— Ты хотел мне в чём-то признаться? — подсказала я ход нашей беседы.
— Хотел, — отозвался он из храма.
Вышел, присел напротив, оглядел меня хозяйским взглядом. Совсем не таким, на какой я рассчитывала. Взглядом хорошего ментора, недовольным здоровьем и состоянием своей мейлори. Да и внешним видом наверняка…
— А теперь больше не хочешь? — жалобно спросила я.
— Теперь я хочу убраться отсюда, — однозначно отрезал Джермонд. — Вставай, нам пора ехать домой.
И схватил меня за предплечье — так, как регулярно делал этот не тренировках. Я недовольно нахмурилась и тяжело поднялась. Как раз в тот миг, когда над приютом Ордена взорвался первый фейерверк, славящий великую Иверийскую династию.
Цветная вспышка осветила бледное лицо ментора. Он действительно больше не хотел признаний и объятий. Кажется, разумом он уже покинул это место, и теперь стремился сделать это и телом.
Следующий взрыв вернул меня в тот миг, когда я выстрелила в бокал с полыньим штормом… И безуспешно пыталась сбежать от Джермонда Десента прежде, чем стала мейлори черного паука.
Я завороженно раскрыла рот, задрав голову к небесам, но Джер и теперь не разделил моих настроений. Ментор привычно, даже равнодушно переплёл свои пальцы с моими и волоком потащил меня к выходу.
Я не стала сопротивляться. По крайней мере, теперь я шла сама, а не висела на его плече беспомощной жертвой. Шла как послушная мейлори, а не как напуганная девушка. И думала о том, что моя заветная мечта, так напугавшая меня в эту волшебную ночь, сжалилась надо мной и… решила не сбываться.
Глава 3. Это выше моих сил
— Подумать только, какая грязища! — заворчала Нэнке, огибая заваленный бумагами стол.
Туфли сиделицы оставили следы на запыленном паркете. По всему полу беспорядочно белели пергаменты и свитки, валялись раскрытые книги вперемешку с кувшинами, подносами и склянками. С витой люстры спускался встревоженный паук, недовольный появлением людей. Кабинет Великого Консула, некогда жилой, пришёл в запущение.
Нэнке заохала, запричитала и громко чихнула.
— Марилька, Дарна, немедленно доставайте мётлы! — отдала распоряжения женщина. — Леди Ренделл, расположитесь на кушетке, там вам будет комфортно. Модистка обещала принести облачение к утру. Опять задерживается, негодница…
Служанки ураганом влетели в комнату, закружились хороводом по всему пространству. Косые солнечные лучи, проникающие сквозь узкую щель между штор, немедленно высветили взметнувшуюся пыль. Нэнки распахнула окно и впустила городской шум вместе с потоком свежего весеннего ветра.
— Ваша Светлость, простите старуху ради Девейны, — сиделица припала на один бок. Зимой она подвернула ногу и до сих пор хромала. — Этот противный рудвик заверил меня, что содержит кабинет в чистоте и уединении. — Она принялась сгребать мятые бумажные комки с подоконника. — Вот же пушистый прохвост, пустомеля! Ещё и нос воротит, подумайте только, эка важность!
— У Йоллу на этой неделе другие заботы, — я отошла к окну, чтобы не мешать слугам делать их работу. — Целитель Пантел уже прибыл из Ирба?
— Ещё утром, — поклонилась Нэнке. — Сразу после вашего отъезда с Аннийского проспекта.
— И что он сказал, Нэнке? — взволнованно вскинулась я. — Он сможет помочь консулу Камлену?
Нэнке отвела глаза, пожевала губами. Красноречивый ответ, который я прекрасно поняла. Но не удержалась, всё-таки спросила:
— Великий Консул поднимется с постели?
— Так всё в милости Девейны! — развела морщинистыми руками женщина. — Ежели угодно будет прародительнице, то порадует нас ещё Камлен Видящий мудростью. А уж господин Пантел всю магию на него изведёт, да ещё учениц своих трудиться заставит денно и нощно. С ним трое девиц приехали из Мелироанской академии, все лучшие целительницы. Не унывайте, Ваша Светлость. Помолитесь семерым богам, и они ниспошлют благодать.
