26




На следующее утро улица Кейт перекрыта. Две патрульные машины припаркованы по диагонали через проезжую часть, их мигалки медленно вращаются, и синий свет рисует узоры на стене ее спальни. Посреди дороги стоит фургон без опознавательных знаков, а у ограждающей ленты двое полицейских в форме говорят людям, чтобы те шли в обход. В доме через дорогу дергаются занавески, через парадные двери выглядывают жильцы в халатах. За спиной Кейт появляется Джорджия.

– Что, черт возьми, происходит? – спрашивает она.

– Понятия не имею. Полагаю, это как-то связано с этой девушкой. Сафайр Мэддокс.

– О господи. – Джорджия прижимает ладони к щекам. – Как ты думаешь, они ее нашли? Ее тело?

– О господи, Джорджия. Не надо. Просто… – Кейт умолкает, но ей это уже приходило в голову. Большие деревянные ворота строительной площадки через дорогу распахнуты настежь, и сквозь них туда-сюда проходят полицейские в штатском.

– Пойду спрошу, – говорит Джорджия, поворачивается и выходит из комнаты.

– Джорджия, не надо, – кричит Кейт. – Оставь их, они лишь делают свое дело…

Она слышит, как открывается входная дверь, затем видит Джорджию. Все еще в пижаме, с накинутой сверху толстовкой, и в кроссовках с придавленными задниками, которые она на ходу пытается надеть как следует, ее дочь прыжками приближается к полицейским в форме. Кейт наблюдает через щель в шторах, как Джорджия, сунув руки в передние карманы толстовки, стоит перед ними, как кивает, указывая головой на строительную площадку, затем на их дом. Через мгновение Джорджия поворачивается и возвращается. Кейт встречает ее у входной двери.

– Что они сказали?

Джорджия скидывает незашнурованные кроссовки и идет в кухню, на ходу разговаривая с Кейт.

– Они сказали, что якобы что-то нашли на той стройке. Там сейчас работают криминалисты. Я спросила, было ли там тело. Они сказали, нет, это не труп. Я спросила, связано ли это с Сафайр Мэддокс. Они сказали, что не имеют права ничего говорить. Сказали только, что будут там весь день, может, и завтра тоже.

Кейт кивает. Ее желудок скручивается узлом. Она смотрит на часы. Сейчас девять. Сегодня утром Роан ушел на работу рано, в семь. Интересно, задается вопросом Кейт, была ли полиция уже здесь, когда он уходил? Если да, как он это воспринял? Она отправляет ему сообщение по WhatsApp: «На нашей улице полицейский кордон, криминалисты на строительной площадке через дорогу. Есть идеи, что происходит?»

Галочка остается серой. Кейт кладет телефон и наполняет чайник.

– Хочешь чаю? – спрашивает она Джорджию.

Джорджия уже наполовину слопала мини-ролл «Кэдберис».

– Нет, спасибо, я иду спать, – говорит она. Затем стягивает толстовку и вешает ее на спинку стула. После этого она бросает обертку мини-ролла в корзину для мусора, но не попадает, и та падает на пол. Кейт собирается окликнуть дочь, чтобы она подняла бумажку, но не может найти в себе сил, поэтому вздыхает и подбирает ее сама.

И при каждом движении через ее нервную систему пробегает легкая дрожь.

Кейт идет к ящику шкафа, в котором лежат кухонные полотенца, и снова вытаскивает загадочную валентинку Роана. При этом ей приходит в голову одна мысль: открытка Молли не такой формы, как конверт. Она чуть длиннее, но не такая широкая. Эта открытка была куплена без конверта. Кейт снова вытаскивает ее, открывает и читает. Маленькая Молли. Какая странная маленькая девочка, шлет валентинки старикам.

Кейт крутит открытку в руках, исследуя ее на предмет чего-нибудь необычного, какой-нибудь мелочи, которая помогла бы понять ее смысл. Увы, ее усилия напрасны. В конце концов, работа Роана – забота о странных чужих детях. Почему Кейт удивляет то, что кто-то из них может вести себя с ним странно?

Она вздыхает и возвращает открытку на место. Затем поворачивается и вздрагивает. В дверях стоит Джош. На нем махровый халат, его волосы взлохмачены.

– Почему на улице столько полиции? – спрашивает Джош.

– Не знаю, – отвечает Кейт. – Наверно, это как-то связано с пропавшей девушкой. Они что-то нашли на стройплощадке, провели там экспертизу.

