Отец тотчас стал обзванивать знакомых в поисках хорошей наркологической клиники для сына. Мать беззвучно плакала, закрыв лицо ладонями, и слезы бежали по шее, впитываясь в ворот блузки. А сам Игорь лежал на кровати брата, глядя в темный потолок и не понимая, как в один момент все рухнуло.

Утром брат пришел в себя. Есть он отказывался - только пил холодную воду, сидел, забившись в угол, с трясущимися руками и забитым взглядом из-под длинной отросшей челки. Чувствовал Фил себя ужасно, его накрыло депрессивное состояние, у него болело сердце и ему все время казалось, что за ним кто-то наблюдает. Находящийся с ним Игорь просто молча сидел рядом, не веря, что все это происходит с его братом. Что этот человек и есть его брат. Смотреть на Филиппа было откровенно страшно, но Игорь никуда не уходил. Они провели вместе целый субботний день.

К вечеру Филу стало лучше. Он смог внятно разговаривать, его руки почти не тряслись, а взгляд прояснился. Ему было до ужаса стыдно, и он не мог смотреть в глаза ни родителям, ни брату; сидел, опустив голову и подтянув к себе коленки, и молчал. Иногда Игорю казалось, что беззвучно плакал.

- Давай, поговорим, - сказал он, подсаживаясь на кровать к Филу. Тот съежился.

- Я взял твою карту, прости, - прошептал брат, кусая и без того серые губы. - Не знаю, что на меня нашло. Когда ломка, в голове все путается. Забываешь, что воровать нельзя. Все забываешь.

Игорь положил ему на плечо руку, пытаясь дать понять, что он - с ним. Они же братья. Они же с детства вместе.

- Не о деньгах, - мягко сказал Игорь. - Расскажи, как это началось. Где? Когда?

- Когда я приехал. Спустя месяц или полтора. Это было умопомрачение, - говорил Филипп, все так же пряча глаза, - я не знаю, что на меня нашло. Все пробовали, и я попробовал, чтобы не оставаться в стороне. Никогда не думал, что попробую, но... Пойми, мне просто не хотелось быть изгоем, одиночкой. Я же привык всегда быть вместе с кем-то. Вместе с тобой. А там остался один. Не знал, как начать нормально общаться.

- А когда попробовал - понял? - спросил Игорь, начиная злиться.

- Когда попробовал, понял, что это - кайф, - вдруг поднял на брата слезящиеся глаза Филипп. И слабо улыбнулся. - Легкость, наслаждение, радость. Я написал до фига песен. Фен - лучшая приманка для вдохновения. Это было чудесно.

- Чудесно?! - вдруг прорычал Игорь и с размаху ударил брата по лицу. - Что ты несешь, придурок?! Ты должен сейчас каяться! Должен просить прощения у родителей! Должен умолять помочь тебе избавиться от этого дерьма! Какого черта ты не жалеешь?!

Он повалил брата на кровать, и тот не сопротивлялся - лишь кричал окровавленными губами Игорю в лицо, вцепившись в его плечи:

- Что вы все от меня хотите?! Меня все достало! Я хотел жить, хотел играть в рок-группе! Сочинять музыку! Мне не нужна эта ваша медицина! Меня заставили учиться там, где хотели предки!

- Заткнись! - со всей злостью встряхнул его Игорь, которого переполняла ярость. - Теперь у тебя предки виноваты?! В том, что ты стал нарком?!

- Ты тоже виноват, урод! Ты нашел себе эту девчонку, а куда должен был деться я? - не переставал кричать Филипп. - Я стал лишним! Я уехал! Я уже нашел себе группу, с которой хотел работать! А тут опять приехал ты! Все разрушил! И мне пришлось возвращаться!

- Мальчики, умоляю, - не деритесь! - вбежала в комнату мать. И только из уважения к ней Игорь оставил брата в покое.

Он нехотя отпустил Фила и ушел в свою комнату - остывать. Если его накрывала злость, то это было надолго - человеком он был злопамятным и мстительным. Не забывал обиды и оскорбления.

В тот день Игорь понял, как многого он, оказывается, не знал о родном брате. Не знал, что тот не хотел учиться в нелюбимом вузе, мечтал быть музыкантом, ревновал его к Ульяне - черт бы ее побрал! Боялся одиночества и хотел быть «как все». Испытывал сложности с вдохновением, над которым сам Игорь всегда смеялся, полагая, что во главе угла любой творческой деятельности стоит все же труд.



* * *





26





Филиппа увезли в хорошую клинику на лечение, однако врач сразу предупредил Демина-старшего - если у Филиппа нет особого желания, то он не вылечится. Все зависит только от него самого. И его прогнозы оправдались. Начался ад. Фил лечился в клинике, отправлялся домой, возвращался в прежнюю компанию, и все начиналось сначала.

В общей сложности в наркологической клинике он лежал четыре раза и два из них сбегал. По классике жанра из дома пропадали и деньги, и вещи, и постоянно устраивались скандалы, плакала мать, кричал отец, пряча все ценное в сейф, пытался что-то доказать Игорь, но Филиппа, казалось, было не остановить. Он ничего не слушал. И ничего ему не было нужно - кроме дозы.

