Российский президент Борис Ельцин и президент США Билл Клинтон на пресс-конференции в Белом доме, 28 сентября 1994 года. При Ельцине США совершенно не считались с Россией, немало способствовав ее глубокому экономическому и социальному хаосу
При Борисе Ельцине, с 1991 по 1999 год, Соединенные Штаты совершенно не считались с Россией, способствуя нарастанию в стране серьезных экономических и социальных проблем и усиливая на Западе представление, что на беспокойство России по поводу национальной безопасности можно не обращать никакого внимания. По иронии судьбы именно нередко подвыпивший Ельцин впоследствии назначит своим преемником Владимира Путина.
Приход Путина к власти в 2000 году полностью изменил ситуацию. Поначалу Владимир Путин обратился к Соединенным Штатам, надеясь на сотрудничество по мировым вопросам. Однако выход США из Договора по ПРО в 2002 году и американское вторжение в Ирак в следующем году разрушили такие надежды. С того времени отчуждение между двумя странами усиливалось. Планы Соединенных Штатов разместить противоракетные комплексы в Польше и Чешской Республике, а также продолжающееся продвижение НАТО к российским границам обострили напряженность. На Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2007 года Путин отверг контролируемый Америкой «однополярный мир» с «одним центром силы, одним центром принятия решений». «Это, — сказал он, — в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри». Когда в следующем году Ангела Меркель приехала в Москву, Путин объяснил, что «бесконечное расширение военно-политического блока» в мире, где уже нет «противодействующего врага», не только «бессмысленно, но разрушительно и контрпродуктивно»[192].
Канцлер Германии Ангела Меркель и российский президент Владимир Путин на переговорах в правительственной резиденции Мезеберг к северу от Берлина, 18 августа 2018 года. Больше десяти лет назад Путин объяснил Меркель, что «бесконечное расширение военно-политического блока» в мире, где уже нет «противодействующего врага», не только «бессмысленно, но разрушительно и контрпродуктивно»
Здравые американцы согласились с этой оценкой. В начале 2008 года бывший сенатор США и знаменитый баскетболист Билл Брэдли, вторя давнему предупреждению Джорджа Кеннана, назвал расширение НАТО «ошибкой грандиозных масштабов». Он не принял последовавших оправданий Билла Клинтона и Строуба Тэлботта за эти действия:
«Мы пинали их, когда они были повержены; мы расширили НАТО… это самоисполняющееся пророчество определенных людей в администрации Клинтона. Эти ирредентисты восточноевропейского типа считали, что Россия навсегда останется врагом, и поэтому мы должны подготовиться к тому времени, когда русские снова встанут на ноги. Их пророчество сбылось… Если бы мы действительно вступили в стратегическое партнерство, обсуждали бы общие угрозы в долгосрочной перспективе и то, что можем сделать сообща, зная, что в конечном итоге Россия вернется, ведь у русских даже тогда была нефть, представьте, насколько иным был бы сейчас Иран. Представьте, насколько иной была бы Центральная Азия… Ужасно грустно, что мы так поступили с Россией. Думаю, мы породили проблему, которой легко можно было бы избежать, и потеряли партнера, который мог бы стать чрезвычайно важным в долгосрочной перспективе и особенно для решения вопросов, наиболее угрожающих нам сегодня»[193].
Как понимал Брэдли, НАТО уже включило в свой состав семь бывших членов Варшавского договора и три бывших советских республики.
Через неделю после выступления Брэдли министр иностранных дел России Сергей Лавров вызвал посла Соединенных Штатов в Российской Федерации Уильяма Бёрнса, чтобы разъяснить, что Россия ни при каких обстоятельствах не потерпит экспансии НАТО на Украину. Геополитическое значение этой республики описал Збигнев Бжезинский в своей известной книге 1997 года «Великая шахматная доска»: «Украина… является геополитическим центром, потому что само ее существование как независимого государства помогает трансформировать Россию. Без Украины Россия перестает быть евразийской империей… Однако если Москва вернет себе контроль над Украиной с ее 52-миллионным населением и крупными ресурсами, а также выходом к Черному морю, то Россия автоматически вновь получит средства превратиться в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии[194][195]. Пентагоновские неоконсерваторы Пол Вулфовиц, И. Льюис „Скутер“ Либби и Стивен Хэдли понимали стратегическую важность Украины в 1991 году, когда распадался Советский Союз. Хэдли вспоминал: „Мы считали, что без Украины ослабленная Россия… никогда не станет угрозой, которую составлял прежний Советский Союз, из-за огромных ресурсов, большого населения и географического положения Украины. Поэтому это стало важным элементом американской политики… с точки зрения стратегии независимая Украина становится страховым полисом“[196].
