я вонзила ему в ногу. Я склонила голову на бок и открыла рот. Что это значит?
— Я выбрал тебя, Юна Горст, — любезно пояснил принц дикарей.
— А я тебя нет, — без промедления сплюнула я ему под ноги. — Катись к Толмунду!
Хьёль-амир засмеялся. Громогласно заржал, призывая варваров сделать то же самое. И они, конечно, подчинились воле своего принца. Только вот… поддержки Кроуница он на этот раз не дождался. Но самое ужасное, что не дождалась и я.
Люди переглядывались, рассматривали меня настороженными и сочувственными взглядами. Или — шокированными. Как, например, Фиди и Куиджи. Я заметила их в первую очередь — испуганных, жавшихся к друг дружке. Магистр Риин рядом с четой Лампадарио потёр ладонью лысину и стыдливо отвернулся. Дамна лин де Торн, что стояла у телеги с выпечкой, с раскрытым ртом уставилась на заколку в руках таххарийца. Артур Оуренский опустил глаза. Десятки знакомых и незнакомых лиц выражали самые разные эмоции, но все до одного — молчали.
— Я… — я прочистила горло и заявила как можно увереннее: — Не стану женой таххарийца! — ткнула в него пальцем. — Он же варвар!
Негромкие слова в устоявшейся тишине прозвучали очень отчётливо. Я уверена, что даже торговцы на перекрёстке услышали то, что я сейчас сказала. Во рту пересохло.
— Какая отважная дикая дева, — свёл брови хьёль-амир. — Мне нравится. Сражается даже тогда, когда битва проиграна.
Он подошёл, чтобы посмотреть мне в глаза сверху вниз. Я не сделала ни шагу назад, задрала подбородок. Если нужно — могу повторить слова про варвара ему в лицо. Или свой отказ.
— Твои желания не имеют значения, — с насмешкой проговорил таххариец. — Девы никогда не знают, чего хотят. Ты станешь женой хьёль-амира, великой царицей Таххарии-хан, амирьёй и моей девой. Сегодня.
— Нет, — засмеялась я. — Неееет. Так ведь не бывает. Это всё точно сон. Обычный кошмар. Такого не может быть. Это всё — не по-настоящему. Джер ушёл, а теперь ещё ты…
Я замотала головой и пригрозила варвару пальцем, посмеиваясь. Таххариец резко и больно схватил меня за оба запястья и притянул к себе.
— У меня есть разрешение на брак с тобой, подписанное Верховным Консулом, — прорычал он мне в лицо. — Я заберу тебя, желаешь ты того или нет. Квертинд продал тебя мне, Юна Горст.
В его зрачках отразились мои глаза — огромные, распахнутые от шока и напуганные. Я попыталась освободиться, вывернуть руки, закряхтела и застонала.
— И твой ментор тебя предал, — это он прошептал на ухо. — Нужен новый покровитель. Сильнее предыдущего.
И тут же оттолкнул меня. От неожиданности я отлетела и рухнула прямо на устланный шкурами помост. Попыталась резко вскочить и убежать, но — не смогла. Силы покинули меня.
— Тебя одобрили духи предков, Юна Горст, — заорал таххариец во всеуслышание. — Шаххрейн значит «великий правитель». Царица. Голос предков сказала мне, что Шаххрейн — это ты. Тебе повезло. Скоро ты увидишь Таххарию-хан и прославишь её, сидя подле меня на клине амирьи.
— Я не хочу, — слабо выдала я.
Надо было возразить ему, вцепиться в косички, содрать все миинхи. Проткнуть сразу обе ноги Аспидом и Каасом. Надо было сопротивляться. Надо было стать Юной Горст, мейлори черного паука! Но все силы уходили на то, чтобы не свернуться калачиком и не зареветь.
— Проститье, — на помост ступила Надалия Аддисад, поднимая полы лазурной мантии. — По нашим традициям, если невеста не хочет, никто не станет её принуждать. Это протиф законоф спрафедлифости и принципов свободы королефства Квертинд.