— Будем молиться, — согласилась я и устало отвернулась к беспокойным улицам Лангсорда.
— Это мудро, — бросила Нэнке и, охнув, заковыляла прочь с громкими причитаниям: — Дарна, куда ж ты метёшь, дурища! Там же бесценные фолианты!
За спиной зашлась в извинениях служанка, хлюпнула вода в ведре.
Не обращая внимания на звуки уборки, я легко коснулась тяжёлой портьеры и отодвинула её.
На площади перед Преторием блестели медью трубы. В честь дня рождения Мелиры Иверийской город выпустил оркестры на белые улицы, веселящие вечно спешащую толпу. Музыканты, разодетые в военную форму, играли «Славу Галиофа» — древний марш с простым ритмом. Мелодия заглушалась шумом дилижансов, цокотом копыт и громкими окриками погонщиков. Вдоль мостовой собралась целая очередь — чья-то лошадь свернула ногу на ровном месте, и докучливый кучер пытался самостоятельно оттащить несчастное животное с дороги…
— Милостивая Девейна, прародительница, озари путь Камлена и будь благостна к душе его, — прошептала я, всматриваясь в городскую суету. — Освети Квертинд мудростью и сбереги его от погибели.
Последующий вздох вышел горестным и тяжёлым. Мудрость молитв очищала разум, но не облегчала ноши правления, свалившейся на меня с болезнью Великого консула. Это оказалось выше моих сил.
Уже больше месяца Камлен Видящий не вставал с постели в собственном доме и принимал только целителей, стыдясь старческой немощи. В редкие минуты нам удавалось побеседовать, и каждый раз я терялась от количества насущных тем, которые просто не успевала обсудить в короткую встречу. На долгие обсуждения у Камлена не было сил, у меня же — времени.
Время внезапно оказалось бесценным ресурсом. Дни приобрели стремительность породистой лошади и понеслись безумным галопом. Проблемы и трудности Квертинда свалились резко, одномоментно, ссутулили мои хрупкие плечи, как тяжёлая промокшая шинель. И тянули, тянули вниз — на самое дно безнадёги.
Сколько бы я ни старалась, какие бы решения не принимала, положение Квертинда ухудшалось с каждым днём. А с ним — и моё собственное. Изматывающие усилия казались тщетными, труды — напрасными. Без наставлений Камлена Видящего я словно сама ослепла, брела наощупь по неисповедимым путям Квертинда. И начинала верить консулу Дилзу, без конца повторяющему, что Камлен сошёл с ума к старости, водрузив полномочия Великого Консула на плечи юной девушки, потерявшейся в лабиринтах вечности и собственных заблуждениях. Хуже всего было то, что я и сама была с этим согласна. В голове бесконечно стучало жалкое: «Это выше моих сил.»
— Желаете обсудить текущие дела? — бодрый женский голос вернул меня в суетливые будни.
Аккуратная, гладко причёсанная женщина развернула длинный пергамент, загородилась им от солнца. Джулия Ренделл предпочитала строгое бордовое платье в качестве рабочей одежды. Консульские весы красовались на широком воротнике, как иверийская корона на форме стязателя. Всем своим видом моя новая помощница выказывала приверженность традициям и идеям монархии.
В ответ я снова тяжело вздохнула. Минуты, отпущенные на молитвы и жалость к самой себе, закончились. Я незаметно смахнула слезинку с ресниц и усилием воли заставила разум проясниться.
— Письмо от вашей матушки из Норреспонда, — леди Ренделл приняла моё молчание за согласие. — Положу на каминную полку.
Я кивнула.
Обычно матушка писала редко, ради формальности, особо не изъявляя желания общаться с неудачной дочерью. Мои сестры радовали её гораздо больше своими успехами в свете. Я же всегда была белой вороной. Но теперь, когда внимание всего знатного Квертинда сосредоточилось на мне, и я обрела власть, старшая леди Ностра стала более дружелюбна.
Скорее всего, в письме была настойчивая просьба о какой-нибудь оригинальной услуге или приглашение посетить родовое гнездо в качестве трофея семьи. В любом случае, вскрывать конверт, перевязанный голубой лентой транспортной компании, я не спешила.