Президент США Джордж Буш-младший выступает на совместной пресс-конференции с генеральным секретарем НАТО Яапом де Хоопом Схеффером в Брюсселе, 22 февраля 2005 года. Три года спустя Буш призвал НАТО принять в свои ряды Грузию и Украину
Стараясь обеспечить понимание американских политстратегов, насколько серьезно Россия относится к этому вопросу, Уильям Бёрнс 1 февраля 2008 года отправил в Вашингтон секретную телеграмму CONFIDENTIAL #182 с текстом: „Нет — значит, нет: Россия проводит красную черту по расширению НАТО“. Немаловажно, что эту телеграмму рядовой Брэдли (теперь Челси) Мэннинг передал сайту WikiLeaks[197].
Запад не услышал. Джордж Буш-младший призвал НАТО принять в свои ряды Грузию и Украину. Выступая на саммите НАТО в апреле 2008 года, Буш „твердо поддержал“ приглашение этих двух бывших советских республик в „План действий по членству в НАТО“ в качестве подготовки к полноценному членству. Этот шаг с энтузиазмом одобрили советник по национальной безопасности Хэдли и другие неоконы администрации, а также на тот момент кандидаты в президенты Джон Маккейн и Барак Обама. Буш рассматривал это как сигнал для приглашения Грузии и Украины также в „европейские институты“.
Германия и Франция возглавили оппозицию, к которой присоединились Италия, Венгрия и страны Бенилюкса. Все они считали это ненужной провокацией в отношении России, к тому же на той неделе Владимир Путин собирался впервые посетить конференцию НАТО. Представитель Кремля Дмитрий Песков предупредил, что любые подобные попытки подорвут „стратегическую стабильность“ в регионе. Песков также напомнил, что многочисленные опросы общественного мнения показали, что менее трети украинцев поддерживают вступление своей страны в НАТО. Результаты одного из опросов Гэллапа, проведенного в мае 2008 года, засвидетельствовали, что 43 % украинцев по-прежнему считают НАТО „угрозой“[198]. Когда на президентских выборах 2010 года Виктор Янукович победил Виктора Ющенко, Украина отказалась от намерения вступать в альянс.
Однако ущерб был уже нанесен. Незадолго до начала этого саммита уважаемое немецкое издание Der Spiegel разъясняло, что Россия всячески старалась поддерживать дружественные отношения с Западом, несмотря на очевидные разногласия. „Москва, — признал журнал, — на сегодняшний момент делает все возможное, чтобы найти согласие с НАТО и Соединенными Штатами по спорным планам американского ракетного щита… Россия также предлагает помощь по транзиту в Афганистан невоенных грузов, к примеру продовольствия“. Однако журнал сообщил, что Россия угрожала признать отделившиеся от Грузии районы с преимущественно русским населением Южную Осетию и Абхазию, если Грузию пригласят в НАТО[199].
Джек Мэтлок, работавший послом США в Советском Союзе с 1987 по 1991 год, понимал, как выглядел мир с российской точки зрения. В 2014 году он написал: „Президент Билл Клинтон поддержал натовские бомбардировки Сербии без санкции Совета Безопасности ООН, а также вступление в НАТО стран бывшего Варшавского договора. Эти шаги нарушили соглашение о том, что Соединенные Штаты не воспользуются уходом СССР из Восточной Европы. Удар по доверию россиян к США был оглушающим. В 1991 году опросы свидетельствовали, что около 80 % граждан России положительно относились к Соединенным Штатам; в 1999 году почти такое же количество людей показало отрицательное отношение“.
Мэтлок продолжил:
„Владимир Путин был избран президентом в 2000 году и сначала следовал прозападной политике. Когда террористы атаковали Соединенные Штаты 11 сентября 2001 года, он первым из глав иностранных государств позвонил и предложил помощь. Он сотрудничал с США, когда американцы вошли в Афганистан, и сам вывел российские военные базы с Кубы и из бухты Камрань во Вьетнаме. Что он получил взамен? Какую-то невыразительную похвалу от президента Джорджа Буша-младшего, который затем преподнес дипломатический аналог неожиданных ударов под дых: дальнейшее расширение НАТО в Прибалтийские республики и на Балканы со строительством там американских военных баз; выход из Договора по ПРО; вторжение в Ирак без санкции Совета Безопасности ООН; неприкрытое участие в цветных революциях на Украине, в Грузии и Киргизии; а затем прощупывание нескольких самых жестких красных линий, которые провел бы любой глава России — разговоры о приеме в НАТО Грузии и Украины. Американцы, преемники доктрины Монро, должны бы понимать, что Россия будет сверхболезненно воспринимать приближение к своим границам военных союзов, управляемых иностранными державами“[200].
