Антон приподнял бровь и вдруг усмехнулся:
- Ему не стоило забывать, что тебе нравлюсь я.
Наши лбы соприкоснулись.
- Я люблю тебя, - мой голос был нежен, тих, но уверен. - Очень. Ты ведь знаешь, Антон. Но Кирилл был таким хорошим другом... Друг-музыкант, из другой страны, интересный и позитивный. Ну у кого такие друзья еще есть? Мне жаль, что так вышло. Ненавижу терять людей. Ненавижу, когда они уходят.
- Уходят только ненужные, - сказал Антон.
Он сел рядом, одной рукой обнял меня, а второй вытащил мобильник, позвонил Филу и попросил его прийти на лоджию.
И до того, как Филипп пришел, мы сидели в обнимку. Не целуясь, как обычно, не разговаривая, а молча.
В голове вился рой мыслей. Я все еще была в шоке.
Теперь ты можешь гордиться! В тебя влюблена звезда!
У меня лишь одна звезда - и ее свет греет меня сейчас.
- Ты думаешь о нем? - ревниво спросил Антон. - Думай обо мне. Всегда думай обо мне.
- В этом у тебя нет соперников, - призналась я. Я думала о нем постоянно: вспоминала, мечтала, строила планы...
- Я хочу на море, - зачем-то сказала я. - Мы ведь съездим?
- Летом. У меня будет несколько важных выступлений. У тебя - экзамены. А потом - съездим.
- И ты тоже будешь на экзаменах? - спросила я. Официально Антона перевели на заочное обучение.
- Как знать, - отвечал он. И снял с моей руки потрепанный браслет.
Пионы было жалко - как и дружбу с Кириллом. И до сих пор не верилось, что отношения можно прекратить за десять минут.
Филипп, весьма удивленный, появился довольно быстро. Как и просил Кей, - один.
- Посиди с ним, - сказал Антон мне, тотчас вскочив на ноги, - пока я не вернусь.
- Куда ты? - вцепилась я в него, подумав, что Тропинин отправился к Кезону. И была права.
- Я должен с ним поговорить, - нахмурившись, сказал он. - Обещаю, просто с ним поговорю. Просто разговор.
И Антон стремительно удалился.
- Что случилось? - удивленно спросил Филипп, садясь рядом и протягивая мне молочный коктейль, который заботливо взял с собой.
- Глупость одна... Лучше расскажи, что случилось с Келлой и Матвеем? - перевела я разговор. - Все в порядке?
- Если у Келлы - то да, - отозвался задумчиво Фил. - А у второго разбито лицо. Не страшно. Но крови много было.
- Что они не поделили?! - посмотрела я на парня.
- Думаю, Демоницу, - отвечал он.
Как оказалось, Келла ударил Матвея не просто так, а за дело.
Филипп поведал мне странную историю.
Жених совершенно случайно заглянул в зону с кэнди-баром. Его туда отправила Ниночка, дав задание принести ей сладости - какие-то мудреные миндальные пирожные. Не знаю, что она пообещала Келле, но тот поручение своей Королевы решил выполнить. Однако едва он оказался в кэнди-баре, который был отгорожен перегородкой от основного зала, как весьма удивился. В кэнди-баре никого не было, кроме Матвея. И свиной головы на столике со сладостями, разумеется. Как рассказывал потом Келла, Матвей держал в руках записку и задумчиво смотрел на голову, как будто размышляя, куда эту самую записку запихать - в пасть или положить между ушами. Обалдевший Келла подскочил к ухажеру его законной дважды жены, вырвал эту самую записку, прочитал: «Подарок невесте-свинье» и, мгновенно разозлившись на Матвея за такой замечательный презент, бросился на него. Разбил ему лицо, повалил вместе с перегородкой, ну а остальное мы видели.
Парней разняли и развели по разным углам. Матвей уехал, а на Келлу набросились собственный отец и дядя Витя, которые орали наперебой. По их мнению, Ефим был неуравновешенным мужланом, который умудрился испортить даже собственную свадьбу. Правда, узнав про то, что свиная голова - подарок Матвея, оба успокоились. Зато побледнел Нинкин крестный, не ожидавший от племянничка таких фортелей.
- Это Матвей решил подложить Ниночке такой подарок? - прижала я пальцы к губам. - Ужас! Отвратительно!
