Крон.
Сидит рядом на твёрдой лавке. Так близко, что его колено почти касается моего.
Виски мгновенно взрываются болью, будто от уха до уха внутри головы протянули трубку, по которой льётся расплавленное золото… То самое, которым маги Нарцины выводят поэму «Царственность» в подвалах. То самое, которое струится прямо сейчас живой змеёй с королевской мантии на простую робу первого бога. Он всё тот же, седой, старый, только глаза его изменились — теперь смотрят на меня разноцветным укоряющим прищуром.
— Ваше Величество? — недоумевает консул.
Я ничем не выдаю присутствия Крона. Не вскрикиваю, не выпрыгиваю из повозки. Только правая нога начитает дёргаться сама собой. Каблук танцевальной туфли выстукивает о пол повозки: тук-тук, тук-тук. Я прижимаю её ладонью как можно сильнее.
— Я хочу убить Ладимина, — проговариваю сквозь стиснутые зубы. Собственный голос кажется чужим, далёким, а речь — невнятной.
— Простите? — морщит лоб консул.
Одно рукой я вцепляюсь ему в горло так, что белеют пальцы. От неожиданности Лорид Маффин выпучивает глаза и хрипит. Прижимает свои руки к горлу, но ему не хватает духу сопротивляться. К нам подбегают стязатели, но тоже замирают в нерешительности: они не знают, кого защищать — то ли Великого Консула, то ли своего короля.
— Он всегда врёт, — поясняю я, стараясь преодолеть боль. — Он врёт, что не молится Крону и врёт, что не желает моего трона. Это он терзает меня. Надеется на мою гибель, чтобы отобрать корону. Но это корона Иверийская! И принадлежать будет только Иверийцу!
— Заговор, — шепчет Великий Консул так, чтобы все услышали. — Его Величество раскрыл заговор, который возглавил Ладимин Веллапольский. Догнать и казнить на месте!
— Госпо… жа Ностра, откройте!
Моё тело трясёт, как в лихорадке, будто повозку нарочно раскачивают изменники.
Я задохнулась и услышала себя — не то смех, не то плач.
— Ваше Вели…
— Срочное донесение из Претория!
Каблук так и стучит по полу: тук-тук, тук-тук. Никак не могу унять…
Реальность вернулась громким, сотрясающим шумом, и я не сразу поняла, из какого времени он доносится. Пришлось затаиться, чтобы в следующую секунду услышать раскатистый, настойчивый стук в дверь королевского дилижанса.
— Госпожа Ностра, прошу вас!
Я моргнула несколько раз, ощупала своё лицо и пришла в невероятную, раскалённую ярость.
— Как вы смеет меня тревожить! — крикнула я и что есть силы толкнула дверцу.
Она едва приоткрылась, ударившись о чьё-то тело.
В следующий миг я устыдилась своей вспышки. Получилось излишне грубо, будто сознание Дормунда просочилось в настоящее. Его сила всё ещё довлела надо мной.
Дверь открылась, являя целое собрание: трое членов Верховного Совета стояли на ступенях Претория, окружив дилижанс. Партимо Батор, Гвелейд Дилз, экзарх Арган, Джулия уместились в кольце охраны из стязателей и городовых в полосатой форме. За их спинами восседал в своём ложе каменный Тибр, освещенный полуденным солнцем. Значит, возничий ослушался приказа и не повёз меня на Аннийский проспект… Что же могло случиться?
— У нас скорбные новости, госпожа Ностра, — начал консул Дилз, снимая с полысевшей головы шапку.
Я привстала им навстречу, но сразу же опустилась обратно на подушки без сил. И дело было не только в том, что видение измотало меня. Я слишком хорошо знала, что только одна скорбная новость может заставить консулов спешно собраться в Претории и прервать моё погружение.
— Камлен Видящий умер, — озвучил неотвратимое Партимо Батор. — Мы все скорбим. — Он выдержал необходимую паузу и продолжил: — Вы должны принять пост Великого Консула, как и было завещано. Или назначить на эту должность заместителя.