Три пары хопешей мгновенно взметнулись в сторону ректора Аддисад. Варвары, окружившие сцену, не позволяли подойти к своему принцу. Ректор тихонько охнула и прижала руки к груди. Сделала два шага вниз по деревянным ступеням.
— Ваше королевство на грани разрушения и войны, — ответил хьёль-амир скорее народу, чем ректору. — Потому что здесь слишком многое позволено женщинам. Они должны рожать детей и почитать своих мужей, а не вмешиваться в дела государства, — он прошёлся вдоль помоста, разглядывая притихшую толпу. Меховые сапоги мягко ступали по шкурам. — В моём войске сто тысяч человек. Таххарийские клинки остры и быстры, как взмах крыла стрекозы. Мы защитим Квертинд от любого неприятеля, и взамен берём деву. Одну женщину. Это выгодная для Квертинда сделка.
Он подал знак престарелому таххарийскому прислужнику, и тот с поклоном вручил ректору академии новёхонький пергамент. Надалия Аддисад внимательно его изучила, отрыла рот и бросила на меня сочувственный взгляд. Я видела, как она поджала губы — ей хотелось бы возразить. Но она не могла.
— Тут сказано… — ректор растерянно потёрла лоб. — Не чинить препятствий церемонии.
Квертинд и вправду продал меня. А Джер… Должен был где-то здесь. Я вглядывалась в толпу с жадностью. Надеялась, что таххариец не прав. Что ментор не предал меня, что он вернётся и сможет защитить. Даже сейчас я верила в него так сильно, как в никого другого. Вот этот, высокий — не он. И тот человек рядом с целительницами — тоже не он. Толстый Мон зажал рот обеими руками и, кажется, беззвучно плачет… Даже магистр Калькут жалеет меня. Дальше, у бочек, стоят мои старые враги — Родрик Трейсли и Шон Мелко. Не злорадствуют больше. Молчат. А левее, у ящиков с фруктами, в тени козырька темнеет знакомый силуэт… Неужели Джер?
От неожиданной догадки я вскочила на ноги, как ужаленная. Нет, это не Джер. Конечно же… Ну конечно же!
Уличив момент, я сделала отвлекающий выпад и стрелой слетела с помоста, оставив варваров-охранников позади. Мир вокруг замер, замолчал, утонул в гуле моего бьющегося сердца, пока я бежала к своей единственной возможности избавления. Прошла секунда, а, может, десять, целый час или вечность, но я бросилась к мужчине в плаще и сходу выпалила:
— Господин… — я запнулась, проглотив имя. — Господин! Я знаю, вы всё видели. И ещё знаю, что всё можете. Исполняете желания. Молю вас: спасите меня от варвара. Помогите выиграть время! Я должна найти Джера.
Наверное, это было ошибкой. Может, Демиург возненавидит меня за то, что я вот так при всех посмела обратиться к нему. Или сделает вид, что не узнает и скроется. Я больше не была нужна ему… Я сама от него отказалась. Но сейчас это был единственный мой шанс на спасение, и я была готова рискнуть всем.
Мужчина не удивился и не отстранился. Из-под капюшона блеснули разноцветные глаза.
— Недавно ты назвала меня веллапольским дьяволом, а теперь просишь об услуге, — знакомый голос звучал тихо-тихо. — Ты знаешь, что дьявол берёт взамен исполнения желаний, Юна?
— Время поджимает, господин Десент, — противный, скрипучий голос, несомненно, принадлежал самому кошмарному из стязателей. — Мы и так слишком задержались.
— Что бы ни случилось, — прошептал мне на ухо Джер. — Всегда помни, что ты — моя мейлори.
— Что может случиться? — так же шёпотом ответила я и попыталась словить его взгляд.
Но — не смогла. Ментор не ответил. Он оттолкнул меня резко, даже агрессивно. Будто я ему была больше не нужна.
— Мне пора, — кинул куда-то в сторону.
Развернулся, всё ещё избегая смотреть на меня, и зашагал вслед за стязателями, что прокладывали дорогу сквозь толпу.
