Нинка ждала собственную свадьбу, как зарплату, при этом то и дело обдумывая кары как для своего будущего несчастного муженька, так и для тетки. Про Келлу она не вспоминала. Зато сходила на несколько свиданий с Матвеем - пришлось, скрипя сердцем и зубами, отдавать долг, притворяясь его девушкой. После каждой такой встречи она возвращалась злая, проклиная Помойку так яростно, как будто бы он был виноват во всех ее бедах. И в бедах Виктора Андреевича - тоже.
Тот, кстати, к Матвею относился весьма благосклонно и, как поведала мне в последний день перед бракосочетанием Нинка, был почти не против отношений между ним и дочерью. Это раздражало ее еще больше.
День икс начался суматошно.
Мы заранее сплавили Нелли подружке, и в ночь перед торжеством Нинка осталась ночевать у меня, поскольку ее свадебное платье хранилось в моей комнате, служа защитным талисманом от Леши - стоило ему заглянуть и увидеть эту вершину безвкусия, как он едва ли не начинал креститься и почти мгновенно исчезал.
Кира и Нелли, увидев сие безобразие, долго хохотали и по очереди пытались влезть в пирожное, чтобы сделать смешные фотки. Если Нелька была довольно-таки хрупко сложенным подростком, и платье ей было великовато, то мощная Кира, у которой, видимо, глазомер отсутствовал напрочь, слегка порвала по шву, так и не сумев натянуть. Увидев это, я едва не взвыла, и мы с ней долго провозились над свадебным нарядом Нинки, дабы привести в порядок до прихода Журавля.
- Все в порядке. Не будет видно со сцены,- в конце концов, заявила Кира -родственников в свадьбу мы, естественно, посвящать не стали, сказали, что это костюм для постановки в студенческом театре, куда якобы ходила Нинка. Про свадьбу она говорить категорически запретила.
- Вы что, «Невесту Франкенштейна» ставите? - поинтересовался с кислой улыбкой Леша. Ему категорически не нравилось, что в одном доме с ним находится этот, как говорила Журавль, «дизайнерский выкидыш». Но ничего поделать он не мог.
Ранним утром, пока все спали, Нинка, шепотом ругаясь, не без моей помощи облачилась в свой слоеный шедевр, сделала совершенно чудовищный макияж и, накинув поверх наряда голубое короткое пальто, вышла в прихожую, счастливо ни с кем не столкнувшись. Я, в отличие от подруги одета была куда более адекватно: в черное приталенное платье с длинными рукавами, треугольным вырезом и кружевной отделкой по подолу. Такое платье может сойти и за коктейльное, и за повседневное, и за романтичное - стоит только подобрать нужные аксессуары. Я ограничилась длинными серебряными серьгами-подвесками, подаренными бабушкой.
- Вы куда? - крикнула мне в спину Кира, которая все-таки проснулась, но я ловко закрыла дверь перед ее носом, и когда она выглянула на площадку, мы уже были в лифте - Нинка обтерла платьем всем стены.
Около подъезда мы встретили Фроловну, которой отчего-то не спалось, и она недобро покосилась на нас и, кажется, даже сплюнула. Но мы не обратили внимания.
Регистрация была назначена ровно на девять утра, и до нее оставалось порядка двух часов, которые мы потратили на дорогу до загса центрального района: ночью выпал снежок, успевший подтаять к утру, а потому весь город, как говорится, «стоял».
В такси подруга жевала шоколадный батончик и изредка с нервным смехом смотрелась в круглое ручное зеркальце. Из него таращилась на мир весьма странная особа, больше похожая на Джокера, а не на невесту. Алые губы, густые синие тени с вульгарной подводкой, внезапно ставшее почти бронзовым лицо -результат слаженной работы тонального крема и пудры, при этом лицо особенно контрастировало с куда более светлой кожей на шее. Ярко выделенные скулы и румяные щеки казались неестественными и старили. Нинка отчасти напоминала мне ту самую купеческую дочь с алыми от свеклы щеками. Только в современной обработке.
Вуаль, конечно же, частично скрывала этот кошмар, но я не представляла, что испытает неизвестный нам жених, увидев такую красу небесную во время регистрации. И если ко всему этому добавить то самое ужасное платье с драпировкой в виде розочек, а также безвкусно подобранные аксессуары, среди которых кроме перчаток и фаты появились совершенно дешевые на вид серьги и колье то ли из жемчужин, то ли из белых бусин, то результат получался воистину впечатляющим.