Консул Батор поправил бордовую мантию на плечах, смахнул невидимые пылинки. Его Милость Дилз вскинул подбородок. У меня закружилась голова.
— Это не все новости, — дал о себе знать Грэхам. Голос его хрипел, выдавая тревогу. — Верес снова подвергся нападению. Среди бойцов Ордена Крона было не меньше десятка магов. — Он помолчал, подбирая слова. — Мы отбили город, благодаря вашему решению позволить армии использовать привратников. Но повстанцы успели нанести существенный вред восстановительным работам в кузницах и оружейных. Консульство также пострадало. Мятежники кричали, что должны уничтожить Иверийское наследие ради спасения Квертинда. Что он проклят и обречён. Некоторые из них задержаны и будут конвоированы в Зандагат. Я отбываю туда немедленно.
— Возможно, они правы, — слабовольно выдала я и прижала ладони к груди.
Трагические известия пошатнули мою решимость, а видение — веру в наследие Иверийской династии.
Консул Дилз и Грэхам отвели взгляд, словно застали леди в неподобающем виде. Впрочем, так и оно было. После видения я всегда была катастрофически уязвима, особенно в первые минуты. Но необходимо было взять себя в руки. Я нащупала мелкий замочек на ридикюле и попыталась расстегнуть его. На помощь сразу же подоспела Джулия.
— Вижу, вы обескуражены новостями, — консул Батор, в отличие от коллег, продолжал пристально меня разглядывать. — Я понимаю, время для решений не подходящее. Вы устали и измучены. Но суровые времена требуют немедленных реакций. В эти дни Квертинд особенно беззащитен. Нам всё сложнее отражать нападения, а теперь ещё и смерть Камлена и разрушения в Вересе… В конце концов, скоро нам нечем будет вооружать новобранцев. Что будем делать, Ваша… — он запнулся. — Ваша Милость?
Я обвела глазами собравшихся и слишком резко опрокинула в горло флакончик с лауданумом. По-плебейски зажмурилась от горечи, но сейчас мне было совсем не до приличий. Партимо Батор был прав — не время жалеть себя. Необходимо было действовать.
Все ждали моего участия.
Преторий шумел, подобно пчелиному улью, — бордовые фигурки служителей закона спеши внутрь, посетители плутали вдоль колонной аркады. Главное консульство протягивало белые руки, обнимая площадь. Душный ветер гулял между мраморными колоннами, брусчатка гудела под колёсами дилижансов и, казалось, не существует для извечного Лангсорда — свидетеля истории — ни бед, ни войны, ни смерти. Я задрала голову. Там, на верхнем этаже Претория, находился кабинет Камлена Видящего, в котором решались важнейшие политические вопросы… Мой кабинет. Сегодня он пережил ещё одного Великого Консула. Как переживёт когда-то и меня.
— Помогите выйти, — я приподнялась на подушках, собираясь с силами.
Мужчины засуетились, придерживая меня и подавая руки. Я охотно приняла помощь и выпрямилась в полный рост. Сделала два тяжёлых, но уверенных шага и всё-таки пошатнулась.
— Ваша Милость, — донесся в спину голос Партимо Батора.
— Ванда! — позволил себе фамильярность Грэхам.
Их тревоги были оправданы, как и их забота, за которой они тщательно скрывали амбиции. Но препираться и отдыхать было некогда. Сегодня Великому Консулу предстояло ещё много дел.
— Не беспокойтесь, господа, — повелительно подняла я руку, подзывая Джулию с кипой свитков. — Я найду способ обеспечить Квертинд оружием. — Консулы недоумённо переглянулись, но меня это не остановило, и я слегка поклонилась на прощание: — А теперь позвольте мне привести себя в порядок и заняться распоряжениями о прощальной церемонии для Камлена Видящего.