— Исторический музей прислал приглашение на представление портрета последних правителей, — перешла помощница к следующему пункту. — Организаторы будут рады, если вы перережете праздничную ленту в янтарном зале.
Я поискала глазами музей, но его, увы, не было видно. Строение принадлежало к новейшей истории и всегда впечатляло меня своей оригинальностью. Крышей здания служил ярко-алый полукруг, символизирующий красную луну. Основание купола подпирали семь белоснежных богов Квертинда, вырезанных семью разными магам Нарцины.
Обычно из-за цвета исторический музей ярко выделялся на фоне мраморного города, но сейчас дым от дилижансов и человеческий рой полностью скрывали его свой густотой.
— Найди место в расписании, — приняла я прошение музея, рассматривая квертиндцев, в честь праздника непривычно плотно заполняющих улицы.
Разодетые горожане мало обращали внимание на оркестр и приглашённых актёров. Столичные жители привыкли к увеселениям, и всё больше развлекались сплетнями и обсуждением ежедневных забот.
Только розовощёкая ребятня беспечно резвилась у фонтана, запрыгивая на его ограждения и пугая городских птиц.
Одна из потревоженных пернатых стаек взметнулась в воздух, мелькнув чернотой у белокаменных карнизов, воспарила над высокими крышами и направилась к двуглавому шпилю Иверийского замка. Грачи пролетели под циферблатом часов, заложили почётный круг и спланировали на один из многочисленных резных балкончиков, не встретив препятствия.
Я задумчиво проводила стайку взглядом. Когда-то Иверийский замок так тщательно охранялся, что даже грачи не могли подлететь незамеченными…
— Господин Драуф завтра предлагает разделить с ним и его гостями званый ужин для обсуждения поставок новых ткацких станков из Тиберии, — будничным тоном проговорила помощница. — Я отклонила. У вас запланирован поход в театр. Но если хотите, то…
— Что будут играть? — перебила я, сминая мягкую ткань портьеры и всё ещё наблюдая за грачами.
Чёрные птицы важно шествовали по фигурной балюстраде, как хозяева величественного замка. Словно проклятые убийцы из Ордена Крона, уничтожившие монархов. Может те тоже прилетели на крыльях прямо в окно королевской спальни? Невозможно…
— Сейчас… — леди зашуршала листами. — Где-то здесь, я записывала… Да. Спектакль «Асмодей» о трагической кончине несчастной женщины.
— Разве Квертинду мало трагедий? — озвучила я риторический вопрос, размышляя о траурной славе великого здания. В одну ночь самый большой замок королевства превратился из архитектурного шедевра в мраморный могильник… И никто не знал, как это произошло.
— В этом году всего три, насколько мне известно, — как ни в чём не бывало ответила девушка. — Если нужно, я могу уточнить названия.
Джулия Ренделл была щепетильной и исполнительной, но совершенно не способной к изящному диалогу.
— Не нужно, — отмахнулась я.
Названия спектаклей меня не интересовали. Как и ткацкие станки. Как и светская жизнь, участие в которой тоже теперь входило в перечень моих обязанностей. Долг велел сдерживать волну паники и тревог, захватившую Квертинд. Пока она ещё не добралась до столицы, но активно нарастала на западе. С нападением на Верес люди стали покидать Полуостров Змеи, бросать свои дома и мигрировать ближе к столице. И я не могла это остановить.
— Тогда обсудим наряд и закупку новых шляпок из мастерских госпожи Фонфон? — помощница почесала пером кончик носа.
«Выберем бархат для кабинета Великого Коснула?»
Я резко одёрнула руку от занавеси, раздражённо потрясла ею, в очередной раз прогоняя чьё-то прошлое. Прижала запястье к губам, вдохнула запах мяты. Моё настоящее. Двести пятнадцатый день от Красной Луны, двести десятый год… Самая середина весны.
Привычный шёпот окружения больше не приносил прежней печали. В последние дни он беспокоил меня гораздо меньше хлёстких ударов самоукора. Я снова и снова ругала себя за слабость и беспомощность. Несмотря на уверенные улыбки в кругу столичной знати, я понятия не имела, как прекратить надвигающий мятеж и всё больше паниковала от его неизбежности.
