При мыслях о Грэххе у меня потеплело на сердце и острым ноготком принялась скрестись тоска.
— Мм… А про часы что ты говорила?
— Про какие часы? Ах да! В общем, мэдью Ветта позвала меня прибрать в покоях ректора. Вроде как я самая благонадежная. Вот там мне и довелось видеть любопытные часики. Не очень похожи на земные, но думаю, что это они и есть. Со множеством стрелок и непонятными делениями.
— И все? Других нет? А как же тогда народ ориентируется, если не по часам?
— У всех есть зачарованные кулоны, которые вовремя будят, подсказывают расписание студентам и учителям, фронт работ — прислуге.
— То есть в часах просто нет необходимости?
Альва неопределенно пожала плечами:
— Я слышала, что часы вредны для магии, то ли сбивают направление, то ли рассеивают чары… Что-то в этом роде. Не сильна я в подобных вопросах.
Мое внимание привлекли отделанные золотыми барельефами двери. Мало того что объемная картина поражала красотой и множеством мелких деталей, так еще, распахиваясь перед нами, она вдруг запела. Нежный голосок выводил дивную мелодию, от которой у меня мурашки пошли по всему телу, а сердце замерло, не смея стуком нарушить ритм.
Я застыла в дверном проеме.
— Пойдем, — позвала меня Альва из сада. — В дверях можно стоять бесконечно, наслаждаясь песнями Хайнене.
Я переступила порог, и дверные створки мягко закрылись, оборвав волшебный мотив.
— Чьи, говоришь, песни?
— Хайнене. Душа замка. Существует поверье, что когда боги создали этот мир, то первым делом устроили себе место для отдыха. А так как все, к чему прикасаются божественные силы, наделено душой, то и замок не был ею обделен.
— И что она делает?
— Да ничего особенного. За порядком приглядывает, по необходимости что-то там ректору докладывает, в студенческих ритуалах участвует. Еще вот песни распевает.
— А Хайнене пост лишь здесь?
— Да. Видать, зимний сад ее любимое место. Мое, кстати, тоже. Посмотри, как красиво!
Сад действительно оказался необычайно красивым. Незнакомые мне растения и яркие цветы, похоже, собранные не только со всего света, но и принесенные из иных миров. Созданные магией водопад, несколько фонтанов и пруд. А также птицы и… бабочки! Последних встретить зимой даже в сказочном замке я никак не ожидала.
Аромат в саду стоял приторно-сладкий, удушающий, и очень скоро мне захотелось на свежий воздух. Обойдя небольшой пруд с лимонно-желтыми цветами, напоминающими кувшинки, мы издалека полюбовались на низвергающийся поток воды, разбивающийся хрустальными каплями о гладкие камни, и Альва потянула меня к выходу.
— Обед. Пойдем, я тебя накормлю, чтобы не говорили потом, мол, даже одну хани не могу обслужить как надо.
— Пойдем, — облегченно выдохнула я. И снова застряла в дверях.
Голос Хайнене затрагивал неведомые мне ранее струны души, отзываясь в груди неземным блаженством. Казалось, я умираю, растворяясь в пространстве, и вновь возрождаюсь, собирая себя по кусочкам. Ощущения просто невероятные!
— Пойдем же, — тронула меня за руку Альва.
— Это лучшее, что мне доводилось когда-либо слышать, — прошептала я, боясь нарушить сладкую эйфорию, воцарившуюся внутри меня.
— Придумаешь тоже! — усмехнулась девочка. — Разве что-то может сравниться с современной музыкой нашего мира!
Я не стала с ней спорить, а напоследок, уходя, погладила золоченые двери и мысленно поблагодарила Хайнене за маленький праздник души.
После обеда отпустила Альву с наказом отдохнуть и вернуться к ужину для дальнейшего исполнения обязанностей компаньонки, сама же отправилась в библиотеку. Мэд Нерасиу в этот раз не удивился моему появлению, и даже выбор книг, кажется, одобрил:
— «Правила светского этикета», «Основные законы Зазимого королевства» и «Легенды Гзона». Это, мэдью, самые полные сборники на интересующие вас темы. Неужели решили все за сегодняшний день прочесть? — Библиотекарь хитро прищурился и кивнул на внушительную стопку.
— Ну что вы, мэд Нерасиу, для начала изучу самое главное, а там по мере возможности буду осваивать остальное. Может статься, и в этих книгах для меня не все доступно к прочтению.
— Верно, верно, — вздохнул мужчина. — Позвольте, мэдью Ясмина, вас проводить к месту?
— Я вам так благодарна!
И снова долгий путь под насмешливыми и неприязненными взглядами. Не уверена, что студенты обошлись бы ехидными улыбочками, не вышагивай рядом со мной важной походкой библиотекарь. Стоило ему взглянуть на особо нагло скалящихся личностей, и те скромно опускали глаза.
