— Проходи, — позвала я ослабевшим голосом.
Поднялась, держась за стену. Шатаясь, добрела до своего ридикюля. Достала флакончик лауданума. На этот раз без снотворного — сегодня у меня было ещё много дел. Опустошение магической памяти замораживало тело и ослабляло разум, и я торопливо вылила лекарство в рот.
Рудвик пыхтел, как сотня дилижансов, но заглядывать не осмелился. Подобрал торчащий животик, затаился. Шаркнул лапами.
— Йоллу, я тебя вижу, — подсказала я таинственному шпиону, сглатывая сдобренную мёдом горечь.
— Ваша Светлость, — бочком ввалился в хранилище обиженный разоблачением рудвик, но сразу придал себе серьёзный вид. Свет из кабинета немедленно врезался в глаза, очерчивая низенькую пушистую фигуру. — Облачение для Верховного Совета прибыло, лу-лу. Бледная девочка может нарядиться Великим консулом и пройти в Колонный зал.
Он выпятил животик, одёрнул бордовый кафтанчик и протянул мне мохнатую руку с аккуратно остриженными когтями.
— Спасибо, — поблагодарила я насупленного рудвика и оперлась на его лапу. — Консулы уже прибыли?
— Усаживаются за столом Совета, — ещё сильнее сдвинул мохнатые брови Йоллу. — Я сказал им, что вы ещё не отобедали, лу-лу.
Я торопливо вышла из хранилища, стараясь придать походке твёрдости. Неожиданная забота Йоллу была приятной, но шла во вред — заставлять консулов ждать у меня не было никакого права. Даже если причиной задержки являлось прорицание.
Кабинет Великого консула окружил прохладой и тишиной. До сих пор я не привыкла к этому контрасту пространства — настойчивые голоса окружения смолкали после видения и появлялись только спустя несколько дней. Но самая первая, не нарушаемая даже тихим шёпотом тишина казалась целомудренной, первородной. Я любила бездвижно наслаждаться ею в одиночестве, но сейчас осознанно нарушила это таинство — села за накрытый стол, сама подняла серебряный клош над горячим блюдом, схватила вилку и с неприличным стуком отрезала кусок жареной оленины с соусом из баторского вина и трюфелей.
— Мантия Великого консула, сшитая по вашим меркам, — Йоллу поднял бордовую одежду, наблюдая за моей спешной трапезой.
Тяжёлый бархат спрятал рудвика целиком, укрыв его бордовым одеялом. Я едва не подавилась новым кусочком от смеха, но сразу же запила еду вишнёвым ликером. Скривилась от сладости — повар опять забыл, что я не люблю сироп в напитках. Из-за этого даже пришлось брезгливо отодвинуть десерт и заесть сахарный привкус салатом из спаржи.
Пушистый секретарь в тканевом плену забарахтался, закряхтел, но выбрался из неловкого положения и, повозившись, нашёл горловину и рукава. Фыркнул, выпятил животик и выжидающе уставился на меня глазками-бусинками. Я не стала продолжать обед — быстро отодвинула блестящий поднос с тарелками, встала и позволила рудвику накинуть мне на плечи тяжёлую величественную одежду.
— Премерзкая мастерица не хотела мне доверять облачение, — пожаловался Йоллу. — Говорила, что дамская одежда отличается от мужской, и я не смогу одеть леди. Вздор на свинячьей петрушке, лу-лу! Всем известно, что леди ничем не хуже господина.
— Леди действительно отличаются, — сунула я руки в рукава, сама запахнула полы, вытащила волосы из-под ворота. — Но мантия — это просто накидка. С этой задачей ты прекрасно справился.
— Её Милость госпожа Лампадарио прислала собрание сочинений знаменитой женолюбицы Фионы лин де Будуар, — Йоллу смахнул невидимые пылинки с подола тяжёлой мантии, завертелся вокруг волчком. — Это труды об ущемлении прав женщин в современном Квертинде. Я могу почитать вам вслух после совета, как своей хозяйке, лу-лу.
Я застыла, внимательно глядя на рудвика. Изо всех сил Йоллу пытался мне понравится, но порой перегибал палку и здорово увлекался модными суждениями. Фиона лин де Будуар — знаменитая куртизанка из Ирба — славилась своей любовью к слабому полу. Как платонической, так и вполне плотской. Но Йоллу, конечно, всё понимал по-своему.
— Лишения женщин похожи на страдания рудвиков, лу-лу, — доверительно шепнул Йоллу, стискивая край моих одежд. — Никто не воспринимает нас всерьёз. Я уже прочёл пять томов госпожи лин де Будуар и готов помогать вам в борьбе против господинов!
— Все пять томов? — я отвернулась, пряча смешливые искры во взгляде.
— Точно пять, лу-лу, — загордился рудвик. — И теперь знаю всё о леди.
Я не выдержала и всё-таки захихикала, прикрываясь кулачком. Пожалуй, теперь я понимала, почему Камлен Видящий предпочитал компанию рудвика любому другому. Совершенная чепуха зачастую несла в себе куда больше смысла, чем казалось на первый взгляд. И уж точно — Йоллу прекрасно умел отвлекать от гнетущих мыслей, тяжёлого самочувствия и даже головной боли.
