Света кивнула и начала расстегивать халат.

– С каким удовольствием я бы никуда не пошла.

– Ты же обожаешь Моцарта. – Глеб с хищной улыбкой смотрел на раздевающуюся жену. – Или это просто для красного словца?

– Я люблю Моцарта, – в голосе Светы послышался вызов, она заметила взгляд мужа, и ее движения стали более плавными. – Но я устала. Ваши охотничьи забавы меня утомили.

– Сейчас я тебя взбодрю. – Глеб сделал шаг к кровати и протянул руку к груди жены.

– Глеб, – Света кокетливо отодвинулась, – я иду в душ.

– Душ подождет. – Глеб притянул Свету к себе и одним движением стянул с нее халат. – И опера подождет. Вместе с Моцартом.

Лежащий на тумбе телефон Светы громко зазвонил.

– Плевать! – прохрипел распалившийся Глеб.

– А вдруг это Арина? Или Эдик? – ответила тяжело задышавшая Света.

Глеб метнулся к тумбе, схватил телефон.

– Это Лос- Анджелес, – сказал он. – Твоя мама.

– Мама? – Света накинула на плечо лямку бюстгальтера и бросила взгляд на часы. – Почему она звонит? У них ведь половина шестого утра. Что случилось?

Глеб пожал плечами и, не сводя глаз с взволнованного лица жены, протянул ей телефон.





29




«Вымазала Лялю, села на карниз и с ужасным криком кинулася вниз». Арина бежала по улице, струи дождя хлестали ее в лицо и в спину, а в голове у нее металась эта фраза из какого-то застрявшего в мозгу детского стихотворения. Арине очень хотелось остановиться, привести мысли в порядок, понять, что произошло в кабинете на двадцать втором этаже офисного здания в центре Москвы. Несколько раз она так и делала. Останавливалась, находила какой- нибудь навес и пыталась хоть что-то понять. Но в голове рождались только сумбурные отрывочные фразы. Всевозможные «Как это могло произойти?», «Зачем он это сделал?» И главное: «Почему?» «Ты же сама сказала ему: „Выпрыгни из окна!“ – начинал беседу с ней рассудительный внутренний голос. «И что? – огрызалась Арина. – Я просила его не трогать меня, но он не послушал. А тут вдруг взял и сделал, как я просила? Глупости. Я тут совершенно не при чем! Это простое совпадение. Он, видно, давно задумал свести счеты с жизнью. И надо же было, чтобы он сделал это как раз когда в его кабинете была я».

Арина понимала, что она совершенно напрасно пытается разобраться в сложной душевной драме покончившего с собой Эдуарда Львова, и опять бросалась бежать. Куда? Этого она не знала. Бежать ей было некуда. Конечно, вертелась в голове мысль о том, что у нее нет ни денег, ни документов. Но ее Арина предпочитала прогонять. Не до этого сейчас. Есть проблемы поважнее.

Арина в очередной раз остановилась. И опять порхнула мелодия: «Вымазала Лялю, села на карниз и с ужасным криком кинулася вниз». Арина закрутила головой, пытаясь избавиться от надоедливой фразы. Но перед глазами опять возникла страшная картина. Распахнутая створка высокого, от пола до потолка, окна, занавес, раздуваемый ветром, Львов, держащийся за ручку и не обращающий внимания на водяные струи, заносимые в кабинет порывами ветра, его последний шаг… И взгляд, устремленный на нее. Арина была готова поклясться, что ее лицо было последним, что видел Эдик Львов перед прыжком в двадцатидвухэтажную бездну. Но если у него была причина покончить с собой, значит, он должен был думать в свой последний момент именно о ней. Об этой причине. А не смотреть на Арину с тоской и смирением. И этот его шаг на низкий подоконник. Будто его кто-то тянул…

Дождь усилился. Ветер задувал под навес, под которым спряталась Арина, холодные струи. Она промокла насквозь и дрожала всем телом. Где-то в глубине подсознания Арина понимала, что должна принять какое-то решение. Она не может вот так брести под дождем, сама не зная, куда. Она должна принять решение. Скорее всего, пойти в полицию. Но Арина не могла отогнать от себя страшные воспоминания.