Меня ждало большое разочарование. Вчерашнее местечко оказалось занято. Блондином. Он вальяжно развалился на диванчике и увлеченно читал. Даже не сразу среагировал, когда мы подошли и поздоровались. То, что не слышал, понятно — купол тишины, но вот чтобы не замечать окружающих, нужно сильно увлечься. Неужели учебники здесь настолько интересные?
Наконец мы с библиотекарем все-таки попали в поле зрения мужчины, темные брови в удивлении взлетели, а губы ожидаемо скривились. Блондин взмахом руки то ли развеял купол, то ли раздвинул для нас, но его приветствие мы прекрасно услышали.
— Уважаемый мэд Лорн, — сказал мэд Нерасиу, — надеюсь, вы не станете возражать против компании этой милой девушки? К сожалению, остальные места заняты…
— Какие возражения! — с наигранным энтузиазмом воскликнул тот, вскакивая с дивана и учтиво кланяясь. Шут! — Конечно, располагайтесь, мэдью. Буду рад такому приятному соседству.
Я уже собиралась сказаться занятой, мол, вспомнила про какие-то неотложные дела, когда блондин меня опередил:
— К сожалению, прекрасная мэдью, долго я не смогу наслаждаться вашим обществом, сами понимаете — сессия. Вот-вот начнется очередной экзамен.
— Конечно, — натянуто улыбнулась я и присела на диванчик, напротив которого на столе лежал выданный мне накануне фолиант про академию.
— Вот и замечательно! — расцвел мэд Нерасиу, не замечая притворной вежливости между мной и блондином. Библиотекарь положил на столик толстенные книги и, не слушая моих благодарностей за оказанную помощь, удалился, весьма довольный собой.
А я враждебно уставилась на Лорна, в любой момент ожидая от него словесной гадости. И не просчиталась. Не успел мэд Нерасиу скрыться за ближайшими стеллажами, как ненавистный голос вальяжно произнес:
— И что же снова делает в библиотеке многоуважаемая мэдью? Неужели Грэхх так быстро надоел?
Щеки опалило жаром. Никогда не замечала за собой агрессивных порывов, и для меня стало откровением неожиданное желание отвесить пощечину этому типу.
— Я так понимаю, вопрос был риторический? — Я сделала вид, что больше интересуюсь принесенными книгами, нежели разговором, и принялась старательно листать лежавшее сверху издание.
— Вовсе нет. Меня действительно мучает любопытство, что может делать в библиотеке молодая девушка второй день подряд.
— Разумеется, искать вашего общества. Как только вас увидела, мэд Лорн, влюбилась до смерти и вот теперь бегаю за вами по пятам. — Я подняла голову от страниц и взглянула в удивленные глаза мужчины. — Вы ведь это хотели услышать, многоуважаемый мэд?
А он… запрокинул голову и громко расхохотался.
— Вы мне нравитесь все больше и больше, — наконец признался он, отсмеявшись.
— А вы мне — все меньше и меньше.
— Очень жаль. — Вот только проскользнувшее в его голосе самодовольство говорило об обратном. — Я смотрю, сегодня вы набрали новых книг для изучения. Скажите честно, мэдью Ясмина, для чего вам это нужно?
— Что именно?
— Книги, что же еще. Вас настолько мучит жажда знаний?
— Мэд Лорн, а разве вы сами, попав в чужой мир, не попытались бы поскорее узнать о нем как можно больше, чтобы прижиться, приспособиться?
— Вы действительно собираетесь здесь жить?
— А почему бы нет?
— И приспосабливаться?
— Я не понимаю, к чему вы клоните.
— Разве Грэхх не наобещал вам звезд с небес и сладкую жизнь?
— Ну предположим… — Я никак не могла понять, на что намекает блондин и какой реакции от меня ждет.
— Так зачем же вам эти знания, — Лорн кивнул на книги, — если все вам подадут на серебряном подносе и с множеством нижайших поклонов?
— В жизни случается всякое. Нельзя вечно надеяться, что кто-то о тебе позаботится, нужно быть и самой готовой к превратностям судьбы. Только так есть шанс выжить.
По мере того как я говорила, глаза собеседника округлялись все сильнее.
— Вы серьезно?
— Чему вы удивляетесь?
— Быть может, проблеску здравого смысла у хани?
— А как же ваша мэдью? Кажется, вы говорили, она весьма разумна.
— Действительно? В таком случае, признаюсь, я подобрал неверное слово. Расчетливая, будет гораздо точнее.
— И, судя по тому, как вы это произнесли, вас подобная черта характера приводит в восторг.
— Разумеется! Уж лучше расчетливость, нежели сплошное потребительство, жадность и тупость.
— Неужели вы настолько не любите женщин, что видите у них сплошные пороки? Вам так сложно признать у женщины хоть крупицу здравомыслия?
— Вы ошибаетесь, женщин я очень даже люблю.
Он хищным взглядом прошелся по моему скромному декольте, скользнул по обнаженной шее и остановился на губах, отчего внутри меня будто сжалась пружина. Как же он меня раздражает! И пугает одновременно.
— То есть вы готовы отказать в наличии ума лично мне?
— О чем вы, уважаемая? Вы только что доказали обратное.