– Предлагаю выпить за хозяек этого замка, за леди Флоренсу и леди Фелисию, что переняли от своего деда верность королю и своим землям, – Таня понимала, что здесь слово «верность» произносилась в кавычках, но, тем не менее, не расстроилась.

Хозяйкам замка пришлось первыми, как и с ликером, протянуть руки к ложкам и пирогам. Таня отметила, что Эрнан – повар, что следовал каждому ее указанию, оказался мастером своего дела – он учел все детали, и суп был отменным. Пироги с грибами, с сыром, с луком и яйцами, с курицей были просто «отвалом башки» - Таня улыбнулась и словосочетанию, которое здесь лучше не упоминать, потому что по пятницам голов здесь рубят больше, чем рождается детей.

Слуги прошли еще раз, теперь был черничный ликер. За ним вынесли блюда с исходящими соком ароматнейшими котлетами. Для короля и лордов это было очередным ступором. Таня в душе потирала руки – ну ничего, вы у меня попляшете еще. Пусть вам только взбредет в голову сказать, что мы нищие! Да таким даже короля никогда не кормили!

Флоренса с искрой в глазах смотрела на Таню. Теперь она была спокойна – задумка удалась, и какое-то время Его Величеству понадобится на то, чтобы сообразить новый план.

Со сливочным ликером вынесли сладкие пироги – Таня придумала что делать с сухой малиной, что не очень шла в ликеры. Ее размачивали, переминали, добавляли мед, и лепили пирожки вроде «дружной семейки». Они лежали на подносах красивыми ромашками, и отлично делились. Флоренса пробовала их впервые и сейчас тянула руку к третьему, а рукой держалась за живот.

В зале теперь было уже говорливо – лорды обсуждали только одно – неожиданно богатый и вкусный стол! Последние пятьдесят граммов ликера сделали свое дело – король заулыбался, отвалившись на застеленном мантией стуле с высокой спинкой.

– Сейчас он может попросить нас о какой-нибудь гадости, – прошептала Тане Флоренса, не меняя выражения лица, так как король смотрел на них безотрывно. И у Тани с лица сошла улыбка.

– О какой гадости? Почему ты меня не предупредила? – испуганно шепнула в ответ она.

– Я знаю, что одна из леди отлично поет, и хотел бы перед сном услышать ее прекрасный голос, – перебил их испуганное перешептывание король.

– Это была Фелисия, Боже, у меня вообще нет голоса, – встала Флоренса, решив идти к столу короля сама.

– Значит, Фелисия и будет петь, – встала рядом с ней Таня и указала на стул, чтобы она села обратно.





Глава 36




Таня боялась не за то, что ее подведет голос – она пела, когда занималась делами, когда одна в пустой кухне занималась ликерами, когда баюкала малыша. Она понимала, что сейчас ей нужно найти подходящую песню, и, если в ней будут неловкие для этого времени моменты, придется импровизировать. А еще, петь придется «а капелла», но это не было минусом, так как ее сильный голос в каменных стенах будет звучать просто идеально.

Она вышла и обвела взглядом лордов, что сидели сейчас сытые и пьяные вразвалку, многие из них практически валились от сна, что настиг их быстрее обычного – градус сделал свое дело. Но никто не смел задремать, так как за столом сидел король.

Таня вспомнила песню, в которой пришлось поменять лишь одно слово – «порох», и подставив вместо него «и́скры», песня стала менее воинственной. В полной тишине эхо ее «носового тванга» - приема, где, создается ощущение легкой гнусавости, но на деле – слова звучат нежнее, мягче:



Песен еще ненаписанных, сколько?

Скажи, кукушка, пропой.

В городе мне жить или на выселках,

Камнем лежать или гореть звездой? Звездой.



Она соблюла в песне все интонации, все скачки темпа, чтобы перейти на высокие ноты припева:



Солнце мое - взгляни на меня,

Моя ладонь превратилась в кулак,

И если есть искры - дай огня.



Вот так...



Когда она закончила петь, в зале стояла полная тишина. Обернувшись к Флоренсе она увидела ее глаза полные слез. Король, до начала пения, сидевший отвалившись на спинку стула, сейчас наклонился на стол и внимательно смотрел на нее.

– Спасибо, что выслушали мое пение, сир. Я рада была петь для вас, – скромно поклонилась Таня и направилась к своему месту – не мешало промочить горло.

– Это мы должны благодарить вас за такую необычную песню, да и это пение… Вы пели в капелле? – король был подозрительно спокоен.

– Нет, в замке нашего отца высокие своды, Фелисия еще совсем маленькой умела управлять своим голосом, чем поражала отца и слуг. Наш капеллан было начал учить с ней псалмы, но она пела только песни, которые сочиняла сама, пришла на выручку Флоренса.