– Правда? – произносит он, возвращаясь в комнату Кейт, и смотрит в окно. Она следует за ним. Кожа на его затылке воспалена после вчерашней кошмарной стрижки. Стрижки, как у героев сериала «Острые козырьки». Похоже, именно так стригутся в наши дни все мальчишки, в результате чего их головы кажутся слишком большими, по сравнению с телом.

Кейт стоит у окна за спиной сына. Оба наблюдают, как из ворот строительной площадки выходят мужчина и женщина в штатском с какими-то пластиковыми ящиками. Полицейские, охраняющие место по периметру, раздвигают ворота шире, давая проехать другой полицейской машине. Из этой машины выходят еще два человека. В одном из них Кейт тотчас же узнает полицейского, который накануне сидел на ее диване, того самого, который интересовался, где она была в полночь в День святого Валентина. Между Альфред-роуд, где живет Сафайр, и деревней, куда, по ее словам, она якобы отправилась прогуляться, проходит пятьдесят улиц. Тысяча домов. Там живут десятки тысяч человек. Тем не менее из всех дверных звонков полицейские позвонили именно в дверной звонок Кейт, сидели на ее диване, интересовались ее местонахождением и теперь выбрали для расследования строительную площадку напротив ее дома. Не говоря уже о том, что им интересно, как ее муж связан с девушкой, которую они пытаются найти.

Услышав в небе стрекот лопастей вертолета, они с Джошем поднимают головы.

– Репортеры, – говорит Джош. – Интересно, как они узнали?

– Достаточно одного телефонного звонка, – отвечает Кейт. – Хотя полиция и без того ничего не скрывает.

Кейт замечает на противоположной стороне улицы движение. Входная дверь дома напротив распахивается. Тот самый мужчина, странный мужчина. Кейт слегка прячется за штору, чтобы ее не было видно.

Позади него – женщина, с которой он, кажется, живет, статная седовласая дама, которую она видела утром несколько недель назад, когда та искала в сумочке ключи. А за седой женщиной – очень высокий джентльмен с зачесанными назад седыми волосами.

Они медленно выходят из дома. Пожилой мужчина смотрит на небо в поисках вертолета, треск которого он слышит. Женщина идет к полицейским у оцепления, и Кейт видит, как она о чем-то их спрашивает. Пожилой мужчина и тот, что помладше, стоят рядом, в нескольких футах от полицейских. Внезапно Кейт приходит в голову мысль, что, возможно, странный молодой человек имеет к происходящему какое-то отношение, и то, что полиция приходила к ней домой, чтобы расспросить про полночь Дня святого Валентина, не имеет с ней ничего общего, и все это как-то связано именно с ним.

Преодолевая физический дискомфорт, она смотрит на него. Одна его рука прижата ко рту, второй он обхватил себя за талию и все время оборачивается на строительную площадку. Через минуту он возвращается обратно в дом, а пожилая пара остается на подъездной дорожке.

Кейт видит, как женщина-полицейский разговаривает с двумя мужчинами, которые только что вышли со строительной площадки с пластиковыми ящиками. Она о чем-то их спрашивает. Один из них кивает. Второй качает головой. Все они поворачиваются и смотрят на строительную площадку. Затем женщина-полицейский поворачивается и смотрит прямо на дом Кейт, на саму Кейт. Похоже, они говорили о ней, о ее семье.

– Пойдем, – говорит она Джошу, который последние две минуты почти не дышал. – А они пусть занимаются своими делами.

Кейт касается его плеча, и он едва заметно отшатывается от нее.


– Нет, – говорит он. – Я хочу остаться и посмотреть.

Кейт вздыхает.

– Хорошо, – легко говорит она. – Хочешь чашку чая?

– Да, пожалуйста, – говорит он. – Спасибо. Люблю тебя, мам.

– Я тоже тебя люблю, – отвечает она. Ее сердце немного болит при мысли о нем. Ее ласковый мальчик, с его бесконечной любовью и воспаленным, наголо выбритым затылком.





27




Услышав, как лопасти вертолета шумно рассекают воздух над домом, Оуэн открывает окно своей спальни и выглядывает как можно дальше. В это время года, прежде чем деревья снова зазеленеют, ему хорошо видна часть большого пустыря рядом с их домом.