— Что ж, Йоллу, давай для начала не будем заставлять ждать достопочтенных господ, чтобы нас восприняли всерьёз, — я решительно двинулась к выходу.
Рудвик обогнал меня и услужливо открыл дверь.
В коридорах Претория было безлюдно: служащие предпочитали не попадаться на глаза никому из консулов, поэтому во время Верховного Совета не покидали рабочих мест. Я торопилась, но шла небыстро — тяжёлая бордовая мантия оттягивала плечи и волочилась по полу. Шитье золотистой нитью блестело иверийскими коронами, закручивалось на подоле выпуклым сложным орнаментом. Одежда Великого консула требовала достоинства и стати даже тогда, когда я была скрыта взоров.
Йоллу шёл впереди, по привычке прокладывая дорогу и без конца оборачиваясь. Боялся, что я споткнусь или набреду на колонну или одну из мраморный статей, украшающих коридоры главного консульства Квертинда. Но, в отличие от слепого Камлена, я была зрячей, поэтому преграду на нашем пути заметила даже раньше рудвика.
— Ванда, — улыбнулся Грэхам, который отчего-то ещё не занял своё место за столом Верховного Совета. — Я ждал тебя позже. Как видение? Не слишком измотало тебя?
Свежая ветка белой орхидеи на фоне бордовых перчаток выглядела цветком Девейны среди кровавых рек пекла Толмунда. Я приняла хрупкий стебель скорее по привычке и неосознанно шагнула назад, но чуть не упала — наткнулась на Йоллу. Рудвик спрятался за моей спиной, цепко ухватился за подол мантии.
— Нет, я… — растерялась я от неожиданной встречи, но быстро собралась: — Со мной всё порядке. Я не могу позволить себе отдыха, когда меня ждут консулы и Квертинд. Ты выбрал неудачное время для светской беседы и подарков. Почему ты здесь?
— Надо поговорить, — стязатель схватил меня за локоть и отволок в сторону. — Я боялся потревожить тебя во время видения, поэтому не пришёл раньше. Нам предстоит сложный совет.
— Верховный Совет никогда не решает простых вопросов, — я недоумённо высвободилась из хватки и оглядела Грэхама.
Форма стязателя была тщательно вычищена, перчатки лоснилось совершенно новой бордовой замшей, короны бликовали золотом, но вот их хозяин выглядел не так идеально. От привлекательного мужчины, что утром покидал мою спальню, не осталось и следа — теперь это был сосредоточенный, напряжённый экзарх стязателей. Острые скулы резко выделяются над впалыми щеками, лоб напряжён. Что его привело в такое состояние? Кровавая магия? Битва? Снова казнь стязателя?
— Отнеси орхидею в кабинет, ладно, Йоллу? — отослала я рудвика, чтобы остаться с Грэхамом наедине. — И отдай распоряжения Нэнке, чтобы возобновила уборку. Справишься?
Йоллу не ответил. Просто рванул прочь с такой скоростью, в какой я бы никогда не заподозрила ни одного рудвика. Только сверкнули мохнатые пятки и цокот коготков эхом раздался по пустым коридорам.
— Мне ведь не надо тебе напоминать, что в Колонном зале меня ждут консулы, а моё положение и без неприятных опозданий очень шаткое? — быстро перешла я к беседе, когда рудвик скрылся за поворотом. — Давай присоединимся к Верховному Совету. Лучше по отдельности, с небольшим перерывом во времени. Неужели разговор нельзя отложить?
Я боязливо огляделась, опасаясь быть застигнутой врасплох. Слухи о нас с Грэхамом ходили уже давно, и ни один из нас их не опровергал. Но время, место, да и моя одежда были совсем не подходящие для такого однозначного подтверждения…
— Разговор пойдёт как раз о Верховном Совете, — Грэхам навис надо мной, упёрся ладонью в стену справа от меня. — Консулы хотят раскрыть портальных привратников для армии Квертинда. Даже для их низших чинов. Ты понимаешь, что это значит?
— Что теперь не только консулы и стязатели смогут перемещаться между охранными арками, но и воины? — мгновенно предположила я. — Это отличное решение в условиях начинающейся войны. Позволит быстро перебрасывать армию даже в самые отдалённые уголки королевства… После Вереса это кажется разумным решением.
Тайны королевства бережно хранились консулами, и упоминать их вот так, в коридорах, было опасно и неприлично. Я снова нервно осмотрела коридоры — не подслушивает ли кто? Беспечность экзарха стязателей граничила с безрассудством.
— Ты себе не представляешь, какие последствия несут в себе такие кардинальные перемены, — Грэхам потёр переносицу. — Постановление о рассекречивании станет нарушением древнего указа Дормунда Иверийского. Королевская династия неспроста скрыла привратников от глаз народа. Армия слишком многочисленна и не организована. Раскрыть порталы для солдат — значит во всеуслышанье заявить, что мы долгие годы пользуемся привилегиями, недоступными простым квертиндцам. В консульствах начнётся хаос, если люди узнают, что можно перемещаться между городами одним заклинанием. Народ не хуже Ордена Крона разнесёт портальные арки, желая на себе ощутить непостижимое влияние королевской магии. Иверийцы этого не хотели. Квертинд этого не хочет.
