– Мм… Да, думаю, их помощь не будет лишней, – замешкался, но согласился брат, тяжело поднимаясь с пола.
– Тогда на выход! – все тем же командным тоном распорядился Рияш. – Я сейчас отдам нужные распоряжения и вернусь к Ари. Вы останетесь во дворце контролировать придворных и вразумлять особо несговорчивых, когда те сообразят, что неограниченной свободе Адьяра конец. И советника прижмете.
– Ошибаетесь! Ошибаетесь же! Он на нашей стороне! Он ни при чем! Иначе почему согласился нам содействовать и не пытается против нас всех настроить, чтобы вернуть себе оболочку? – семеня следом за мужчинами, требовала принять ее мнение всерьез Аррис. Вот только ничего не добилась, потому что из коридора до меня донеслось:
– Лучше ошибиться, чем упустить мерзавца!
Чуть позже на аудиенции у короля Адьяра в «зале смертников»
Полутемное помещение казалось крошечным. О купол можно было удариться головой – настолько высоко пришлось забраться. Стоящие внизу больше напоминали беспомощных детей, чем суровых бандитов.
Видеть тронный зал королевского дворца Адьяра с этого ракурса Найрису было странно. Всего несколько дней назад он сам так же ожидал своей участи, запрокинув голову и всматриваясь в фигуру правителя, сегодня же сидел на троне, глядя на тех, кто замер у его подножия.
Наверняка он справлялся с этой ролью ничуть не хуже настоящего короля, потому что на лицах выражалось почтение, а то и страх. Даже соратники Рияша, которые, в общем-то, должны были найти в себе моральные силы, раз уж решились противостоять нынешней власти, и те с подозрением и настороженностью посматривали на внезапно ставшего неопасным короля. Видимо, не могли до конца поверить словам своего главаря, хоть и четко выполнили его распоряжение.
Что уж говорить про Левьера, привязанного к стулу, согнувшегося, сжавшегося! Весь его вид производил жалкое впечатление.
– Признавайся, кто ты такой! – припечатал Найрис, начав допрос. Голос, как обычно громкий, разнесся по помещению, несмотря на то, что принц вывел ручку регулировки громкости практически в минимум. Видно, изначально у создателя оболочки не было необходимости говорить тихо.
– Я королевский советник, – жалостным голосом ответил Левьер.
Найрис рассердился. Где были его скромность, покорность и незаметность, когда он приходил в камеру и угрожал экипажу корабля? И нагло пытался давить на самого принца? Весь его жалкий облик – маска изворотливого интригана. Левьер рвался к власти любой ценой, а сейчас потерял все. Пожалуй, не помешает советнику об этом напомнить.
– И ты не желал большего?
Левьер все так же уныло отрицательно покачал головой, явно не желая ни в чем сознаваться.
Или же ему действительно не в чем каяться? Как же это определить точно?
Найрис решил надавить на амбиции. Левьер ведь всегда старался подчеркнуть свою исключительность, гордился положением, пестовал свою значимость.
– Забыл о своем происхождении! Позорно сдался! Ты испугался ответственности? Или ума не хватило, чтобы добиться своего? Может, это и к лучшему. Трусливым идиотам нечего делать во власти.
– Все это не важно. Если у вас хватает совести обвинять самого достойного и благородного в этом зале, того, кто верой и правдой служил вам все эти интервалы, то…
Левьер горестно вздохнул и умолк, не желая продолжать.
Врет? Не врет?
Найрис готов был бы ему поверить, но… Но последние слова Рияша, сказанные перед расставанием, заставили продолжить. Вернее, попробовать еще один способ – вывести советника из себя. Разозленный, он не успеет придумать очередные лживые уловки. В пришибленном состоянии от Левьера толку мало. Только что с гарантией вызовет его гнев?
– Это твоя личная психологическая проблема. И ты с ней справишься, потому что иного выхода нет. – Найрис вернул советнику его собственную фразу и…
– Моя проблема?! – взвился Левьер. Дернулся так, что стул чуть не упал и одному из бандитов, охраняющему арестованного, пришлось его за спинку придержать. – Моя? Нет! Это ты подставился, Найрис-тиал! Это ты… – Он осекся, ошалело оглядываясь, сообразив, что только что себя выдал.