Расчет Журавля был прост -она выйдет замуж, получит деньги от Эльзы, та напишет на нее завещание, а вскоре она, Ниночка, доведет супруга до белого каления и он с ней разведется по доброй воле. Мне казалось, что это слишком просто, и наверняка Эльза Власовна припасла козыри, но я молчала.
Я смотрела на подругу и думала, что она все-таки немного того. Если бы меня кто-то поставил перед подобным ультиматумом, и я бы выходила замуж непонятно за кого из-за денег, я бы нервничала, злилась и вообще чувствовала себя ужасно. Журавль же все время смеялась, явно чувствуя себя воином перед боем.
Около загса мы оказались за полчаса до начала церемонии, перед этим заехав в цветочный магазинчик - за букетом. Нинка решила: изгаляться, так изгаляться. Она придирчиво набрала самые, наверное, плохие розы во всем магазинчике: белые, красные, желтые, бордовые - получилось штук тридцать, не меньше. И потребовала завернуть их в оберточную бумагу дичайшего салатового цвета. Чуть подумав, Нинка выбрала огромную лилию и воткнула ее в середину букета, вернее, букетища.
- Красота, - сказала она довольно, прижимая охапку цветов к себе.
Продавец если и удивилась, то виду не подала. Только посмотрела странно.
Я же, в отличие от подруги, позориться не желала и выбрала акварельный букетик из нежных альстромерий: белых, розовых и желтых.
- Никогда не думала, что твоя свадьба будет такой, - проворчала я, когда мы уже вышли из автомобиля и стояли напротив загса. Загс торжественно звался «Дворец бракосочетаний» и располагался в старинном, недавно отреставрированном особняке с колоннадой и богато декорированным фасадом. Здание это, словно невеста, было белым, и вокруг него выстроились в полукруг почтительные винтажные фонари, ажурные лавочки, скульптура с парными кольцами, мостик и фонтан, сейчас уже не работающий. Когда-то давно загс центрального района был убогим и располагался на перовом этаже панельного дома - о том, что это за место, гласила лишь куцая табличка советских времен. Однако когда внучка прошлого мэра решила выходить замуж, он решил, что негоже будет, если фотографии с торжества получатся неудачными из-за такого фона, и за три месяца появился новый загс, где свадьба внучки и была потом сыграна.
Проезжая мимо этого места, я часто думала раньше, как было бы здорово однажды побывать здесь в качестве невесты, однако, когда в моей жизни появился Антон, размышлять о подобном я перестала. Мне просто хотелось быть вместе с ним, а не лихорадочно готовиться к свадьбе и мечтая о платье, фотографии и шикарной машине.
Сейчас около «Дворца бракосочетаний» было многолюдно, и я насчитала целых четыре невесты с толпой родственников. Кто-то уезжал, кто-то фотографировался под чутким руководством человека с камерой, кто-то распивал шампанское из бокалов, громко желая молодоженам счастья. Все кругом было заставлено автомобилями с бантами и лентами, тянущимися через капот. На крыше одной из машин высилась сложная конструкция с лебедями.
- Можно подумать, свадьба - это предел моих мечтаний, - фыркнула Журавль, цепко глядя по сторонам. Однако никакого Ипполита вместе с поверенным тети Эльзы она не видела. Зато, как и я, имела возможность наблюдать неподалеку от нас счастливую пару молодоженов в окружении родственников: они, выстроившись по обе стороны асфальтированной дорожки, что-то радостно кричали, хлопали и бросали в молодых супругов лепестки роз. Вместе с лепестками падал на асфальт и легкий, почти невесомый снег.
- Убожество, - только и сказала подруга презрительно, поведя плечом. - Дешевое платье, дешевые цацки, дешевые понты.
- Зато они счастливы, - заметила я. Молодожены, и правда, смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами. И я даже немного позавидовала им.
- Получу наследство старой грымзы - тоже буду счастлива. Деньги - мое счастье, - парировала Журавль. - Любовь - счастье слабоумных.
И она первой ступила на крыльцо безвкусными ботиночками на громоздком квадратном каблуке. Своего внешнего вида подруга не стеснялась и несла себя так, словно была королевой. Как будто бы все было в порядке. Как будто бы она сама так хотела.
