Резким движением он раздвинул ей ноги. Арина поняла, что наступил «момент невозврата», вскрикнула, забилась в крепких руках мужчины, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но ее метания только возбудили Львова. Его руки стали тверже и настойчивее. Он преодолевал ее сопротивление, как слон, продирающийся через джунгли. Поползли по бедрам трусики. Она рванулась в последней попытке все остановить. Но в этот момент ощутила его в себе и рухнула на стол, больно ударившись плечом о жесткую поверхность.

Вскоре все закончилось. Арина ощутила, что ее больше никто не держит. Шум в голове отступил, и она вдруг воспарила к потолку кабинета, увидев саму себя, лежащей на столе с задранной юбкой и раздвинутыми ногами. Что с ней произошло? Чем он ее опоил? Она ведь давала себе слово, что ничего такого не произойдет. Арина свернулась в клубочек и взглянула на Львова. Он приводил себя в порядок: натянул брюки, заправил в них широкую рубаху.

Арина почувствовала что-то липкое на ногах и соскочила со стола, запуталась в спущенных трусиках и едва не упала. Наскоро привела себя в порядок, одернула юбку и рухнула в кресло. Горло перехватил спазм, ее душили рыдания. Как все это случилось? Как она могла отдаться ему на столе?! Он говорил о любви! О какой любви может говорить мужчина, укладывающий женщину на стол в рабочем кабинете?! На стол укладывают девок. Шлюх. Шалав. Потаскух. А не любимых женщин. Рыдания прорвались. Арина плакала в голос, и слезы безудержно потекли по горящим щекам.

– Арина! – услышала она.

Сквозь мокрые ресницы она взглянула на Львова. Он стоял перед ней и почему-то казался растерянным и жалким. Арине показалось, что в его лице, особенно в глазах, произошла какая-то неуловимая перемена. Исчез уверенный и жесткий взгляд. Львов смотрел на нее жалким взглядом пса, жизнь которого полностью зависит от того, швырнет ли ему хозяин кость или нет.

– Арина, – повторил Львов, и его голос дрогнул. – Что я могу сделать для тебя?

В этих словах ей почудилась какая-то насмешка, и она вновь зарыдала. Так ей и надо. Глупой и слабовольной дуре. Теперь он будет презирать ее за то, что она отдалась ему. И не просто отдалась. А отдалась на столе. В его рабочем кабинете. Даже не догадалась потребовать отвезти ее в гостиницу.

– Арина, что я могу сделать для тебя? – упрямо повторил Львов, не двигаясь с места. Его руки висели вдоль тела, брюки держались на одной пуговице.

Арину охватила какая-то неясная злость. Все неудачи последних дней, потерянные надежды и обиды выплеснулись в крик.

– Что ты можешь сделать для меня? Ничего! Понял?! Ничего! Ты уничтожил меня! Уничтожил!

Она понимала, что допускает ошибку. Сейчас он рассвирепеет и просто вышвырнет ее из кабинета. Он добился чего хотел, а она так и останется ни с чем. Но сдержать себя она не могла и продолжала выкрикивать слова, смысл которых уже не понимала сама. Но Львов не рассердился. На его лице появилось плаксивое, виноватое выражение.

– Не сердись на меня, прекрасная Арина. Только скажи, что я могу сделать для тебя?

Слово «прекрасная» задело ее больше всего. Как он смеет ее так называть после того, что произошло? После того, что он сделал?

– Что ты можешь сделать для меня! – завопила она, и голос ее сорвался. – Ничего, – она хрипела еле слышно. – Прыгнуть из окна ты можешь для меня!

Он молча поднял голову, словно не расслышал или не понял ее последних слов. «Молчи, молчи! – заклинал какой-то внутренний голос. – Не надо его злить. Угомонись!» Но остановиться Арина уже не могла.

– Что?! – выкрикнула она. – Слабо? Слабо ради меня броситься из окна?

Мелькнул его безумный взгляд.

– Ты хочешь… – начал он.

– Да! – хрипло крикнула Арина. – Я хочу, чтобы ты выпрыгнул в окно!

Этот крик отнял у нее последние силы. Арина рухнула на подлокотник кресла и зарыдала, сотрясаясь всем телом. И вдруг ощутила на шее холодное дуновение. Арина подняла голову. Львов распахнул окно в дальней части кабинета и стоял, держась за ручку, а порывы ветра заносили в кабинет струи дождя. Львов вытянул шею, пытаясь заглянуть в черную бездну. Занавес раздувался и хлопал его по спине, словно подталкивал к открытому окну. На щеках Арины вновь, как у саркофага в пещере, выступила холодная испарина. Она попыталась крикнуть: «Что ты делаешь?», но горло перехватил спазм, и из него вырвалось только неясное всхлипывание. С ужасом она смотрела, как Львов бросил в ее сторону взгляд, полный тоски и отчаяния, сделал шаг к окну, откинул рукой полощущуюся занавеску, не обращая внимания на бьющие ему в лицо струи дождя, встал одной ногой на подоконник и, резко оттолкнувшись, исчез в черной мгле за окном.