— Откуда тебе знать, чего хочет Квертинд? — вскинула я подбородок, позабыв о неловкой ситуации. — Может, именно сейчас он хочет защиты и охраны? Стязатели едва справились в последней битве в Вересе, а если за ней последуют другие нападения…
— Мы тоже справимся, Ванда, — Грэхам положил ладонь на мою щёку, бережно погладил, успокаивая. — Сейчас Орден Крона собирает армию по кускам, прячется в Данужском лесу, и мы выгоним их оттуда в ближайшее время. Доверь это мне. На полуострове Змеи патрулируют военные отряды, и в каждом городе, где есть консульства введён комендантский час. И ещё… — он оглянулся на чьи-то далёкие шаги. — Толмунд! Это всё ты сейчас услышишь на совете, — он подался ещё ближе, заговорил шёпотом: — Тебя буду склонять к решению рассекретить порталы, но если ты поддашься их уговорам — собственноручно подтолкнёшь к мятежу тысячи подданных. Преторий, много лет скрывающий уникальные королевские создания, выставит себя в не лучшем свете. Будь уверена, Орден Крона пополнится новыми бойцами, и обвинят в этом…
— Перестань! — прервала я торопливую речь, скинула руку Грэхама и сверкнула глазами. — Ты не имеешь права влиять на мои решения! Я всё ещё настаиваю, чтобы мы обсудили это в Колонном зале. Ведь именно для этого существует Верховный Совет? Для обсуждения трудных решений? Или коридоры Претория предпочтительнее для вас, экзарх Арган?
— Каждый из консулов ведёт свою игру, — торопливо продолжил Грэхам, будто совсем меня не слышал. — Генерал лин де Голли теряет авторитет в глазах офицеров. На последнем голосовании он едва победил с крохотным перевесом… Старый солдафон пойдёт на любые ухищрения, чтобы не лишиться должности. Раскрытие привратников для армии он непременно запишет в ряд своих заслуг. Но сам бы до такого беспрецедентного хода он бы никогда не додумался, в это замешан консул Батор… И это решение нацелено на то, чтобы упразднить мои полномочия.
— И всё же я должна их выслушать! — настаивала я. — Быть может, их больше беспокоит благополучие королевства, чем собственные амбиции.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Ванда и Грэхам были беспрекословно верны друг другу, но будущему великому консулу Ностра и экзарху Аргану ещё предстояло выяснить законы отношений. Принцип стязателя: «карать, подчинять и приказывать» прорывался сквозь тщательно выстроенные убеждения Грэхама, и я не желала поощрять такой тон. В конце концов, наша близость не давала ему права становится наставником, а покровители мне были не нужны.
— Какое простодушие, — насмешливо скривился стязатель, когда понял, что я не собираюсь идти у него на поводу. — Ты веришь, что этих напыщенных кабинетных индюков в бархате заботит что-то, кроме из собственных жирных задниц?
— Грэхам! — уже открыто возмутилась я. — Ты говоришь о консулах Верховного Совета! Ни один из них не занимал бы кресло, будь эти люди настолько примитивны! Я не хочу больше тебя слушать!
Оттолкнула экзарха, но бесполезно — он стоял недвижно, сверлил меня яростным взглядом. Всё равно, что пытаться сдвинуть скалу дыханием ветра! Прохладный мрамор стены Претория холодил кожу спины даже через плотную ткань накидки, давил на лопатки. Но вместо того, чтобы сильнее вжаться в камень, я негодующе упёрлась ладонями в мужскую грудь. Грэхам схватил меня за оба запястья и встряхнул, чем окончательно подтвердил своё желание доминирования.
— Так защищаешь их, будто они тоже побывали в твоей постели, — бросил мне в лицо экзарх.
Озноб опустошённого магией тела мгновенно сменился испепеляющим жаром. Волна возмущения поднялась из недр сознания и повисла слезами на ресницах. Обида, злоба, неверие — всё сразу застряло комом в горле. Я почувствовала себя покинутой, преданной. Опороченной. И дело было отнюдь не в интимной связи… Я не хотела верить, что Грэхам Арган целый год вился вокруг меня только затем, чтобы иметь влияние на бледную прорицательницу.
На этот раз он позволил себя оттолкнуть. Я сразу же зашагала прочь, утирая слёзы тонкими пальцами. Но не сделала и пяти шагов — развернулась, чтобы дать пощёчину мужчине, унизившему меня попыткой манипуляции. А она унижала гораздо больше, чем обидные слова, брошенные в сердцах…
Звук хлёсткой оплеухи эхом отразился от арочных сводов. Грэхам дёрнулся от удара, сжал зубы так, что желваки заиграли на скулах, но в мою сторону больше не взглянул. Развернулся на каблуках и молча ушёл, оставив меня одну с потрясением и уязвлённой гордостью.
Как же так? Неужели Ренуард Батор был прав, и коршуны Претория разорвут меня на крохотные лоскуты ради величия Квертинда? Или своего собственного? Как мне теперь идти на Верховный Совет? Какое решение принять? Что будет с нами?
