— А на кого из них ты бы поставила? — я пожала плечами.
Наверное, мне следовало уйти. Не провоцировать пьяную женщину на исповедь и сплетни, а просто вернуться на свадьбу. Или найти ментора и провести с ним остаток дня, как я и планировала. Но мне вдруг… Стало интересно. Захотелось узнать больше об их отношениях с Джером. Часть его жизни была недосягаема, и я даже ревновала не столько к Элигии, сколько к тому, что он не допускает меня в свою душу. В эту её половину.
Но ещё… Ещё мне хотелось узнать о её отношениях с Демиургом. Насколько они близки?
— Спроси ты меня об этом ещё год назад, я бы, не задумываясь, поставила на господина, — она осторожно зажала одну ноздрю, потом другую, останавливая насморк. — Но теперь… Теперь я не знаю, на кого бы я поставила. Потому что не знаю, кого бы сама выбрала.
— Значит, Джер всё-таки уничтожил твою самоуверенность, — хмыкнула я.
И отчего-то загордилась ментором. Или собой? Я уже не отделяла себя от него.
— Джер? — переспросила певичка и снисходительно улыбнулась.
В ответ я посмотрела открыто и нагло. Произнесла уверенно, по слогам:
— Джермонд Десент.
— Как же ты его любишь, — она пьяно потянулась на стуле. — Безумно, предано, слепо. Нужно было понять это ещё тогда, когда несчастный Каас привёл тебя в приют. Или раньше — когда ты отказалась бежать с ним из Квертинда.
— Откуда ты знаешь? — молниеносно вскинулась я.
— Откуда, откуда, — передразнила довольная певичка. — Как ты думаешь, кто ему посоветовал сбежать ещё до посещения приюта? — она смягчилась и в чертах проступила женская, почти материнская мягкость. — Но вы оба остались. Глупые дети… Маленькие глупые дети, играющие во взрослые игры. Это всегда заканчивается плохо.
Удивительно, но Каас, всегда желающий вонзиться в глаз певички, сейчас молчал. Мне не хотелось уничтожить её, прикончить, разрезать на десятки кусков или столкнуть с облачного моста. В какой-то некоторой мере я сочувствовала ей и даже… понимала. Наверное, передо мной сидел единственный в Квертинде человек, который так же, как и я, скучал по Каасу.
— За Кааса, — подняла я бокал с вином.
— За Кааса, — искренне поддержала Элигия.
Мы выпили и помолчали немного, размышляя о судьбе рыжего стязателя.
— Нас обеих обманули, — первой нарушила молчание женщина. — Окутали ложью, заставили любить. Хитро и тонко запутали, и теперь я не представляю, что будет с нами, — она откинула волосы от лица и рассеянно уставилась в пустоту. — Убедили, что если добиться успеха в грандиозном мероприятии, это пойдёт на пользу. Только не уточнили, кому это пойдёт на пользу. Я только сейчас начала понимать, что больше не хочу быть фигурой на шахматной доске. Ни пешкой, ни королевой. Я вообще хочу выйти из этой игры. Но меня никто не отпустит.
Я подалась вперёд. Сведения, которыми обладала Элигия, были явно поинтереснее тех, что сообщила мне Тефида. Я знала, что она неспроста вертится вокруг Джера, только не понимала — зачем? Зачем Демиург подослал её? Следить за ним? Он и так на виду у всей академии. Соблазнить его? Даже если так — это ничего не меняло для Ордена Крона. И почему она говорит о Демиурге во множественном числе?
— Ты на редкость живучая, — заметила я. — Выберешься из любой задницы.
— Это правда, — легко согласилась Элигия. — Но в этот раз всё иначе.
Я цокнула и закатила глаза. Тоже мне, овечка на заклание! Веллильер заметила мой скептицизм, но не стала спорить, а вдохновленно вытянулась на стуле, будто только что пришла к важному осознанию.