Глава 11. Жертвы во имя любви
За широко распахнутым окном бытовой лавочки громыхало море. Холодные волны накатывали на пристань, распугивая стаи олуш и обдавая брызгами пассажиров прибывшего судна. «Фаворит Вейна» голубел парусами на фоне серого неба и выглядел в разы лучше с тех пор, как привёз меня в Кроуниц. Тогда мы продирались сквозь шторм и бурю прямиком к северной столице, омытой Холодным морем… Когда же это было?… Два года назад? Или целых две жизни?…
— Что желает студентка-леди, лу-лу? — поторопил меня пушистый продавец за стойкой.
Очередь из покупателей за спиной возмущённо засопела.
— Две резных свечи, пожалуйста, — я тряхнула волосами, прогоняя воспоминания. — Из натурального воска.
Рудвик взял с прилавка пару отличных ароматных свечей и ловко завернул их в шуршащий пергамент.
— С вас полтора лирна.
Я возмущенно присвистнула, но покорно расплатилась. Настроение было прекрасным, приподнятым грядущими планами и радостными встречами. Последний день лета предвещал традиционное в Квертинде начало года, которое я собиралась провести в самой лучшей компании.
— Пусть грядущая Ночь Красной Луны будет особенной! — дежурно пожелал рудвик и сразу же забыл о моём существовании.
Я не стала задерживаться в лавке. Выбежала на улицу, жадно вдыхая аромат своей покупки. Свечи чудесно пахли мёдом, воском и немножко — сбывшейся мечтой. Память сразу же услужливо вернулся меня в прошлую ночь Красной Луны, когда мы с Джером держали точно такие же свечи, стоя у статуи Семи Богов. Тогда я загадала заветное, несбыточное желание, которое исполнилось. Чем не чудо? Именно такой теперь была моя жизнь — наполненной крохотными моментами радостей.
— Завтра идём в «Дамский шик», — сходу набросилась Фидерика, едва я успела закинуть покупку в сумку.
Подруга взяла меня под руку и увела за собой вдоль оживлённой улицы, приговаривая:
— Мы с Куиджи устраиваем небольшую вечеринку в первый день Красной Луны. Пригласим Мона и Сирену с Лонимом. Думаю, общий праздник пойдёт вам на пользу. Вы ведь наладили отношения.
Я обернулась назад — туда, где следом шагали парни по мокрой мостовой Кроуница. Куиджи и Мон увлечённо беседовали. Возможно, о той же вечеринке.
— Отличная идея, — пожала я плечами. — Принесу угощения и что-нибудь из выпивки.
— Об этом позаботится мой муж, — гордо заявила Фиди и перешла на шёпот: — Наша задача — быть красивыми! Давай я помогу тебе с выбором наряда?
Я снова обернулась, уже с опаской. Поймала странный, долгий взгляд Толстого Мона и ускорила шаг.
— Это лишнее, — однозначно решила я, делая вид, что рассматриваю бесчисленные вывески. — Приду как всегда, в форме.
— Но…
— Фиди! — мгновенно прервала я намечающиеся уговоры. — Даже не думай наряжать меня, как куклу! Я весь вечер буду чувствовать себя дурёхой в кружевах.
— Ладно, — легко сдалась Фидерика, хихикая. — Сирена с Лонимом уже прибыли и будут ждать на площади. Хочу поймать их и тоже пригласить. Так здорово, что ректор Аддисад разрешила нам посмотреть на прощание с хьёль-амиром! Тефида говорит, что там собрался почти весь Кроуниц, и толпа пестрит зелеными жилетами.
— Ох уж эта Тефида, — усмехнулась я.
Улицы города сегодня и впрямь походили на коридоры Кроуницкой королевской академии: по пути нам то и дело встречались знакомые лица студентов или встревоженные, совсем детские — первокурсников. Подумать только, как им повезло! Они ещё даже не могут оценить прелести этой прогулки. Пройдёт немного времени, и любимые дети Квертинда, запертые в академии, узнают свои склонности и наденут форменные жилеты. А к концу года — обретут тиали. Я поправила свой собственный, заполненный песком, и потёрла паука на шее.
— Сможешь вырастить целый букет лилий к нашему празднику? — спросила увлечённая Фидерика. — Хочу украсить вечеринку живыми цветами, лентами и иллюзиями. Будет невероятно! — она мечтательно закатила глаза.