Голова закружилась, слёзы так и стояли перед глазами. Я почти наощупь добрела до статуи сидящей женщины в просторных одеждах и оперлась ладонями о холодное колено. Под мраморной вуалью белые глаза полнились покорным смирением. Я не разделяла уступчивой молчаливости благородных дев, но сейчас, разбитая и измученная после видения, не могла найти для себя причины сделать и пары шагов.
Обидные горькие слова Грэхама, усталость последних дней и страх перед грядущим советом вылились потоком слёз и всхлипов. Я самым позорным образом зарыдала, оседая рядом с мраморным постаментом. Одинокая, безумная, несчастная девочка в бордовых одеждах в самом сердце Квертинда. Не верила самой себе, пыталась остановить поток слёз, но они текли и текли против моей воли, прорываясь жалобными стонами.
Казалось, что всё это и в самом деле — выше моих сил.
Так и хотелось сесть рядом и превратиться в гладкую статую, безмолвно созерцающую бытие.
Но, в отличие от смиренной статуи, я должна была встать.
Потому что если позволю себе думать, что я чего-то не смогу, то так и будет.
Теперь у меня был целый букет причин доказать миру свою состоятельность.
Преодолевая дурноту, я поднялась и расправила плечи. Белая прорицательница с честью пройдёт все испытания и достойно исполнит свой долг. И хоть я никогда не видела своего будущего в прорицаниях, именно таким представляла жизненный путь леди Ностры.
Даже величайшие королевы Квертинда не смогли изменить многовекового уклада и убедить в том, что женщины достойны самостоятельно принимать решения. Даже лучшие из мужчин, к которым я причислила Грэхама Аргана, не верили в состоятельность моей личности. Выходит, на шахматной доске консульских игр у меня не может быть союзников. Каждый играет сам за себя.
И единственный, с кем можно беседовать без риска стать пешкой — рудвик Йоллу.
*
Йоллу бежал.
Гулкий ветер свистел в ушах, кисточки и щёки дрожали в такт бегу, а животик так и норовил выпасть из роскошного камзола.
Рудвик покрепче обхватил тело лапами, лу-лу, чтобы придать себе манёвренности, и ускорился ещё сильнее. Нужно было спешить в Колонный зал за бледной девочкой. Она не должна была оставаться одна ни на минуту! А он, Йоллу, подвёл её! Лу-лу!
Человеческие мраморные изваяния пролетали мимо, но рудвик не остановился даже перед скульптурой нимфы с корзиной фруктов — на любование прекрасными плодами у Йоллу совсем не было времени. Он нёсся по коридорам пушистыми метеором, чтобы непременно встать за креслом великого консула во время Верховного Совета. Потому что без него — маленького секретаря большого человека — у Ванды Ностры всё могло пойти не так.
Как неудачно встретился страшный кровавый маг на пути! Видно, его послал сам злобный Толмунд, чтобы совсем испортить настроение перед советом и самому Йоллу, и его чувствительной хозяйке, лу-лу. Теперь же бледная девочка вынуждена страдать в одиночестве, не ощущая поддержки за своим худеньким безволосым плечом. Несчастное создание!
Перед высокой белой дверью Йоллу всё-таки остановился. Но только на минуту — перевести дыхание и привести себя в порядок. Рудвик одёрнул бордовую одежду, подкрутил пальцами кисточки на ушах и как можно осторожнее толкнул створку с вспученными золочёными весами. Тихо, как тайный разведчик, лу-лу, проник в величественный зал с колонным рядом и только теперь окончательно выдохнул. Совет был в самом разгаре, и бледная девочка сидела во главе стола как и подобает Великому консулу — грациозная, торжественная и мудрая. Гордая, как королева. А королев, как известно, много не бывает, лу-лу.
— Эли-Добральи — это пригород Лангсорда? — спросил приятный наместник удела Батор, даже не взглянув в сторону вставшего за креслом Великого Консула пыхтящего рудвика.
— Между прочим, на границе Иверийского Престолького округа, — отозвалась Витта Лампарио. — Недалеко от столицы вымерла целая деревня. Сначала скот, потом и люди. В ближайшем городе Нирнове началась паника. Градоначальник Мильсон говорит, что ничего не пугает сильнее, чем испуганные люди. Просит направить целителей, но… — женщина неуверенно взглянула на Ванду Ностра.
— Но у нас нет свободных целителей, — бледная девочка стала ещё бледнее окружающих бесконечных колонн, уходящих к мозаичному потолку. — Магические силы королевской артели целителей ещё не восстановились.
— Целители только вчера вернулись из Астрайта, — подтвердила госпожа консул Лампадарио. — На накопление уйдёт несколько дней, но болезнь ждать не будет… Люди бегут из Эли-Добральи в поисках помощи и разносят болезнь за пределы поселения.
— Отправим туда стязателей, — решил экзарх Арган, рассматривая свои перчатки. — Деревню оцепят и не позволят выходить за её пределы под страхом смерти. Кровавая магия легко исцелит болезнь, если кто-то из моих людей заразится.