Однако, поднявшись по крыльцу, Нина вдруг замерла.
У меня отчего-то сжалось сердце. Наверное, не хочет выходить за непонятно какого Ипполита. И я ее понимаю... Она ведь точно что-то чувствует к Синему, но не признается. Да и кому охота быть разменной монетой в попытках потешить чужой маразм?
- Нин, - тихо сказала я, беря ее за руку и таким нехитрым образом желая сказать, что я - с ней. Несмотря ни на что.
- А если она меня с завещанием надует? - спросила хрипло подруга, руша все мои предположения.
Я вздохнула. Вот оно что!
- Не надует.
И я дотронулась до массивной медной ручки двери, чтобы открыть ее перед Нинкой, которая в своем пышном, на обручах, пирожном безобразии испытывала некоторые проблемы с дверными проемами. Однако зайти в загс мы с Нинкой не успели. Чей-то знакомый голос крикнул нам в спину:
-Эй!
Словно порыв ветра ударил между лопаток. И мы с подругой синхронно обернулись.
Такого поворота событий никто из нас не ожидал.
Не знаю, как Журавль, а я едва не запрыгала на одной ножке.
Потому что внизу, ступив на первую ступень крыльца, стоял Келла. Он был, как и всегда, насмешлив, и смотрел на Нинку нахально и весело.
* * *
8
- Что, Королева, забыла свою вечную любовь? - крикнул синеволосый, усмехаясь и глядя на нас снизу вверх. Он ничуть не изменился с последней нашей встречи: тот же дерзкий взгляд карих глаз, тот же уверенный разворот плеч, та же беззаботная улыбка. Тот же пирсинг на чуть ассиметричном лице: в брови, губе, хотя, кажется, кольцо в носу исчезло. Синие волосы спрятаны под черной шапкой, одежда простая: темно-серая спортивная куртка с логотипом известной фирмы, джинсы и черные кеды с белой подошвой. На его плечи и голову падал усилившийся снег, но парень, кажется, не замечал этого. Все его внимание было приковано к обалдевшей Нинке.
- Ты выходишь замуж, Королева? - Келла поднялся на одну ступень, не отрывая от Журавля глаз. - Он настолько лучше меня? - Келла ступил на следующую ступень. - Не противен тебе?
- Твою мать, - зачарованно прошептала Ниночка. - Где мое ружье?
- А я скучал по тебе, Королева, - не унимался синеволосый, медленно поднимаясь к нам. На лице его играла улыбка. - Думал. Представлял. А ты меня вспоминала?
Я готова была поклясться, что он искренен. Я готова была расцеловать его за то, что он дал Ниночке еще один шанс и первым пошел на встречу ее гордости.
- Что тут делает этот муфлон облезлый? - не могла поверить в происходящее Журавль. И я - тоже. Но я надеялась, что Келла сейчас вставит Ниночке мозги, куда надо. Заберет ее с собой: взвалит на плечо и унесет к себе в берлогу.
Келла вдруг резко перескочил несколько ступеней и схватил обалдевшую Нинку за талию.
- Решила выйти замуж? А как же я, а? - спросил он весело и развязно подмигнул мне в знак приветствия. Глаза у него были шальные.
- Какое платье шикарное. Сама шила? - осведомился он. Вопрос его, конечно же, проигнорировали.
- Отпусти меня! - заорала Журавль, забарахтавшись в его объятиях. Платье пирожное слишком сильно мешало маневренности. Все, что она могла - упереться руками в его грудь. Расстояние между их лицами можно было назвать почти интимным, ну, если, конечно, не брать во внимание тот факт, что лицо у Журавля было таким, словно она собирается плюнуть парню в глаз. Букет ее упал, и я тотчас подобрала его, решив, что отношения эти двое должны выяснять без меня.
- Не отпущу, - твердо сказал Келла и всмотрелся сквозь вуаль. - Отлично выглядишь.
- Пошел вон, скотина! - заорала еще громче Нинка, перекрывая смех и веселье окружающих. На нас стали недоуменно поглядывать. И все, как и я, думали, что Келла пытается украсть невесту прямо с собственной свадьбы.
Это казалось милым и романтичным действом. Для всех, кроме моей подруги.
- Пошел вон, - повторила Нина злым голосом, не оставляя попыток вырваться.
- Не пойду, - был непреклонен синеволосый.