- Ты не понимаешь, брат, - говорил он близнецу, и глаза его лихорадочно блестели, а руки дрожали от нетерпения.

- Так объясни мне! - орал Игорь. - Объясни! Или чтобы понять, я должен начать колоться вместе с тобой?!

На этом Фил затихал - тряс головой и говорил, что нет, Игорь не должен пробовать это дерьмо. Он должен держаться от него подальше.

- Так и ты держись!

- Я уже не могу иначе.

- Я тебе не верю.

- Это правильно, - шептал Филипп, и в его глазах мелькало что-то прежнее, человеческое. - Не верь мне. Никогда. Понял?

Игорь больше не видел в нем своего брата, он видел чудовище. Иногда Фил приходил в себя и тогда ужасался тому, что делает. В те дни он пытался выползти из своей выгребной ямы, терпел, плакал, выл - Игорь слышал все это и понимал, что сам плачет, но Филипп срывался. И так раз за разом. Месяц за месяцем.

Они как будто бежали по кругам ада, не останавливаясь и даже не сбавляя темп.

О музыке Фил забыл, о прежних друзьях и учебе - тоже. Круг его интересов сузился до того, как достать очередную дозу.

Когда его в очередной раз нашли в каком-то откровенного вида притоне и насильно привезли домой, чтобы запереть, это и случилось - то, что перевернуло жизнь им обоим.


В тот дождливый грозовой день в квартире с братом остался только Игорь - родители уехали по срочным делам клиники. И тогда Фил словно с ума сошел. Он кричал, метался по своей комнате, пытаясь сбежать из дома и утверждая, что за ним кто-то охотится. Говорил, что кто-то сидит в углу и наблюдает за ним. Игорь отлично понимал, что это галлюцинации. Но все, что он мог, стоять и успокаивать брата. Тот, впрочем, его не слышал. Он слушал лишь свои собственные страхи. Стук своей крови в ушах. Крики демона зависимости, обхватившего когтями его голову.

На какое-то время Филипп затих, а потом его начало вновь ломать.

- Помоги мне, - просил Фил Игоря срывающимся голосом. - Ты же мой брат. Дай мне денег и выпусти из квартиры. Мне нужен фен. Хотя бы одна доза. Понимаешь? Мне плохо. Черт, мне так плохо. Пожалуйста, Игорь. Я не хочу, чтобы за мной пришли.

- Я не могу, - раз за разом отвечал тот, понимая, что сам находится на эмоциональном пределе. - За тобой никто не придет. Тебе это кажется.

- у тебя же есть деньги. Есть! - говорил Филипп, тяжело дыша. - Ты знаешь код от сейфа предков, точно ведь знаешь! Скажи мне, а? Я возьму ровно на одну дозу, куплю и вернусь. Последний раз. Клянусь. Последний раз.

- Нет, - отвечал Игорь.

- Ты же не хочешь, чтобы я подох? Помоги. Они все смотрят на меня. Смотрят. Уйдут, когда получат свое.

- Здесь только мы вдвоем, - твердо говорил Игорь. - Успокойся.

- Помоги.

Но Фил получал отказ за отказом. И тогда взбесился - словно на несколько минут сошел с ума, позволив вселиться в него своему демону. Филипп схватил на кухне нож и, когда Игорь стоял к нему спиной, нанес косой удар - не колющий, а режущий, но глубокий, злой, со всего размаху. А потом еще и еще.

Игорь, не сразу поняв, что произошло, повернулся, попытался выхватить нож у брата, но получил еще один удар - уже колющий, в предплечье.

- Дай мне деньги! - кричал Фил, не понимая, что делает. - Я не хочу умирать! Не хочу!

Он толкнул близнеца, и тот упал на колени, цепляясь за стол. Рядом с ним с глухим стуком упал окровавленный нож. Филипп торопливо сорвал с него золотую цепочку и убежал, явно не понимая, что только что наделал.

Игорь не сразу потерял сознание. Он, зажимая руку, из которой фонтаном била кровь, сам вызвал себе «скорую», почему-то не чувствуя особой боли - лишь горячее жжение на спине и в руке, а еще - головокружение и слабость. Кое-как встал, понимая, что по спине течет что-то теплое, пропитывая насквозь футболку. Заранее открыл дверь. И упал уже в коридоре - в расползающейся луже собственной крови. Раны были не опасными, но глубокими и задели крупные сосуды.

Сознание Игорь потерял не внезапно - оно погасло постепенно. И глаза Игоря закрылись тогда, когда в квартиру вошли медики. «Скорая» успела вовремя. Парня увезли в больницу и сделали переливание крови. Раны зашили, но сразу сказали, что на спине останутся шрамы.