— Ты ещё можешь сбежать! — она закивала своим выводам. — Да, да, да! Юна, у тебя есть ещё шанс на побег — последний. Поверь, только это тебя спасёт. Ещё немного — и ты тоже угодишь в их сети навечно. Даже если захочешь когда-нибудь сбежать из Квертинда — тебя он не отпустит так же, как не отпустит уже меня. Но сейчас… Сейчас у тебя ещё есть возможность развязаться со всем этим и жить простой жизнью. У тебя ещё есть шанс начать всё сначала. Другого не будет.
— То есть ты мне предлагаешь выйти за эту дверь и оставить академию, учёбу, ментора, королевство ради какого-то мистического спасения? — хмыкнула я. — Может ты просто хочешь от меня избавиться?
— Я уже говорила — ты не враг мне. И я хочу помочь. Потому что ты — дочь Тезарии. Потому что вижу в тебе себя.
— Не оскорбляй меня такими сравнениями, — съязвила я в надежде задеть её гордость.
Певичка не обиделась. Она скинула туфли, отшвырнула их подальше — в полоску света, льющегося сквозь высокие окна. Распустила по плечам лохматые волосы, потрясла ими и закинула босые ноги на свободный стул. Налила рубинового напитка в оба пустых кубка.
— Знаешь, до знакомства с Тезарией мужчины обращались со мной как с дерьмом, — она сделала глоток вина и взмахнула пальцами точь-в-точь как Демиург. — Но леди Горст научила делать их своими рабами. Это оказалось удивительно легко, и я даже успела разочароваться во всех мужчинах мира, пока не встретила господина. Он так разительно отличался от остальных, что у меня не было шансов не полюбить его. Он не поддавался ни на одну из дамских уловок, но сам легко проворачивал такие манипуляции, от которых у меня кружилась голова. Мне казалось, что я нашла родственную душу. Всё, что происходило рядом с ним было таким… невероятным и захватывающим! Каким-то волшебством, чудесами. Я с полной самоотдачей поддерживала любые авантюры, потому что они всегда заканчивались победой. А если на горизонте появлялась малейшая опасность — господин всегда прикрывал меня.
Она похлопала себя по щекам, прошлась кончиками пальцев под глазами, вытирая черноту. А я тронула паука на шее. Всё это было так похоже на нас с Джером, но только с иной, извращённой стороны. Конечно, сходство с Элигией на радовало меня. Особенно в свете того, что она считала себя обречённой.
— Когда-то я тоже была юной мейлори рядом с могущественным наставником, — продолжила Элигия. — И не думала, что встречу кого-то, кто сравнится с ним, — она поймала мой нахмуренный взгляд. — Что? Только не говори, что сама ни разу их не сравнивала. Мне только интересно, в чью пользу склоняются твои симпатии.
— Ждёшь, что я стану откровенничать? — ощетинилась я.
— А почему нет? Думаешь, ты бы не пошла по моему пути? У тебя хватило бы ума и чести? Не смеши. Не будь у тебя ментора, ты бы уже ползала в ногах у господина в драгоценном ошейнике, слизывая с его пальцев мёд.
— Гадость, — скривилась я.
— О нет, маленькая мейлори, — она спустила ноги и пригрозила пальчиком. — Ты уже готова это делать. Вопрос лишь в том, чьи пальцы предпочтительнее.
Представить себе Джера в такой ситуации было невозможно. Он и вправду никогда не позволял себе лишнего рядом со мной — такого, чего не мог бы позволить хороший ментор. А вот Демиург… Никогда не был хорошим. Он всегда был мужчиной — соблазняющим, манящим, волнующим и будоражащим. В его присутствии я не ощущала покоя и нежности, а только острое влечение. По телу прошла дрожь от воспоминаний о танце в День Династии. Я так легко и с таким наслаждением отдавалась во власть Демиурга, буквально таяла в его руках и мечтала, чтобы это не заканчивалось…
— Господин может многому научить, — подстегнула мою фантазию Элигия. — Такому, чего твой ментор не умеет и вряд ли когда-нибудь захочет научиться.