Когда Львов сделал свой последний шаг, она даже не закричала. Она застыла с разинутым ртом и выпученными глазами. Она бросилась к окну, словно надеясь его остановить, отсчитать время назад, всего на несколько секунд. В этот момент она уже была готова смириться с тем, что он сделал с ней на столе, и попытаться привыкнуть к этому самцу с широкими плечами и уверенным взглядом. Ей в лицо ударил порыв ветра. Арина остановилась, ее нога скользнула на мокром паркете, и девушка мягко села на зад. В окно она так и не выглянула. Не смогла заставить себя высунуть голову в черный гудящий провал. Быстро перебирая ногами, отползла от окна, вскочила и бросилась из кабинета. У самой двери остановилась. Стоп! Она должна успокоиться и выйти так, чтобы сидящие в приемной ничего не заподозрили. Тогда у нее будет возможность уйти. В такой дождь прохожих на улице может и не быть, и тело Львова найдут не сразу. Значит, несколько минут у нее есть. Арина пригладила двумя руками волосы, одернула платье. Конечно, внимательная секретарша обратит внимание на мокрый зад посетительницы, но мало ли что могло произойти в кабинете.

Арина потянула дверь на себя и вышла. Две пары глаз мгновенно уставились на нее.

– Эдуард Михайлович просил его не беспокоить, – пролепетала Арина.

Ни блондинка, ни молодой человек не ответили. Они просто смотрели на нее и молчали. Под этими взглядами, Арина пересекла приемную, стараясь не спешить, вышла в коридор и побежала к лифту.

Пока стремительная кабина быстроходного лифта мчалась вниз, у Арины в голове складывались ужасные видения. Сейчас ее остановят внизу. Заставят подняться и начнут задавать вопросы, почему она убежала из кабинета, если ни в чем не виновна? Почему не закричала? Не позвала на помощь? В какой-то момент она решила вернуться. В конце концов, она действительно ни в чем не виновата. Сейчас лифт остановится, и она, даже не выходя, нажмет кнопку с цифрой 22. Но тогда ей придется объяснять, почему она ушла и вернулась.

Лифт остановился. Арина вышла из кабины. В большом фойе все было спокойно. Люди сидели на диванах и о чем-то беседовали, девушки- официантки разносили кофе и булочки. Внезапно дверь распахнулась и в фойе ворвался парень. С его яркой куртки текла вода. Он прошел мимо Арины, и она поняла: он знает. Парень остановился возле охранника и что-то начал горячо ему объяснять, кивая головой в сторону улицы. Арина прибавила шаг и вышла под дождь.

Справа от нее собиралась толпа. Люди спешили взглянуть на лежащее на асфальте тело, на то, что осталось от успешного бизнесмена Эдуарда Львова. Она свернула налево и ускорила шаг. Еще один поворот, и она почувствовала себя в безопасности. Дождь хлестал в лицо, Арина ускорила шаг и наконец побежала.

Из подъезда, под козырьком которого пряталась от дождя Арина, вышли две женщины. Они подозрительно взглянули на промокшую насквозь девушку в легкой курточке, не сказав ни слова, раскрыли зонты и прошли мимо на стоянку машин. Арина решила, что надо идти. Но куда? Единственным выходом было взять такси и добраться до дачи Светы и Глеба. Не оставит же ее охранник сидеть под дождем. Он знает, что она подруга Светы. В дом пустить не захочет, но есть же у него какое-то помещение. Флигелек справа от ворот?

Арина пошла вдоль проезжей части, но ни одной машины с зеленым огоньком не проехало мимо. «В такой дождь такси нарасхват», – подумала она. Сколько же ей идти под дождем? А что, если у охранника не будет денег? Может же случиться так, что у человека закончились наличные? А уйти с поста он не сможет. И что она будет делать тогда?

Арина опять остановилась. «Решай проблемы по мере их поступления», – вспомнила она одно из Светкиных наставлений. Это верно. Другого выхода у нее все равно нет. Она не может брести всю ночь под дождем. Она промокла и устала, ей холодно, она голодна. И потому у нее нет другого выхода.

Около Арины, мягко скрипнув тормозами, остановился черный «джип». Дверь распахнулась, и Арина увидела немолодого человека, который открыл дверь, перегнувшись через пассажирское сидение.

– Здравствуйте, девушка! – произнес мужчина, выпрямился и двумя руками взялся за руль.

Арина кивнула и шагнула к машине. Из салона пахнуло теплом и запахом хорошего одеколона.

– Вы можете отвезти меня… – Арина осеклась, поняв, что она не знает адреса Светы. Он был записан на бумажке, которую она достала из кармана платья и отдала водителю такси. А он ей эту бумажку не вернул.

Водитель внимательно смотрел на Арину и молча ждал.


Арина всхлипнула и толкнула тяжелую дверь.

– Извините!

Водитель вновь перегнулся через сидение и не дал двери захлопнуться.

– Подождите, – позвал он. Арина остановилась.

– Я не занимаюсь извозом, – сказал водитель. – Я просто увидел вас. Под дождем. И решил подвезти. Если у вас нет денег, это не должно вас смущать.