- Приятного мало, да, Катенька. Зато какую песню можно написать, - сказал Филипп, у которого, как и у Антона, явно была уже профессиональная деформация: на многие вещи он смотрел под творческим углом.
- Матвей псих!
- Все мы немного не в себе, - пожал плечами гитарист НК.
- А как там Нина? - забеспокоилась я. Если бы подобное произошло на моем празднике, я бы, наверное, очень расстроилась.
- Демоница есть Демоница, - мечтательно отвечал Филипп. - Велела запечь голову. Наверное, вскоре ее преподнесут гостям.
Ну Нинка дает!
- Боже. Она тоже не в себе! - воскликнула я поражено.
- Они с Келлой друг друга стоят, - с улыбкой подтвердил музыкант.
* * *
28
Кирилл словно знал, что Кей вернется к нему - для разговора. А потому никуда не ушел. Он так и сидел в той самой лаундж-зоне, только уже не на лавочке, а на подвесных качелях. И неспешно раскачивался, отталкиваясь ногами от пола.
Приход Антон заставил его улыбнуться.
Честно говоря, Кезон пожалел уже, что так опрометчиво сказал Кате о своих чувствах, хотя был искренен. Она действительно понравилась ему. То ли потому что была особенной, то ли потому что принадлежала Антону Тропинину - кто знает?
Важно было то, что его к ней тянуло. И когда Катя оказалась в его руках, он с трудом сдерживался оттого, чтобы не сделать чего-то непозволительное.
Рядом с ней, такой беззащитной и очаровательной, хотелось быть романтичным. Дарить нежность. Проявлять заботу.
Кирилл говорил Кате правду - это чувство было фантастическим, по крайней мере, для него. Он давно не чувствовал такой привязанности к женщинам. Не испытывал желания защищать и радовать.
Антон встал напротив, сложив руки на груди и пристально глядя на раскачивающегося Кирилла. А тот выглядел мальчишкой со взрослыми глазами, которые больше не прятались за очками в роговой оправе.
- Подтолкни? - с усмешкой попросил Кирилл.
Антон словно не услышал его. И спросил негромко, с едва уловимой угрозой в голосе:
- Что тебе нужно от моей девушки?
- Ревнуешь? - рассмеялся коротко Кирилл.
Антон не ответил.
- Ревность - признак собственничества, - уколол его вроде бы невинными словами Кирилл.
Антон ненавидел ревность, но прекрасно осознавал, что ревнует, и это бесило его едва ли не больше, чем смазливая морда с темными патлами.
Ему не нравилось то, что Кезон общается с его Катей. И то, что она считает его другом, - тоже. А когда он узнал, что Лорд отправил ей подарок, взбесился так, что с трудом пришел в себя.
- Ответь на вопрос.
- Повтори, пожалуйста, я не расслышал, - скромно попросил Кезон, продолжая отталкиваться ногами и раскачиваясь сильнее.
- Что тебе надо от моей девушки? - с трудом сдерживался Тропинин.
- От какой такой твоей девушки? - поднял на него смеющиеся карие глаза Кирилл. Лицо его было совершенно спокойным, даже серьезным, а вот глаза искрились задорным весельем. Антона это бесило неимоверно, и сохранять хладнокровие -науку, которую он то успешно, то, напротив, с провалами, постигал до сих пор, становилось все труднее.
- Будто ты не понимаешь, о ком речь. Решил, что она - твоя? - с угрозой в голосе спросил Антон. И сам же себе ответил:
- Ошибаешься. Моя.
- Твоя - моя... Так звучит, как будто бы ты занимаешься работорговлей. Ну или, по крайней мере, покупаешь товар, - отвечал Кирилл и сам рассмеялся своей шутке, скорчив уморительную мину. - Сколько стоит?
- Моя девушка? - глухо спросил Антон.
- Я вообще-то говорил о другом, но раз ты воспринял мой вопрос именно в этом контексте... Пусть будет так.
Щеки Антона заледенели, ладони, напротив, стали горячими, и кто-то шепнул ему в ухо, опаляя кожу дыханием: «Ударь».
- Ты, наверное, о Кате? Чудесная малышка, - словно прекрасно понимая, что происходит со светловолосым собеседником, говорил Кезон, глядя на него снизу вверх. - И как ты ее только нашел? Удивительно. Я влюбился.
Карие глаза с любопытством глянули на Антона. А тот едва сдерживал себя.