28




Света вошла в спальню роскошного президентского номера берлинского отеля «Риц-Карлтон» и с разбега прыгнула на широченную кровать, застеленную темно- синим шелковым покрывалом. Раскинулась на спине, широко разбросав руки, и уставилась на замысловатую люстру из белого металла.

– Глеб, я смертельно устала, – простонала она. – Эти снежные приключения в горах не для меня.

– На тебя не произвели впечатления охотничьи угодья? – усмехнулся Глеб, внимательно рассматривая что-то в своем телефоне.

– Не произвели. – Света закрыла глаза. – Хотя имение, конечно, потрясающее. Но я не стала бы отдавать такие участки под лесной массив.

– А что бы ты там сделала? – Глеб озабоченно щелкал клавишами. – Сотню теннисных кортов? Бассейны? Озера?

– Не знаю, – в голосе Светы прозвучала плохо скрываемая зависть. – Нашла бы, что там сделать.

– Вообще, это полная глупость, – Глеб оторвался от телефона.

– Что глупость? – не поняла Света.

– Все это! – Глеб покрутил рукой в воздухе. – Все эти имения, охотничьи угодья, на которых охотятся два раза в год, дома с сотнями комнат, в которых никто не живет. Глупость и пижонство. Обычная гордыня.

– Вот еще, – обиделась Света. – А наш участок под Москвой? Это, конечно, не охотничьи угодья твоего нового партнера, но тоже не шесть соток.

– А мы с тобой такие же дураки, как и все, – усмехнулся Глеб. – Ничем не лучше. Тоже из кожи вон лезем вместо того, чтобы спокойно жить. Слушай, – Глеб кивнул на телефон. – Мне Тимофей звонил. Пятьдесят минут назад. Мы как раз выезжали из ущелья, где не было связи.

– Какой Тимофей? – Света пыталась сообразить, откуда вдруг взялись новые взгляды Глеба на богатство и успех. То стремился побольше заработать, купить более роскошную машину и более дорогую мебель, летать только бизнес-классом, а теперь вдруг «глупости и пижонство».

– Мой охранник Тимофей, – в голосе Глеба прозвучало раздражение. – Интересно, что ему нужно.


Глеб ткнул пальцем в кнопку и прижал телефон к уху.

– Тимофей, – услышала Света, – ты мне звонил? Что случилось?

Глеб вышел в гостиную. Света застыла на кровати. Она не слышала разговор, но по лицу Глеба пыталась понять его направление. Глеб улыбался. Она поняла, что не произошло ничего плохого.

Глеб вернулся в спальню.

– Твоя подруга нашлась.

– Арина? – Света вскочила. – Как? Где?

– Сама приехала к нам. На такси. Час назад. Без копейки денег и без документов. Сказала, что ее ограбили. Но живая и здоровая. Тимофей заплатил за такси и отправил ее к Эдику.

– О, Господи! – Света опять улеглась на шелковое покрывало. – Опять к этому павиану. Позвони ему, пожалуйста. Она наверняка уже там. Чтобы он ее не обижал. Она такая неприспособленная!

На лице Глеба заиграла странная улыбка, не укрывшаяся от Светы. Все понятно. Ее муж, конечно, завидует Львову, который (вполне возможно именно в эти минуты раскручивает бедную Арину на секс. Хотелось бы Глебу быть на месте приятеля. Ох, хотелось! Она видела его хищный взгляд, когда сидела с Ариной у него в кабинете. Правильно она сделала, что не позволила Глебу найти Арине работу на телеканале. Это решение было бы самым простым, но чем оно могло обернуться, – одному Богу известно. Света почувствовала досаду. Почему так происходит? Она ведь – не хуже Аринки. А ноги у нее даже длиннее. «Ох, мужики, – разозлилась Света. – Как быстро мы им надоедаем».

– Львов не отвечает. – Глеб вошел в гостиную. В его глазах метался хитрый бес. Света рассердилась не на шутку. Глеб явно пытался представить себе, что происходит сейчас в кабинете Львова.

– Так позвони его секретарше, – зло буркнула она. – Я хочу знать, где Арина. И если она у него, попроси секретаршу войти и дать ей возможность поговорить со мной.