– Не я дурачил адьярцев много стандартных циклов подряд! И не собирался раскрывать им правду. Это сделал ты, Левьер-даграл. Может, хватит уже изворачиваться? Ты же понимаешь, что все кончено. Ты создал «пришельца» – сообразительный, изобретательный и обиженный на всех, кто не желал принимать тебя всерьез и насмехался. Ты провел всех, имея сразу две личины – короля и его советника. Ты спровоцировал конфликт с альянсом, потому что одного Адьяра тебе показалось мало!
Найрис говорил наугад, вернее максимально близко к тому, что рассказывала Аррис, что, на его взгляд, могло бы иметь место в реальности. И, видимо, попадал в точку, потому что Левьер, слушая обвинения, лишь вздрагивал, сильнее вжимая голову в плечи. Только на последних словах встрепенулся и возразил:
– Я не собирался захватывать альянс! Все не так!
– А как? – скептически хмыкнул Найрис.
– Я действовал на благо Адьяра…
Найрис слушал откровения советника и сознавал, что понимание блага у всех разное. Прикрываясь благородством и заботой о других, можно совершить непоправимое. А трудные времена не оправдание обману и беззаконию. Которого сложно избежать, когда умирает законный правитель, не оставивший своего преемника…
…После смерти короля на Адьяре возникла паника. Нужно было управлять платформой, обслуживать и запускать механизмы. Как это делать, не имея доступа, который на каждый новый стандартный цикл открывал для своих подданных король? Оставался один выход: сброс настроек и активация аварийного режима.
А это означало, что больше не будет ограничений и возможностей блокировки личным кодом. Доступ к системам станет общедоступным, любой желающий сможет перехватить управление и творить все, что заблагорассудится.
Но альтернативы не оставалось, пришлось пойти на этот шаг. А когда сбросили настройки, на Адьяре начался хаос. Разум адьярцев помутился от азарта и вседозволенности. И без того не самое законопослушное население свободолюбивого королевства пошло вразнос. Желающие прибрать к рукам платформу боролись за власть, не считаясь с методами.
Какие шансы были у Левьера занять законный трон? Никаких. К тому же он понимал, что в таких условиях сработает только сила, страх и принуждение. И ограничение физического доступа к узлам платформы. Не важно, кто и насколько законно правит. Главное – избежать вооруженных конфликтов. Левьер хорошо запомнил, как соперники за власть грызли друг другу глотки, провоцируя столкновения среди жителей королевства.
И тогда Левьер придумал пришельца. Пока соперники уничтожали друг друга, собирал оболочку-страшилище, а потом… Никто не осмелился качать права, когда во дворце появился испепеляющий взглядом претендент. Левьеру даже убивать никого не пришлось, оказалось достаточно демонстративных выстрелов по стенам и полу. Пересуды, домыслы и сплетни оказались весомее поступков. По Адьяру поползли пугающие слухи. Все прониклись грозным обликом короля, безоговорочно ему подчинились и поверили, что он ввел в систему платформы новые коды, вернув блокировки в управление. Решили, что пришелец наверняка умеет многое.
Нельзя сказать, что сам Левьер был доволен сложившейся ситуацией. Он пытался мыслить дальновидно, но заигрался во власть и запутался, не имея выхода. В некотором смысле ему нравилось чувствовать себя столь важной персоной. Хотя новоявленный король прекрасно сознавал, что страх это вовсе не уважение и не признание заслуг. Он проявил завидную сообразительность. В душе Левьера боролись две сущности, плохая и хорошая. Советник разрывался между завораживающей, манящей легкостью, с которой он, как король-пришелец, получал желаемое, и ответственностью за будущее Адьяра, осознанием, что вечно так жить нельзя – опасно и разрушительно для самого королевства.
Опасно, потому как платформа работала на износ, мощности уходили на не самые важные процессы. И ресурсов не хватало на поддержание работоспособности всех систем жизнеобеспечения. У аварийного режима имелся один технический недостаток, неустранимый побочный эффект: при нем ликвидировался не только код доступа, но и часть автоматических функций утрачивала между собой связь. Вряд ли создатели платформ допустили этот сбой намеренно, скорее просто не успели доработать свое детище до идеальной версии. Или не считали нужным? Ведь изначально население королевств имело возможность в любое время вернуться на планету-прародительницу, покинув неисправную платформу.
А какие перспективы были у адьярцев? Адьяр разваливается, ресурсов мало, власть держится на честном слове, то есть имидже агрессивного и жестокого пришельца. Что мог предпринять в этой ситуации, когда ни на кого нельзя положиться, Левьер?