Поднялась, держась за стену. Шатаясь, добрела до своего ридикюля. Достала флакончик лауданума. На этот раз без снотворного — сегодня у меня было ещё много дел. Опустошение магической памяти замораживало тело и ослабляло разум, и я торопливо вылила лекарство в рот.
Рудвик пыхтел, как сотня дилижансов, но заглядывать не осмелился. Подобрал торчащий животик, затаился. Шаркнул лапами.
— Йоллу, я тебя вижу, — подсказала я таинственному шпиону, сглатывая сдобренную мёдом горечь.
— Ваша Светлость, — бочком ввалился в хранилище обиженный разоблачением рудвик, но сразу придал себе серьёзный вид. Свет из кабинета немедленно врезался в глаза, очерчивая низенькую пушистую фигуру. — Облачение для Верховного Совета прибыло, лу-лу. Бледная девочка может нарядиться Великим консулом и пройти в Колонный зал.
Он выпятил животик, одёрнул бордовый кафтанчик и протянул мне мохнатую руку с аккуратно остриженными когтями.
— Спасибо, — поблагодарила я насупленного рудвика и оперлась на его лапу. — Консулы уже прибыли?
— Усаживаются за столом Совета, — ещё сильнее сдвинул мохнатые брови Йоллу. — Я сказал им, что вы ещё не отобедали, лу-лу.
Я торопливо вышла из хранилища, стараясь придать походке твёрдости. Неожиданная забота Йоллу была приятной, но шла во вред — заставлять консулов ждать у меня не было никакого права. Даже если причиной задержки являлось прорицание.
Кабинет Великого консула окружил прохладой и тишиной. До сих пор я не привыкла к этому контрасту пространства — настойчивые голоса окружения смолкали после видения и появлялись только спустя несколько дней. Но самая первая, не нарушаемая даже тихим шёпотом тишина казалась целомудренной, первородной. Я любила бездвижно наслаждаться ею в одиночестве, но сейчас осознанно нарушила это таинство — села за накрытый стол, сама подняла серебряный клош над горячим блюдом, схватила вилку и с неприличным стуком отрезала кусок жареной оленины с соусом из баторского вина и трюфелей.
— Мантия Великого консула, сшитая по вашим меркам, — Йоллу поднял бордовую одежду, наблюдая за моей спешной трапезой.
Тяжёлый бархат спрятал рудвика целиком, укрыв его бордовым одеялом. Я едва не подавилась новым кусочком от смеха, но сразу же запила еду вишнёвым ликером. Скривилась от сладости — повар опять забыл, что я не люблю сироп в напитках. Из-за этого даже пришлось брезгливо отодвинуть десерт и заесть сахарный привкус салатом из спаржи.
Пушистый секретарь в тканевом плену забарахтался, закряхтел, но выбрался из неловкого положения и, повозившись, нашёл горловину и рукава. Фыркнул, выпятил животик и выжидающе уставился на меня глазками-бусинками. Я не стала продолжать обед — быстро отодвинула блестящий поднос с тарелками, встала и позволила рудвику накинуть мне на плечи тяжёлую величественную одежду.
— Премерзкая мастерица не хотела мне доверять облачение, — пожаловался Йоллу. — Говорила, что дамская одежда отличается от мужской, и я не смогу одеть леди. Вздор на свинячьей петрушке, лу-лу! Всем известно, что леди ничем не хуже господина.
— Леди действительно отличаются, — сунула я руки в рукава, сама запахнула полы, вытащила волосы из-под ворота. — Но мантия — это просто накидка. С этой задачей ты прекрасно справился.
— Её Милость госпожа Лампадарио прислала собрание сочинений знаменитой женолюбицы Фионы лин де Будуар, — Йоллу смахнул невидимые пылинки с подола тяжёлой мантии, завертелся вокруг волчком. — Это труды об ущемлении прав женщин в современном Квертинде. Я могу почитать вам вслух после совета, как своей хозяйке, лу-лу.
Я застыла, внимательно глядя на рудвика. Изо всех сил Йоллу пытался мне понравится, но порой перегибал палку и здорово увлекался модными суждениями. Фиона лин де Будуар — знаменитая куртизанка из Ирба — славилась своей любовью к слабому полу. Как платонической, так и вполне плотской. Но Йоллу, конечно, всё понимал по-своему.
— Лишения женщин похожи на страдания рудвиков, лу-лу, — доверительно шепнул Йоллу, стискивая край моих одежд. — Никто не воспринимает нас всерьёз. Я уже прочёл пять томов госпожи лин де Будуар и готов помогать вам в борьбе против господинов!
— Все пять томов? — я отвернулась, пряча смешливые искры во взгляде.
— Точно пять, лу-лу, — загордился рудвик. — И теперь знаю всё о леди.
Я не выдержала и всё-таки захихикала, прикрываясь кулачком. Пожалуй, теперь я понимала, почему Камлен Видящий предпочитал компанию рудвика любому другому. Совершенная чепуха зачастую несла в себе куда больше смысла, чем казалось на первый взгляд. И уж точно — Йоллу прекрасно умел отвлекать от гнетущих мыслей, тяжёлого самочувствия и даже головной боли.