Путин рассматривал Украину как последнее в серии предательств со стороны Соединенных Штатов и их европейских союзников. До 2015 года он не говорил публично, что во время президентства Буша-младшего русские перехватывали телефонные звонки между вооруженными сепаратистами и американскими спецслужбами, базировавшимися в Азербайджане. Эти перехваты доказывали, что США продолжали поддерживать исламистских террористов не только в Чечне, но и по всему российскому Северному Кавказу. США снабжали их, как утверждал Путин, не только данными разведки, но и транспортом. Владимир Путин довел информацию до президента Джорджа Буша-младшего. Тот ответил, что „надерет задницу“ замешанным в этом деле сотрудникам разведки. Однако через десять дней Федеральная служба безопасности Российской Федерации, преемница КГБ, получила письмо из ЦРУ, в котором говорилось: „Мы поддерживали и будем поддерживать отношения со всеми оппозиционными силами в России. Считаем, что мы вправе это делать и будем заниматься этим в дальнейшем“. Владимир Путин сказал в интервью: „Некоторые люди, особенно в спецслужбах западных стран, думают, что если кто-то действует на раскачку главного геополитического соперника, а таким, как мы теперь понимаем, в их сознании всегда оставалась Россия, то им это в целом на пользу. Даже мне казалось, — добавил он, — что с падением идеологической преграды в виде монополии Компартии на власть все кардинально изменится. Но оказывается… есть еще геополитические вещи, вообще не связанные ни с какой идеологией“[201].
Президент Обама лихо попытался „перезагрузить“ отношения с Россией. Как объяснил Мэтлок, с определенным успехом:
„Договор СНВ‐3 был важным достижением, и развивалось спокойное сотрудничество по нескольким региональным проблемам. Но затем начала сказываться склонность Конгресса заниматься чужими делами, когда он не может справиться с собственными. Акт Магнитского, который выделил Россию за нарушения прав человека, как будто во всех других местах такого не происходит, вывел из себя российских руководителей и утвердил широкую общественность в представлении, что Соединенные Штаты непримиримый враг“[202].
Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад встречается с президентом России Владимиром Путиным в Тегеране, октябрь 2017 года. Три года назад Путин сыграл решающую роль при заключении иранской ядерной сделки
Наверное, у Путина была веская причина прийти в ярость. Обстоятельства, сопровождавшие принятие акта Магнитского, который покойный журналист Роберт Пэрри считал „первым выстрелом в новой холодной войне“, вызвали множество вопросов. В основном благодаря усилиям рожденного в США миллиардера Уильяма Браудера, чей британский инвестиционный фонд Hermitage Capital Management был некогда крупнейшим иностранным инвестором в России, Сергей Магнитский изображался на Западе как героический разоблачитель, которого заставили замолчать и в итоге убили в тюрьме в 2009 году за раскрытие информации о коррупции в государственном аппарате Российской Федерации. Браудер стоял за американскими санкциями, наложенными на российских олигархов в 2012 году. Русский кинорежиссер Андрей Некрасов, откровенный критик Владимира Путина, снявший фильмы об отравлении бывшего сотрудника разведки Александра Литвиненко и чеченской войне, взял эту историю в качестве основы для документальной драмы, разоблачающей вероломство российского правительства. Однако закончил свой фильм Некрасов, представив совсем другую картину. Фильм наводит на мысль, что Магнитский был не юристом, боровшимся за правду, а скорее бухгалтером, который, по всей видимости, помогал Браудеру со схемами уклонения от налогов. Выступление Браудера убедило американских законодателей, но Некрасов чувствовал, что дело дурно пахнет. „Трудно точно определить момент, когда я подумал, что это ложь… придуманная история“, — сказал он, выделяя свое открытие, что „не было признаков разоблачений“. Несмотря на то что фильм Некрасова поднимает много волнующих вопросов, Washington Post осудила его как „агитпропаганду“, использующую факты „избирательно“, и как часть кремлевской „кампании по дискредитации Браудера и акта Магнитского“[203]. Закончилось тем, что на Западе фильм показали на единственном частном просмотре. Все это дело заслуживает как минимум тщательной проверки.