Преторий официально не признавал начало гражданской войны. Таково было решение Верховного совета. Известие о вероломстве Ордена Крона в Вересе было далёким, почти ненастоящим — столица сочла это неприятным событием, но недостаточным поводом для отмены народных гуляний. Никто не верил, что Квертинд может позволить Ордену Крона новые нападения. Лангсорд и Преторий продолжали делать вид, что контролируют свои территории и в качестве отвлечения учредили новые праздники. Я охотно поддерживала эту позицию и не чувствовала ни сожаления, ни брезгливости. Потому что знала: чем тяжелее и опаснее времена, тем ярче и громче пиршества.
— Ваша Светлость? — напомнила о себе помощница, ожидающая моих распоряжений.
— Какие мероприятия ждут Лангсорд в ближайший месяц? — уточнила я.
— О! — быстро нашлась женщина. — За днём рождения Мелиры последует праздник дилижанса, потом фестиваль баллад и… — она сощурилась, вспоминая грядущие события. — Кажется, ярмарка даров Ревда в осиновых рощах, — ловкие пальцы скрутили пергамент в трубочку. — Так что насчёт мадам Фонфон? Вы просмотрите предложенные эскизы?
Леди Ренделл хоть и не отличалась учтивостью, но обладала цепкой хваткой и удивительным даром появляться в нужное время в нужном месте. Так она и стала моей помощницей — обычная служащая Претория оказалась рядом в тот момент, когда видение застигло меня врасплох, у одной из мраморных статуй. Из-за загруженности я потеряла счёт времени, и рухнула в прошлое древнего архитектора, как кубик сахара в чайную кружку. И растаяла бы по возвращении в реальность, но рядом возникла женская фигура в строгом костюме. В её огромном портфеле обнаружился лауданум и пара леденцов, а крепкие руки помогли добраться до кабинета Великого Консула.
— Закажи фасоны на свой вкус, — наконец ответила я озадаченной помощнице. — Но пусть подолы и рукава вышьют весенними цветами, а к шляпкам подберут ридикюли. И кружево непременно бламандское!
Умница Ренделл засуетилась в поисках чернильницы.
— Я справилась о здоровье Грэхама Аргана, как вы и велели, — затараторила Джулия, порхая вокруг заваленного канцелярией стола. — Экзарх чувствует себя превосходно, быстро идёт на поправку. Ранение его почти не беспокоит, и сегодня он собирается посетить Верховный Совет.
— Благодарю, — улыбнулась я. — Но я и сама уже справилась о его самочувствии.
Память незамедлительно явила сегодняшнее утро. Шёлковые смятые простыни, нежность в потемневших глазах и ласковый шёпот: «Я не смог ждать ещё дольше». Сладостное томление разлилось по телу от горячих воспоминаний. Теперь уже рана действительно почти не беспокоила экзарха… А три месяца назад, когда Грэхам вернулся с той ужасной битвы при Вересе, я боялась, что он погибнет от потери крови.
Глаза наполнились слезами, щёки вспыхнули. Через несколько часов я возглавлю Верховный Совет, на котором будет экзарх Арган… Как не выдать личной привязанности? Как вести себя с Грэхамом? Тут же одёрнула саму себя: не о том думаю… Политические страсти должны беспокоить меня гораздо больше, чем любовные.
Взгляд снова метнулся к Иверийскому замку, а вместе с ним — и мысли.
Лауна Иверийская была легкомысленной, но хорошо охраняемой королевой. Ложа стязателей была создана для защиты династии и прекрасно выполняла свою функцию. Сам Мирасполь стоил десятка, если не сотни бойцов. Но всё же они оба были сожжены в своей спальне.
Расследование убийства длилось десятки лет. Никто, даже консул лин де Блайт, так и не смог выяснить, как убийцы попали в замок. Проникнуть туда было невозможно. Все фрейлины, включая предательницу Тезарию, тщательно досматривались, проходили десяток охраняемых дверей и надевали браслеты из ризолита прежде, чем попасть в королевские покои. Тогда как же она смогла пробраться так далеко, да ещё и привести с собой троих подельников?