- Убери руки, ублюдочный! - попыталась подруга ударить Келлу по плечам, но тот играючи перехватил ее руки и, словно насмехаясь, поцеловал запястье, за что тотчас чуть не поплатился - Журавль едва не двинула ему запястьем в нос.
- Королева, - укоризненно сказал Келла, - будь милее. Хотя бы сделай вид, что скучала.
- Провались ты в выгребную яму! - вновь предприняла попытку вырваться из железных объятий Ниночка.
- Не провалюсь, - не хотел себе подобной судьбы синеволосый.
- Отпусти ее, - попыталась вмешаться я, хотя меня на самом деле душил смех.
- Не-а. Заберу с собой, - улыбнулся мне широко Келла. Нинка барахталась, и удерживать ее ему становилось все сложнее и сложнее, однако он и не думал ее отпускать.
- Пойдем со мной, Королева, - обратился он к Ниночке, у которой уже едва ли не валил пар из ушей от злости. - У меня мало бабла, и я ни фига ни перспективный, без связей и крутых предков. Но я тебя не забыл.
Нинка вдруг замерла, перестав биться, как рыба на берегу.
Мне показалось на мгновение, что его слова заставили огненный лед, сковавший ее сердце, тронуться, треснуть, и что сейчас гордость ее отступит, и Нинка скажет: «Да, забери меня, пожалуйста. Я не хочу так - за деньги», но...
- Ты идиот *запрещено цензурой*? - изрекла она тоном видавшего виды сапожника. - Какого черта? Думаешь, ты мне нужен, синильная гнида? Пшел отсюда, пока я тебе позвоночник из горла не вытащила.
- Вот же ты Демоница, - почти восхищенно покачал головой Келла. - Богатый лексикончик.
В это время широкие двери, ведущие в загс, отворились, и мимо нас прошествовала огромная толпа чьих-то родственников, которые неподалеку от лестницы выстроились в два ряда, явно готовясь встречать очередных жениха и невесту. Следом на крыльце появился и поверенный Эльзы Власовны: среднего роста темноволосый деловитый мужчина с дипломатом в руке.
- А, вот и вы, - обрадовался он, увидев Нинку. Рядом с ним у порога маялся, все время глядя по сторонам молодой человек лет двадцати пяти, в очках, в расстегнутом сером пальто и видневшемся под ним черным строгим костюмом. В руках его был элегантный букет с алыми розами.
- Извините, - обратился он к поверенному и что-то тихо спросил у него. Тот так же тихо ответил.
Тот, кстати, к Матвею относился весьма благосклонно и, как поведала мне в последний день перед бракосочетанием Нинка, был почти не против отношений между ним и дочерью. Это раздражало ее еще больше.
День икс начался суматошно.
Мы заранее сплавили Нелли подружке, и в ночь перед торжеством Нинка осталась ночевать у меня, поскольку ее свадебное платье хранилось в моей комнате, служа защитным талисманом от Леши - стоило ему заглянуть и увидеть эту вершину безвкусия, как он едва ли не начинал креститься и почти мгновенно исчезал.
Кира и Нелли, увидев сие безобразие, долго хохотали и по очереди пытались влезть в пирожное, чтобы сделать смешные фотки. Если Нелька была довольно-таки хрупко сложенным подростком, и платье ей было великовато, то мощная Кира, у которой, видимо, глазомер отсутствовал напрочь, слегка порвала по шву, так и не сумев натянуть. Увидев это, я едва не взвыла, и мы с ней долго провозились над свадебным нарядом Нинки, дабы привести в порядок до прихода Журавля.
- Все в порядке. Не будет видно со сцены,- в конце концов, заявила Кира -родственников в свадьбу мы, естественно, посвящать не стали, сказали, что это костюм для постановки в студенческом театре, куда якобы ходила Нинка. Про свадьбу она говорить категорически запретила.
- Вы что, «Невесту Франкенштейна» ставите? - поинтересовался с кислой улыбкой Леша. Ему категорически не нравилось, что в одном доме с ним находится этот, как говорила Журавль, «дизайнерский выкидыш». Но ничего поделать он не мог.