Путин встречается с иранским аятоллой Хаменеи, чтобы обсудить события в Сирии, 23 ноября 2015 года
Тем не менее Путин остался открыт для работы с Соединенными Штатами там, где интересы двух стран совпадают. В 2013 году он спас Обаму от сокрушительного политического поражения, договорившись о вывозе химического оружия из Сирии.
Путин также сыграл решающую роль в переговорах по ядерной сделке с Ираном.
В начале ноября 2014 года, когда уже надвигался конечный срок, назначенный на 24 ноября, а переговоры между Ираном и группой государств „5+1“, казалось, зашли в тупик, переговорщики объявили, что главная проблема решена. Иран согласился вывезти морем большую часть своих обширных запасов обогащенного урана в Россию для переработки в специальные стержневые твэлы для атомной электростанции в Бушере. Высший чиновник из американского Совета национальной безопасности рассказал New York Times, „что русские сыграли очень полезную роль на этих переговорах“. Они „выдвинули созидательные и рациональные идеи, которые позволили достичь нашей цели отрезать Ирану возможные пути к обладанию ядерным оружием“. Далее чиновник отметил, что, „несмотря на различия во мнениях по другим вопросам международной политики, на этих переговорах Россия оставалась заодно с другими странами“. Русские получили финансовую выгоду от этого соглашения, но они пошли на потери от того факта, что иранская нефть скоро хлынет на мировой рынок и снизит доходы России от продажи своей нефти[204].
Однако с действиями США на Украине Россия смириться не могла. Американцы, годами видевшие в Украине потенциального союзника по НАТО, решили воспользоваться нарастающим недовольством внутри страны, чтобы вырвать ее из орбиты России и надежно привязать к Западу. Разочарование украинцев от стагнации в экономике и безудержной коррупции сделало многих восприимчивыми к прозападным, продемократическим идеям. Распространением этих идей занимался Госдепартамент США, с 1991 года потративший пять миллиардов долларов на помощь Украине, и финансируемая США некоммерческая организация National Endowment for Democracy, которая годами подогревала недовольство и пестовала прозападных активистов через 65 „продемократических“ программ на Украине. Президент этого фонда Карл Гершман в сентябре 2013 года писал, что Украина — „самый большой приз“. Он надеялся, что после того, как Украина присоединится к Западу, постпутинская Россия может сделать то же самое: „Русские тоже стоят перед выбором, и Путин может оказаться не у дел не только в ближнем зарубежье, но и внутри самой России“[205].
21 ноября 2013 года президент Украины Виктор Янукович отказался подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Это привело в ярость многих украинцев, которые хотели сближения с Западом. Financial Times сообщила, что „это соглашение (широкая сделка, которую готовили более шести лет) либерализует торговлю и потребует от Киева инкорпорировать законы ЕС в свой внутригосударственный свод законов. Многие лидеры ЕС рассматривали подписание этого соглашения как решающий следующий шаг в многолетних усилиях по распространению европейских демократических ценностей на территорию бывшего советского блока“ с целью „твердо закрепить Украину на Западе“[206].
Владимир Путин сделал щедрое встречное предложение украинцам и поддержал план Януковича по созданию „трехсторонней комиссии“, которая будет заботиться об экономических отношениях с обеими сторонами. Именно Запад, а не Путин потребовал односторонней сделки. И именно Запад, а не Путин потребовал мер жесткой экономии, которая сделает нищими большинство украинского населения. Владимир Путин на самом деле предлагал Украине ссуду 15 миллиардов долларов и на треть снизил для республики цену на газ.
Протесты прозападных украинцев в Киеве начались 24 ноября. Представители администрации Обамы во главе с помощником госсекретаря по делам Европы и Евразии Викторией Нуланд, видным неоконом и женой соучредителя проекта „Новый американский век“ Роберта Кагана, поощряли протeстующих, раздавая бутерброды, печенье, булочки и слова поддержки. Кроме того, Нуланд критиковала более осторожный подход европейцев. „К черту Евросоюз“, — сказала она послу США на Украине Джеффри Пайетту. Нуланд не только призывала к отставке Януковича, но и сама выбрала его преемника. „Думаю, Яц [Арсений Яценюк] подходящий парень“, — наставляла она Пайетта[207]. Кто-то, по-видимому русские, выложил запись этого разговора на YouTube 7 февраля 2014 года. Россия обвинила США в подстрекательстве к государственному перевороту.