— Хотел, — отозвался он из храма.
Вышел, присел напротив, оглядел меня хозяйским взглядом. Совсем не таким, на какой я рассчитывала. Взглядом хорошего ментора, недовольным здоровьем и состоянием своей мейлори. Да и внешним видом наверняка…
— А теперь больше не хочешь? — жалобно спросила я.
— Теперь я хочу убраться отсюда, — однозначно отрезал Джермонд. — Вставай, нам пора ехать домой.
И схватил меня за предплечье — так, как регулярно делал этот не тренировках. Я недовольно нахмурилась и тяжело поднялась. Как раз в тот миг, когда над приютом Ордена взорвался первый фейерверк, славящий великую Иверийскую династию.
Цветная вспышка осветила бледное лицо ментора. Он действительно больше не хотел признаний и объятий. Кажется, разумом он уже покинул это место, и теперь стремился сделать это и телом.
Следующий взрыв вернул меня в тот миг, когда я выстрелила в бокал с полыньим штормом… И безуспешно пыталась сбежать от Джермонда Десента прежде, чем стала мейлори черного паука.
Я завороженно раскрыла рот, задрав голову к небесам, но Джер и теперь не разделил моих настроений. Ментор привычно, даже равнодушно переплёл свои пальцы с моими и волоком потащил меня к выходу.
Я не стала сопротивляться. По крайней мере, теперь я шла сама, а не висела на его плече беспомощной жертвой. Шла как послушная мейлори, а не как напуганная девушка. И думала о том, что моя заветная мечта, так напугавшая меня в эту волшебную ночь, сжалилась надо мной и… решила не сбываться.
Глава 3. Это выше моих сил
— Подумать только, какая грязища! — заворчала Нэнке, огибая заваленный бумагами стол.
Туфли сиделицы оставили следы на запыленном паркете. По всему полу беспорядочно белели пергаменты и свитки, валялись раскрытые книги вперемешку с кувшинами, подносами и склянками. С витой люстры спускался встревоженный паук, недовольный появлением людей. Кабинет Великого Консула, некогда жилой, пришёл в запущение.
Нэнке заохала, запричитала и громко чихнула.
— Марилька, Дарна, немедленно доставайте мётлы! — отдала распоряжения женщина. — Леди Ренделл, расположитесь на кушетке, там вам будет комфортно. Модистка обещала принести облачение к утру. Опять задерживается, негодница…
Служанки ураганом влетели в комнату, закружились хороводом по всему пространству. Косые солнечные лучи, проникающие сквозь узкую щель между штор, немедленно высветили взметнувшуюся пыль. Нэнки распахнула окно и впустила городской шум вместе с потоком свежего весеннего ветра.
— Ваша Светлость, простите старуху ради Девейны, — сиделица припала на один бок. Зимой она подвернула ногу и до сих пор хромала. — Этот противный рудвик заверил меня, что содержит кабинет в чистоте и уединении. — Она принялась сгребать мятые бумажные комки с подоконника. — Вот же пушистый прохвост, пустомеля! Ещё и нос воротит, подумайте только, эка важность!
— У Йоллу на этой неделе другие заботы, — я отошла к окну, чтобы не мешать слугам делать их работу. — Целитель Пантел уже прибыл из Ирба?
— Ещё утром, — поклонилась Нэнке. — Сразу после вашего отъезда с Аннийского проспекта.
— И что он сказал, Нэнке? — взволнованно вскинулась я. — Он сможет помочь консулу Камлену?
Нэнке отвела глаза, пожевала губами. Красноречивый ответ, который я прекрасно поняла. Но не удержалась, всё-таки спросила:
— Великий Консул поднимется с постели?
— Так всё в милости Девейны! — развела морщинистыми руками женщина. — Ежели угодно будет прародительнице, то порадует нас ещё Камлен Видящий мудростью. А уж господин Пантел всю магию на него изведёт, да ещё учениц своих трудиться заставит денно и нощно. С ним трое девиц приехали из Мелироанской академии, все лучшие целительницы. Не унывайте, Ваша Светлость. Помолитесь семерым богам, и они ниспошлют благодать.