В таком пышущем идеями состоянии она здорово напоминала Сирену. Впрочем, ничего удивительного: серебристая лилия влияла на всех, кто оказывался в непосредственной близости. Фиди же общалась с леди Эстель едва ли меньше Лонима.
— Конечно, — легко согласилась я. — Розовые или белые? Серебристые, боюсь, не получатся. Да и Сирена не потерпит конкуренции.
Мы обе засмеялись, но Фиди тут же замолчала, привлечённая отрезом ткани на открытом прилавке швейной лавочки. Она, как завороженная, побрела к пёстрому лоскуту, а я не стала её останавливать. Пошла следом, всё ещё хихикая, но задержалась у доски объявлений.
Листовка Ордена Крона с перечёркнутой короной трепыхалась на ветру. В нынешней суете никому не было до неё дела. Кроуницы пробегали мимо, не замечая громкого лозунга на белом пергаменте. Кричали подавальщицы, наперебой предлагая драконьи чешуйки и полыний шторм в напёрстках, проносились всадники на капранах, ворчали рудвики с поручениями. Пахло пылью, солёным ветром и мокрым камнем. Обычный день в Кроунице.
— Куиджи! — увлечённо окликнула Фиди.
Она жестом подозвала мужа и принялась что-то настойчиво ему объяснять, по очереди демонстрируя отрезы ткани. К диалогу подключился продавец и даже Толстый Мон. Я же улыбнулась. Приятно было видеть своих друзей такими. Радостными, разгорячёнными прогулкой, спорящими о какой-то совершенной ерунде.
Низкие тучи опустились тяжёлым пологом на город, зацепились за скалы и козырьки крыш. Кроуниц укутался в туман. Под арками переходов залегла темнота, а по каменным улочкам гуляли сквозняки, подгоняя путешественников и раздувая полы плащей. Но хмурые, обычно угрюмые местные жители сегодня подобрели: они спешили вдоль Тифоньего бульвара, маневрируя между вывесками. Люди торопились на площадь, где уже отмечали отъезд хьёль-амира как национальный праздник. Нелепость, конечно, но в каком-то смысле я тоже торжествовала.
Сегодня можно было отметить мою победу над кровавым прошлым. Ещё весной, когда я покинула приют в последний раз, часто думала о том, что после всего, что произошло, я не смогу жить обычной жизнью. Что душа будет томиться в поисках авантюр и приключений, что я сама себя обманываю, когда думаю о том, что простые радости заменят мне борьбу и высокие цели. Что Юна Горст не сможет жить без опасных приключений. Но я помнила, как изматывают запредельные эмоции. И оставляют опустошённой. Сейчас же моя душа как никогда была наполненной. Она насквозь пропиталась заботами близких и их теплотой. Вниманием моих друзей. И Джера.
Я высоко задрала голову, втянула влажный воздух северной столицы и с удовольствием зажмурилась. Жизнь действительно оказалась прекрасна. В ней притаилось столько удивительного, светлого и неизведанного! Всё лето я провела с Джермондом, и мы не расставались ни на один день. Пожалуй, концентрация счастья в эти мгновения достигла своего пика. Если бы у меня сейчас спросили, как бы я хотела прожить остаток жизни, я бы без раздумий ответила: в комфорте, покое и объятиях ментора.
Оставшись вдвоём, без любопытных взглядов студентов и магистров, мы с Джером могли позволить себе не скрываться. И мы наслаждались друг другом. Это было так удивительно: трогать его, целовать его, прижиматься к нему телом или просто сидеть рядом, прислонившись к тёплом боку и уткнувшись носом в чёрного паука на мужской шее. Я запомнила каждый сантиметр его лица, линии его ладоней, тепло его губ и то, как он напрягался каждый раз, когда наши ласки становились горячее. Казалось, он даже нарочно придумывал занятия, только чтобы реже оставаться наедине. И я тоже смущалась, поэтому охотно поддерживала любые путешествия. К чему торопить события? У нас впереди целя жизнь! Та самая, которая прекрасна.