— Кккуда? — рявкнула я и побежала следом. — Куда ты едешь? Куда они тебя везут? В Пенту Толмунда? В Зандагат? Что ты натворил? — сыпала я вопросами, силясь поспеть за поступью стязателей. — Это из-за Комдора? Или из-за меня?
Джер молча ускорил шаг, а стязатели осторожно, но настойчиво теснили меня назад. Происходящее всё большее напоминало дурной сон. Я ущипнула себя, чтобы проснуться. Вытерла рукавом глаза, хлюпнула носом и приказала себе собраться.
— Я уже однажды не отдала тебя смерти, и сейчас не отдам Квертинду, — прорычала я вслед удаляющейся процессии и наткнулась на варвара, что путался под ногами.
Я юркнула в сторону — он преградил мне дорогу. Попыталась обойти — дикарь вырос бронзовой скалой перед носом. Но я всё-таки увернулась, поднырнула под его раскрытую ладонь и дала дёру, не оглядываясь.
Нужно догнать Джера. Что бы он там ни сделал, я буду на его стороне. Возможно, смогу чем-то помочь… Да, смогу. Мне ещё задолжал Консул Рутзский. Кажется, он сейчас в изгнании, но можно его найти… Сотни дурацких идей роем ос зажужжали в мыслях. Я задела плечом зазевавшегося мальчонку, и тот рухнул от моего пинка. Ударила локтем служанку с корзиной, рассыпав мотки пряжи.
— Студентка Горст! — гневно крикнула вслед магистр Калькут. Должно быть, она тоже пострадала от моих резких движений.
Но мне некогда было извиняться. Я бежала за ментором черного паука. Лаяли собаки, звенели клинки варваров. «…владыка, что не знал поражения ни от клинка, ни от судьбы может назвать женой только царицу,» — орал таххарийский принц под оглушительный рокот аплодисментов и возгласов.
Джер удалялся неумолимо и однозначно. Но я не собиралась легко сдаваться. Подпрыгнула, чтобы оценить обстановку и рванула ближе к помосту — туда, где наметилось свободное для перемещения пространство.
— Джер! — крикнула я, стараясь перекричать гул толпы. — Не уходи!
Он не услышал. Или сделал вид. Нужно было его догнать! Во что бы то ни стало! Мне нужны были ответы.
— В Таххарии-хан говорят, что дева — сердце воина, — прозвучал голос таххарийца с обтянутого шкурами и кожами помоста. Он неожиданно оказался близко, над моей головой. — И как его сердце, она должна быть предана своему повелителю. Верностью столь бескрайней, что пред ней падут ниц даже обширные степи Таххарии, — он замолчал, заметив меня рядом со своим логовом дикаря и сразу же отвернулся, обращаясь к толпе: — Во всех пределах мира прекрасные девы замирали под моим взором, соблазняли прелестями и кротким нравом. Но только здесь, в Кроунице, я нашёл ту, что достойна стать амирьей Таххарии-Хан.
— Гиений клык тебе в задницу, урод, а не квертиндскую невесту, — рявкнул Аспид.
Я отвернулась и пару секунд поискала глазами ментора. Нашла. Он уже вышел из толпы и направлялся к Яглионке — прибрежному району Кроуница. Нас разделял ликующий народ да пара лотков с полосатыми навесами. Я рванула вдоль толпы наперерез удаляющейся группе стязателей. Перепрыгнула прямо через прилавок, смахнув товары и вызвав поток ругательств. Дыхание драло глотку, но я умела справляться с нагрузками. В ушах бахал стук крови: бум-бум. Бум. Бум.
— …одобрено Верховным Консулом, — прилетели вслед обрывки речи хьёль-амира. — Вашим правителем. По его настоянию, и чтобы выразить почтение королевству, сначала мы проведём свадьбу по местным обычаям, и только потом отпразднуем Дак-надут как подобает — среди прерий Таххарии. Сегодня я увезу отсюда жену. Дахунт тчин хьёль-амирья!