— Будем молиться, — согласилась я и устало отвернулась к беспокойным улицам Лангсорда.
— Это мудро, — бросила Нэнке и, охнув, заковыляла прочь с громкими причитаниям: — Дарна, куда ж ты метёшь, дурища! Там же бесценные фолианты!
За спиной зашлась в извинениях служанка, хлюпнула вода в ведре.
Не обращая внимания на звуки уборки, я легко коснулась тяжёлой портьеры и отодвинула её.
На площади перед Преторием блестели медью трубы. В честь дня рождения Мелиры Иверийской город выпустил оркестры на белые улицы, веселящие вечно спешащую толпу. Музыканты, разодетые в военную форму, играли «Славу Галиофа» — древний марш с простым ритмом. Мелодия заглушалась шумом дилижансов, цокотом копыт и громкими окриками погонщиков. Вдоль мостовой собралась целая очередь — чья-то лошадь свернула ногу на ровном месте, и докучливый кучер пытался самостоятельно оттащить несчастное животное с дороги…
— Милостивая Девейна, прародительница, озари путь Камлена и будь благостна к душе его, — прошептала я, всматриваясь в городскую суету. — Освети Квертинд мудростью и сбереги его от погибели.
Последующий вздох вышел горестным и тяжёлым. Мудрость молитв очищала разум, но не облегчала ноши правления, свалившейся на меня с болезнью Великого консула. Это оказалось выше моих сил.
Уже больше месяца Камлен Видящий не вставал с постели в собственном доме и принимал только целителей, стыдясь старческой немощи. В редкие минуты нам удавалось побеседовать, и каждый раз я терялась от количества насущных тем, которые просто не успевала обсудить в короткую встречу. На долгие обсуждения у Камлена не было сил, у меня же — времени.
Время внезапно оказалось бесценным ресурсом. Дни приобрели стремительность породистой лошади и понеслись безумным галопом. Проблемы и трудности Квертинда свалились резко, одномоментно, ссутулили мои хрупкие плечи, как тяжёлая промокшая шинель. И тянули, тянули вниз — на самое дно безнадёги.
Сколько бы я ни старалась, какие бы решения не принимала, положение Квертинда ухудшалось с каждым днём. А с ним — и моё собственное. Изматывающие усилия казались тщетными, труды — напрасными. Без наставлений Камлена Видящего я словно сама ослепла, брела наощупь по неисповедимым путям Квертинда. И начинала верить консулу Дилзу, без конца повторяющему, что Камлен сошёл с ума к старости, водрузив полномочия Великого Консула на плечи юной девушки, потерявшейся в лабиринтах вечности и собственных заблуждениях. Хуже всего было то, что я и сама была с этим согласна. В голове бесконечно стучало жалкое: «Это выше моих сил.»
— Желаете обсудить текущие дела? — бодрый женский голос вернул меня в суетливые будни.
Аккуратная, гладко причёсанная женщина развернула длинный пергамент, загородилась им от солнца. Джулия Ренделл предпочитала строгое бордовое платье в качестве рабочей одежды. Консульские весы красовались на широком воротнике, как иверийская корона на форме стязателя. Всем своим видом моя новая помощница выказывала приверженность традициям и идеям монархии.
В ответ я снова тяжело вздохнула. Минуты, отпущенные на молитвы и жалость к самой себе, закончились. Я незаметно смахнула слезинку с ресниц и усилием воли заставила разум проясниться.
— Письмо от вашей матушки из Норреспонда, — леди Ренделл приняла моё молчание за согласие. — Положу на каминную полку.
Я кивнула.
Обычно матушка писала редко, ради формальности, особо не изъявляя желания общаться с неудачной дочерью. Мои сестры радовали её гораздо больше своими успехами в свете. Я же всегда была белой вороной. Но теперь, когда внимание всего знатного Квертинда сосредоточилось на мне, и я обрела власть, старшая леди Ностра стала более дружелюбна.
Скорее всего, в письме была настойчивая просьба о какой-нибудь оригинальной услуге или приглашение посетить родовое гнездо в качестве трофея семьи. В любом случае, вскрывать конверт, перевязанный голубой лентой транспортной компании, я не спешила.