Я облизнула губы. Отчего-то на них отчётливо обозначился вкус малины. И вишнёвого бренди. Элигия превосходно усвоила уроки Демиурга, и сейчас отлично рисовала в моём сознании самые смелые образы. Она снова вела в беседе, но упустила то, что наставник у нас был один и тот же. Я подавила короткое желание вступить в спор и сама накрыла ладонью её руку.
— Тогда почему ты хочешь предать его ради Джера? — спросила я в лоб, отгоняя неуместное возбуждение. Она попыталась вырвать ладонь, но я крепко сжала холодные пальцы. — Может, потому что любишь его? Слепо и безумно?
И хмыкнула уголком губ. В точности как ментор. Элигия дёрнулась, но быстро вернула себе самообладание. Приблизила лицо близко-близко и прошептала прямо мне в губы:
— Я ребёночка от него хочу. И только он сможет меня защитить, иначе — бездна.
Я вскочила в бешенстве, опрокинула стул, отлетела на три шага. Что она сказала? Ребёнка? От Джера?!
Может, вспороть ей брюхо прямо сейчас, не дожидаясь, пока там появится зародыш? И вырвать чёрное сердце из груди этой дряни? Или лучше начать с языка?
Певичка сложила руки, изящно оглаживая плоский живот под шёлком платья. Она даже не подозревала, что я всерьёз раздумывала над убийством. Возможно, в следующую секунду я бы метнула Каас прямо в её аккуратный лоб, но в дверь постучали.
Элигия усмехнулась и показала глазами на дверь. Скользкая пиявка! Изворотливая дрянь! Надеюсь, Джер в курсе её планов…
Бурлящий гнев рвался наружу, растекался горячечным запалом по венам, и мне понадобилось несколько минут на то, чтобы утихомирить вой стали и бой крови в ушах.
Стук раздался снова, уже более настойчивый.
Кого это принесло в такой удачный для Элигии момент? Дамна лин де Торн вернулась? Джер? Он бы не стучал в собственный дом…
Не раздумывая слишком долго, я дёрнула ручку-кольцо и к своей ещё большой злости обнаружила на пороге Тефиду. Только её здесь не хватало! Мелкая совсем уже потеряла чувство страха! Как только ей хватило мозгов и наглости явиться за мной прямо сюда?
— Чего тебе? — рявкнула я угрожающе.
— Юна, — первокурсница пыхтела как рудвик, пытаясь унять сбившееся дыхание. — Скорее… — она махнула рукой в сторону. — Ракель снова напала на банду.
*
В лесу пахло сыростью. Побитые дорожки размякли, отчего грязь налипла почти до самого колена. В сапогах хлюпала вода, но сейчас это было меньшей из бед: мы бегом продиралась сквозь чащобу, сражаясь с хлёсткими ветками.
Тефида не умолкала ни на секунду. Она успела рассказать, что банда изгоев как раз направлялась в теплицы, когда попала в засаду. Куиджи с ними, понятное дело, не было. Молодожёнов накануне шумно проводили с праздника под пошлые песенки и прибаутки, которые Тефида и сама охотно выкрикивала.
На этом хорошие новости заканчивались. Мелкая извинялась за свою трусость, хныкала как ребёнок и стенала, что недостойна банды, потому что бросила Мона и Неда на растерзание подонкам. Нападающих, по словам первокурсницы, было четверо. И выглядели они явно бодрее пьянющего Комдора и разряженного во фрак Мона. Целитель принял на себя первый удар, а дальше Тефида уже не видела — малодушно дала дёру.
Среди подонков Морани узнала только Ракель. Остальных она пыталась описать словами, но я отмахнулась, сосредоточившись на беге. Я и сама догадывалась о составе. Дыхание уже драло глотку, икры горели огнём, когда мы всё-таки достигли лесной развилки.
Банду настигли у мелкого родника, вдоль которого вились дорожка. Ручей, игриво перескакивая с камня на камень, шумно катился вдоль узких берегов и разбивался о непривычное препятствие — Неда Комдора. Родрик Трейсли окунал моего друга с головой в ледяные воды, легко удерживая нелепо дёргающиеся руки. Мон лежал на земле, прикрывая голову руками и как-то сдавленно крякал от каждого удара грязного сапога Шона Мелко.