– Надеюсь, в дни, когда мы с лордами будем отдыхать в вашем замке от охоты, вы еще порадуете нас своим пением, – уверенно, зная, что так оно и будет, задал вопрос Эдуард.


– Да, сир, только прошу понять нас – мы с сестрой в трауре, и сие не угодно Господу нашему. Скоро утро, и нам пора отдыхать. А на рассвете мы ждем вас с лордами на службу в часовню. Разрешите нам покинуть вас, и отправиться в свои покои, – смиренно и вкрадчиво ответила Таня.

– Да, и нам пора отдыхать, но утреннюю службу мы вынуждены пропустить – хотим раньше выехать, - ответил король, зная, что рано утром после выпитого достаточно тяжело стоять в дымном и тесном помещении. Капеллан был предупрежден, что если на службу пожалуют лорды, он должен особенно тщательно палить ладан.

Король встал, слуги поспешили пройти вперед, указывая ему путь к покоям. Там должно быть нагрето, готова вода, его личные слуги уже приготовили одежду для сна – об этом шептала Тина, которой отчитывался о делах Айзек.

- Фелисия, ты поразила не только меня, но и короля – я следила за тем, как он слушал песню, и как менялось его лицо. Откуда эта песня? – спросила сразу Флоренса, как только за ними закрылась дверь покоев. В комнате было тепло и уютно – шторы и задрапированная стена, а также полог над кроватями создавали столько уюта, что сердце Тани ликовало.

– Это моя песня, и я надеюсь, он не поймет того смысла, который заложен в нее, - ответила Таня.

– А эти угощения! Я просто не могла оторваться, - продолжала восхищаться Флоренса, пока слуги помогали раздеться, вынимали нагретые камни, обернутые в ткани из постелей хозяек.

– Утром будет рыбный суп, который добавит им хорошего настроения. Я рада, что мы все успели, Флоренса, и королю теперь точно не в чем нас винить – у него нет причин, чтобы сомневаться в нашем достатке. А тем более лордам.

– Это так. Утром мы пойдем в часовню. Я хочу, чтобы теперь ты знала все. Я не верила, что твоя идея сработает! Ты верно сказала, что, если не хочешь, чтобы туда совали нос, нужно вынудить туда ходить. И правда, мало радости после короткого сна и выпитого стоять в холодной и дымной часовне.

– Да, капеллан не станет греть часовню, а покои в замке будут всегда хорошо протоплены. Плюс, он будет навязчиво предлагать беседу любому заглянувшему, и даже этих любопытных он не только отвернет от нашей часовни, но и от служб вообще, - улыбнулась Таня. План и правда, был хорош.

Танина мама была учителем, и именно таким образом боролась со старшеклассниками, что бегали курить за спортзал. Как только мальчики заходили за угол, тут же попадали в поле зрения сторожа, что был еще и дворником. И в перемены он по просьбе учителя брал метлу и шел туда. Каждого, кого он видел, подзывал, и вручал метлу. Метелок у него было много! Через неделю даже просто так заглянуть за спортзал у учеников не было желания.

Сон не шел, и Таня слушала мерное дыхание сестры, что прерывалось легкой паникой, когда та просыпалась и не обнаруживала рядом сына, но потом вспоминала где он, и засыпала снова. За стенами сегодня бушевала стихия – ветер, словно, хотел пробиться в замок, завоевать его, сделать своим домом. Как и король, что вошел сюда с улыбкой и благодарностью.

– Хрен вам, а не ювенальные наказания, – хмыкнула Таня и, наконец, согревшись под толстым шерстяным одеялом, заснула.

Разбудила ее Тина, тронув за плечо. Таня села, и почувствовала, что не выспалась совсем – видимо, прошло не больше пары часов, как она легла.

– Леди, вас зовет Айзек и наш маршал. Говорит, вы велели будить в любое время.

– Иду, Тина, дай свое платье и плащ. Надеюсь, дождя там нет? – Таня почувствовала, как холодно стало без одеяла, и решила, что как только появятся деньги, надо оштукатурить покои, как сделано это в зале.

– Простите, леди, что пришлось вас беспокоить, - с ходу начал Эдвард, как только она вошла в кухню. Именно там было безопаснее всего встречаться и разговаривать, ну и, к слову, там было тепло – уже разожгли очаги, подвесили огромные котлы над огнем.

– Ничего, рассказывайте, что произошло.

– Мне велено было вечером и ночью толочься здесь, ну, я и толкался, сделав вид, что помогаю поварам, правда, не очень хочу снова чистить лук – глаза до сих пор жжет, - начал Фара, как только на него посмотрел Айзек. – Ну вот, значит, чищу я лук, реву, иногда выбегаю на ветер, чтоб сок от лука высох, а тут пара солдат маршала. Сначала стояли, потом вошли на кухню, когда Эрнан спросил зачем они здесь, ответили, что хозяйка велела все проверять, ну и лишних не пускать. Я сразу и понял, что врут.