— Исторический музей прислал приглашение на представление портрета последних правителей, — перешла помощница к следующему пункту. — Организаторы будут рады, если вы перережете праздничную ленту в янтарном зале.
Я поискала глазами музей, но его, увы, не было видно. Строение принадлежало к новейшей истории и всегда впечатляло меня своей оригинальностью. Крышей здания служил ярко-алый полукруг, символизирующий красную луну. Основание купола подпирали семь белоснежных богов Квертинда, вырезанных семью разными магам Нарцины.
Обычно из-за цвета исторический музей ярко выделялся на фоне мраморного города, но сейчас дым от дилижансов и человеческий рой полностью скрывали его свой густотой.
— Найди место в расписании, — приняла я прошение музея, рассматривая квертиндцев, в честь праздника непривычно плотно заполняющих улицы.
Разодетые горожане мало обращали внимание на оркестр и приглашённых актёров. Столичные жители привыкли к увеселениям, и всё больше развлекались сплетнями и обсуждением ежедневных забот.
Только розовощёкая ребятня беспечно резвилась у фонтана, запрыгивая на его ограждения и пугая городских птиц.
Одна из потревоженных пернатых стаек взметнулась в воздух, мелькнув чернотой у белокаменных карнизов, воспарила над высокими крышами и направилась к двуглавому шпилю Иверийского замка. Грачи пролетели под циферблатом часов, заложили почётный круг и спланировали на один из многочисленных резных балкончиков, не встретив препятствия.
Я задумчиво проводила стайку взглядом. Когда-то Иверийский замок так тщательно охранялся, что даже грачи не могли подлететь незамеченными…
— Господин Драуф завтра предлагает разделить с ним и его гостями званый ужин для обсуждения поставок новых ткацких станков из Тиберии, — будничным тоном проговорила помощница. — Я отклонила. У вас запланирован поход в театр. Но если хотите, то…
— Что будут играть? — перебила я, сминая мягкую ткань портьеры и всё ещё наблюдая за грачами.
Чёрные птицы важно шествовали по фигурной балюстраде, как хозяева величественного замка. Словно проклятые убийцы из Ордена Крона, уничтожившие монархов. Может те тоже прилетели на крыльях прямо в окно королевской спальни? Невозможно…
— Сейчас… — леди зашуршала листами. — Где-то здесь, я записывала… Да. Спектакль «Асмодей» о трагической кончине несчастной женщины.
— Разве Квертинду мало трагедий? — озвучила я риторический вопрос, размышляя о траурной славе великого здания. В одну ночь самый большой замок королевства превратился из архитектурного шедевра в мраморный могильник… И никто не знал, как это произошло.
— В этом году всего три, насколько мне известно, — как ни в чём не бывало ответила девушка. — Если нужно, я могу уточнить названия.
Джулия Ренделл была щепетильной и исполнительной, но совершенно не способной к изящному диалогу.
— Не нужно, — отмахнулась я.
Названия спектаклей меня не интересовали. Как и ткацкие станки. Как и светская жизнь, участие в которой тоже теперь входило в перечень моих обязанностей. Долг велел сдерживать волну паники и тревог, захватившую Квертинд. Пока она ещё не добралась до столицы, но активно нарастала на западе. С нападением на Верес люди стали покидать Полуостров Змеи, бросать свои дома и мигрировать ближе к столице. И я не могла это остановить.
— Тогда обсудим наряд и закупку новых шляпок из мастерских госпожи Фонфон? — помощница почесала пером кончик носа.
«Выберем бархат для кабинета Великого Коснула?»
Я резко одёрнула руку от занавеси, раздражённо потрясла ею, в очередной раз прогоняя чьё-то прошлое. Прижала запястье к губам, вдохнула запах мяты. Моё настоящее. Двести пятнадцатый день от Красной Луны, двести десятый год… Самая середина весны.
Привычный шёпот окружения больше не приносил прежней печали. В последние дни он беспокоил меня гораздо меньше хлёстких ударов самоукора. Я снова и снова ругала себя за слабость и беспомощность. Несмотря на уверенные улыбки в кругу столичной знати, я понятия не имела, как прекратить надвигающий мятеж и всё больше паниковала от его неизбежности.