Первым порывом было ворваться в драку с удара ноги, освободив от мучений хотя бы одного из банды, а потом уже разбираться с остальными. Я даже рванулась на воплощение нехитрого плана, но резко остановилась и юркнула за широкий лысый ствол сосны.
На пригорке, покрытом редкими зелёными травинками и первоцветами, стояла Ракель. Но не с Заком, а с… Виттором! Поначалу я даже не поверила глазам: не может быть, чтобы Оуренский опустился до такой мерзости! Осторожно выглянула из укрытия, стараясь не выдавать себя. Парочку было трудно разглядеть за россыпью камней, но ошибки быть не могло. Это был точно патлатый блондин.
Кряхт! Я бегло оглядела напуганную Тефиду, соображая, что же предпринять. Боюсь, даже в бою один на один с Оуренским мне не справится, а на Неда и Мона вряд ли можно было рассчитывать. Выйти сейчас было равносильно самоубийству. Как назло, даже Карнеума с собой не было! Когда утром я собиралась на свадьбу, и предположить не могла, что к концу дня мне пригодится оружие…
Что же делать?
Думай, Юна, думай!
Разумнее в этом сражении вырубить самого опасного противника, а дальше действовать по ситуации. Шона Мелко я даже если не одолею, то точно займу на время, что даст возможность Мону прийти в себя и помочь Неду. Вдвоём у них, даже побитых, будут шансы справиться с Трейсли. Говнюк никогда не славился боевыми навыками. Ракель же не в счёт — эта драная кошка наверняка сбежит, поджав хвост, как только начнётся серьёзная драка. Она так уже делала. Стратегия выглядела удачной, если бы не одно но.
Вырубить Виттора можно было только точным броском кинжала в сердце. Я взвесила на ладони Кааса и снова обернулась — прикинула расстояние. Небольшое. Как раз необходимое для точности.
Я крепко прижалась затылком к стволу дерева и зажмурилась. Даже стукнула несчастную сосну головой в надежде растрясти мысли. Время шло, Мон стонал, Нед шумно вдыхал, а кучка уродов потешалась над моими друзьями, пока я мялась в нерешительности…
Нет, меня не тяготила мораль или жалость к Виттору. У нас с блондином были давние счёты, а убийство с некоторых пор входило в список моих удовольствий. Проблема заключалась в том, что я прекрасно осознавала последствия. Убить Оуренского на глазах у свидетелей, прямо в академии… Это попахивало не просто преступлением, а безумием. Даже ментор не сможет меня прикрыть.
— Эй, выдра! — раздался голос Ракель.
Я встрепенулась и принюхалась, как зверь. И только теперь сообразила, что мелкая так и стоит на дорожке, выпучив от ужаса глаза. Она даже не попыталась спрятаться или слинять. Торчала испуганным сусликом посреди поляны, и, что ещё ужаснее, пялилась прямо на меня с Каасом в руке.
— Толмунд, — ругнулась я.
— Проваливай по-хорошему и держи рот на замке, поняла? — прикрикнула целительница.
Я кивком указала Тефиде на дорожку, охотно поддерживая приказ Ракель. Мелкая медленно, очень медленно развернулась, но не успела сделать и шагу, как заговорил Виттор:
— Подождки-ка, — насторожился блондин. — Это же ты та одуревшая фанатка сорокиной дочери? Бледная тень Горст?
Я зашипела и прикусила губу. Трогать мелкую — это уже запрещённый приём, её не стоило вмешивать в наши дела.
— Пришла защищать этих щенков, банду изгоев? — хохотнул Виттор. — Не боишься, что с тобой сделаем то же самое, что с ними?
«Убегай» — прошептала я одними губами, отчаянно надеясь, что Оуренский не станет её догонять. Но Тефида, вместо того чтобы рвануть со всех ног ближе к замку или хотя бы к теплицам, расправила плечи и пошла навстречу боевому магу.
— Я смеюсь в лицо опасности, — смело заявила первокурсница.
Дура! Какая же дура! Боги, да это просто ходячее недоразумение! И когда она только успела нахвататься?
