— Уле трудно находить общий язык с мыслящими индивидами, — произнесла я.
— Ха! Да у моих котов уровень интеллекта выше, чем у большинства знакомых мне людей.
В этот момент Бьянка как будто случайно чихнула, прикрыв руками нос и несколько раз моргнув.
— Это домашние коты, на улицу они не выходят, так что не беспокойтесь, — засмеялся Ула.
— Вы слышали? — сказала я. — Он еще и держит друзей взаперти!
Улу я знала и не собиралась позволять ему строить из себя этакого искреннего рубаху-парня. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но вмешалась Гун-Бритт:
— А теперь мы хотим услышать о вас, Микаэль и Бьянка! Нам всем очень любопытно.
Бьянка огляделась в поисках Микки, который следил за Беллой и клумбой, на которой цвели знаменитые розы Гун-Бритт. Бьянка попыталась поймать его взгляд, но быстро поняла, что ей придется выпутываться самой.
— Не знаю, насколько мы сможем оправдать ваше любопытство, — начала она. — Мы из Стокгольма, как вы уже знаете.
— Из каменных джунглей, — хохотнул Оке.
— А почему Чёпинге? — спросил Ула. — Как вы вообще нашли это место?
— Мы жили в самом центре. Для детей там не вполне безопасно. В Стокгольме всякое происходит.
— В Стокгольме происходит всякая дрянь, — категорично заявил Оке.
Ула потер рукой подбородок:
— И вы решили уехать в Сконе, но это же очень далеко?
— В Сконе нам всегда нравилось.
— Здесь можно купить просторное жилье за те же деньги, — заметил Оке.
— Да, конечно. К тому же Микки нашел тут работу, и нам очень понравился этот дом. И сам район. Все очень быстро решилось.
— Невероятно смело, — кивнула Гун-Бритт.
Я мысленно согласилась. Я знала, что такое переезжать на новое место. А еще я знала, что за переездом, как правило, что-то стоит. Что-то такое, от чего убегают.
— Вы, значит, риелтор? — спросила Гун-Бритт.
— Да, — улыбнулась Бьянка. — Попытаюсь освоить сконский рынок.
— В Чёпинге есть местное бюро, — сообщил Оке, — тамошним дамам стокгольмский дух пойдет на пользу.
Губы Бьянки улыбались, но по глазам я видела, что ей неприятно. Когда мы встретились взглядами, я слегка качнула головой, показывая, что понимаю ее. Бьянка была мало похожа на ту, кто станет продавать выморочное деревенское жилье.
Тем временем Гун-Бритт отвела Оке в сторону. Тот посмотрел на жену и откашлялся.
— Теперь, думаю, мы обязаны выпить за наших новых соседей. — Он снова наполнил бокалы. — Микаэль и Бьянка, Вильям и… Белла! Добро пожаловать на Горластую улицу!
Вскоре все расселись в садовые кресла, а Оке положил на гриль свиные котлетки.
— Тут, в Сконе, мы называем это корейкой.
Я скривилась:
— «Котлетки» звучит аппетитнее.
Оке задал тональность, и все остальные слаженно подхватили короткую заздравную песню «До дна». Прошло немного времени. Гун-Бритт, хихикая, пролила кофе на скатерть. Ула налил виски Микки. Подали «десерт мечты»: сливки, шоколад и мороженое.
Стемнело, Белла уснула на руках у Бьянки, а я радовалась, наблюдая, как Фабиан играет с Вильямом на газоне. Ему действительно недостает соседей-приятелей. Вильям, конечно, младше, но это не важно, если им хорошо вместе и они ладят. А вот Белла, предупредила я Фабиана, слишком мала. Буду следить, чтобы они не оставались наедине.
Микки и Ула обсуждали кредиты и ренту, Оке подливал им в бокалы. Мы с Бьянкой увлеченно беседовали о местных школах, их репутации, преимуществах и недостатках, но вдруг я заметила, что Бьянка смотрит куда-то в сторону. Похоже, она перестала меня слушать и сосредоточенно вглядывалась в сад за моей спиной.
— Что там? — спросила я.
Она встала и принялась ходить по саду.
— Где Вильям? Вы видели, куда они ушли?
Все разговоры за столом прервались.
— Я думал, ты за ними присматриваешь, — сказал Микки.
Бьянка сердито отмахнулась и позвала:
— Вильям!
— Он наверняка где-то с Фабианом, — сказала я. — Ничего страшного.
Но Бьянка нервно ходила туда-сюда, всматриваясь в темноту.
— Пойдемте поищем, — предложила ей Гун-Бритт и открыла калитку.
Я посмотрела на Микки и тех, кто оставался за столом, и сказала:
— Они, наверное, пошли к нам. Я сбегаю посмотрю.