На третьей неделе февраля изначально мирные выступления украинцев переросли в насилие. Многие погибли. Неонацисты и сторонники „Правого сектора“ играли все более заметную роль. 20 февраля снова начались насильственные действия, когда кто-то открыл огонь, убивая и полицейских, и протестующих. Протестанты обвинили полицию и спецслужбы. Другой появившийся в СМИ телефонный звонок показал, что эстонский министр иностранных дел Урмас Паэт считал, что снайперы принадлежали к протестному движению, а не к сторонникам Януковича. Паэт рассказал главе дипломатии Европейского союза Кэтрин Эштон, что „стремительно растет понимание того, что за снайперами стоял не Янукович, а кто-то из новой коалиции“. Эштон отвечала: „Думаю, мы, конечно, хотим расследования. Я ничего не слышала, это интересно. Боже!“[208] Янукович, надеясь избежать дальнейшего кровопролития, на следующий день подписал соглашение с лидерами оппозиции о досрочных выборах, возвращении к Конституции 2004 года и новом правительстве национального доверия.
21 февраля 2014 года Янукович, надеясь избежать дальнейшего кровопролития, подписал соглашение с лидерами оппозиции о досрочных выборах, возвращении к Конституции 2004 года и новом правительстве национального доверия. Сделка немедленно развалилась, поскольку протестующие, возглавляемые неонацистскими ополченцами, захватили правительственные здания. Поддержка Януковича быстро ослабла, и, беспокоясь за свою жизнь, он бежал из столицы
В качестве свидетелей соглашения документ подписали руководители трех европейских государств. Сделку тут же нарушили протестующие. Они, возглавляемые, согласно Роберту Пэрри, „Правым сектором“ и неонацистскими ополченцами», ворвались в государственные здания[209] и распространили слухи, что к Киеву движутся антиправительственные силы, захватившие во Львове большой склад оружия. Боясь неминуемой кровавой бани, поддержка Януковича ослабла. Беспокоясь за свою жизнь, Янукович бежал из столицы[210]. Глава частной разведывательно-аналитической организации Stratfor Джордж Фридман назвал эти события «самым вопиющим государственным переворотом в истории»[211].
Соединенные Штаты тут же признали новое украинское правительство. Россия, напротив, осудила захват власти как насильственный государственный переворот под руководством неонацистских банд, который сверг демократически избранного президента, только что подписавшего соглашение о выборах и конституционных средствах собственного смещения. Новое киевское правительство быстро показало подлинное лицо, запретив русский язык в качестве второго государственного, что вызвало протесты в русскоговорящих регионах Украины.
27 февраля вооруженные люди взяли под контроль здание парламента Крыма и подняли над ним флаг России. За считаные дни российские войска гарнизона военно-морской базы в Севастополе, штаб-квартире Черноморского флота России, произвели бескровный захват полуострова, в течение которого не произошло ни единого выстрела и никто не был ранен. Украинские вооруженные силы сопротивления не оказали. Крым являлся частью России со времен победы Екатерины Великой над Османской империей в 1783 году. Ситуация изменилась в 1954 году, когда Никита Хрущев передал полуостров в состав Украинской Советской Социалистической Республики в качестве жеста доброй воли. В 2010 году президент России Медведев и президент Украины Янукович подписали соглашение о продлении аренды базы Черноморского флота РФ в Крыму до 2042 года с правом дальнейшей пролонгации еще на пять лет. По этому документу ВМФ РФ разрешалось разворачивать на полуострове группировку до 25 000 человек. Теперь Россия, отвечая на чувства крымчан и не желая рисковать своей военно-морской базой в Севастополе, взяла Крым под контроль. 6 марта парламент Крыма, который всегда сохранял значительную автономию, проголосовал за выход из состава Украины и присоединение к России. На 16 марта крымский парламент назначил народный референдум. Результаты референдума не оставили сомнений. В голосовании, с которым не соглашаются на Западе, 97 % проголосовавших выбрали присоединение к России. Россия их приняла.
Тем временем разгорались события в Южной и Восточной Украине, где тоже много районов с русскоговорящими жителями, которые чувствуют себя ближе к Москве, чем к Киеву. 1 марта парламент Российской Федерации одобрил запрос Путина на использование войск за рубежом для защиты российских интересов. 7 апреля протестующие в восточноукраинских городах Донецке, Луганске и Харькове заняли правительственные здания и потребовали провести референдум об отделении от киевского режима, который теперь возглавлял президент Петр Порошенко и премьер-министр Яценюк. НАТО сообщило, что границу Украины пересекают колонны без опознавательных знаков с российскими военнослужащими, танками и тяжелым оружием. Бои усилились. Михайло Луценко, заместитель командира украинского батальона «Донбасс», назвал ситуацию «полномасштабным вторжением». В конце августа американские официальные лица говорили, что в сражениях участвует до тысячи российских военнослужащих. Россия отвергала голословные обвинения[212].