Наверное, мне следовало уйти. Не провоцировать пьяную женщину на исповедь и сплетни, а просто вернуться на свадьбу. Или найти ментора и провести с ним остаток дня, как я и планировала. Но мне вдруг… Стало интересно. Захотелось узнать больше об их отношениях с Джером. Часть его жизни была недосягаема, и я даже ревновала не столько к Элигии, сколько к тому, что он не допускает меня в свою душу. В эту её половину.
Но ещё… Ещё мне хотелось узнать о её отношениях с Демиургом. Насколько они близки?
— Спроси ты меня об этом ещё год назад, я бы, не задумываясь, поставила на господина, — она осторожно зажала одну ноздрю, потом другую, останавливая насморк. — Но теперь… Теперь я не знаю, на кого бы я поставила. Потому что не знаю, кого бы сама выбрала.
— Значит, Джер всё-таки уничтожил твою самоуверенность, — хмыкнула я.
И отчего-то загордилась ментором. Или собой? Я уже не отделяла себя от него.
— Джер? — переспросила певичка и снисходительно улыбнулась.
В ответ я посмотрела открыто и нагло. Произнесла уверенно, по слогам:
— Джермонд Десент.
— Как же ты его любишь, — она пьяно потянулась на стуле. — Безумно, предано, слепо. Нужно было понять это ещё тогда, когда несчастный Каас привёл тебя в приют. Или раньше — когда ты отказалась бежать с ним из Квертинда.
— Откуда ты знаешь? — молниеносно вскинулась я.
— Откуда, откуда, — передразнила довольная певичка. — Как ты думаешь, кто ему посоветовал сбежать ещё до посещения приюта? — она смягчилась и в чертах проступила женская, почти материнская мягкость. — Но вы оба остались. Глупые дети… Маленькие глупые дети, играющие во взрослые игры. Это всегда заканчивается плохо.
Удивительно, но Каас, всегда желающий вонзиться в глаз певички, сейчас молчал. Мне не хотелось уничтожить её, прикончить, разрезать на десятки кусков или столкнуть с облачного моста. В какой-то некоторой мере я сочувствовала ей и даже… понимала. Наверное, передо мной сидел единственный в Квертинде человек, который так же, как и я, скучал по Каасу.
— За Кааса, — подняла я бокал с вином.
— За Кааса, — искренне поддержала Элигия.
Мы выпили и помолчали немного, размышляя о судьбе рыжего стязателя.
— Нас обеих обманули, — первой нарушила молчание женщина. — Окутали ложью, заставили любить. Хитро и тонко запутали, и теперь я не представляю, что будет с нами, — она откинула волосы от лица и рассеянно уставилась в пустоту. — Убедили, что если добиться успеха в грандиозном мероприятии, это пойдёт на пользу. Только не уточнили, кому это пойдёт на пользу. Я только сейчас начала понимать, что больше не хочу быть фигурой на шахматной доске. Ни пешкой, ни королевой. Я вообще хочу выйти из этой игры. Но меня никто не отпустит.
Я подалась вперёд. Сведения, которыми обладала Элигия, были явно поинтереснее тех, что сообщила мне Тефида. Я знала, что она неспроста вертится вокруг Джера, только не понимала — зачем? Зачем Демиург подослал её? Следить за ним? Он и так на виду у всей академии. Соблазнить его? Даже если так — это ничего не меняло для Ордена Крона. И почему она говорит о Демиурге во множественном числе?
— Ты на редкость живучая, — заметила я. — Выберешься из любой задницы.
— Это правда, — легко согласилась Элигия. — Но в этот раз всё иначе.
Я цокнула и закатила глаза. Тоже мне, овечка на заклание! Веллильер заметила мой скептицизм, но не стала спорить, а вдохновленно вытянулась на стуле, будто только что пришла к важному осознанию.