Ранним утром, пока все спали, Нинка, шепотом ругаясь, не без моей помощи облачилась в свой слоеный шедевр, сделала совершенно чудовищный макияж и, накинув поверх наряда голубое короткое пальто, вышла в прихожую, счастливо ни с кем не столкнувшись. Я, в отличие от подруги одета была куда более адекватно: в черное приталенное платье с длинными рукавами, треугольным вырезом и кружевной отделкой по подолу. Такое платье может сойти и за коктейльное, и за повседневное, и за романтичное - стоит только подобрать нужные аксессуары. Я ограничилась длинными серебряными серьгами-подвесками, подаренными бабушкой.
- Вы куда? - крикнула мне в спину Кира, которая все-таки проснулась, но я ловко закрыла дверь перед ее носом, и когда она выглянула на площадку, мы уже были в лифте - Нинка обтерла платьем всем стены.
Около подъезда мы встретили Фроловну, которой отчего-то не спалось, и она недобро покосилась на нас и, кажется, даже сплюнула. Но мы не обратили внимания.
Регистрация была назначена ровно на девять утра, и до нее оставалось порядка двух часов, которые мы потратили на дорогу до загса центрального района: ночью выпал снежок, успевший подтаять к утру, а потому весь город, как говорится, «стоял».
В такси подруга жевала шоколадный батончик и изредка с нервным смехом смотрелась в круглое ручное зеркальце. Из него таращилась на мир весьма странная особа, больше похожая на Джокера, а не на невесту. Алые губы, густые синие тени с вульгарной подводкой, внезапно ставшее почти бронзовым лицо -результат слаженной работы тонального крема и пудры, при этом лицо особенно контрастировало с куда более светлой кожей на шее. Ярко выделенные скулы и румяные щеки казались неестественными и старили. Нинка отчасти напоминала мне ту самую купеческую дочь с алыми от свеклы щеками. Только в современной обработке.
Вуаль, конечно же, частично скрывала этот кошмар, но я не представляла, что испытает неизвестный нам жених, увидев такую красу небесную во время регистрации. И если ко всему этому добавить то самое ужасное платье с драпировкой в виде розочек, а также безвкусно подобранные аксессуары, среди которых кроме перчаток и фаты появились совершенно дешевые на вид серьги и колье то ли из жемчужин, то ли из белых бусин, то результат получался воистину впечатляющим.
Расчет Журавля был прост -она выйдет замуж, получит деньги от Эльзы, та напишет на нее завещание, а вскоре она, Ниночка, доведет супруга до белого каления и он с ней разведется по доброй воле. Мне казалось, что это слишком просто, и наверняка Эльза Власовна припасла козыри, но я молчала.
Я смотрела на подругу и думала, что она все-таки немного того. Если бы меня кто-то поставил перед подобным ультиматумом, и я бы выходила замуж непонятно за кого из-за денег, я бы нервничала, злилась и вообще чувствовала себя ужасно. Журавль же все время смеялась, явно чувствуя себя воином перед боем.
Около загса мы оказались за полчаса до начала церемонии, перед этим заехав в цветочный магазинчик - за букетом. Нинка решила: изгаляться, так изгаляться. Она придирчиво набрала самые, наверное, плохие розы во всем магазинчике: белые, красные, желтые, бордовые - получилось штук тридцать, не меньше. И потребовала завернуть их в оберточную бумагу дичайшего салатового цвета. Чуть подумав, Нинка выбрала огромную лилию и воткнула ее в середину букета, вернее, букетища.
- Красота, - сказала она довольно, прижимая охапку цветов к себе.
Продавец если и удивилась, то виду не подала. Только посмотрела странно.
Я же, в отличие от подруги, позориться не желала и выбрала акварельный букетик из нежных альстромерий: белых, розовых и желтых.
- Никогда не думала, что твоя свадьба будет такой, - проворчала я, когда мы уже вышли из автомобиля и стояли напротив загса. Загс торжественно звался «Дворец бракосочетаний» и располагался в старинном, недавно отреставрированном особняке с колоннадой и богато декорированным фасадом. Здание это, словно невеста, было белым, и вокруг него выстроились в полукруг почтительные винтажные фонари, ажурные лавочки, скульптура с парными кольцами, мостик и фонтан, сейчас уже не работающий. Когда-то давно загс центрального района был убогим и располагался на перовом этаже панельного дома - о том, что это за место, гласила лишь куцая табличка советских времен. Однако когда внучка прошлого мэра решила выходить замуж, он решил, что негоже будет, если фотографии с торжества получатся неудачными из-за такого фона, и за три месяца появился новый загс, где свадьба внучки и была потом сыграна.