Сначала он попытался наладить отношения с другими королевствами, чтобы получать от них нужные ресурсы. Да только взамен отдавать было нечего. Вот так путь ультиматумов и шантажа оказался единственным и неизбежным решением множащихся проблем. Ситуация стала хуже, чем была до этого. А потом еще и Шейраз вмешался, решив приструнить взбунтовавшееся королевство.
Только вот советник последнему обстоятельству обрадовался. Это же отличный шанс уничтожить пришельца, став королем Левьером. И возник план…
Ночью в спальне короля и королевы Адьяра
– Свергнуть самого себя, – хмыкнула я, оценивая дерзкий замысел советника.
Придирчиво осмотрела щедро накрытый стол и подвинула его ближе к кровати. Пожалуй, она удобнее, чем жесткие громоздкие кресла. И слышно друг друга лучше, если сидишь ближе. А то в центре управления я чуть голос не сорвала, пытаясь докричаться до Найриса внутри королевской туши.
– Можно подумать, Левьер власть терять собирался! Хотел же королем остаться, только на новых основаниях, в своем собственном облике. Рано ты его отпустил. Надо было узнать, как он планировал это провернуть. Знал же, что его, как правую руку бывшего короля, арестуют или даже казнят, а шансов доказать свое династическое происхождение никаких. Кто поверит словам?
– Я его не отпускал, а посадил в камеру, – поправил меня Найрис. – Так что и это выясним потом. Главное, что он признался в создании оболочки. – Подцепив вилкой, отправил в рот кусок мясного рагу. Прожевал и хмыкнул: – Да и догадаться-то о возможном плане несложно!
– Давай рассказывай, – заинтересовалась я, тоже приступая к обеду.
– Ты чуть было не помогла ему добиться желаемого. У мужа королевы Адьяра совсем иные перспективы. И подданные легко примут его как короля Левьера, и шейразцы сохранят ему жизнь. Рано или поздно Шейраз раскрыл бы обман, а с равным себе приходится считаться.
– Но для этого ему пришлось бы сначала заставить меня выйти за него замуж, – уточнила я. И тут вспомнила, что, по сути, Левьер это и сделал в разговоре со мной. Я же практически пошла у него на поводу, обещая спасти. – Расчетливая сволочь! – неслышно выругалась, хватаясь за стакан с соком.
Надо же, чуть не превратилась в послушную дуру, которую используют все кому не лень! А каким жалким передо мной прикидывался! Все предусмотрел…
Окончательно разозлилась на советника и решила напомнить Найрису о его собственной дурости.
– И как он умом не тронулся от притворства? Ты смотри тоже не заиграйся во всемогущего короля! Несколько дней внутри этой туши, а ты уже мыслишь как Левьер.
– С чего ты это взяла? – опешил Найрис. Даже ложку опустил, которую уже ко рту поднес. Его, несомненно, задело сравнение с советником, но меня так просто не заткнешь. Я, допустим, тоже стала королевой, но нормальный облик не теряю и не хочу сводить счеты с неугодными.
– С того! Ты, когда в зале управления прицепился к Рияшу, хотел на нем отыграться так же, как Левьер на своих обидчиках. Легко быть смелым, когда ты сильнее соперника. А он даже не знал, что внутри туши такой придурок, как ты. И готов был защитить Инили, даже подставив под удар себя. Ну? Каково?
– А чего он от нее не отходит?! Я разозлился. Хотя… Хотя да, поступил он достойно, – скрепя сердце признал Найрис. – Но он все равно ей не пара. Пойми, Аррис! – взмолился, отодвигая столик и придвигаясь ко мне. – Представь только, какой скандал разразится, если принцесса выйдет замуж за безродного бандита!
– Не вижу ничего ужасного. – Я непримиримо отодвинулась от него. Хватит с меня провокаций. – Хуже, когда родители вышвыривают своих детей на произвол судьбы. Да Инили могла бы давно погибнуть в таких условиях! Так что пусть считают, что дочери у них нет и указывать ей некому.
– Хочешь, чтобы они на мне отыгрались?
– А на тебе-то за что? Ты, как примерный сын, вернешься на Тиалу.
– Вот за это…
Найрис закатал рукав рубашки, и я, посмотрев на его руку, забыла как дышать. Потому что эти завитушки и точки уже наизусть выучила. Весь вечер их на своей руке рассматривала.