Когда вечером Филипп вернулся домой, видимо, осознав, что произошло, он нашел лишь засохшие лужи крови и валяющийся на полу нож - родители еще не заезжали домой, а сразу отправились к Игорю в больницу. И Фил, стоя на пороге и видя кровь брата - и на полу, и на стенах, держался за косяки дверного проема и кричал. Кричал отчаянно, как больной дикий зверь, громко, с ненавистью - к себе.

Он упал на пол, закрывая лицо руками, захлебываясь воздухом и слезами, бил себя по лицу, голове, и кричал, кричал, кричал.

Желание быть нужным и не одиноким, которое он жадно испытывал на учебе в США, желание вдохновения привели его к тому, что он хотел убить родного брата. И ради чего? Ради золотой цепочки и короткого кайфа от инъекции? Ради дня без ломки? Ради собственного самоуничтожения?

Осознание всего этого было для Фила столь остро, столь болезненно и сильно, что в его голове что-то поменялось. До этого ни пламенные уговоры отца, ни слезы матери, ни крики брата не могли заставить его измениться.

А кровь Игоря - смогла.

Филипп добровольно отправился в клинику на лечение. С полным пониманием того, что еще немного - и он перестанет быть человеком. И с мечтой стать тем, кем он был. Вернуться к прежней жизни.

Произошедшее настолько потрясло его, настолько перевернуло, вытрясло душу, что парень дал себе обещание - или вылечиться, или убить самого себя. Кроме того, он заявил, что понесет всю ответственность за содеянное, однако когда к Игорю пришли из полиции, он заявил, что раны ему нанес позвонивший в дверь незнакомый человек. Да и отец братьев Деминых прекрасно понимал, что уголовное наказание, пусть даже условное, на пользу Филиппу не пойдет и, подключив связи, замял дело.

С Игорем Фил встретился только через месяц - тот, уже придя в норму, приехал к нему в клинику, и когда они остались вдвоем, Филипп, еще больше похудевший, бледный, с выцветшими глазами и впалыми скулами, сказал всего одно слово:

- Прости.

И плакал. Плакал много, как девчонка, но не навзрыд, а тихо, дрожа всем телом - исхудавшим, слабым. Глядя на него, Игорь тоже хотел плакать - кричать на всю больницу, но он держался, сидел спокойно, положив брату руку на спину, и говорил, что все будет хорошо. Даже пытался шутить - как раньше.

- Я в тебя верю, - сказал на прощание Игорь. - Хватит пускать сопли как девчонка. Будь мужиком, тряпка. Соберись.

- Сам тряпка, - отозвался Филипп.

Перед тем как Игорь ушел, они обнялись - впервые за много-много лет.

От своей зависимости Фил избавился - для этого потребовалось много времени и усилий, и перед его глазами долго еще стояла картина прихожей, забрызганной кровью брата. Наверное, только это его и держало первое время.

Все свои старые связи он обрубил на корню, резко прекратив общаться с прежними приятелями. С позволения родителей бросил учебу и всерьез занялся музыкой. Психотерапевт, с которым и он, и его семья встречались каждую неделю, это поддержал, сказав, что музыка может стать для Филиппа лучшим лекарством, смыслом жизни. И музыка действительно стала для него мощным стимулом, новым наркотиком - безопасным и поощряемым. Он мог целыми сутками сидеть с гитарой, не замечая ничего вокруг, и постепенно заразил этим и Игоря - у него, как и у брата, был отличный слух и хороший голос, да и сам он неплохо играл на гитаре. До брата, конечно, не дотягивал, но старался и даже получал удовольствие.

Фил мечтал создать свою команду и играть ту музыку, которая жила в его сердце. И они с Игорем даже попробовали себя в нескольких местных группах. Правда, ничего не получалось: в первой они спустя месяц поругались с вокалистом, во второй уровень музыкантов был совсем никаким, и они никак не могли сыграться, в третьей не сошлись вкусами и стилем исполнения, а в четвертой, весьма талантливой и перспективной, Демины пробыли не больше недели - Игорь с ужасом понял, что парни не прочь наглотаться «колес» или вдохнуть «треки».

На пятой, два года спустя выздоровления Фила, им повезло - они встретили Кея и Арина, которые как раз собирали группу. То, как играл Фил, безумно понравилось парням, и близнецы оказались в «На краю». Игорь прекрасно понимал, что его всерьез не рассматривают и что для Кея он - прицеп Фила. Однако сдаваться Игорь не собирался - тренировался столько, до мозолей на пальцах, что однажды даже вечно всем недовольный Кей похвалил его. И сказал, как будто бы между делом:

- Возьми псевдоним, твое имя меня раздражает.

- Ты меня тоже раздражаешь, - отвечал Игорь тогда. - Я же не прошу заменить солиста, чувак.

Но псевдоним взял, использовав японское имя Рэн, которое переводилось как «лотос». Почему именно его, он и сам не знал - это было сиюминутное желание человека, который любил аниме и японский язык, однако, как ни странно, прозвище прижилось.

Потом от них ушел барабанщик, они нашли Келлу и стали теми, кем стали.

Каждый из них стоял на краю. И у каждого был свой край. Каждый боролся со своими демонами и каждый нашел способ, как их победить.