Когда я вставала, то почувствовала, что земля качается под ногами. Неужели я так набралась?
— Я провожу, — сказал Ула, и я не успела возразить.
В общем дворе горел одинокий фонарь, небо было исколото звездами. Тишина, лишь стук моих каблуков по асфальту.
— Подожди! — крикнул Ула, который смог догнать меня только у самых ворот.
Открывая входные двери, я затылком почувствовала его дыхание. Он прошел за мной в прихожую. Темно и тесно. Я нащупала выключатель, но не нажала. Я уловила его запах и вздрогнула, когда плечо Улы, кожа к коже, коснулось моего. Мы стояли слишком близко друг к другу. До моих губ долетело его дыхание, рука осторожно коснулась моего бедра.
— Прекрати, — сказала я.
Но прозвучало это так, как будто я хочу обратного.
Его рука на моих ягодицах. Он прижал меня к себе:
— Давай же.
— Уходи, ты пьян, — сказала я.
Он усмехнулся и поцеловал меня жестко и жадно. А потом зажглась люстра. И, залитые ее светом, мы увидели перед собой Фабиана и Вильяма.
10. Mикаэль
После катастрофы
Пятница, 13 октября 2017 года
В комнате для родственников пациентов отделения реанимации холодные стены. От окна дует, я сажусь на стул, он скрипит, я листаю брошюры с информацией, но не понимаю, что читаю, с тем же успехом они могли быть написаны по-гречески.
— Где моя жена?
Молоденькая медсестра, которая привела меня сюда путаными коридорами и лестницами, смотрит с сочувствием:
— Как только врачи определятся, они придут сюда и все вам сообщат.
Дрожащими пальцами ищу в списке контактов номер Сиенны. Между сестрами пять лет разницы и шестьдесят миль, и, насколько мне известно, они никогда не были по-настоящему близки. Когда мы виделись в последний раз? Наверное, на похоронах их отца. У Сиенны тогда был новый муж, новые губы и двое детей-подростков. На церемонии она с трудом выдавила из себя слезу. Вполне в ее духе, сказала потом Бьянка.
— Здравствуйте, — произношу я, когда на звонок отвечают. — Это Сиенна?
— Микки? Что-то случилось?
Иначе зачем бы я звонил?
— Бьянка попала под машину. На велосипеде.
Сиенна на несколько мгновений замолкает.
— Она сильно пострадала?
— Не знаю. С ней сейчас врачи. Я только что приехал в больницу.
— Ха! Да у моих котов уровень интеллекта выше, чем у большинства знакомых мне людей.
В этот момент Бьянка как будто случайно чихнула, прикрыв руками нос и несколько раз моргнув.
— Это домашние коты, на улицу они не выходят, так что не беспокойтесь, — засмеялся Ула.
— Вы слышали? — сказала я. — Он еще и держит друзей взаперти!
Улу я знала и не собиралась позволять ему строить из себя этакого искреннего рубаху-парня. Он открыл было рот, чтобы продолжить, но вмешалась Гун-Бритт:
— А теперь мы хотим услышать о вас, Микаэль и Бьянка! Нам всем очень любопытно.
Бьянка огляделась в поисках Микки, который следил за Беллой и клумбой, на которой цвели знаменитые розы Гун-Бритт. Бьянка попыталась поймать его взгляд, но быстро поняла, что ей придется выпутываться самой.
— Не знаю, насколько мы сможем оправдать ваше любопытство, — начала она. — Мы из Стокгольма, как вы уже знаете.
— Из каменных джунглей, — хохотнул Оке.
— А почему Чёпинге? — спросил Ула. — Как вы вообще нашли это место?
— Мы жили в самом центре. Для детей там не вполне безопасно. В Стокгольме всякое происходит.
— В Стокгольме происходит всякая дрянь, — категорично заявил Оке.
Ула потер рукой подбородок:
— И вы решили уехать в Сконе, но это же очень далеко?
— В Сконе нам всегда нравилось.
— Здесь можно купить просторное жилье за те же деньги, — заметил Оке.
— Да, конечно. К тому же Микки нашел тут работу, и нам очень понравился этот дом. И сам район. Все очень быстро решилось.
— Невероятно смело, — кивнула Гун-Бритт.
Я мысленно согласилась. Я знала, что такое переезжать на новое место. А еще я знала, что за переездом, как правило, что-то стоит. Что-то такое, от чего убегают.
— Вы, значит, риелтор? — спросила Гун-Бритт.
— Да, — улыбнулась Бьянка. — Попытаюсь освоить сконский рынок.
— В Чёпинге есть местное бюро, — сообщил Оке, — тамошним дамам стокгольмский дух пойдет на пользу.
Губы Бьянки улыбались, но по глазам я видела, что ей неприятно. Когда мы встретились взглядами, я слегка качнула головой, показывая, что понимаю ее. Бьянка была мало похожа на ту, кто станет продавать выморочное деревенское жилье.