— Ты ещё можешь сбежать! — она закивала своим выводам. — Да, да, да! Юна, у тебя есть ещё шанс на побег — последний. Поверь, только это тебя спасёт. Ещё немного — и ты тоже угодишь в их сети навечно. Даже если захочешь когда-нибудь сбежать из Квертинда — тебя он не отпустит так же, как не отпустит уже меня. Но сейчас… Сейчас у тебя ещё есть возможность развязаться со всем этим и жить простой жизнью. У тебя ещё есть шанс начать всё сначала. Другого не будет.
— То есть ты мне предлагаешь выйти за эту дверь и оставить академию, учёбу, ментора, королевство ради какого-то мистического спасения? — хмыкнула я. — Может ты просто хочешь от меня избавиться?
— Я уже говорила — ты не враг мне. И я хочу помочь. Потому что ты — дочь Тезарии. Потому что вижу в тебе себя.
— Не оскорбляй меня такими сравнениями, — съязвила я в надежде задеть её гордость.
Певичка не обиделась. Она скинула туфли, отшвырнула их подальше — в полоску света, льющегося сквозь высокие окна. Распустила по плечам лохматые волосы, потрясла ими и закинула босые ноги на свободный стул. Налила рубинового напитка в оба пустых кубка.
— Знаешь, до знакомства с Тезарией мужчины обращались со мной как с дерьмом, — она сделала глоток вина и взмахнула пальцами точь-в-точь как Демиург. — Но леди Горст научила делать их своими рабами. Это оказалось удивительно легко, и я даже успела разочароваться во всех мужчинах мира, пока не встретила господина. Он так разительно отличался от остальных, что у меня не было шансов не полюбить его. Он не поддавался ни на одну из дамских уловок, но сам легко проворачивал такие манипуляции, от которых у меня кружилась голова. Мне казалось, что я нашла родственную душу. Всё, что происходило рядом с ним было таким… невероятным и захватывающим! Каким-то волшебством, чудесами. Я с полной самоотдачей поддерживала любые авантюры, потому что они всегда заканчивались победой. А если на горизонте появлялась малейшая опасность — господин всегда прикрывал меня.
Она похлопала себя по щекам, прошлась кончиками пальцев под глазами, вытирая черноту. А я тронула паука на шее. Всё это было так похоже на нас с Джером, но только с иной, извращённой стороны. Конечно, сходство с Элигией на радовало меня. Особенно в свете того, что она считала себя обречённой.
— Когда-то я тоже была юной мейлори рядом с могущественным наставником, — продолжила Элигия. — И не думала, что встречу кого-то, кто сравнится с ним, — она поймала мой нахмуренный взгляд. — Что? Только не говори, что сама ни разу их не сравнивала. Мне только интересно, в чью пользу склоняются твои симпатии.
— Ждёшь, что я стану откровенничать? — ощетинилась я.
— А почему нет? Думаешь, ты бы не пошла по моему пути? У тебя хватило бы ума и чести? Не смеши. Не будь у тебя ментора, ты бы уже ползала в ногах у господина в драгоценном ошейнике, слизывая с его пальцев мёд.
— Гадость, — скривилась я.
— О нет, маленькая мейлори, — она спустила ноги и пригрозила пальчиком. — Ты уже готова это делать. Вопрос лишь в том, чьи пальцы предпочтительнее.
Представить себе Джера в такой ситуации было невозможно. Он и вправду никогда не позволял себе лишнего рядом со мной — такого, чего не мог бы позволить хороший ментор. А вот Демиург… Никогда не был хорошим. Он всегда был мужчиной — соблазняющим, манящим, волнующим и будоражащим. В его присутствии я не ощущала покоя и нежности, а только острое влечение. По телу прошла дрожь от воспоминаний о танце в День Династии. Я так легко и с таким наслаждением отдавалась во власть Демиурга, буквально таяла в его руках и мечтала, чтобы это не заканчивалось…
— Господин может многому научить, — подстегнула мою фантазию Элигия. — Такому, чего твой ментор не умеет и вряд ли когда-нибудь захочет научиться.
Я облизнула губы. Отчего-то на них отчётливо обозначился вкус малины. И вишнёвого бренди. Элигия превосходно усвоила уроки Демиурга, и сейчас отлично рисовала в моём сознании самые смелые образы. Она снова вела в беседе, но упустила то, что наставник у нас был один и тот же. Я подавила короткое желание вступить в спор и сама накрыла ладонью её руку.