Глеб медленно поднял глаза на жену.

– Ты с ума сошла?

– Почему? – не поняла Света.

– Секретарша зайдет в кабинет, когда он с бабой? Ты в своем уме такое от нее требовать?

На лице Светы появилось решительное выражение командира намеренного защищать окруженную крепость до последней капли крови.

– Я не хочу, чтобы он трахнул ее на своем рабочем столе, – прошипела она. – Я не хочу…

– Извини, – перебил Глеб, и его верхняя губа хищно приподнялась, как у боевого пса, готового к атаке. – Но это уже не зависит ни от меня, ни о тебя. Если бы твоей подруге грозила реальная опасность, я бы позвонил. И секретарше, и в полицию. Но я уверен, что ничего плохого с ней в кабинете Эдика не случится.

Глеб замолчал. Света мрачно кусала губу.

– Что ты ее так оберегаешь? – продолжил Глеб. – Эдик хороший парень. Не сутенер и не убийца. Он может дать твоей подруге то, чего ей не хватает. Спокойную и обеспеченную жизнь. Или ты собираешься опекать ее до гроба? Между прочим, Львов холостяк. Так что, у твоей Арины, если она не дура, есть шанс на нечто большее, чем любовница и содержанка.

Света молча пожала плечами, но взгляд ее стал спокойным.

– Ладно, – сказала она. – Тогда просто позвони и узнай, у него ли она. Но если у него, пусть их не тревожат.

– Это другое дело, – улыбнулся Глеб и быстро нашел нужный номер в контактах.

В конце концов, Глеб прав. Она не может опекать подругу вечно. Арина взрослая девочка. Она сама выбрала свой путь – приехала в Москву. А ведь Света предупреждала ее обо всех трудностях. Предупреждала не просто так, а потому что сама прошла через все трудности и унижения. И ночевала на вокзале, и от насильника отбивалась. Да и с Глебом все не сразу сложилось. Арина могла вернуться домой. Деньги на билет у нее были. И в аэропорт она поехала. Но в Углегорск не улетела. Значит, приняла решение еще раз. Сама, без помощи Светы. Пусть теперь попытается самостоятельно разрулить ситуацию. Света решила вмешаться, но только если ситуация будет развиваться в очень нежелательном для подруги направлении. Главное, не пропустить момент перелома и не допустить превращение ситуации в безвыходную и опасную.

– Ерунда какая-то, – услышала Света голос мужа. Глеб швырнул на кровать телефонный аппарат.

– По-моему, твоя подруга просто дура, – губы Глеба презрительно кривились. – Представляешь, она пришла к Эдику, провела у него в кабинете сорок минут, потом выскочила, сказала: «Эдуард Михайлович просил его не беспокоить» и убежала. Судя по всему, у них ничего не сложилось.

Света взглянула на мужа. Похоже, возмущение Глеба несговорчивостью Арины было искренним. Это показалось Свете забавным. Не любят мужики, когда им кто-то отказывает. Особенно такие, как Глеб – состоятельные и оттого слишком уверенные в себе.

– Да, она такая, – сказала Света, и ее тон был скорее восхищенным, нежели осуждающим. – Ничего не поделаешь.

– А если такая, то хватит с ней возиться, – выпалил Глеб. – Отправь ее в вашу Тьмутаракань. Там ей самое место. Если она решила, что может всю жизнь прожить в Москве со скрещенными ногами, то это большое заблуждение. Пусть едет домой.

Света хотела возразить, сказать что-то едкое по поводу жизни в Москве со скрещенными ногами, но решила не развивать эту тему. Как бы разговор не перешел на нее и на их первую ночь с Глебом в придорожном мотеле. Да и прав Глеб. Больше ей ничего не остается. Только отправить Арину в Углегорск. Не селить же ее в их доме. Эх, Ариша, Ариша, глупая и честная подруга.

– Арина была расстроена? – спросила она.

– Секретарша сказала, что она выглядела как-то странно.

– Что значит «странно»? – заволновалась Света.

– Глаза бегали, блузка не застегнута до конца, волосы растрепаны.

– Значит, он все-таки пытался, – вспыхнула Света. – Чертов бабник!

– Конечно, пытался, – Глеб спокойно пожал плечами. – Было бы странно, если бы не пытался. Он предложил, она отказалась. Все нормально. Не делай вид, будто ты его страшно осуждаешь. И хватит об этом. Вернемся в Москву – будешь разбираться со своей подругой.

Света обиженно отвернулась. Глеб чмокнул ее в щеку.

– Собирайся. У нас свои дела и проблемы. Вечером нас ждут в опере. Будем слушать «Волшебную флейту».