Сидит рядом на твёрдой лавке. Так близко, что его колено почти касается моего.
Виски мгновенно взрываются болью, будто от уха до уха внутри головы протянули трубку, по которой льётся расплавленное золото… То самое, которым маги Нарцины выводят поэму «Царственность» в подвалах. То самое, которое струится прямо сейчас живой змеёй с королевской мантии на простую робу первого бога. Он всё тот же, седой, старый, только глаза его изменились — теперь смотрят на меня разноцветным укоряющим прищуром.
— Ваше Величество? — недоумевает консул.
Я ничем не выдаю присутствия Крона. Не вскрикиваю, не выпрыгиваю из повозки. Только правая нога начитает дёргаться сама собой. Каблук танцевальной туфли выстукивает о пол повозки: тук-тук, тук-тук. Я прижимаю её ладонью как можно сильнее.
— Я хочу убить Ладимина, — проговариваю сквозь стиснутые зубы. Собственный голос кажется чужим, далёким, а речь — невнятной.
— Простите? — морщит лоб консул.
Одно рукой я вцепляюсь ему в горло так, что белеют пальцы. От неожиданности Лорид Маффин выпучивает глаза и хрипит. Прижимает свои руки к горлу, но ему не хватает духу сопротивляться. К нам подбегают стязатели, но тоже замирают в нерешительности: они не знают, кого защищать — то ли Великого Консула, то ли своего короля.
— Он всегда врёт, — поясняю я, стараясь преодолеть боль. — Он врёт, что не молится Крону и врёт, что не желает моего трона. Это он терзает меня. Надеется на мою гибель, чтобы отобрать корону. Но это корона Иверийская! И принадлежать будет только Иверийцу!
— Заговор, — шепчет Великий Консул так, чтобы все услышали. — Его Величество раскрыл заговор, который возглавил Ладимин Веллапольский. Догнать и казнить на месте!
— Госпо… жа Ностра, откройте!
Моё тело трясёт, как в лихорадке, будто повозку нарочно раскачивают изменники.
Я задохнулась и услышала себя — не то смех, не то плач.
— Ваше Вели…
— Срочное донесение из Претория!
Каблук так и стучит по полу: тук-тук, тук-тук. Никак не могу унять…
Реальность вернулась громким, сотрясающим шумом, и я не сразу поняла, из какого времени он доносится. Пришлось затаиться, чтобы в следующую секунду услышать раскатистый, настойчивый стук в дверь королевского дилижанса.
— Госпожа Ностра, прошу вас!
Я моргнула несколько раз, ощупала своё лицо и пришла в невероятную, раскалённую ярость.
— Как вы смеет меня тревожить! — крикнула я и что есть силы толкнула дверцу.
Она едва приоткрылась, ударившись о чьё-то тело.
В следующий миг я устыдилась своей вспышки. Получилось излишне грубо, будто сознание Дормунда просочилось в настоящее. Его сила всё ещё довлела надо мной.
Дверь открылась, являя целое собрание: трое членов Верховного Совета стояли на ступенях Претория, окружив дилижанс. Партимо Батор, Гвелейд Дилз, экзарх Арган, Джулия уместились в кольце охраны из стязателей и городовых в полосатой форме. За их спинами восседал в своём ложе каменный Тибр, освещенный полуденным солнцем. Значит, возничий ослушался приказа и не повёз меня на Аннийский проспект… Что же могло случиться?
— У нас скорбные новости, госпожа Ностра, — начал консул Дилз, снимая с полысевшей головы шапку.
Я привстала им навстречу, но сразу же опустилась обратно на подушки без сил. И дело было не только в том, что видение измотало меня. Я слишком хорошо знала, что только одна скорбная новость может заставить консулов спешно собраться в Претории и прервать моё погружение.
— Камлен Видящий умер, — озвучил неотвратимое Партимо Батор. — Мы все скорбим. — Он выдержал необходимую паузу и продолжил: — Вы должны принять пост Великого Консула, как и было завещано. Или назначить на эту должность заместителя.