— Что ж, Йоллу, давай для начала не будем заставлять ждать достопочтенных господ, чтобы нас восприняли всерьёз, — я решительно двинулась к выходу.
Рудвик обогнал меня и услужливо открыл дверь.
В коридорах Претория было безлюдно: служащие предпочитали не попадаться на глаза никому из консулов, поэтому во время Верховного Совета не покидали рабочих мест. Я торопилась, но шла небыстро — тяжёлая бордовая мантия оттягивала плечи и волочилась по полу. Шитье золотистой нитью блестело иверийскими коронами, закручивалось на подоле выпуклым сложным орнаментом. Одежда Великого консула требовала достоинства и стати даже тогда, когда я была скрыта взоров.
Йоллу шёл впереди, по привычке прокладывая дорогу и без конца оборачиваясь. Боялся, что я споткнусь или набреду на колонну или одну из мраморный статей, украшающих коридоры главного консульства Квертинда. Но, в отличие от слепого Камлена, я была зрячей, поэтому преграду на нашем пути заметила даже раньше рудвика.
— Ванда, — улыбнулся Грэхам, который отчего-то ещё не занял своё место за столом Верховного Совета. — Я ждал тебя позже. Как видение? Не слишком измотало тебя?
Свежая ветка белой орхидеи на фоне бордовых перчаток выглядела цветком Девейны среди кровавых рек пекла Толмунда. Я приняла хрупкий стебель скорее по привычке и неосознанно шагнула назад, но чуть не упала — наткнулась на Йоллу. Рудвик спрятался за моей спиной, цепко ухватился за подол мантии.
— Нет, я… — растерялась я от неожиданной встречи, но быстро собралась: — Со мной всё порядке. Я не могу позволить себе отдыха, когда меня ждут консулы и Квертинд. Ты выбрал неудачное время для светской беседы и подарков. Почему ты здесь?
— Надо поговорить, — стязатель схватил меня за локоть и отволок в сторону. — Я боялся потревожить тебя во время видения, поэтому не пришёл раньше. Нам предстоит сложный совет.
— Верховный Совет никогда не решает простых вопросов, — я недоумённо высвободилась из хватки и оглядела Грэхама.
Форма стязателя была тщательно вычищена, перчатки лоснилось совершенно новой бордовой замшей, короны бликовали золотом, но вот их хозяин выглядел не так идеально. От привлекательного мужчины, что утром покидал мою спальню, не осталось и следа — теперь это был сосредоточенный, напряжённый экзарх стязателей. Острые скулы резко выделяются над впалыми щеками, лоб напряжён. Что его привело в такое состояние? Кровавая магия? Битва? Снова казнь стязателя?
— Отнеси орхидею в кабинет, ладно, Йоллу? — отослала я рудвика, чтобы остаться с Грэхамом наедине. — И отдай распоряжения Нэнке, чтобы возобновила уборку. Справишься?
Йоллу не ответил. Просто рванул прочь с такой скоростью, в какой я бы никогда не заподозрила ни одного рудвика. Только сверкнули мохнатые пятки и цокот коготков эхом раздался по пустым коридорам.
— Мне ведь не надо тебе напоминать, что в Колонном зале меня ждут консулы, а моё положение и без неприятных опозданий очень шаткое? — быстро перешла я к беседе, когда рудвик скрылся за поворотом. — Давай присоединимся к Верховному Совету. Лучше по отдельности, с небольшим перерывом во времени. Неужели разговор нельзя отложить?
Я боязливо огляделась, опасаясь быть застигнутой врасплох. Слухи о нас с Грэхамом ходили уже давно, и ни один из нас их не опровергал. Но время, место, да и моя одежда были совсем не подходящие для такого однозначного подтверждения…
— Разговор пойдёт как раз о Верховном Совете, — Грэхам навис надо мной, упёрся ладонью в стену справа от меня. — Консулы хотят раскрыть портальных привратников для армии Квертинда. Даже для их низших чинов. Ты понимаешь, что это значит?
— Что теперь не только консулы и стязатели смогут перемещаться между охранными арками, но и воины? — мгновенно предположила я. — Это отличное решение в условиях начинающейся войны. Позволит быстро перебрасывать армию даже в самые отдалённые уголки королевства… После Вереса это кажется разумным решением.
Тайны королевства бережно хранились консулами, и упоминать их вот так, в коридорах, было опасно и неприлично. Я снова нервно осмотрела коридоры — не подслушивает ли кто? Беспечность экзарха стязателей граничила с безрассудством.
— Ты себе не представляешь, какие последствия несут в себе такие кардинальные перемены, — Грэхам потёр переносицу. — Постановление о рассекречивании станет нарушением древнего указа Дормунда Иверийского. Королевская династия неспроста скрыла привратников от глаз народа. Армия слишком многочисленна и не организована. Раскрыть порталы для солдат — значит во всеуслышанье заявить, что мы долгие годы пользуемся привилегиями, недоступными простым квертиндцам. В консульствах начнётся хаос, если люди узнают, что можно перемещаться между городами одним заклинанием. Народ не хуже Ордена Крона разнесёт портальные арки, желая на себе ощутить непостижимое влияние королевской магии. Иверийцы этого не хотели. Квертинд этого не хочет.