США и НАТО осудили агрессию России и наложили суровые санкции. Историк Эндрю Басевич опроверг запугивания, что Россия стремится к реставрации Советской империи, и посчитал, что Путин «повел себя так, как действовал бы любой американский президент, предполагающий вовлечение ближайшего соседа во враждебный союз государств. На самом деле он поступил совсем как Дуайт Д. Эйзенхауэр и Джон Ф. Кеннеди, когда они оценивали последствия присоединения Кубы к советскому блоку». Россия, отметил Басевич, «имеет очевидную и обоснованную заинтересованность в том, кто контролирует Украину, даже если некоторые в Вашингтоне или в редакционных отделах New York Times не осознают этого факта»[213].
Летом 2014 года в Донбасском регионе Восточной Украины началась полномасштабная война. Украинской армии, на стороне которой выступили добровольческие исламистские батальоны, неонацистские и праворадикальные группировки, противостояли поддерживаемые Россией ополченцы самопровозглашенных «народных республик» Донецка и Луганска (ДНР и ЛНР). В июле 2015 года New York Times сообщила, что против пророссийских сепаратистов развернуты тридцать различных подразделений. Согласно корреспонденту Time Эндрю Крамеру, «[Украинская] армия, коррумпированная и недофинансированная, по большей части неэффективна» против лучше вооруженных повстанцев, которых поддерживает Россия. Однако чеченцы были умелыми бойцами, и им помогали узбеки, балкарцы и представители других народов бывших советских республик. Праворадикалы, многие из которых в первых рядах сражались с Януковичем, включали в себя «Правый сектор». Крамер отмечает, что эта группировка была «сформирована во время уличных протестов прошлого года в Киеве из полудюжины крайнеправых украинских националистических организаций типа „Белый молот“ и „Трезуб Степана Бандеры“. Другая группировка, „Азов“, откровенно неонацистская, использует знак „волчий крюк“, связанный с СС»[214].
Война продолжала бушевать, число погибших росло, и 12 февраля 2015 года руководители Украины, России, Франции и Германии, а также власти ДНР и ЛНР подписали соглашение из тринадцати пунктов «Минск II», предусматривающее прекращение огня и отведение тяжелого вооружения от линий соприкосновения. Украина обязалась провести конституционные реформы, обеспечивающие «децентрализацию» и предоставление Донецку и Луганску более высокую степень местного самоуправления. Все «иностранные вооруженные формирования» выводятся из зоны военных действий, и Украина восстанавливает контроль над границей. Однако конфликт заморожен, поскольку две стороны разошлись во мнениях по поводу последовательности совершения оговоренных шагов.
Руководители России понимали, что снижение напряженности на Украине — их единственная надежда на снятие западных санкций. Старший советник организации Международная кризисная группа Пол Квинн-Джадж пояснил, что «Россия крайне разочарована отсутствием прогресса по Минскому соглашению февраля 2015 года и возлагает ответственность за это на Украину. Соглашение… в высшей степени невыгодно для Украины. Выполнение некоторых ключевых условий, как, например, предоставление народным республикам особого статуса, в политическом смысле было бы взрывоопасно, возможно, даже фатально для президента Петра Порошенко. Соответственно, он предпочел затягивать дело как можно дольше. Москва же старается интенсифицировать процесс»[215].
При Обаме США предоставляли Украине военное обмундирование, обеспечивали подготовку украинской армии и добровольческих формирований, но отказывали в летальном оружии, понимая, что такого рода вооружения только обострят конфликт и, того хуже, могут привести к полномасштабной войне. Кандидат на президентский пост Хиллари Клинтон не разделяла позиции Обамы по этому вопросу, дав понять, что она будет поставлять такое оружие. Трамп не только выступил против ее точки зрения, но его представители сняли последнюю надежду на поддержку поставок летального оружия с политической платформы Республиканской партии.
Однако в декабре 2017 года осмотрительность улетучилась. Администрация Трампа санкционировала продажу Украине противотанковых ракет Javelin и снайперских винтовок, которые председатель Комитета Сената по иностранным делам республиканец Боб Коркер одобрительно описал как «оборонительное летальное оружие». Неназванный «высший чиновник Конгресса» сказал Washington Post: «Мы перешли Рубикон, это летальное оружие, и я прогнозирую, будет еще»[216]. В следующем марте Госдепартамент официально одобрил продажу оружия на 47 миллионов долларов производства Raytheon и Lockheed Martin.