– У меня нет денег, – кивнула Арина. – И еще. Я не знаю, куда мне ехать.

– Садитесь. – Водитель толкнул дверь, и она распахнулась полностью. – Скорее. Очень холодно, да еще и этот дождь. Садитесь.

Арина помедлила. Струи дождя заливали в салон «джипа», но мужчина терпеливо ждал. У Арины в голове промелькнуло все, что говорили когда-то подруги и тетка Дарья о том, где оказываются девушки, садящиеся в чужие машины. Но сейчас ей было все равно. Открытая дверь теплого и пахнущего духами салона манила ее, как кролика пасть удава. Арина сделала два шага и оказалась в мягком кресле. Дверь захлопнулась.

– Вам действительно некуда ехать? – спросил водитель. Арина покачала головой. Тепло салона лишило ее последних сил.

– Тогда поехали ко мне.

Арина вскинула голову, но сказать ничего не успела.

– Я не причиню вам зла, – сказал водитель. – Я просто приглашаю вас в гости, чтобы вы могли привести себя в порядок, отдохнуть, а затем решить, куда мне вас отвезти. Договорились?

Арина молча откинулась на спинку кожаного кресла.

– Меня зовут Петр Сергеевич, – представился водитель, помолчал и добавил: – А как зовут вас?

– Очень приятно, – язык Арины не слушался, и глаза закрывались. – А я Арина.

– И мне очень приятно, – улыбнулся Петр Сергеевич. – Вы поспите. Нам ехать не меньше часа. Из-за дождя в центре будут страшные пробки. Так что, спите спокойно.

«Вымазала Лялю, села на карниз…», – опять полезло в голову, но Арина не поддалась назойливой строке.

«Все! – решила она. – Я больше не хочу об этом вспоминать. Этого не было. И ничего не было. И вообще, все проблемы я буду решать по мере их поступления». Она закрыла глаза и повернулась набок. Черный «джип» набрал скорость. Водитель уверенно вел машину, изредка бросая заинтересованный взгляд на разморенную теплом и сразу засопевшую рыжеволосую красавицу.





30




Следователь прокуратуры Константин Райский вошел в просторный кабинет и остановился на пороге. Оперативная группа районного отделения уголовного розыска работала здесь уже минут двадцать, и Райский привычно отмечал точки работы оперативников. Два человека за столом наверняка составляют протокол осмотра места происшествия. Один диктует, другой записывает. Оба разворачиваются от окна по часовой стрелке. Грамотно. В дальнем углу трудится эксперт. Снимает отпечатки пальцев с оконной рамы. Руководитель группы капитан Борис Черемисин просматривает какие-то бумаги. Райский помедлил и пошел к Черемисину. Он знал капитана уже лет десять, видел все этапы его восхождения от младшего оперуполномоченного до заместителя начальника отделения уголовного розыска и был рад, что именно Черемисин ведет это дело. Значит, все будет сделано досконально и точно, а с другой стороны, оперативно и в срок.

Капитан оторвался от бумаг и сделал шаг навстречу Райскому, протягивая руку.

– Здравствуй, Костя!

– Привет. – Райский пожал крепкую ладонь и огляделся. – Ну, что здесь у нас?

– У нас самоубийство, которое очень смахивает на убийство. – Черемисин вернул бумаги на стол и жестом пригласил следователя к окну. – Предприниматель Эдуард Львов, 73-го года рождения, сиганул из окна.

– Ух ты! – Райский подошел к окну и осторожно выглянул. Вид бездны, вероятно, ему не очень понравился, и Константин отступил назад, стараясь не поскользнуться на мокром паркете.

– Причин для самоубийства у Львова не было, – продолжил капитан, заглядывая в свой блокнот. – Во всяком случае, по словам его секретарши и помощника. Бизнес развивался хорошо. Львов собирался вкладывать крупные суммы в ряд проектов. Бухгалтерские документы мы пока не смотрели. Но изымем и разберемся.

Черемисин перевернул лист блокнота.

– У него есть родные? – спросил Райский.

– Только мать. Она живет в Лондоне.

– Естественно, – вырвалось у Райского. Черемисин поднял на него глаза, и следователь рассердился на самого себя. Надо быть сдержаннее. Не его дело определять, что естественно, а что нет. Хотя… Почему он не может выразить свое мнение в беседе с коллегой? Даже во время осмотра места происшествия.

– Львов не был женат? – Райский заговорил громче, вероятно, чтобы сгладить неловкость.

– Нет. Никогда. И детей у него не было.

– Это в сорок пять лет. Убежденный холостяк.

– Именно так и назвала его секретарша.