— Откуда тебе знать, чего хочет Квертинд? — вскинула я подбородок, позабыв о неловкой ситуации. — Может, именно сейчас он хочет защиты и охраны? Стязатели едва справились в последней битве в Вересе, а если за ней последуют другие нападения…
— Мы тоже справимся, Ванда, — Грэхам положил ладонь на мою щёку, бережно погладил, успокаивая. — Сейчас Орден Крона собирает армию по кускам, прячется в Данужском лесу, и мы выгоним их оттуда в ближайшее время. Доверь это мне. На полуострове Змеи патрулируют военные отряды, и в каждом городе, где есть консульства введён комендантский час. И ещё… — он оглянулся на чьи-то далёкие шаги. — Толмунд! Это всё ты сейчас услышишь на совете, — он подался ещё ближе, заговорил шёпотом: — Тебя буду склонять к решению рассекретить порталы, но если ты поддашься их уговорам — собственноручно подтолкнёшь к мятежу тысячи подданных. Преторий, много лет скрывающий уникальные королевские создания, выставит себя в не лучшем свете. Будь уверена, Орден Крона пополнится новыми бойцами, и обвинят в этом…
— Перестань! — прервала я торопливую речь, скинула руку Грэхама и сверкнула глазами. — Ты не имеешь права влиять на мои решения! Я всё ещё настаиваю, чтобы мы обсудили это в Колонном зале. Ведь именно для этого существует Верховный Совет? Для обсуждения трудных решений? Или коридоры Претория предпочтительнее для вас, экзарх Арган?
— Каждый из консулов ведёт свою игру, — торопливо продолжил Грэхам, будто совсем меня не слышал. — Генерал лин де Голли теряет авторитет в глазах офицеров. На последнем голосовании он едва победил с крохотным перевесом… Старый солдафон пойдёт на любые ухищрения, чтобы не лишиться должности. Раскрытие привратников для армии он непременно запишет в ряд своих заслуг. Но сам бы до такого беспрецедентного хода он бы никогда не додумался, в это замешан консул Батор… И это решение нацелено на то, чтобы упразднить мои полномочия.
— И всё же я должна их выслушать! — настаивала я. — Быть может, их больше беспокоит благополучие королевства, чем собственные амбиции.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Ванда и Грэхам были беспрекословно верны друг другу, но будущему великому консулу Ностра и экзарху Аргану ещё предстояло выяснить законы отношений. Принцип стязателя: «карать, подчинять и приказывать» прорывался сквозь тщательно выстроенные убеждения Грэхама, и я не желала поощрять такой тон. В конце концов, наша близость не давала ему права становится наставником, а покровители мне были не нужны.
— Какое простодушие, — насмешливо скривился стязатель, когда понял, что я не собираюсь идти у него на поводу. — Ты веришь, что этих напыщенных кабинетных индюков в бархате заботит что-то, кроме из собственных жирных задниц?
— Грэхам! — уже открыто возмутилась я. — Ты говоришь о консулах Верховного Совета! Ни один из них не занимал бы кресло, будь эти люди настолько примитивны! Я не хочу больше тебя слушать!
Оттолкнула экзарха, но бесполезно — он стоял недвижно, сверлил меня яростным взглядом. Всё равно, что пытаться сдвинуть скалу дыханием ветра! Прохладный мрамор стены Претория холодил кожу спины даже через плотную ткань накидки, давил на лопатки. Но вместо того, чтобы сильнее вжаться в камень, я негодующе упёрлась ладонями в мужскую грудь. Грэхам схватил меня за оба запястья и встряхнул, чем окончательно подтвердил своё желание доминирования.
— Так защищаешь их, будто они тоже побывали в твоей постели, — бросил мне в лицо экзарх.
Озноб опустошённого магией тела мгновенно сменился испепеляющим жаром. Волна возмущения поднялась из недр сознания и повисла слезами на ресницах. Обида, злоба, неверие — всё сразу застряло комом в горле. Я почувствовала себя покинутой, преданной. Опороченной. И дело было отнюдь не в интимной связи… Я не хотела верить, что Грэхам Арган целый год вился вокруг меня только затем, чтобы иметь влияние на бледную прорицательницу.
На этот раз он позволил себя оттолкнуть. Я сразу же зашагала прочь, утирая слёзы тонкими пальцами. Но не сделала и пяти шагов — развернулась, чтобы дать пощёчину мужчине, унизившему меня попыткой манипуляции. А она унижала гораздо больше, чем обидные слова, брошенные в сердцах…
Звук хлёсткой оплеухи эхом отразился от арочных сводов. Грэхам дёрнулся от удара, сжал зубы так, что желваки заиграли на скулах, но в мою сторону больше не взглянул. Развернулся на каблуках и молча ушёл, оставив меня одну с потрясением и уязвлённой гордостью.
Как же так? Неужели Ренуард Батор был прав, и коршуны Претория разорвут меня на крохотные лоскуты ради величия Квертинда? Или своего собственного? Как мне теперь идти на Верховный Совет? Какое решение принять? Что будет с нами?