Связных мыслей в голове не осталось, лишь звенящая пустота. Судорожно втянув воздух, смогла только выдавить:
– Это как?.. Откуда?
– Я полагаю, это тот самый способ, которым Левьер хотел на тебе жениться, – вздохнул Найрис. – Он в оболочку ретранслятор установил.
– Он установил… А ты-то чего молчал? Или сутки руки не мыл и не переодевался? Или запястье не чесалось? Я себе чуть всю кожу не содрала. Или стыдно было? А, ну да! – саркастически произнесла, сообразив, в чем истинная причина. – Это же позорище для принца, жениться на безродной. Скандал, не пара… Я с одного раза усвоила, не надо мне повторять!..
Не договорила. Сама не поняла, как лишилась этой возможности, потому что к моим губам крепко прижались мужские губы. Сильные руки обняли, тесно прижав, а потом вынудили завалиться на кровать.
Я дернулась было протестующе, но вышло как-то вяло. Наверное, мысли о том, что я не абы с кем целуюсь, а с мужем, сыграли свою роль.
– Я тебя когда-нибудь точно отлуплю, несносная тьяри, – прошептал Найрис, когда наконец оторвался от моих губ. Впрочем, ненадолго. Я успела лишь хватануть ртом воздух и вновь оказалась в круговороте ощущений. Новых, необычных, от которых в теле рождался жар, томление и желание.
Взаимное желание… Поглощенные им, мы вряд ли что-то сознавали, кроме того, что сейчас происходило между нами. Мне так вообще лишь изредка удавалось вынырнуть из пучины страсти, чтобы услышать шепот мужа и вновь погрузиться в нее с головой.
«Моя»… «Не оставлю»… «Не отдам свою тьяри»…
«Тьяри»… Ладно, пусть тьяри, если уж ему так нравится. Тем более срывается это слово с его губ нежно, мягко и совсем не раздражает.
Только когда сладостный туман отступил, а я поняла, что моя голова лежит на обнаженном плече Найриса, мысли о реальности вернулись. И беспокойство о будущем накатило с новой силой.
– И что дальше? – вырвалось невольно.
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что ты вернешься на Тиалу.
– Тогда на выход! – все тем же командным тоном распорядился Рияш. – Я сейчас отдам нужные распоряжения и вернусь к Ари. Вы останетесь во дворце контролировать придворных и вразумлять особо несговорчивых, когда те сообразят, что неограниченной свободе Адьяра конец. И советника прижмете.
– Ошибаетесь! Ошибаетесь же! Он на нашей стороне! Он ни при чем! Иначе почему согласился нам содействовать и не пытается против нас всех настроить, чтобы вернуть себе оболочку? – семеня следом за мужчинами, требовала принять ее мнение всерьез Аррис. Вот только ничего не добилась, потому что из коридора до меня донеслось:
– Лучше ошибиться, чем упустить мерзавца!
Чуть позже на аудиенции у короля Адьяра в «зале смертников»
Полутемное помещение казалось крошечным. О купол можно было удариться головой – настолько высоко пришлось забраться. Стоящие внизу больше напоминали беспомощных детей, чем суровых бандитов.
Видеть тронный зал королевского дворца Адьяра с этого ракурса Найрису было странно. Всего несколько дней назад он сам так же ожидал своей участи, запрокинув голову и всматриваясь в фигуру правителя, сегодня же сидел на троне, глядя на тех, кто замер у его подножия.
Наверняка он справлялся с этой ролью ничуть не хуже настоящего короля, потому что на лицах выражалось почтение, а то и страх. Даже соратники Рияша, которые, в общем-то, должны были найти в себе моральные силы, раз уж решились противостоять нынешней власти, и те с подозрением и настороженностью посматривали на внезапно ставшего неопасным короля. Видимо, не могли до конца поверить словам своего главаря, хоть и четко выполнили его распоряжение.
Что уж говорить про Левьера, привязанного к стулу, согнувшегося, сжавшегося! Весь его вид производил жалкое впечатление.
– Признавайся, кто ты такой! – припечатал Найрис, начав допрос. Голос, как обычно громкий, разнесся по помещению, несмотря на то, что принц вывел ручку регулировки громкости практически в минимум. Видно, изначально у создателя оболочки не было необходимости говорить тихо.