— Тогда почему ты хочешь предать его ради Джера? — спросила я в лоб, отгоняя неуместное возбуждение. Она попыталась вырвать ладонь, но я крепко сжала холодные пальцы. — Может, потому что любишь его? Слепо и безумно?
И хмыкнула уголком губ. В точности как ментор. Элигия дёрнулась, но быстро вернула себе самообладание. Приблизила лицо близко-близко и прошептала прямо мне в губы:
— Я ребёночка от него хочу. И только он сможет меня защитить, иначе — бездна.
Я вскочила в бешенстве, опрокинула стул, отлетела на три шага. Что она сказала? Ребёнка? От Джера?!
Может, вспороть ей брюхо прямо сейчас, не дожидаясь, пока там появится зародыш? И вырвать чёрное сердце из груди этой дряни? Или лучше начать с языка?
Певичка сложила руки, изящно оглаживая плоский живот под шёлком платья. Она даже не подозревала, что я всерьёз раздумывала над убийством. Возможно, в следующую секунду я бы метнула Каас прямо в её аккуратный лоб, но в дверь постучали.
Элигия усмехнулась и показала глазами на дверь. Скользкая пиявка! Изворотливая дрянь! Надеюсь, Джер в курсе её планов…
Бурлящий гнев рвался наружу, растекался горячечным запалом по венам, и мне понадобилось несколько минут на то, чтобы утихомирить вой стали и бой крови в ушах.
Стук раздался снова, уже более настойчивый.
Кого это принесло в такой удачный для Элигии момент? Дамна лин де Торн вернулась? Джер? Он бы не стучал в собственный дом…
Не раздумывая слишком долго, я дёрнула ручку-кольцо и к своей ещё большой злости обнаружила на пороге Тефиду. Только её здесь не хватало! Мелкая совсем уже потеряла чувство страха! Как только ей хватило мозгов и наглости явиться за мной прямо сюда?
— Чего тебе? — рявкнула я угрожающе.
— Юна, — первокурсница пыхтела как рудвик, пытаясь унять сбившееся дыхание. — Скорее… — она махнула рукой в сторону. — Ракель снова напала на банду.
*
В лесу пахло сыростью. Побитые дорожки размякли, отчего грязь налипла почти до самого колена. В сапогах хлюпала вода, но сейчас это было меньшей из бед: мы бегом продиралась сквозь чащобу, сражаясь с хлёсткими ветками.
Тефида не умолкала ни на секунду. Она успела рассказать, что банда изгоев как раз направлялась в теплицы, когда попала в засаду. Куиджи с ними, понятное дело, не было. Молодожёнов накануне шумно проводили с праздника под пошлые песенки и прибаутки, которые Тефида и сама охотно выкрикивала.
На этом хорошие новости заканчивались. Мелкая извинялась за свою трусость, хныкала как ребёнок и стенала, что недостойна банды, потому что бросила Мона и Неда на растерзание подонкам. Нападающих, по словам первокурсницы, было четверо. И выглядели они явно бодрее пьянющего Комдора и разряженного во фрак Мона. Целитель принял на себя первый удар, а дальше Тефида уже не видела — малодушно дала дёру.
Среди подонков Морани узнала только Ракель. Остальных она пыталась описать словами, но я отмахнулась, сосредоточившись на беге. Я и сама догадывалась о составе. Дыхание уже драло глотку, икры горели огнём, когда мы всё-таки достигли лесной развилки.
Банду настигли у мелкого родника, вдоль которого вились дорожка. Ручей, игриво перескакивая с камня на камень, шумно катился вдоль узких берегов и разбивался о непривычное препятствие — Неда Комдора. Родрик Трейсли окунал моего друга с головой в ледяные воды, легко удерживая нелепо дёргающиеся руки. Мон лежал на земле, прикрывая голову руками и как-то сдавленно крякал от каждого удара грязного сапога Шона Мелко.