Раздался знакомый звон клинка о клинок — должно быть, встретились оба хопеша таххарийца.
— Дахунт тчин хьёль-амир! — вторили варвары на свой лад.
Они снова заорали, заголосили, и к их рёву присоединились яростные хлопки квертиндцев. «Во имя Квертинда! Во имя дружбы между нашими государствами!» — оглушило меня близким криком. На мгновение я потерялась в пространстве, но сразу же сфокусировала взгляд. Очень удачно, потому что Джер остановился и посмотрел на сцену. Это мой шанс! В долю секунды я перемахнула через каменный парапет, рванулась к ментору и, оказавшись рядом, схватила его за руки.
— Я должна, — начала я, пытаясь отдышаться. — Должна тебе много сказать. Очень много! Тогда на плато… — мысли путались, разбегались. Мне казалось, что у меня есть не больше десятка секунд, чтобы сказать важное. И я действительно сказала самое важное, то единственное, что имело значения: — Ты нужен мне. Ты для меня всё!.. — глупо. Ревд, как глупо! — Да, я знаю, мне многое предстоит… Клянусь, я буду учиться! — я снова задохнулась. — Может, я не самая лучшая мейлори… Но ты необходим мне, как сама жизнь, как воздух! — проговорила скороговоркой и добавила: — Умоляю, не уходи, Джер.
Я видела, как дёрнулся его кадык — ментор тяжело сглотнул. Но большие ни один мускул не дрогнул на мужском лице. Джер даже не моргнул. Просто обошёл меня и… снова пошёл прочь. Только теперь очень быстро. Его не тронули мои слова.
— Это дуната-мар женщины, что вручила мне своё согласие и свою судьбу, — раздалось сзади, заполняя неожиданную тишину. — Личная вещь той, кого я выбрал в качестве амирьи. Подойди же, моя избранница!
Толпа ахнула, заглушив мой крик.
— Джер! — снова прохрипела и… опять побежала следом.
Как покорная собака, которую оставил хозяин.
В этот миг я ослепла и оглохла, и единственное, что было важно — не потерять его из виду. Хотя бы не потерять из виду.
Нарастающий гул в висках гремел камнепадом. Я не пыталась его заглушить. Как не пыталась сдержать имя, рвущееся из глотки.
— Джер!
К горлу подступил ком, меня душили слёзы, но я не плакала. Не позволяла себе плакать.
За любовь нужно бороться. Так говорится в жёлтых листовках по черстветь лирна. Сущая ерунда. Любовь не нуждается в борьбе. Она требует жертв. И, как нарочно, она потребует таких жертв, которые сгубят тебя. Например, твой гордости. Любовь не унизит и не разрушит тебя — для неё это слишком мелко. Она будет наблюдать, как ты унижаешь и разрушаешь себя сам.
Я унижала и разрушала себя, пробираясь через неожиданно сгустившуюся вокруг меня толпу к тому единственному, что снова отверг меня.
— Джер, вернись! — кричала я снова и снова.
В эту секунду я была готова принять даже его жалость — так низко я пала. Я так бесконечно радовалась его существованию, всему ему, даже безотносительно к себе, что отказывалась верить, что я сама ему совсем не важна.
Я рвалась к нему, толкалась, кусалась и рычала, как безумная. До тех пор, пока меня не обхватили чьи-то крепки руки и не подняли в воздух.
— Прочь! — потребовала я. — Не смейте ко мне прикасаться!
Заёрзала змейкой, пытаясь выскользнуть, освободиться, достать кинжалы, но теперь меня держали две пары сильных смуглых рук. От тесноты и количества людей вокруг стало нечем дышать. В глазах потемнело, но в нос ударил едкий запах масел и мужского пота.
— Отпустите меня, варвары! — хотела крикнуть, но только прохрипела едва слышно — голос сел.