– Я королевский советник, – жалостным голосом ответил Левьер.
Найрис рассердился. Где были его скромность, покорность и незаметность, когда он приходил в камеру и угрожал экипажу корабля? И нагло пытался давить на самого принца? Весь его жалкий облик – маска изворотливого интригана. Левьер рвался к власти любой ценой, а сейчас потерял все. Пожалуй, не помешает советнику об этом напомнить.
– И ты не желал большего?
Левьер все так же уныло отрицательно покачал головой, явно не желая ни в чем сознаваться.
Или же ему действительно не в чем каяться? Как же это определить точно?
Найрис решил надавить на амбиции. Левьер ведь всегда старался подчеркнуть свою исключительность, гордился положением, пестовал свою значимость.
– Забыл о своем происхождении! Позорно сдался! Ты испугался ответственности? Или ума не хватило, чтобы добиться своего? Может, это и к лучшему. Трусливым идиотам нечего делать во власти.
– Все это не важно. Если у вас хватает совести обвинять самого достойного и благородного в этом зале, того, кто верой и правдой служил вам все эти интервалы, то…
Левьер горестно вздохнул и умолк, не желая продолжать.
Врет? Не врет?
Найрис готов был бы ему поверить, но… Но последние слова Рияша, сказанные перед расставанием, заставили продолжить. Вернее, попробовать еще один способ – вывести советника из себя. Разозленный, он не успеет придумать очередные лживые уловки. В пришибленном состоянии от Левьера толку мало. Только что с гарантией вызовет его гнев?
– Это твоя личная психологическая проблема. И ты с ней справишься, потому что иного выхода нет. – Найрис вернул советнику его собственную фразу и…
– Моя проблема?! – взвился Левьер. Дернулся так, что стул чуть не упал и одному из бандитов, охраняющему арестованного, пришлось его за спинку придержать. – Моя? Нет! Это ты подставился, Найрис-тиал! Это ты… – Он осекся, ошалело оглядываясь, сообразив, что только что себя выдал.
– Не я дурачил адьярцев много стандартных циклов подряд! И не собирался раскрывать им правду. Это сделал ты, Левьер-даграл. Может, хватит уже изворачиваться? Ты же понимаешь, что все кончено. Ты создал «пришельца» – сообразительный, изобретательный и обиженный на всех, кто не желал принимать тебя всерьез и насмехался. Ты провел всех, имея сразу две личины – короля и его советника. Ты спровоцировал конфликт с альянсом, потому что одного Адьяра тебе показалось мало!
Найрис говорил наугад, вернее максимально близко к тому, что рассказывала Аррис, что, на его взгляд, могло бы иметь место в реальности. И, видимо, попадал в точку, потому что Левьер, слушая обвинения, лишь вздрагивал, сильнее вжимая голову в плечи. Только на последних словах встрепенулся и возразил:
– Я не собирался захватывать альянс! Все не так!
– А как? – скептически хмыкнул Найрис.
– Я действовал на благо Адьяра…
Найрис слушал откровения советника и сознавал, что понимание блага у всех разное. Прикрываясь благородством и заботой о других, можно совершить непоправимое. А трудные времена не оправдание обману и беззаконию. Которого сложно избежать, когда умирает законный правитель, не оставивший своего преемника…
…После смерти короля на Адьяре возникла паника. Нужно было управлять платформой, обслуживать и запускать механизмы. Как это делать, не имея доступа, который на каждый новый стандартный цикл открывал для своих подданных король? Оставался один выход: сброс настроек и активация аварийного режима.
А это означало, что больше не будет ограничений и возможностей блокировки личным кодом. Доступ к системам станет общедоступным, любой желающий сможет перехватить управление и творить все, что заблагорассудится.
Но альтернативы не оставалось, пришлось пойти на этот шаг. А когда сбросили настройки, на Адьяре начался хаос. Разум адьярцев помутился от азарта и вседозволенности. И без того не самое законопослушное население свободолюбивого королевства пошло вразнос. Желающие прибрать к рукам платформу боролись за власть, не считаясь с методами.
Какие шансы были у Левьера занять законный трон? Никаких. К тому же он понимал, что в таких условиях сработает только сила, страх и принуждение. И ограничение физического доступа к узлам платформы. Не важно, кто и насколько законно правит. Главное – избежать вооруженных конфликтов. Левьер хорошо запомнил, как соперники за власть грызли друг другу глотки, провоцируя столкновения среди жителей королевства.