Первым порывом было ворваться в драку с удара ноги, освободив от мучений хотя бы одного из банды, а потом уже разбираться с остальными. Я даже рванулась на воплощение нехитрого плана, но резко остановилась и юркнула за широкий лысый ствол сосны.
На пригорке, покрытом редкими зелёными травинками и первоцветами, стояла Ракель. Но не с Заком, а с… Виттором! Поначалу я даже не поверила глазам: не может быть, чтобы Оуренский опустился до такой мерзости! Осторожно выглянула из укрытия, стараясь не выдавать себя. Парочку было трудно разглядеть за россыпью камней, но ошибки быть не могло. Это был точно патлатый блондин.
Кряхт! Я бегло оглядела напуганную Тефиду, соображая, что же предпринять. Боюсь, даже в бою один на один с Оуренским мне не справится, а на Неда и Мона вряд ли можно было рассчитывать. Выйти сейчас было равносильно самоубийству. Как назло, даже Карнеума с собой не было! Когда утром я собиралась на свадьбу, и предположить не могла, что к концу дня мне пригодится оружие…
Что же делать?
Думай, Юна, думай!
Разумнее в этом сражении вырубить самого опасного противника, а дальше действовать по ситуации. Шона Мелко я даже если не одолею, то точно займу на время, что даст возможность Мону прийти в себя и помочь Неду. Вдвоём у них, даже побитых, будут шансы справиться с Трейсли. Говнюк никогда не славился боевыми навыками. Ракель же не в счёт — эта драная кошка наверняка сбежит, поджав хвост, как только начнётся серьёзная драка. Она так уже делала. Стратегия выглядела удачной, если бы не одно но.
Вырубить Виттора можно было только точным броском кинжала в сердце. Я взвесила на ладони Кааса и снова обернулась — прикинула расстояние. Небольшое. Как раз необходимое для точности.
Я крепко прижалась затылком к стволу дерева и зажмурилась. Даже стукнула несчастную сосну головой в надежде растрясти мысли. Время шло, Мон стонал, Нед шумно вдыхал, а кучка уродов потешалась над моими друзьями, пока я мялась в нерешительности…
Нет, меня не тяготила мораль или жалость к Виттору. У нас с блондином были давние счёты, а убийство с некоторых пор входило в список моих удовольствий. Проблема заключалась в том, что я прекрасно осознавала последствия. Убить Оуренского на глазах у свидетелей, прямо в академии… Это попахивало не просто преступлением, а безумием. Даже ментор не сможет меня прикрыть.
— Эй, выдра! — раздался голос Ракель.
Я встрепенулась и принюхалась, как зверь. И только теперь сообразила, что мелкая так и стоит на дорожке, выпучив от ужаса глаза. Она даже не попыталась спрятаться или слинять. Торчала испуганным сусликом посреди поляны, и, что ещё ужаснее, пялилась прямо на меня с Каасом в руке.
— Толмунд, — ругнулась я.
— Проваливай по-хорошему и держи рот на замке, поняла? — прикрикнула целительница.
Я кивком указала Тефиде на дорожку, охотно поддерживая приказ Ракель. Мелкая медленно, очень медленно развернулась, но не успела сделать и шагу, как заговорил Виттор:
— Подождки-ка, — насторожился блондин. — Это же ты та одуревшая фанатка сорокиной дочери? Бледная тень Горст?
Я зашипела и прикусила губу. Трогать мелкую — это уже запрещённый приём, её не стоило вмешивать в наши дела.
— Пришла защищать этих щенков, банду изгоев? — хохотнул Виттор. — Не боишься, что с тобой сделаем то же самое, что с ними?
«Убегай» — прошептала я одними губами, отчаянно надеясь, что Оуренский не станет её догонять. Но Тефида, вместо того чтобы рвануть со всех ног ближе к замку или хотя бы к теплицам, расправила плечи и пошла навстречу боевому магу.
— Я смеюсь в лицо опасности, — смело заявила первокурсница.
Дура! Какая же дура! Боги, да это просто ходячее недоразумение! И когда она только успела нахвататься?