Ударь. Толчок крови по венам.
- Ему не стоило забывать, что тебе нравлюсь я.
Наши лбы соприкоснулись.
- Я люблю тебя, - мой голос был нежен, тих, но уверен. - Очень. Ты ведь знаешь, Антон. Но Кирилл был таким хорошим другом... Друг-музыкант, из другой страны, интересный и позитивный. Ну у кого такие друзья еще есть? Мне жаль, что так вышло. Ненавижу терять людей. Ненавижу, когда они уходят.
- Уходят только ненужные, - сказал Антон.
Он сел рядом, одной рукой обнял меня, а второй вытащил мобильник, позвонил Филу и попросил его прийти на лоджию.
И до того, как Филипп пришел, мы сидели в обнимку. Не целуясь, как обычно, не разговаривая, а молча.
В голове вился рой мыслей. Я все еще была в шоке.
Теперь ты можешь гордиться! В тебя влюблена звезда!
У меня лишь одна звезда - и ее свет греет меня сейчас.
- Ты думаешь о нем? - ревниво спросил Антон. - Думай обо мне. Всегда думай обо мне.
- В этом у тебя нет соперников, - призналась я. Я думала о нем постоянно: вспоминала, мечтала, строила планы...
- Я хочу на море, - зачем-то сказала я. - Мы ведь съездим?
- Летом. У меня будет несколько важных выступлений. У тебя - экзамены. А потом - съездим.
- И ты тоже будешь на экзаменах? - спросила я. Официально Антона перевели на заочное обучение.
- Как знать, - отвечал он. И снял с моей руки потрепанный браслет.
Пионы было жалко - как и дружбу с Кириллом. И до сих пор не верилось, что отношения можно прекратить за десять минут.
Филипп, весьма удивленный, появился довольно быстро. Как и просил Кей, - один.
- Посиди с ним, - сказал Антон мне, тотчас вскочив на ноги, - пока я не вернусь.
- Куда ты? - вцепилась я в него, подумав, что Тропинин отправился к Кезону. И была права.
- Я должен с ним поговорить, - нахмурившись, сказал он. - Обещаю, просто с ним поговорю. Просто разговор.
И Антон стремительно удалился.
- Что случилось? - удивленно спросил Филипп, садясь рядом и протягивая мне молочный коктейль, который заботливо взял с собой.
- Глупость одна... Лучше расскажи, что случилось с Келлой и Матвеем? - перевела я разговор. - Все в порядке?
- Если у Келлы - то да, - отозвался задумчиво Фил. - А у второго разбито лицо. Не страшно. Но крови много было.
- Что они не поделили?! - посмотрела я на парня.
- Думаю, Демоницу, - отвечал он.
Как оказалось, Келла ударил Матвея не просто так, а за дело.
Филипп поведал мне странную историю.
Жених совершенно случайно заглянул в зону с кэнди-баром. Его туда отправила Ниночка, дав задание принести ей сладости - какие-то мудреные миндальные пирожные. Не знаю, что она пообещала Келле, но тот поручение своей Королевы решил выполнить. Однако едва он оказался в кэнди-баре, который был отгорожен перегородкой от основного зала, как весьма удивился. В кэнди-баре никого не было, кроме Матвея. И свиной головы на столике со сладостями, разумеется. Как рассказывал потом Келла, Матвей держал в руках записку и задумчиво смотрел на голову, как будто размышляя, куда эту самую записку запихать - в пасть или положить между ушами. Обалдевший Келла подскочил к ухажеру его законной дважды жены, вырвал эту самую записку, прочитал: «Подарок невесте-свинье» и, мгновенно разозлившись на Матвея за такой замечательный презент, бросился на него. Разбил ему лицо, повалил вместе с перегородкой, ну а остальное мы видели.
Парней разняли и развели по разным углам. Матвей уехал, а на Келлу набросились собственный отец и дядя Витя, которые орали наперебой. По их мнению, Ефим был неуравновешенным мужланом, который умудрился испортить даже собственную свадьбу. Правда, узнав про то, что свиная голова - подарок Матвея, оба успокоились. Зато побледнел Нинкин крестный, не ожидавший от племянничка таких фортелей.
- Это Матвей решил подложить Ниночке такой подарок? - прижала я пальцы к губам. - Ужас! Отвратительно!