Консул Батор поправил бордовую мантию на плечах, смахнул невидимые пылинки. Его Милость Дилз вскинул подбородок. У меня закружилась голова.
— Это не все новости, — дал о себе знать Грэхам. Голос его хрипел, выдавая тревогу. — Верес снова подвергся нападению. Среди бойцов Ордена Крона было не меньше десятка магов. — Он помолчал, подбирая слова. — Мы отбили город, благодаря вашему решению позволить армии использовать привратников. Но повстанцы успели нанести существенный вред восстановительным работам в кузницах и оружейных. Консульство также пострадало. Мятежники кричали, что должны уничтожить Иверийское наследие ради спасения Квертинда. Что он проклят и обречён. Некоторые из них задержаны и будут конвоированы в Зандагат. Я отбываю туда немедленно.
— Возможно, они правы, — слабовольно выдала я и прижала ладони к груди.
Трагические известия пошатнули мою решимость, а видение — веру в наследие Иверийской династии.
Консул Дилз и Грэхам отвели взгляд, словно застали леди в неподобающем виде. Впрочем, так и оно было. После видения я всегда была катастрофически уязвима, особенно в первые минуты. Но необходимо было взять себя в руки. Я нащупала мелкий замочек на ридикюле и попыталась расстегнуть его. На помощь сразу же подоспела Джулия.
— Вижу, вы обескуражены новостями, — консул Батор, в отличие от коллег, продолжал пристально меня разглядывать. — Я понимаю, время для решений не подходящее. Вы устали и измучены. Но суровые времена требуют немедленных реакций. В эти дни Квертинд особенно беззащитен. Нам всё сложнее отражать нападения, а теперь ещё и смерть Камлена и разрушения в Вересе… В конце концов, скоро нам нечем будет вооружать новобранцев. Что будем делать, Ваша… — он запнулся. — Ваша Милость?
Я обвела глазами собравшихся и слишком резко опрокинула в горло флакончик с лауданумом. По-плебейски зажмурилась от горечи, но сейчас мне было совсем не до приличий. Партимо Батор был прав — не время жалеть себя. Необходимо было действовать.
Все ждали моего участия.
Преторий шумел, подобно пчелиному улью, — бордовые фигурки служителей закона спеши внутрь, посетители плутали вдоль колонной аркады. Главное консульство протягивало белые руки, обнимая площадь. Душный ветер гулял между мраморными колоннами, брусчатка гудела под колёсами дилижансов и, казалось, не существует для извечного Лангсорда — свидетеля истории — ни бед, ни войны, ни смерти. Я задрала голову. Там, на верхнем этаже Претория, находился кабинет Камлена Видящего, в котором решались важнейшие политические вопросы… Мой кабинет. Сегодня он пережил ещё одного Великого Консула. Как переживёт когда-то и меня.
— Помогите выйти, — я приподнялась на подушках, собираясь с силами.
Мужчины засуетились, придерживая меня и подавая руки. Я охотно приняла помощь и выпрямилась в полный рост. Сделала два тяжёлых, но уверенных шага и всё-таки пошатнулась.
— Ваша Милость, — донесся в спину голос Партимо Батора.
— Ванда! — позволил себе фамильярность Грэхам.
Их тревоги были оправданы, как и их забота, за которой они тщательно скрывали амбиции. Но препираться и отдыхать было некогда. Сегодня Великому Консулу предстояло ещё много дел.
— Не беспокойтесь, господа, — повелительно подняла я руку, подзывая Джулию с кипой свитков. — Я найду способ обеспечить Квертинд оружием. — Консулы недоумённо переглянулись, но меня это не остановило, и я слегка поклонилась на прощание: — А теперь позвольте мне привести себя в порядок и заняться распоряжениями о прощальной церемонии для Камлена Видящего.