Попыталась лягнуть ближайшего пяткой, но безуспешно. Окружение поплыло, смазалось в бесконечное, громыхающее и подвижное пятно. В ушах гремел шум толпы, лязг оружия, чей-то смех, плач ребёнка. И всё тот же гул крови: бум. Бум. Бум. Джер ушёл. Бум.
— Я должна догнать своего ментора! — сообщила я пленителям и засипела бесполезные угрозы: — Он убьёт вас. Убьёт вас всех! Немедленно поставьте меня!
И меня неожиданно поставили. На помост прямо перед хьёль-амиром. Тишина настала такая резкая, что застала врасплох. А вид, что открылся мне, удивил настолько, что в первые мгновения я остолбенела и онемела. Таххариец держал высоко над головой острую заколку, которую я вонзила ему в ногу. Я склонила голову на бок и открыла рот. Что это значит?
— Я выбрал тебя, Юна Горст, — любезно пояснил принц дикарей.
— А я тебя нет, — без промедления сплюнула я ему под ноги. — Катись к Толмунду!
Хьёль-амир засмеялся. Громогласно заржал, призывая варваров сделать то же самое. И они, конечно, подчинились воле своего принца. Только вот… поддержки Кроуница он на этот раз не дождался. Но самое ужасное, что не дождалась и я.
Люди переглядывались, рассматривали меня настороженными и сочувственными взглядами. Или — шокированными. Как, например, Фиди и Куиджи. Я заметила их в первую очередь — испуганных, жавшихся к друг дружке. Магистр Риин рядом с четой Лампадарио потёр ладонью лысину и стыдливо отвернулся. Дамна лин де Торн, что стояла у телеги с выпечкой, с раскрытым ртом уставилась на заколку в руках таххарийца. Артур Оуренский опустил глаза. Десятки знакомых и незнакомых лиц выражали самые разные эмоции, но все до одного — молчали.
— Я… — я прочистила горло и заявила как можно увереннее: — Не стану женой таххарийца! — ткнула в него пальцем. — Он же варвар!
Негромкие слова в устоявшейся тишине прозвучали очень отчётливо. Я уверена, что даже торговцы на перекрёстке услышали то, что я сейчас сказала. Во рту пересохло.
— Какая отважная дикая дева, — свёл брови хьёль-амир. — Мне нравится. Сражается даже тогда, когда битва проиграна.
Он подошёл, чтобы посмотреть мне в глаза сверху вниз. Я не сделала ни шагу назад, задрала подбородок. Если нужно — могу повторить слова про варвара ему в лицо. Или свой отказ.
— Твои желания не имеют значения, — с насмешкой проговорил таххариец. — Девы никогда не знают, чего хотят. Ты станешь женой хьёль-амира, великой царицей Таххарии-хан, амирьёй и моей девой. Сегодня.
— Нет, — засмеялась я. — Неееет. Так ведь не бывает. Это всё точно сон. Обычный кошмар. Такого не может быть. Это всё — не по-настоящему. Джер ушёл, а теперь ещё ты…
Я замотала головой и пригрозила варвару пальцем, посмеиваясь. Таххариец резко и больно схватил меня за оба запястья и притянул к себе.
— У меня есть разрешение на брак с тобой, подписанное Верховным Консулом, — прорычал он мне в лицо. — Я заберу тебя, желаешь ты того или нет. Квертинд продал тебя мне, Юна Горст.
В его зрачках отразились мои глаза — огромные, распахнутые от шока и напуганные. Я попыталась освободиться, вывернуть руки, закряхтела и застонала.
— И твой ментор тебя предал, — это он прошептал на ухо. — Нужен новый покровитель. Сильнее предыдущего.
И тут же оттолкнул меня. От неожиданности я отлетела и рухнула прямо на устланный шкурами помост. Попыталась резко вскочить и убежать, но — не смогла. Силы покинули меня.
— Тебя одобрили духи предков, Юна Горст, — заорал таххариец во всеуслышание. — Шаххрейн значит «великий правитель». Царица. Голос предков сказала мне, что Шаххрейн — это ты. Тебе повезло. Скоро ты увидишь Таххарию-хан и прославишь её, сидя подле меня на клине амирьи.