- Приятного мало, да, Катенька. Зато какую песню можно написать, - сказал Филипп, у которого, как и у Антона, явно была уже профессиональная деформация: на многие вещи он смотрел под творческим углом.
- Матвей псих!
- Все мы немного не в себе, - пожал плечами гитарист НК.
- А как там Нина? - забеспокоилась я. Если бы подобное произошло на моем празднике, я бы, наверное, очень расстроилась.
- Демоница есть Демоница, - мечтательно отвечал Филипп. - Велела запечь голову. Наверное, вскоре ее преподнесут гостям.
Ну Нинка дает!
- Боже. Она тоже не в себе! - воскликнула я поражено.
- Они с Келлой друг друга стоят, - с улыбкой подтвердил музыкант.
* * *
28
Кирилл словно знал, что Кей вернется к нему - для разговора. А потому никуда не ушел. Он так и сидел в той самой лаундж-зоне, только уже не на лавочке, а на подвесных качелях. И неспешно раскачивался, отталкиваясь ногами от пола.
Приход Антон заставил его улыбнуться.
Честно говоря, Кезон пожалел уже, что так опрометчиво сказал Кате о своих чувствах, хотя был искренен. Она действительно понравилась ему. То ли потому что была особенной, то ли потому что принадлежала Антону Тропинину - кто знает?
Важно было то, что его к ней тянуло. И когда Катя оказалась в его руках, он с трудом сдерживался оттого, чтобы не сделать чего-то непозволительное.
Рядом с ней, такой беззащитной и очаровательной, хотелось быть романтичным. Дарить нежность. Проявлять заботу.
Кирилл говорил Кате правду - это чувство было фантастическим, по крайней мере, для него. Он давно не чувствовал такой привязанности к женщинам. Не испытывал желания защищать и радовать.
Антон встал напротив, сложив руки на груди и пристально глядя на раскачивающегося Кирилла. А тот выглядел мальчишкой со взрослыми глазами, которые больше не прятались за очками в роговой оправе.
- Подтолкни? - с усмешкой попросил Кирилл.
Антон словно не услышал его. И спросил негромко, с едва уловимой угрозой в голосе:
- Что тебе нужно от моей девушки?
- Ревнуешь? - рассмеялся коротко Кирилл.
Антон не ответил.
- Ревность - признак собственничества, - уколол его вроде бы невинными словами Кирилл.
Антон ненавидел ревность, но прекрасно осознавал, что ревнует, и это бесило его едва ли не больше, чем смазливая морда с темными патлами.
Ему не нравилось то, что Кезон общается с его Катей. И то, что она считает его другом, - тоже. А когда он узнал, что Лорд отправил ей подарок, взбесился так, что с трудом пришел в себя.
- Ответь на вопрос.
- Повтори, пожалуйста, я не расслышал, - скромно попросил Кезон, продолжая отталкиваться ногами и раскачиваясь сильнее.
- Что тебе надо от моей девушки? - с трудом сдерживался Тропинин.
- От какой такой твоей девушки? - поднял на него смеющиеся карие глаза Кирилл. Лицо его было совершенно спокойным, даже серьезным, а вот глаза искрились задорным весельем. Антона это бесило неимоверно, и сохранять хладнокровие -науку, которую он то успешно, то, напротив, с провалами, постигал до сих пор, становилось все труднее.
- Будто ты не понимаешь, о ком речь. Решил, что она - твоя? - с угрозой в голосе спросил Антон. И сам же себе ответил:
- Ошибаешься. Моя.
- Твоя - моя... Так звучит, как будто бы ты занимаешься работорговлей. Ну или, по крайней мере, покупаешь товар, - отвечал Кирилл и сам рассмеялся своей шутке, скорчив уморительную мину. - Сколько стоит?
- Моя девушка? - глухо спросил Антон.
- Я вообще-то говорил о другом, но раз ты воспринял мой вопрос именно в этом контексте... Пусть будет так.
Щеки Антона заледенели, ладони, напротив, стали горячими, и кто-то шепнул ему в ухо, опаляя кожу дыханием: «Ударь».
- Ты, наверное, о Кате? Чудесная малышка, - словно прекрасно понимая, что происходит со светловолосым собеседником, говорил Кезон, глядя на него снизу вверх. - И как ты ее только нашел? Удивительно. Я влюбился.
Карие глаза с любопытством глянули на Антона. А тот едва сдерживал себя.
Ударь. Толчок крови по венам.