Глава 11. Жертвы во имя любви
За широко распахнутым окном бытовой лавочки громыхало море. Холодные волны накатывали на пристань, распугивая стаи олуш и обдавая брызгами пассажиров прибывшего судна. «Фаворит Вейна» голубел парусами на фоне серого неба и выглядел в разы лучше с тех пор, как привёз меня в Кроуниц. Тогда мы продирались сквозь шторм и бурю прямиком к северной столице, омытой Холодным морем… Когда же это было?… Два года назад? Или целых две жизни?…
— Что желает студентка-леди, лу-лу? — поторопил меня пушистый продавец за стойкой.
Очередь из покупателей за спиной возмущённо засопела.
— Две резных свечи, пожалуйста, — я тряхнула волосами, прогоняя воспоминания. — Из натурального воска.
Рудвик взял с прилавка пару отличных ароматных свечей и ловко завернул их в шуршащий пергамент.
— С вас полтора лирна.
Я возмущенно присвистнула, но покорно расплатилась. Настроение было прекрасным, приподнятым грядущими планами и радостными встречами. Последний день лета предвещал традиционное в Квертинде начало года, которое я собиралась провести в самой лучшей компании.
— Пусть грядущая Ночь Красной Луны будет особенной! — дежурно пожелал рудвик и сразу же забыл о моём существовании.
Я не стала задерживаться в лавке. Выбежала на улицу, жадно вдыхая аромат своей покупки. Свечи чудесно пахли мёдом, воском и немножко — сбывшейся мечтой. Память сразу же услужливо вернулся меня в прошлую ночь Красной Луны, когда мы с Джером держали точно такие же свечи, стоя у статуи Семи Богов. Тогда я загадала заветное, несбыточное желание, которое исполнилось. Чем не чудо? Именно такой теперь была моя жизнь — наполненной крохотными моментами радостей.
— Завтра идём в «Дамский шик», — сходу набросилась Фидерика, едва я успела закинуть покупку в сумку.
Подруга взяла меня под руку и увела за собой вдоль оживлённой улицы, приговаривая:
— Мы с Куиджи устраиваем небольшую вечеринку в первый день Красной Луны. Пригласим Мона и Сирену с Лонимом. Думаю, общий праздник пойдёт вам на пользу. Вы ведь наладили отношения.
Я обернулась назад — туда, где следом шагали парни по мокрой мостовой Кроуница. Куиджи и Мон увлечённо беседовали. Возможно, о той же вечеринке.
— Отличная идея, — пожала я плечами. — Принесу угощения и что-нибудь из выпивки.
— Об этом позаботится мой муж, — гордо заявила Фиди и перешла на шёпот: — Наша задача — быть красивыми! Давай я помогу тебе с выбором наряда?
Я снова обернулась, уже с опаской. Поймала странный, долгий взгляд Толстого Мона и ускорила шаг.
— Это лишнее, — однозначно решила я, делая вид, что рассматриваю бесчисленные вывески. — Приду как всегда, в форме.
— Но…
— Фиди! — мгновенно прервала я намечающиеся уговоры. — Даже не думай наряжать меня, как куклу! Я весь вечер буду чувствовать себя дурёхой в кружевах.
— Ладно, — легко сдалась Фидерика, хихикая. — Сирена с Лонимом уже прибыли и будут ждать на площади. Хочу поймать их и тоже пригласить. Так здорово, что ректор Аддисад разрешила нам посмотреть на прощание с хьёль-амиром! Тефида говорит, что там собрался почти весь Кроуниц, и толпа пестрит зелеными жилетами.
— Ох уж эта Тефида, — усмехнулась я.
Улицы города сегодня и впрямь походили на коридоры Кроуницкой королевской академии: по пути нам то и дело встречались знакомые лица студентов или встревоженные, совсем детские — первокурсников. Подумать только, как им повезло! Они ещё даже не могут оценить прелести этой прогулки. Пройдёт немного времени, и любимые дети Квертинда, запертые в академии, узнают свои склонности и наденут форменные жилеты. А к концу года — обретут тиали. Я поправила свой собственный, заполненный песком, и потёрла паука на шее.
— Сможешь вырастить целый букет лилий к нашему празднику? — спросила увлечённая Фидерика. — Хочу украсить вечеринку живыми цветами, лентами и иллюзиями. Будет невероятно! — она мечтательно закатила глаза.