— Я не хочу, — слабо выдала я.
Надо было возразить ему, вцепиться в косички, содрать все миинхи. Проткнуть сразу обе ноги Аспидом и Каасом. Надо было сопротивляться. Надо было стать Юной Горст, мейлори черного паука! Но все силы уходили на то, чтобы не свернуться калачиком и не зареветь.
— Проститье, — на помост ступила Надалия Аддисад, поднимая полы лазурной мантии. — По нашим традициям, если невеста не хочет, никто не станет её принуждать. Это протиф законоф спрафедлифости и принципов свободы королефства Квертинд.
Три пары хопешей мгновенно взметнулись в сторону ректора Аддисад. Варвары, окружившие сцену, не позволяли подойти к своему принцу. Ректор тихонько охнула и прижала руки к груди. Сделала два шага вниз по деревянным ступеням.
— Ваше королевство на грани разрушения и войны, — ответил хьёль-амир скорее народу, чем ректору. — Потому что здесь слишком многое позволено женщинам. Они должны рожать детей и почитать своих мужей, а не вмешиваться в дела государства, — он прошёлся вдоль помоста, разглядывая притихшую толпу. Меховые сапоги мягко ступали по шкурам. — В моём войске сто тысяч человек. Таххарийские клинки остры и быстры, как взмах крыла стрекозы. Мы защитим Квертинд от любого неприятеля, и взамен берём деву. Одну женщину. Это выгодная для Квертинда сделка.
Он подал знак престарелому таххарийскому прислужнику, и тот с поклоном вручил ректору академии новёхонький пергамент. Надалия Аддисад внимательно его изучила, отрыла рот и бросила на меня сочувственный взгляд. Я видела, как она поджала губы — ей хотелось бы возразить. Но она не могла.
— Тут сказано… — ректор растерянно потёрла лоб. — Не чинить препятствий церемонии.
Квертинд и вправду продал меня. А Джер… Должен был где-то здесь. Я вглядывалась в толпу с жадностью. Надеялась, что таххариец не прав. Что ментор не предал меня, что он вернётся и сможет защитить. Даже сейчас я верила в него так сильно, как в никого другого. Вот этот, высокий — не он. И тот человек рядом с целительницами — тоже не он. Толстый Мон зажал рот обеими руками и, кажется, беззвучно плачет… Даже магистр Калькут жалеет меня. Дальше, у бочек, стоят мои старые враги — Родрик Трейсли и Шон Мелко. Не злорадствуют больше. Молчат. А левее, у ящиков с фруктами, в тени козырька темнеет знакомый силуэт… Неужели Джер?
От неожиданной догадки я вскочила на ноги, как ужаленная. Нет, это не Джер. Конечно же… Ну конечно же!
Уличив момент, я сделала отвлекающий выпад и стрелой слетела с помоста, оставив варваров-охранников позади. Мир вокруг замер, замолчал, утонул в гуле моего бьющегося сердца, пока я бежала к своей единственной возможности избавления. Прошла секунда, а, может, десять, целый час или вечность, но я бросилась к мужчине в плаще и сходу выпалила:
— Господин… — я запнулась, проглотив имя. — Господин! Я знаю, вы всё видели. И ещё знаю, что всё можете. Исполняете желания. Молю вас: спасите меня от варвара. Помогите выиграть время! Я должна найти Джера.
Наверное, это было ошибкой. Может, Демиург возненавидит меня за то, что я вот так при всех посмела обратиться к нему. Или сделает вид, что не узнает и скроется. Я больше не была нужна ему… Я сама от него отказалась. Но сейчас это был единственный мой шанс на спасение, и я была готова рискнуть всем.
Мужчина не удивился и не отстранился. Из-под капюшона блеснули разноцветные глаза.
— Недавно ты назвала меня веллапольским дьяволом, а теперь просишь об услуге, — знакомый голос звучал тихо-тихо. — Ты знаешь, что дьявол берёт взамен исполнения желаний, Юна?