– Фара, давай по делу, леди встала специально для того, чтобы слушать про твои глаза? – поторопил его Айзек.

– Ничего, пусть рассказывает по порядку, - ответила Таня, а про себя отметила, что парен отличный рассказчик, и хорошо владеет языком.

– Ну, так я и начал за ними смотреть – куда они, туда и я с миской и ножом. Там маленько протер, тут немножко помешал в котле, а они, значит, ходят, и смотрят по полу. Я думаю, ну что они могут тут потерять? Да ничего – только вошли и сразу на полы уставились. А когда служанка дверцу погреба за кольцо открыла, они переглянулись, и туда, за ней. Эрнан их отругал и не впустил. Они вышли злые, а я схватил петуха, да с ведром воды за ними, мол, пошел перья выдернуть, а сам даже и не умею – видел, как мамка кур щипала перед Святым праздником. И кур то она знаете, как печет…

– Фара, по делу, - снова перебил его Айзек, сверкнув глазами.

– Ну так вышел я и окунаю петуха этого в воду, а они шли к башне своей и один говорил, что надо утром, пока повара нет. Вот я и сказал маршалу, как он велел, а он сам там до утра остался, чтобы вы выспались хоть немного, а сейчас…

– Все Фара, а сейчас я сам продолжу, оборвал парня Эдвард. – Мальчишка показал мне обоих – я велел своим следить за ними. Думаю, сейчас, когда слуги начнут здесь работу до прихода повара, они и явятся. Я проверил погреб. Мы с Айзеком поставили там сундук с камнями, замок навесили, а сверху мешками завалили. И место там есть, чтобы спрятаться. Дождемся их там.

– Я с вами спрячусь, - быстро ответила Таня. Мужчины переглянулись и Айзек не думая быстро ответил:

– Еще чего, леди, вы идите и спите, а как король уйдут на свою охоту, так мы вас и позовем – не надо им знать, что у нас здесь своя война с вредителями и предателями.

– Ладно, только спать уже не выйдет. Ловите на месте своих предателей и ведите в тюрьму. Только рты им завяжите и руки с ногами, чтобы не могли между собой договориться там в тюрьме. Король точно на охоту рано выедут? – уточнила Таня.

– Да, его слуги уже с псарями договариваются, коней седлают. Даже завтракать не хотели, но я настоял – вы ведь им какой-то особенный суп планировали варить.

– Поторопите слуг и повара, чтобы завтрак готов был пораньше – чем раньше поедят, тем раньше уедут. Айзек, твой сын ушел с обозами в деревни?

– Да, леди, должен уже во вторую ехать. Все объяснил ему, он не подведет, - уверенно ответил батлер, который только радовал Таню все больше и больше.

Придя в покои, она обнаружила, что Флоренса одета.

– Сестра, мы должны идти в часовню, – сказала Флоренса. Видно было, что спала она плохо и не выспалась, как и все сегодня.

– Идем, только дай мне переодеться.

– Послезавтра Магрегор привезет Бродаха и кормилицу. Хорошо, что никто не попытался ночью к нам пробраться. Значит, в планах своровать дитя у них не было. А сейчас, когда лорды увидели обратное против того, что им говорил король, они будут на нашей стороне.

– Я надеюсь, что у нас будет время в запасе, и особенно уповаю на то, что король – не дурак – он должен позволить малышу вырасти, а здесь для этого самое безопасное место, - ответила Таня, когда они выходили с корзиной пирогов, что принесла Тина для капеллана. Якобы для него, кормить десять мужчин, что прятались под часовней, незаметно выносить помойные ведра – было делом не простым. Слуги, что были верны, якобы просто помолиться, заходили в часовню всегда не с пустыми руками – под накидками, плащами, и даже в чепцах, они несли еду, а обратно выносили ведра с нечистотами, выставляя их сначала просто за дверь. Проходящие мимо незаметно перехватывали их.

– Отец Уолби, это моя сестра, Фелисия, и она с нами, - быстро представила капеллану Татьяну Флоренса. Среднего роста, худ и испуган. Достаточно густые волосы на голове, которая больше подошла бы подростку. Черты лица мелкие, но изящные. Тонкие губы на этом лице смотрелись, скорее породисто, чем неприятно. Он явно их тех, кто мало говорит и много думает – в его серых глазах было столько огня, что, увидев этот взгляд один раз, ты будешь считать капеллана кареглазым.

Испуганный взгляд священника еще больше сказал о нем – он понимал, что страшнее всего новые люди, которым мы начинаем доверять тайны. Если они не пронизаны этим духом идеи, у новых людей меньше силы воли, меньше выдержки, меньше понимания важности дела.