В таком пышущем идеями состоянии она здорово напоминала Сирену. Впрочем, ничего удивительного: серебристая лилия влияла на всех, кто оказывался в непосредственной близости. Фиди же общалась с леди Эстель едва ли меньше Лонима.
— Конечно, — легко согласилась я. — Розовые или белые? Серебристые, боюсь, не получатся. Да и Сирена не потерпит конкуренции.
Мы обе засмеялись, но Фиди тут же замолчала, привлечённая отрезом ткани на открытом прилавке швейной лавочки. Она, как завороженная, побрела к пёстрому лоскуту, а я не стала её останавливать. Пошла следом, всё ещё хихикая, но задержалась у доски объявлений.
Листовка Ордена Крона с перечёркнутой короной трепыхалась на ветру. В нынешней суете никому не было до неё дела. Кроуницы пробегали мимо, не замечая громкого лозунга на белом пергаменте. Кричали подавальщицы, наперебой предлагая драконьи чешуйки и полыний шторм в напёрстках, проносились всадники на капранах, ворчали рудвики с поручениями. Пахло пылью, солёным ветром и мокрым камнем. Обычный день в Кроунице.
— Куиджи! — увлечённо окликнула Фиди.
Она жестом подозвала мужа и принялась что-то настойчиво ему объяснять, по очереди демонстрируя отрезы ткани. К диалогу подключился продавец и даже Толстый Мон. Я же улыбнулась. Приятно было видеть своих друзей такими. Радостными, разгорячёнными прогулкой, спорящими о какой-то совершенной ерунде.
Низкие тучи опустились тяжёлым пологом на город, зацепились за скалы и козырьки крыш. Кроуниц укутался в туман. Под арками переходов залегла темнота, а по каменным улочкам гуляли сквозняки, подгоняя путешественников и раздувая полы плащей. Но хмурые, обычно угрюмые местные жители сегодня подобрели: они спешили вдоль Тифоньего бульвара, маневрируя между вывесками. Люди торопились на площадь, где уже отмечали отъезд хьёль-амира как национальный праздник. Нелепость, конечно, но в каком-то смысле я тоже торжествовала.
Сегодня можно было отметить мою победу над кровавым прошлым. Ещё весной, когда я покинула приют в последний раз, часто думала о том, что после всего, что произошло, я не смогу жить обычной жизнью. Что душа будет томиться в поисках авантюр и приключений, что я сама себя обманываю, когда думаю о том, что простые радости заменят мне борьбу и высокие цели. Что Юна Горст не сможет жить без опасных приключений. Но я помнила, как изматывают запредельные эмоции. И оставляют опустошённой. Сейчас же моя душа как никогда была наполненной. Она насквозь пропиталась заботами близких и их теплотой. Вниманием моих друзей. И Джера.
Я высоко задрала голову, втянула влажный воздух северной столицы и с удовольствием зажмурилась. Жизнь действительно оказалась прекрасна. В ней притаилось столько удивительного, светлого и неизведанного! Всё лето я провела с Джермондом, и мы не расставались ни на один день. Пожалуй, концентрация счастья в эти мгновения достигла своего пика. Если бы у меня сейчас спросили, как бы я хотела прожить остаток жизни, я бы без раздумий ответила: в комфорте, покое и объятиях ментора.
Оставшись вдвоём, без любопытных взглядов студентов и магистров, мы с Джером могли позволить себе не скрываться. И мы наслаждались друг другом. Это было так удивительно: трогать его, целовать его, прижиматься к нему телом или просто сидеть рядом, прислонившись к тёплом боку и уткнувшись носом в чёрного паука на мужской шее. Я запомнила каждый сантиметр его лица, линии его ладоней, тепло его губ и то, как он напрягался каждый раз, когда наши ласки становились горячее. Казалось, он даже нарочно придумывал занятия, только чтобы реже оставаться наедине. И я тоже смущалась, поэтому охотно поддерживала любые путешествия. К чему торопить события? У нас впереди целя жизнь! Та самая, которая прекрасна.