Тем временем Гун-Бритт отвела Оке в сторону. Тот посмотрел на жену и откашлялся.
— Теперь, думаю, мы обязаны выпить за наших новых соседей. — Он снова наполнил бокалы. — Микаэль и Бьянка, Вильям и… Белла! Добро пожаловать на Горластую улицу!
Вскоре все расселись в садовые кресла, а Оке положил на гриль свиные котлетки.
— Тут, в Сконе, мы называем это корейкой.
Я скривилась:
— «Котлетки» звучит аппетитнее.
Оке задал тональность, и все остальные слаженно подхватили короткую заздравную песню «До дна». Прошло немного времени. Гун-Бритт, хихикая, пролила кофе на скатерть. Ула налил виски Микки. Подали «десерт мечты»: сливки, шоколад и мороженое.
Стемнело, Белла уснула на руках у Бьянки, а я радовалась, наблюдая, как Фабиан играет с Вильямом на газоне. Ему действительно недостает соседей-приятелей. Вильям, конечно, младше, но это не важно, если им хорошо вместе и они ладят. А вот Белла, предупредила я Фабиана, слишком мала. Буду следить, чтобы они не оставались наедине.
Микки и Ула обсуждали кредиты и ренту, Оке подливал им в бокалы. Мы с Бьянкой увлеченно беседовали о местных школах, их репутации, преимуществах и недостатках, но вдруг я заметила, что Бьянка смотрит куда-то в сторону. Похоже, она перестала меня слушать и сосредоточенно вглядывалась в сад за моей спиной.
— Что там? — спросила я.
Она встала и принялась ходить по саду.
— Где Вильям? Вы видели, куда они ушли?
Все разговоры за столом прервались.
— Я думал, ты за ними присматриваешь, — сказал Микки.
Бьянка сердито отмахнулась и позвала:
— Вильям!
— Он наверняка где-то с Фабианом, — сказала я. — Ничего страшного.
Но Бьянка нервно ходила туда-сюда, всматриваясь в темноту.
— Пойдемте поищем, — предложила ей Гун-Бритт и открыла калитку.
Я посмотрела на Микки и тех, кто оставался за столом, и сказала:
— Они, наверное, пошли к нам. Я сбегаю посмотрю.
Когда я вставала, то почувствовала, что земля качается под ногами. Неужели я так набралась?
— Я провожу, — сказал Ула, и я не успела возразить.
В общем дворе горел одинокий фонарь, небо было исколото звездами. Тишина, лишь стук моих каблуков по асфальту.
— Подожди! — крикнул Ула, который смог догнать меня только у самых ворот.
Открывая входные двери, я затылком почувствовала его дыхание. Он прошел за мной в прихожую. Темно и тесно. Я нащупала выключатель, но не нажала. Я уловила его запах и вздрогнула, когда плечо Улы, кожа к коже, коснулось моего. Мы стояли слишком близко друг к другу. До моих губ долетело его дыхание, рука осторожно коснулась моего бедра.
— Прекрати, — сказала я.
Но прозвучало это так, как будто я хочу обратного.
Его рука на моих ягодицах. Он прижал меня к себе:
— Давай же.
— Уходи, ты пьян, — сказала я.
Он усмехнулся и поцеловал меня жестко и жадно. А потом зажглась люстра. И, залитые ее светом, мы увидели перед собой Фабиана и Вильяма.
10. Mикаэль
После катастрофы
Пятница, 13 октября 2017 года
В комнате для родственников пациентов отделения реанимации холодные стены. От окна дует, я сажусь на стул, он скрипит, я листаю брошюры с информацией, но не понимаю, что читаю, с тем же успехом они могли быть написаны по-гречески.
— Где моя жена?
Молоденькая медсестра, которая привела меня сюда путаными коридорами и лестницами, смотрит с сочувствием:
— Как только врачи определятся, они придут сюда и все вам сообщат.
Дрожащими пальцами ищу в списке контактов номер Сиенны. Между сестрами пять лет разницы и шестьдесят миль, и, насколько мне известно, они никогда не были по-настоящему близки. Когда мы виделись в последний раз? Наверное, на похоронах их отца. У Сиенны тогда был новый муж, новые губы и двое детей-подростков. На церемонии она с трудом выдавила из себя слезу. Вполне в ее духе, сказала потом Бьянка.
— Здравствуйте, — произношу я, когда на звонок отвечают. — Это Сиенна?
— Микки? Что-то случилось?
Иначе зачем бы я звонил?
— Бьянка попала под машину. На велосипеде.
Сиенна на несколько мгновений замолкает.
— Она сильно пострадала?
— Не знаю. С ней сейчас врачи. Я только что приехал в больницу.