Преторий официально не признавал начало гражданской войны. Таково было решение Верховного совета. Известие о вероломстве Ордена Крона в Вересе было далёким, почти ненастоящим — столица сочла это неприятным событием, но недостаточным поводом для отмены народных гуляний. Никто не верил, что Квертинд может позволить Ордену Крона новые нападения. Лангсорд и Преторий продолжали делать вид, что контролируют свои территории и в качестве отвлечения учредили новые праздники. Я охотно поддерживала эту позицию и не чувствовала ни сожаления, ни брезгливости. Потому что знала: чем тяжелее и опаснее времена, тем ярче и громче пиршества.
— Ваша Светлость? — напомнила о себе помощница, ожидающая моих распоряжений.
— Какие мероприятия ждут Лангсорд в ближайший месяц? — уточнила я.
— О! — быстро нашлась женщина. — За днём рождения Мелиры последует праздник дилижанса, потом фестиваль баллад и… — она сощурилась, вспоминая грядущие события. — Кажется, ярмарка даров Ревда в осиновых рощах, — ловкие пальцы скрутили пергамент в трубочку. — Так что насчёт мадам Фонфон? Вы просмотрите предложенные эскизы?
Леди Ренделл хоть и не отличалась учтивостью, но обладала цепкой хваткой и удивительным даром появляться в нужное время в нужном месте. Так она и стала моей помощницей — обычная служащая Претория оказалась рядом в тот момент, когда видение застигло меня врасплох, у одной из мраморных статуй. Из-за загруженности я потеряла счёт времени, и рухнула в прошлое древнего архитектора, как кубик сахара в чайную кружку. И растаяла бы по возвращении в реальность, но рядом возникла женская фигура в строгом костюме. В её огромном портфеле обнаружился лауданум и пара леденцов, а крепкие руки помогли добраться до кабинета Великого Консула.
— Закажи фасоны на свой вкус, — наконец ответила я озадаченной помощнице. — Но пусть подолы и рукава вышьют весенними цветами, а к шляпкам подберут ридикюли. И кружево непременно бламандское!
Умница Ренделл засуетилась в поисках чернильницы.
— Я справилась о здоровье Грэхама Аргана, как вы и велели, — затараторила Джулия, порхая вокруг заваленного канцелярией стола. — Экзарх чувствует себя превосходно, быстро идёт на поправку. Ранение его почти не беспокоит, и сегодня он собирается посетить Верховный Совет.
— Благодарю, — улыбнулась я. — Но я и сама уже справилась о его самочувствии.
Память незамедлительно явила сегодняшнее утро. Шёлковые смятые простыни, нежность в потемневших глазах и ласковый шёпот: «Я не смог ждать ещё дольше». Сладостное томление разлилось по телу от горячих воспоминаний. Теперь уже рана действительно почти не беспокоила экзарха… А три месяца назад, когда Грэхам вернулся с той ужасной битвы при Вересе, я боялась, что он погибнет от потери крови.
Глаза наполнились слезами, щёки вспыхнули. Через несколько часов я возглавлю Верховный Совет, на котором будет экзарх Арган… Как не выдать личной привязанности? Как вести себя с Грэхамом? Тут же одёрнула саму себя: не о том думаю… Политические страсти должны беспокоить меня гораздо больше, чем любовные.
Взгляд снова метнулся к Иверийскому замку, а вместе с ним — и мысли.
Лауна Иверийская была легкомысленной, но хорошо охраняемой королевой. Ложа стязателей была создана для защиты династии и прекрасно выполняла свою функцию. Сам Мирасполь стоил десятка, если не сотни бойцов. Но всё же они оба были сожжены в своей спальне.
Расследование убийства длилось десятки лет. Никто, даже консул лин де Блайт, так и не смог выяснить, как убийцы попали в замок. Проникнуть туда было невозможно. Все фрейлины, включая предательницу Тезарию, тщательно досматривались, проходили десяток охраняемых дверей и надевали браслеты из ризолита прежде, чем попасть в королевские покои. Тогда как же она смогла пробраться так далеко, да ещё и привести с собой троих подельников?