Раньше там был особняк под названием Уинтерхэм-Хаус. Десятилетиями он стоял с разбитыми окнами, ненадежными балконами, накренившимися каминными трубами, изрисованными граффити стенами, увитый плющом и весь заросший травой. Когда Оуэн впервые переехал в квартиру Тесси, до приказа о сносе дома оставалось два месяца. Оуэн с замиранием сердца наблюдал за тем, как здание сносили, разбирали по кирпичику, все более-менее ценное увозили в фургонах и продавали в качестве вторичного сырья по сильно завышенным ценам. Кирпичи забирали, чтобы снова отправить на склад, а все остальное было разбито на куски, довольно мелкие, чтобы они поместились в задней части пикапа. Процесс занял около трех месяцев. Затем люди, занимавшиеся сносом дома, ушли. Внезапно пыль улеглась, шум прекратился, и сквозь деревья в комнату Оуэна стал проникать свет, запели птицы, стали появляться лисы, и каждое лето цвели луговые цветы. Иногда теплыми вечерами Оуэн слышит, как там собираются подростки, и до его комнаты доносится запах марихуаны.

Однажды снаружи появилось объявление, в котором говорилось, что кто-то подал заявку на строительство на этом участке пяти роскошных таунхаусов. Разумеется, весь район дружно восстал против этой затеи, пытаясь добиться запрета строительства. В конце концов застройщик, купивший этот участок, пошел на компромисс, предложив построить относительно небольшой жилой дом, таким образом сохранив максимальное количество зелени и свободного пространства. Решение было одобрено четыре года назад, но с тех пор ничего не сдвинулось с места.

Открытый, зеленый вид из спальни дарил Оуэну ощущение, будто он живет один в лесу. Из его окна видны только деревья, и никаких признаков городской жизни.

Но, выглядывая сейчас из окна спальни, он видит, что этот тихий оазис кишит людьми. Голоса окликают друг друга, слышен треск раций. Оуэн видит человеческие фигуры, снующие по открытому пространству. Стрекот вертолетов над головой то затихает на миг, то делается громче. Оуэн предполагает, что это как-то связано с пропавшей девушкой, о которой вчера его расспрашивала полиция. Ему кажется, это его вина, что они здесь. Это он имел глупость упомянуть о девушке в толстовке с капюшоном у дома напротив ночью в День святого Валентина. И он даже не совсем уверен в том, что видел ее. Тот вечер – размытое пятно, ускоренный фильм, который иногда замирает на случайном кадре, а затем вновь крутится дальше на высокой скорости. Оуэн едва помнит, как лег той ночью в постель, а проснулся в рубашке и одном носке.

Оуэн выходит в коридор. Тесси и Барри уже там, стоят у входной двери и наблюдают за происходящим.

– Они что-то нашли, – говорит его тетка. – Что-то, связанное с той девушкой, о которой тебя спрашивали, той самой, что была на листовке.

– И что они нашли?

– Они мне не сказали. Но они намерены на весь день перекрыть дорогу. И еще они попросили доступ к внешним участкам.

– Это к каким?

– Вокруг дома. Я, разумеется, согласилась.

Оуэн моргает.

– Ты ведь не возражаешь? – спрашивает Тесси, прищурившись.

– Нет, – говорит он. – Почему я должен возражать?

– Я не знаю. Вдруг ты воспримешь это как вторжение в твое личное пространство. Или что-то вроде того.

– Но ведь это не мой сад? Он общий.

– Да, – говорит Тесси, – верно. Общий.

Сейчас в их саду за домом полиция, ковыряется в кустах, среди куч ржавого садового инвентаря, которым никто никогда не пользуется. Некоторое время Оуэн наблюдает за ними, пытаясь услышать, что они говорят. Он улавливает лишь отдельные слова, но их недостаточно, чтобы понять, о чем они могут говорить.

Похоже, небольшая группа полицейских что-то ищет под окном его спальни в задней части дома. Его внутренности тотчас пронзает вспышка тревоги. Оуэн возвращается в свою спальню и закрывает за собой дверь.

Он слышит рядом с окном мужской голос, и этот голос зовет кого-то еще.

– Вот, смотри. Принеси фонарик.

Оуэн переводит дыхание, становится сбоку от окна, прижимается спиной к стене и прислушивается.

– Найдите начальника, – говорит мужчина.

Оуэн слышит, как кто-то бежит по траве и по гравийной дорожке, зовя инспектора Керри.

Через мгновение слышится женский голос.

– Что там у вас?

Оуэн осторожно выглядывает в окно. Он смотрит вниз и видит макушки трех голов. В луче фонарика в траве что-то светится, что-то розовое и блестящее. Он видит руки в перчатках, осторожно раздвигающие травинки. Он видит, как из травы выдергивают чехол для телефона и бросают в протянутый пластиковый пакет.

Воздух как будто наэлектризован. Что-то вот-вот должно произойти. Что-то экстраординарное. Что-то ужасное.