Голова закружилась, слёзы так и стояли перед глазами. Я почти наощупь добрела до статуи сидящей женщины в просторных одеждах и оперлась ладонями о холодное колено. Под мраморной вуалью белые глаза полнились покорным смирением. Я не разделяла уступчивой молчаливости благородных дев, но сейчас, разбитая и измученная после видения, не могла найти для себя причины сделать и пары шагов.
Обидные горькие слова Грэхама, усталость последних дней и страх перед грядущим советом вылились потоком слёз и всхлипов. Я самым позорным образом зарыдала, оседая рядом с мраморным постаментом. Одинокая, безумная, несчастная девочка в бордовых одеждах в самом сердце Квертинда. Не верила самой себе, пыталась остановить поток слёз, но они текли и текли против моей воли, прорываясь жалобными стонами.
Казалось, что всё это и в самом деле — выше моих сил.
Так и хотелось сесть рядом и превратиться в гладкую статую, безмолвно созерцающую бытие.
Но, в отличие от смиренной статуи, я должна была встать.
Потому что если позволю себе думать, что я чего-то не смогу, то так и будет.
Теперь у меня был целый букет причин доказать миру свою состоятельность.
Преодолевая дурноту, я поднялась и расправила плечи. Белая прорицательница с честью пройдёт все испытания и достойно исполнит свой долг. И хоть я никогда не видела своего будущего в прорицаниях, именно таким представляла жизненный путь леди Ностры.
Даже величайшие королевы Квертинда не смогли изменить многовекового уклада и убедить в том, что женщины достойны самостоятельно принимать решения. Даже лучшие из мужчин, к которым я причислила Грэхама Аргана, не верили в состоятельность моей личности. Выходит, на шахматной доске консульских игр у меня не может быть союзников. Каждый играет сам за себя.
И единственный, с кем можно беседовать без риска стать пешкой — рудвик Йоллу.
*
Йоллу бежал.
Гулкий ветер свистел в ушах, кисточки и щёки дрожали в такт бегу, а животик так и норовил выпасть из роскошного камзола.
Рудвик покрепче обхватил тело лапами, лу-лу, чтобы придать себе манёвренности, и ускорился ещё сильнее. Нужно было спешить в Колонный зал за бледной девочкой. Она не должна была оставаться одна ни на минуту! А он, Йоллу, подвёл её! Лу-лу!
Человеческие мраморные изваяния пролетали мимо, но рудвик не остановился даже перед скульптурой нимфы с корзиной фруктов — на любование прекрасными плодами у Йоллу совсем не было времени. Он нёсся по коридорам пушистыми метеором, чтобы непременно встать за креслом великого консула во время Верховного Совета. Потому что без него — маленького секретаря большого человека — у Ванды Ностры всё могло пойти не так.
Как неудачно встретился страшный кровавый маг на пути! Видно, его послал сам злобный Толмунд, чтобы совсем испортить настроение перед советом и самому Йоллу, и его чувствительной хозяйке, лу-лу. Теперь же бледная девочка вынуждена страдать в одиночестве, не ощущая поддержки за своим худеньким безволосым плечом. Несчастное создание!
Перед высокой белой дверью Йоллу всё-таки остановился. Но только на минуту — перевести дыхание и привести себя в порядок. Рудвик одёрнул бордовую одежду, подкрутил пальцами кисточки на ушах и как можно осторожнее толкнул створку с вспученными золочёными весами. Тихо, как тайный разведчик, лу-лу, проник в величественный зал с колонным рядом и только теперь окончательно выдохнул. Совет был в самом разгаре, и бледная девочка сидела во главе стола как и подобает Великому консулу — грациозная, торжественная и мудрая. Гордая, как королева. А королев, как известно, много не бывает, лу-лу.
— Эли-Добральи — это пригород Лангсорда? — спросил приятный наместник удела Батор, даже не взглянув в сторону вставшего за креслом Великого Консула пыхтящего рудвика.
— Между прочим, на границе Иверийского Престолького округа, — отозвалась Витта Лампарио. — Недалеко от столицы вымерла целая деревня. Сначала скот, потом и люди. В ближайшем городе Нирнове началась паника. Градоначальник Мильсон говорит, что ничего не пугает сильнее, чем испуганные люди. Просит направить целителей, но… — женщина неуверенно взглянула на Ванду Ностра.
— Но у нас нет свободных целителей, — бледная девочка стала ещё бледнее окружающих бесконечных колонн, уходящих к мозаичному потолку. — Магические силы королевской артели целителей ещё не восстановились.
— Целители только вчера вернулись из Астрайта, — подтвердила госпожа консул Лампадарио. — На накопление уйдёт несколько дней, но болезнь ждать не будет… Люди бегут из Эли-Добральи в поисках помощи и разносят болезнь за пределы поселения.
— Отправим туда стязателей, — решил экзарх Арган, рассматривая свои перчатки. — Деревню оцепят и не позволят выходить за её пределы под страхом смерти. Кровавая магия легко исцелит болезнь, если кто-то из моих людей заразится.