Проезжая мимо этого места, я часто думала раньше, как было бы здорово однажды побывать здесь в качестве невесты, однако, когда в моей жизни появился Антон, размышлять о подобном я перестала. Мне просто хотелось быть вместе с ним, а не лихорадочно готовиться к свадьбе и мечтая о платье, фотографии и шикарной машине.
Сейчас около «Дворца бракосочетаний» было многолюдно, и я насчитала целых четыре невесты с толпой родственников. Кто-то уезжал, кто-то фотографировался под чутким руководством человека с камерой, кто-то распивал шампанское из бокалов, громко желая молодоженам счастья. Все кругом было заставлено автомобилями с бантами и лентами, тянущимися через капот. На крыше одной из машин высилась сложная конструкция с лебедями.
- Можно подумать, свадьба - это предел моих мечтаний, - фыркнула Журавль, цепко глядя по сторонам. Однако никакого Ипполита вместе с поверенным тети Эльзы она не видела. Зато, как и я, имела возможность наблюдать неподалеку от нас счастливую пару молодоженов в окружении родственников: они, выстроившись по обе стороны асфальтированной дорожки, что-то радостно кричали, хлопали и бросали в молодых супругов лепестки роз. Вместе с лепестками падал на асфальт и легкий, почти невесомый снег.
- Убожество, - только и сказала подруга презрительно, поведя плечом. - Дешевое платье, дешевые цацки, дешевые понты.
- Зато они счастливы, - заметила я. Молодожены, и правда, смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами. И я даже немного позавидовала им.
- Получу наследство старой грымзы - тоже буду счастлива. Деньги - мое счастье, - парировала Журавль. - Любовь - счастье слабоумных.
И она первой ступила на крыльцо безвкусными ботиночками на громоздком квадратном каблуке. Своего внешнего вида подруга не стеснялась и несла себя так, словно была королевой. Как будто бы все было в порядке. Как будто бы она сама так хотела.
Однако, поднявшись по крыльцу, Нина вдруг замерла.
У меня отчего-то сжалось сердце. Наверное, не хочет выходить за непонятно какого Ипполита. И я ее понимаю... Она ведь точно что-то чувствует к Синему, но не признается. Да и кому охота быть разменной монетой в попытках потешить чужой маразм?
- Нин, - тихо сказала я, беря ее за руку и таким нехитрым образом желая сказать, что я - с ней. Несмотря ни на что.
- А если она меня с завещанием надует? - спросила хрипло подруга, руша все мои предположения.
Я вздохнула. Вот оно что!
- Не надует.
И я дотронулась до массивной медной ручки двери, чтобы открыть ее перед Нинкой, которая в своем пышном, на обручах, пирожном безобразии испытывала некоторые проблемы с дверными проемами. Однако зайти в загс мы с Нинкой не успели. Чей-то знакомый голос крикнул нам в спину:
-Эй!
Словно порыв ветра ударил между лопаток. И мы с подругой синхронно обернулись.
Такого поворота событий никто из нас не ожидал.
Не знаю, как Журавль, а я едва не запрыгала на одной ножке.
Потому что внизу, ступив на первую ступень крыльца, стоял Келла. Он был, как и всегда, насмешлив, и смотрел на Нинку нахально и весело.
* * *
8
- Что, Королева, забыла свою вечную любовь? - крикнул синеволосый, усмехаясь и глядя на нас снизу вверх. Он ничуть не изменился с последней нашей встречи: тот же дерзкий взгляд карих глаз, тот же уверенный разворот плеч, та же беззаботная улыбка. Тот же пирсинг на чуть ассиметричном лице: в брови, губе, хотя, кажется, кольцо в носу исчезло. Синие волосы спрятаны под черной шапкой, одежда простая: темно-серая спортивная куртка с логотипом известной фирмы, джинсы и черные кеды с белой подошвой. На его плечи и голову падал усилившийся снег, но парень, кажется, не замечал этого. Все его внимание было приковано к обалдевшей Нинке.
- Ты выходишь замуж, Королева? - Келла поднялся на одну ступень, не отрывая от Журавля глаз. - Он настолько лучше меня? - Келла ступил на следующую ступень. - Не противен тебе?
- Твою мать, - зачарованно прошептала Ниночка. - Где мое ружье?
- А я скучал по тебе, Королева, - не унимался синеволосый, медленно поднимаясь к нам. На лице его играла улыбка. - Думал. Представлял. А ты меня вспоминала?