Украина находилась в орбите США/ЕС уже более четырех лет. За это время условия жизни в республике ухудшились, поскольку возросшие военные расходы только усугубили проблемы Украины с коррупцией. Неонацисты во главе с добровольческим батальоном «Азов» с 3000 бойцов имели практически неограниченную свободу действий. Они устраивали на улицах Киева шествия по 20 000 человек, несли факелы, выкрикивали антисемитские лозунги[217]. В феврале 2018 года New York Times писала: «Проблема [коррупции] задушила надежды, вызванные в феврале 2014 года свержением отъявленного коррупционера, бывшего пророссийского президента Украины Виктора Януковича. Надежды лишились и обескураженные западные покровители страны. Многие украинцы задавались вопросом, что же после двух революций со времени обретения независимости в 1991 году обуздает хроническую коррупцию». Среди тех, кто брал взятки, были президент Порошенко и его товарищи.
Айварас Абромавичюс, который подал в отставку с поста министра экономики и торговли Украины после безуспешных попыток провести реформы, жаловался, что конфликты интересов настолько обычное явление, что «ты уже перестаешь удивляться. Они повсеместны. Это печально, тягостно и лишает сил». Дело дошло до того, что МВФ и ЕС прекратили выплату Украине более пяти миллиардов долларов помощи из-за промедлений с созданием обещанного Антикоррупционного суда[218].
Путин обвинил высокомерие Запада в тупиковой ситуации на Украине. В октябре 2014 года он выступил на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» и напомнил собравшимся: «Нам просто сказали: это не ваше дело, вот и все, вот и вся дискуссия. Вместо сложного, но, подчеркну, цивилизованного диалога дело довели до государственного переворота, ввергли страну в хаос, в развал экономики, социальной сферы, в гражданскую войну с огромными жертвами». И это случилось, вспомнил Путин, после того как Янукович «все подписал, со всем согласился. Зачем это надо было делать, смысл какой? Это что, цивилизованный способ решения вопросов?»[219].
Бывший посол США Мэтлок посчитал, что Россия права в отношении Украины. Он писал:
«Русские могут возразить, не без оснований, что США выступают за территориальную целостность только тогда, когда это соответствует их интересам. Американские правительства не раз нарушали этот принцип, когда им было удобно, как, например, когда США и их союзники по НАТО нарушили территориальную целостность Сербии, создав Косово, а затем признав его независимость. Или, поддерживая отделение Южного Судана от Судана, Эритреи от Эфиопии и Восточного Тимора от Индонезии.
Что касается нарушения суверенитета, то Россия может указать, что США вторглись в Панаму, чтобы арестовать Норьегу; вторглись в Гренаду, чтобы американских граждан не взяли в заложники (хотя они не были в заложниках); вторглись в Ирак под ложным предлогом, что Саддам Хусейн обладает оружием массового уничтожения; с дронов обстреливали людей в других странах и т. д. и т. п. Другими словами, американские поучения российскому президенту по поводу уважения к суверенитету и сохранению территориальной целостности других стран могут показаться претензией на особые права, недоступные остальным»[220].
Заместитель советника по национальной безопасности Обамы Бен Родс понимал логику России: «Владимир Путин не так уж неправ… мы занимались сменой режимов по всему миру. Ему есть что нам предъявить»[221]. На самом деле найдется более чем достаточно, что предъявить Соединенным Штатам, когда речь заходит о свержении правительств, включая избранные демократическим путем, как нам пришлось раз за разом рассказывать в этой книге.
Среди тех, кто приветствовал путинское внушение странам Запада, был Михаил Горбачев. Выступая в ноябре 2014 года на Берлинском симпозиуме, посвященном 25-й годовщине падения Берлинской стены, Горбачев предупредил, что мир «находится на грани новой холодной войны». Он пояснил: «Запад, и особенно Соединенные Штаты объявили о своей победе в холодной войне. Эйфория и триумфализм ударили в голову западным лидерам. Воспользовавшись ослаблением России и отсутствием противовеса, они стали притязать на монопольное лидерство и господство в мире». Горбачев целиком возложил вину за современную напряженность на Запад, ссылаясь на «расширение НАТО, события в Югославии, особенно в Косове, планы по ПРО, Ирак, Ливию, Сирию — список бесконечен. Образно говоря, нарыв теперь превратился в кровавую, гнойную рану»[222].