И тогда Левьер придумал пришельца. Пока соперники уничтожали друг друга, собирал оболочку-страшилище, а потом… Никто не осмелился качать права, когда во дворце появился испепеляющий взглядом претендент. Левьеру даже убивать никого не пришлось, оказалось достаточно демонстративных выстрелов по стенам и полу. Пересуды, домыслы и сплетни оказались весомее поступков. По Адьяру поползли пугающие слухи. Все прониклись грозным обликом короля, безоговорочно ему подчинились и поверили, что он ввел в систему платформы новые коды, вернув блокировки в управление. Решили, что пришелец наверняка умеет многое.
Нельзя сказать, что сам Левьер был доволен сложившейся ситуацией. Он пытался мыслить дальновидно, но заигрался во власть и запутался, не имея выхода. В некотором смысле ему нравилось чувствовать себя столь важной персоной. Хотя новоявленный король прекрасно сознавал, что страх это вовсе не уважение и не признание заслуг. Он проявил завидную сообразительность. В душе Левьера боролись две сущности, плохая и хорошая. Советник разрывался между завораживающей, манящей легкостью, с которой он, как король-пришелец, получал желаемое, и ответственностью за будущее Адьяра, осознанием, что вечно так жить нельзя – опасно и разрушительно для самого королевства.
Опасно, потому как платформа работала на износ, мощности уходили на не самые важные процессы. И ресурсов не хватало на поддержание работоспособности всех систем жизнеобеспечения. У аварийного режима имелся один технический недостаток, неустранимый побочный эффект: при нем ликвидировался не только код доступа, но и часть автоматических функций утрачивала между собой связь. Вряд ли создатели платформ допустили этот сбой намеренно, скорее просто не успели доработать свое детище до идеальной версии. Или не считали нужным? Ведь изначально население королевств имело возможность в любое время вернуться на планету-прародительницу, покинув неисправную платформу.
А какие перспективы были у адьярцев? Адьяр разваливается, ресурсов мало, власть держится на честном слове, то есть имидже агрессивного и жестокого пришельца. Что мог предпринять в этой ситуации, когда ни на кого нельзя положиться, Левьер?
Сначала он попытался наладить отношения с другими королевствами, чтобы получать от них нужные ресурсы. Да только взамен отдавать было нечего. Вот так путь ультиматумов и шантажа оказался единственным и неизбежным решением множащихся проблем. Ситуация стала хуже, чем была до этого. А потом еще и Шейраз вмешался, решив приструнить взбунтовавшееся королевство.
Только вот советник последнему обстоятельству обрадовался. Это же отличный шанс уничтожить пришельца, став королем Левьером. И возник план…
Ночью в спальне короля и королевы Адьяра
– Свергнуть самого себя, – хмыкнула я, оценивая дерзкий замысел советника.
Придирчиво осмотрела щедро накрытый стол и подвинула его ближе к кровати. Пожалуй, она удобнее, чем жесткие громоздкие кресла. И слышно друг друга лучше, если сидишь ближе. А то в центре управления я чуть голос не сорвала, пытаясь докричаться до Найриса внутри королевской туши.
– Можно подумать, Левьер власть терять собирался! Хотел же королем остаться, только на новых основаниях, в своем собственном облике. Рано ты его отпустил. Надо было узнать, как он планировал это провернуть. Знал же, что его, как правую руку бывшего короля, арестуют или даже казнят, а шансов доказать свое династическое происхождение никаких. Кто поверит словам?
– Я его не отпускал, а посадил в камеру, – поправил меня Найрис. – Так что и это выясним потом. Главное, что он признался в создании оболочки. – Подцепив вилкой, отправил в рот кусок мясного рагу. Прожевал и хмыкнул: – Да и догадаться-то о возможном плане несложно!
– Давай рассказывай, – заинтересовалась я, тоже приступая к обеду.
– Ты чуть было не помогла ему добиться желаемого. У мужа королевы Адьяра совсем иные перспективы. И подданные легко примут его как короля Левьера, и шейразцы сохранят ему жизнь. Рано или поздно Шейраз раскрыл бы обман, а с равным себе приходится считаться.