Я готова была поклясться, что он искренен. Я готова была расцеловать его за то, что он дал Ниночке еще один шанс и первым пошел на встречу ее гордости.
- Что тут делает этот муфлон облезлый? - не могла поверить в происходящее Журавль. И я - тоже. Но я надеялась, что Келла сейчас вставит Ниночке мозги, куда надо. Заберет ее с собой: взвалит на плечо и унесет к себе в берлогу.
Келла вдруг резко перескочил несколько ступеней и схватил обалдевшую Нинку за талию.
- Решила выйти замуж? А как же я, а? - спросил он весело и развязно подмигнул мне в знак приветствия. Глаза у него были шальные.
- Какое платье шикарное. Сама шила? - осведомился он. Вопрос его, конечно же, проигнорировали.
- Отпусти меня! - заорала Журавль, забарахтавшись в его объятиях. Платье пирожное слишком сильно мешало маневренности. Все, что она могла - упереться руками в его грудь. Расстояние между их лицами можно было назвать почти интимным, ну, если, конечно, не брать во внимание тот факт, что лицо у Журавля было таким, словно она собирается плюнуть парню в глаз. Букет ее упал, и я тотчас подобрала его, решив, что отношения эти двое должны выяснять без меня.
- Не отпущу, - твердо сказал Келла и всмотрелся сквозь вуаль. - Отлично выглядишь.
- Пошел вон, скотина! - заорала еще громче Нинка, перекрывая смех и веселье окружающих. На нас стали недоуменно поглядывать. И все, как и я, думали, что Келла пытается украсть невесту прямо с собственной свадьбы.
Это казалось милым и романтичным действом. Для всех, кроме моей подруги.
- Пошел вон, - повторила Нина злым голосом, не оставляя попыток вырваться.
- Не пойду, - был непреклонен синеволосый.
- Убери руки, ублюдочный! - попыталась подруга ударить Келлу по плечам, но тот играючи перехватил ее руки и, словно насмехаясь, поцеловал запястье, за что тотчас чуть не поплатился - Журавль едва не двинула ему запястьем в нос.
- Королева, - укоризненно сказал Келла, - будь милее. Хотя бы сделай вид, что скучала.
- Провались ты в выгребную яму! - вновь предприняла попытку вырваться из железных объятий Ниночка.
- Не провалюсь, - не хотел себе подобной судьбы синеволосый.
- Отпусти ее, - попыталась вмешаться я, хотя меня на самом деле душил смех.
- Не-а. Заберу с собой, - улыбнулся мне широко Келла. Нинка барахталась, и удерживать ее ему становилось все сложнее и сложнее, однако он и не думал ее отпускать.
- Пойдем со мной, Королева, - обратился он к Ниночке, у которой уже едва ли не валил пар из ушей от злости. - У меня мало бабла, и я ни фига ни перспективный, без связей и крутых предков. Но я тебя не забыл.
Нинка вдруг замерла, перестав биться, как рыба на берегу.
Мне показалось на мгновение, что его слова заставили огненный лед, сковавший ее сердце, тронуться, треснуть, и что сейчас гордость ее отступит, и Нинка скажет: «Да, забери меня, пожалуйста. Я не хочу так - за деньги», но...
- Ты идиот *запрещено цензурой*? - изрекла она тоном видавшего виды сапожника. - Какого черта? Думаешь, ты мне нужен, синильная гнида? Пшел отсюда, пока я тебе позвоночник из горла не вытащила.
- Вот же ты Демоница, - почти восхищенно покачал головой Келла. - Богатый лексикончик.
В это время широкие двери, ведущие в загс, отворились, и мимо нас прошествовала огромная толпа чьих-то родственников, которые неподалеку от лестницы выстроились в два ряда, явно готовясь встречать очередных жениха и невесту. Следом на крыльце появился и поверенный Эльзы Власовны: среднего роста темноволосый деловитый мужчина с дипломатом в руке.
- А, вот и вы, - обрадовался он, увидев Нинку. Рядом с ним у порога маялся, все время глядя по сторонам молодой человек лет двадцати пяти, в очках, в расстегнутом сером пальто и видневшемся под ним черным строгим костюмом. В руках его был элегантный букет с алыми розами.
- Извините, - обратился он к поверенному и что-то тихо спросил у него. Тот так же тихо ответил.