Другие тоже призывали к сдержанности. В интервью изданию Der Spiegel Генри Киссинджер напомнил читателям: «Если Запад не покривит душой, ему придется признать, что с его стороны тоже были ошибки. Присоединение Крыма не являлось шагом к покорению мира. Это не похоже на вторжение Гитлера в Чехословакию». Киссинджер объяснил, что Путин только что потратил десятки миллиардов долларов на Олимпийские игры в Сочи, чтобы произвести хорошее впечатление на Запад и установить более тесные связи. «Поэтому нет никакого смысла в том, — рассуждал Киссинджер, — чтобы через неделю после закрытия Олимпиады Путин захватывал Крым и начинал войну на Украине. Нужно задаться вопросом, почему так произошло?» Киссинджер дал ответ на собственный вопрос: «Европа и Америка не представляли себе последствий тех событий, начиная с переговоров по экономическим отношениям Украины с Европейским союзом и завершая демонстрациями в Киеве. Все они и их последствия следовало сделать предметом для диалога с Россией… Украина всегда имела особое значение для России. Было ошибкой этого не понимать»[223].
Подобное понимание нехарактерно для США, где журналисты и политики, многие из которых радостно одобряли американское вторжение в Ирак, теперь превратили возвращение Крыма и вовлеченность России в события на Украине в предлог для шумной демонизации Владимира Путина. Хиллари Клинтон сравнила его действия на Украине с гитлеровским захватом Польши и Чехословакии. Некоторые говорили, что он поощряет клептократию, даже обвиняли его в том, что он самый богатый человек на планете. Другие возлагали на него вину за убийства журналистов и оппозиционеров, включая в список пострадавших от Путина Александра Литвиненко, Анну Политковскую, Бориса Немцова, Сергея Магнитского, Наталью Эстемирову, Сергея Юшенкова, Пола Хлебникова, Станислава Маркелова и Анастасию Бабурову. Многие из них, кроме прочего, были страстными критиками Путина и его правительства. Владимир Путин и его сторонники резко отрицали подобные обвинения. Как признала Нина Огнианова, координатор Европейской и Центральноазиатской программ Комитета по защите журналистов, нет доказательств причастности Путина к этим убийствам. Корреспондент Washington Post Адам Тейлор пришел к заключению, что «более вероятно, что преданные ему люди действовали без его санкции, даже не ставя его в известность, или что за этими актами стояла другая группа из сложного, многогранного мира современной России». Эти другие группы, по мнению эксперта по России Брукингского института Фионы Хилл, нередко составляли «местные и региональные органы власти и их руководители». Целью большинства насильственных действий, отмечает она, зачастую становились не федеральные, а региональные журналисты. Огнианова утверждает, что журналистов, освещающих чувствительные темы, могут «безнаказанно убить в путинской России». Однако в случае с Политковской Владимир Путин доказывал, что ее убийство принесло российскому правительству больше вреда, чем пользы. «Убийство такого человека, — настаивал он, — конечно, наносит гораздо больший ущерб, с точки зрения властей, властей, которых она жестко критиковала, чем ее публикации». Такие рассуждения, возможно, имеют смысл, когда событие уже произошло, но они не удержали власти Саудовской Аравии от приказа убить Джамаля Хашогги[224].
Конгресс принял резолюцию 758, резко осуждающую действия России. Против выступил конгрессмен Рон Пол. Он охарактеризовал этот документ как «16 страниц пропаганды войны, которая заставила бы покраснеть даже неоконов, если бы они были способны краснеть»[225].
Евросоюз тоже наложил на Россию санкции, но не настолько тяжелые, как Соединенные Штаты. Некоторые страны, включая Венгрию, опасались, что Евросоюз повел себя излишне конфронтационно.
Пока американские и европейские санкции вместе с падением цен на нефть и газ наносили тяжелый урон российской экономике, Путин в конце 2014 года занялся укреплением экономических связей с Турцией, Ираном, Индией, Китаем и другими странами.
И Россия выдержала бурю. В начале 2015 года западные средства массовой информации посчитали, что попытка США ослабить и изолировать Россию провалилась. В мае 2015 года корреспондент New York Times Давид Херзенхорн в экстраординарном материале из Москвы сообщил о визите госсекретаря Джона Керри в Сочи. Прошло всего три дня после того, как США пытались убедить другие страны присоединиться к ним в бойкоте грандиозного празднования Россией Дня Победы[226].
Госсекретарь США Джон Керри, в окружении посла США в России Джона Теффта и заместителя госсекретаря США по политическим вопросам Уэнди Шерман, сидит напротив президента России Владимира Путина и министра иностранных дел России Сергея Лаврова на двусторонней встрече в Сочи, 12 мая 2015 года