– Но для этого ему пришлось бы сначала заставить меня выйти за него замуж, – уточнила я. И тут вспомнила, что, по сути, Левьер это и сделал в разговоре со мной. Я же практически пошла у него на поводу, обещая спасти. – Расчетливая сволочь! – неслышно выругалась, хватаясь за стакан с соком.
Надо же, чуть не превратилась в послушную дуру, которую используют все кому не лень! А каким жалким передо мной прикидывался! Все предусмотрел…
Окончательно разозлилась на советника и решила напомнить Найрису о его собственной дурости.
– И как он умом не тронулся от притворства? Ты смотри тоже не заиграйся во всемогущего короля! Несколько дней внутри этой туши, а ты уже мыслишь как Левьер.
– С чего ты это взяла? – опешил Найрис. Даже ложку опустил, которую уже ко рту поднес. Его, несомненно, задело сравнение с советником, но меня так просто не заткнешь. Я, допустим, тоже стала королевой, но нормальный облик не теряю и не хочу сводить счеты с неугодными.
– С того! Ты, когда в зале управления прицепился к Рияшу, хотел на нем отыграться так же, как Левьер на своих обидчиках. Легко быть смелым, когда ты сильнее соперника. А он даже не знал, что внутри туши такой придурок, как ты. И готов был защитить Инили, даже подставив под удар себя. Ну? Каково?
– А чего он от нее не отходит?! Я разозлился. Хотя… Хотя да, поступил он достойно, – скрепя сердце признал Найрис. – Но он все равно ей не пара. Пойми, Аррис! – взмолился, отодвигая столик и придвигаясь ко мне. – Представь только, какой скандал разразится, если принцесса выйдет замуж за безродного бандита!
– Не вижу ничего ужасного. – Я непримиримо отодвинулась от него. Хватит с меня провокаций. – Хуже, когда родители вышвыривают своих детей на произвол судьбы. Да Инили могла бы давно погибнуть в таких условиях! Так что пусть считают, что дочери у них нет и указывать ей некому.
– Хочешь, чтобы они на мне отыгрались?
– А на тебе-то за что? Ты, как примерный сын, вернешься на Тиалу.
– Вот за это…
Найрис закатал рукав рубашки, и я, посмотрев на его руку, забыла как дышать. Потому что эти завитушки и точки уже наизусть выучила. Весь вечер их на своей руке рассматривала.
Связных мыслей в голове не осталось, лишь звенящая пустота. Судорожно втянув воздух, смогла только выдавить:
– Это как?.. Откуда?
– Я полагаю, это тот самый способ, которым Левьер хотел на тебе жениться, – вздохнул Найрис. – Он в оболочку ретранслятор установил.
– Он установил… А ты-то чего молчал? Или сутки руки не мыл и не переодевался? Или запястье не чесалось? Я себе чуть всю кожу не содрала. Или стыдно было? А, ну да! – саркастически произнесла, сообразив, в чем истинная причина. – Это же позорище для принца, жениться на безродной. Скандал, не пара… Я с одного раза усвоила, не надо мне повторять!..
Не договорила. Сама не поняла, как лишилась этой возможности, потому что к моим губам крепко прижались мужские губы. Сильные руки обняли, тесно прижав, а потом вынудили завалиться на кровать.
Я дернулась было протестующе, но вышло как-то вяло. Наверное, мысли о том, что я не абы с кем целуюсь, а с мужем, сыграли свою роль.
– Я тебя когда-нибудь точно отлуплю, несносная тьяри, – прошептал Найрис, когда наконец оторвался от моих губ. Впрочем, ненадолго. Я успела лишь хватануть ртом воздух и вновь оказалась в круговороте ощущений. Новых, необычных, от которых в теле рождался жар, томление и желание.
Взаимное желание… Поглощенные им, мы вряд ли что-то сознавали, кроме того, что сейчас происходило между нами. Мне так вообще лишь изредка удавалось вынырнуть из пучины страсти, чтобы услышать шепот мужа и вновь погрузиться в нее с головой.
«Моя»… «Не оставлю»… «Не отдам свою тьяри»…
«Тьяри»… Ладно, пусть тьяри, если уж ему так нравится. Тем более срывается это слово с его губ нежно, мягко и совсем не раздражает.
Только когда сладостный туман отступил, а я поняла, что моя голова лежит на обнаженном плече Найриса, мысли о реальности вернулись. И беспокойство о будущем накатило с новой силой.
– И что дальше? – вырвалось невольно.
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что ты вернешься на Тиалу.